a gift for draco

      Поздним вечером, когда в замке было темно и тихо, Гарри крался по пустынным коридорам. Завернувшись в мантию-невидимку, тихо ступая по каменному полу, освещаемому тусклым красным светом факелов, он почувствовал прилив тёплой ностальгии. После комендантского часа, укрывшись под отцовской мантией, он брёл всё дальше и дальше от своей спальни, чтобы нарушить несколько школьных правил… Всё было как в старые добрые времена.       Хотя в те старые добрые времена таким образом ему приходилось разгадывать тайны, выслеживать убийц и делать что-нибудь опасное. Это, конечно, немного отличалось от кучи сексуальных обнажённых фотографий.       Сейчас, пожалуй, было лучше.       Хотя ему казалось, что раньше, идя навстречу опасностям и чувствуя в горле комок размером с драконье яйцо, он нервничал не так сильно.       Он толкнул дверь, ведущую в один из пустых классов, и Панси тут же спрыгнула с парты, на которой сидела. Он глубоко вздохнул и снял мантию.       Её, казалось, удивило не то, что он появился из воздуха, а то, что он появился вообще.       — Ты и правда собрался это сделать.       — Ага, — Гарри уставился на неё. Она всё ещё была одета в свою школьную форму: галстук был расслаблен, а вот рубашка, несмотря на поздний час, осталась застёгнута на все пуговицы. Ярко-красная помада делала её кожу бледной с желтоватым оттенком, а чёрные большие стрелки подчёркивали тёмные круги у неё под глазами. — Мы об этом уже говорили. А что ты думала? Что я струшу?       Девушка, которая когда-то пыталась сдать его Волдеморту, оглядела его с головы до ног и пожала костлявым плечом.       — Возможно. Я подумала, что это мог быть розыгрыш.       Наверное, это была плохая идея. Если она на самом деле не хотела на это идти, то Гарри предпочёл бы узнать прямо сейчас. Хотя, если ему придётся искать другого человека, который сможет ему помочь, то его нервы просто не выдержат. Его желудок сжался, и он вздохнул.       — Послушай, если ты не хочешь, то всё в порядке. Я найду кого-нибудь другого…       — Хватит ныть, Поттер. Я же сказала, что помогу, разве не так? И вообще, в этом замке больше нет ни одного человека, кто мог бы прилично тебя сфотографировать, — на её лице появился намёк на холодную расчётливую улыбку. — Тебе нужны мои навыки, чтобы выглядеть хорошо.       Это немного задело, но Гарри просто закатил глаза и отмахнулся. Он встречался со слизеринцем уже достаточно долго, чтобы понимать, когда кто-нибудь специально пытается его вывести. И вообще, возможно, она права. Он не отказался бы ни от какой помощи, лишь бы хорошо получиться на фотографиях.       — Хорошо, — он прошёл через кабинет мимо неё и бросил мантию и сумку на одну из парт. Высоко на потолке висел скелет дракона, выставленный на всеобщее обозрение, и кости лязгнули, шепчась друг с другом, когда их задело образовавшимся дуновением воздуха. Гарри вздрогнул. — Спасибо за помощь.       — Конечно, — Панси порылась в сумке и вытащила камеру. — В любом случае, я думаю, что это хорошая идея. Драко оценит.       Гарри замер.       — Правда? Ты так думаешь?       — Я это знаю, — Панси пронзила его острым взглядом, но продолжила уже мягче: — Мы говорили о тебе. Он очень о тебе заботится. Но боится. Думает, что ему нельзя доверять и что он недостаточно для тебя хорош. И он сказал, что, возможно, ты не готов полностью довериться ему. Он боится тебя отпугнуть.       Внутренняя борьба и нервозность вмиг покинули Гарри. Эти слова подтвердили то, что он уже и так понял: Драко тоже чувствует себя немного потерянным и неуверенным. Но он думает, что Гарри ему не доверяет? Это разбило Гарри сердце.       Хотя теперь он мог себе представить, что сердце Драко тоже разобьётся, если тот услышит, что Гарри боится, что он его не хочет.       — Он так говорил?       Панси кивнула, её блестящие аккуратно подстриженные чёрные волосы слегка колыхнулись около ушей. Один уголок её красных губ приподнялся в более искренней улыбке, чем та, которой она одарила его мгновение назад.       — Вот почему мне нравится твой подарок. Конечно, это безумие. Но если ты готов преподнести ему что-то подобное, то ты определённо ему доверяешь.       — Так и есть, — сказал Гарри.       — Хорошо. И правильно делаешь. Драко просто ужасно преданный, — ответила она. Гарри вспомнил того испуганного мальчика, который сделал бы всё, лишь бы защитить свою семью, и кивнул. Он всё понимал. — Он не предаст тебя ни в этом, ни в чём-либо другом. И я проявлю фотографии с помощью чар конфиденциальности. Я знаю, что он ни за что не продаст тебя «Пророку», но защита гарантирует, что никто никогда не сможет увидеть их случайно.       — Спасибо, — Гарри гулко сглотнул и кивнул. Он нервничал. Он был готов. — Ну, и что мне делать?       Панси ухмыльнулась, окинув его взглядом голодного тигра, и подняла камеру.       — Раздевайся, Поттер.       — Точно, — сейчас он просто физически не смог бы сделать настолько глубокий вдох, чтобы успокоиться, но всё равно попытался. — Хорошо.       Она отправила его к дальней стене и заставила стоять неподвижно, пока сама изучала его в объектив своей камеры. Из её палочки вылетело несколько заклинаний, отрегулировавших освещение.       — Хорошо. Отлично.       Пока она бормотала себе под нос и расставляла всё на свой вкус, Гарри стоял, замерев на месте и стараясь не дрожать. Мерлин, что он делает? Неужели он всерьёз собирается раздеться и позировать для Панси?       Нет, не для Панси. Для Драко. Это всё для Драко!       Эх. Это мало успокоило его нервы. В конце концов, Панси всё равно будет здесь, слишком близко, прямо в его личном пространстве.       — Хорошо, давай начнём с нескольких снимков, где ты раздеваешься.       Желудок Гарри сделал сальто назад и пригрозил выпрыгнуть через рот, совершив ритуальное самоубийство, чтобы спасти его от этого унижения. Да ни за что! Гарри Поттер точно не стал бы раздеваться на глазах у своей знакомой! Его руки дёрнулись, но остались прижатыми к бокам, а во рту было сухо, как посреди песчаной пустыни.       — Давай, ну же, — Панси сердито посмотрела на него. — Не получится хороших обнажённых фотографий, если ты не снимешь с себя одежду.       — Извини, — прохрипел Гарри. Он прочистил горло. — Я просто немного нервничаю.       Панси приподняла тонкую выщипанную бровь.       — Самый сексуальный холостяк по версии «Магического еженедельника» боится показать хоть кусочек кожи? Ну же, Поттер. Просто представь, что я одна из твоих многочисленных трофеев, и продолжай в том же духе.       — Это не… — пробормотал Гарри. И почему все верят в эту чушь? — Это всё неправда!       Раздражение, тронувшее лицо Панси, вдруг исчезло, и её глаза округлились. В уголке глазницы было крошечное чёрное пятнышко туши.       — Что значит «всё»?       — То и значит. Я девственник.       Панси, казалось, пришла в ужас.       — Так зачем тебе обнажённые фотографии? — воскликнула она пронзительным и визгливым голосом.       — Потому что я больше не хочу им быть! — голос Гарри тоже стал на пару октав выше. — Я надеюсь, что такой подарок заставит нас с Драко двигаться в этом направлении!       Панси в изумлении отвернулась от него и уставилась в пустоту. Она покачала головой.       — Значит, ты действительно никогда не делал ничего из того, о чём говорят слухи? Ты не участвовал в оргии с остальными чемпионами Турнира Трёх Волшебников?       — Нет! Конечно, нет!       — И ты правда никогда не пробовал с кентавром?       — Нет!       — И… и… ты не заставил целую команду шведских моделей бикини забеременеть, просто посмотрев на них? — теперь в её голосе отчётливо слышался смех.       Гарри вылупился на неё ничего не выражающими глазами, не испытывая ни малейшего удовольствия.       — Хватит! Поттер! — возмущённо ахнула Панси. Её рука метнулась к животу, словно защищая его от этого взгляда. — Я ещё слишком молода, чтобы быть матерью!       Услышав это, Гарри закатил глаза и постарался не рассмеяться.       — Нет, ладно? Всё это неправда. Я никогда не делал ничего подобного, а сейчас я немного нервничаю! Хорошо? Так что просто дай мне минутку, чтобы… — тонкие пальцы Панси потянулись к узлу её слизеринского галстука, она стянула его через голову и отбросила на пол. — Ты что делаешь?       — Создаю равные условия, — внимание Гарри приковалось к её острым, накрашенным ярко-красным лаком ногтям, когда она принялась расстёгивать каждую пуговицу своей белой рубашки. Дюйм за дюймом из-под ткани показывалась её грудь. — И пусть кто-нибудь ещё хоть раз скажет, что только гриффиндорцы умеют рыцарствовать.       — Я… ты… — слова были бесполезны. Гарри наблюдал за её действиями… зачарованно? В ужасе? С признательностью? Он был слишком потрясён, чтобы идентифицировать свои чувства. — Ты раздеваешься.       — Ну, разве ты не умница? — Панси сбросила рубашку, а затем потянулась к застёжке своего белого кружевного лифчика. Прежде чем Гарри успел возразить или вообще хоть как-то отреагировать, она расстегнула его и отправила на пол к постепенно растущей куче одежды.       — Боже мой! — её грудь была полностью выставлена напоказ прямо перед ним! Его глаза быстро метнулись к потолку, но не раньше, чем он смог полностью окинуть её взглядом, и, чёрт возьми, она была довольно милой. Немного заострённой, но в хорошем смысле, с красивым изгибом, и об этом думать ему точно не полагалось! — Ты же знаешь, что я не гей, верно? — практически прокричал он, упрямо пялясь в потолок.       — Разве? — голос Панси звучал невозмутимо. Она расстегнула молнию на юбке и стянула её с талии. — А кто ты? Би? — Гарри крепко зажмурился и кивнул. Он всеми фибрами души надеялся, что Драко простит его за это. Он же не ожидал, что всё пойдёт именно так! — Тогда отлично, — шорох ткани означал, что она сняла юбку и швырнула её в кучу. — Только не наслаждайся слишком сильно, иначе мне придётся заколдовать тебя и рассказать всё Драко. А теперь. Посмотри на меня, Поттер, — Гарри повернул голову в её сторону, словно был под Империусом, но всё ещё держал глаза закрытыми. — Ну давай. Ты можешь посмотреть.       Это просто нелепо. Во что, чёрт возьми, он ввязался? О чём он думал, планируя это всё? Панси не должна была раздеваться!       Хотя, разве это намного хуже, чем голый Гарри перед ней?       Возможно, вся эта идея изначально была ужасной.       Нет. Нет, он хотел это сделать. А Панси — лучшая подруга Драко, она знает его лучше, чем кто-либо другой. Она не стала бы устраивать всё это и принимать его сомнительное предложение, если бы это могло навредить Драко.       Гарри глубоко вздохнул, взял себя в руки и открыл глаза.       Перед ним, уперев одну руку в пояс, стояла совершенно голая Панси Паркинсон. Другую руку она вытянула в сторону, зажав между большим и указательным пальцами пару розовых кружевных трусиков. Пока Гарри смотрел на неё, она разжала пальцы и трусики полетели вниз к остальной одежде. Она ухмыльнулась.       — Ну и как я выгляжу?       — Эм… — Гарри сглотнул. Она была чересчур худой, если честно. Он мог проследить линию каждого ребра, а её локти и колени резко выступали вперёд. Но её бледная кожа была безупречна и выделялась на фоне блестящих чёрных волос на голове и… ну. Там. Её грудь была идеальна, а изгиб бёдер, переходящий в талию, — плавным и симпатичным. Вообще-то, она была прелестна. Даже прекрасна. Он видел, как на неё повлияла война, как она сломала её и лишила сна, как Панси пыталась скрыть старые раны с помощью макияжа и колкостей. Но она всё равно стояла здесь, обнажённая и уверенная в себе, несмотря ни на что. Гарри почувствовал странный прилив нежного желания защищать её и решил, что она выглядит чертовски великолепно. — Отлично выглядишь, Паркинсон. Действительно отлично.       — Знаю, — беспечным тоном ответила она, но Гарри показалось, что улыбка на её губах была искренней. — Ну, давай. Тебе нечего стесняться. Начинай раздеваться.       — Точно, да. Хорошо.       Пока она руководила процессом и подсказывала, какую позу принять для первых нескольких снимков, Гарри был напряжён и старался не смотреть на её. К его удивлению, первоначальный шок от всего происходящего прошёл довольно быстро. Вскоре её нагота стала восприниматься почти нормально. Это было хорошим знаком, ведь значило, что, когда он снимет с себя всё, она тоже не будет заинтересована. Это будет прекрасно.       — Хорошо. Вот эта поза очень хорошая. А теперь посмотри прямо в камеру и оттяни галстук.       Гарри сделал, как ему было велено. Первые несколько щелчков камеры и вспышек света заставляли его вздрагивать, но он быстро к ним привык.       — Представь, что камера — это Драко, — пробормотала Панси. — Смотри прямо на него.       Мысль о том, как Драко лично наблюдает за тем, как он раздевается, заставила пульс Гарри участиться, и он, не задумываясь, опустил голову и застенчиво улыбнулся в камеру.       Панси щёлкнула затвором.       — Отлично! Это было хорошо. Тебе идёт немного дерзости. Попробуй сделать так ещё раз.       Панси сделала ещё несколько снимков, на которых он развязывает свой красно-золотой гриффиндорский галстук и улыбается. На одном из них Гарри попытался скопировать выражение лица того великолепного мужчины из книги и прикусил губу.       — Чёрт, здорово, Поттер! Он будет в восторге, — Панси опустила камеру. — Давай теперь дальше, ладно?       Она говорила ему, что делать, и ещё через несколько фотографий Гарри расстегнул пуговицы рубашки и провёл руками по груди и торсу, надеясь, что это выглядит соблазнительно. От смущения у него возникло искушение прикрыть гротескный, уродливый шрам на груди, оставленный медальоном, но, когда Панси заметила, что его пальцы неуверенно ползут к нему, она пресекла эту попытку.       — Не надо. Ты хорошо выглядишь, Поттер. Не нужно ничего скрывать.       И он не стал.       Немного больше времени им потребовалось на то, чтобы сделать идеальный снимок того, как он снимает ремень, а затем расстёгивает брюки.       Гарри даже не успел опомниться, как уже стоял в одних трусах.       — Итак, — строго и прямо сказала Панси, — насколько откровенными ты хочешь сделать эти фотографии? — Гарри медлил с ответом, не совсем уверенный, что конкретно она имела в виду, и тогда Панси объяснила: — Ну, например, тебе хочется изящного будуара, мягкого освещения и чтобы было видно задницу, но всё остальное оставалось сюрпризом? Или, например, ты хочешь склониться над столом, раздвинуть ягодицы и продемонстрировать свой анус?       Только не это. Божечки. Гримаса, исказившая его лицо, заставила Панси рассмеяться.       Он подумал о фотографиях, которые увидел у себя в книге, и попытался объяснить, что ни один из этих вариантов не подходил под то, чего ему хотелось.       — Больше похожие на первое? Но всё-таки чтобы было видно… всё.       — С членом, но вычурно. Замётано! Сделаем, Поттер, — быстро и уверенно кивнув, Панси вернулась к ряду парт и вытащила одну из них на свободное пространство в передней части кабинета. Её тело дрожало, когда она двигалась, а на животе, когда она наклонилась, чтобы поднять свою палочку с пола, образовались складки, которые тут же разгладились, стоило ей выпрямиться. — Если хочешь выложиться на полную, нам нужен твой стояк. Давай, поласкай себя, пока я буду готовить всё к следующим кадрам. Предоставлю тебе немного уединения. Обещаю не подглядывать!       Это заявление сопровождали ядовитая ухмылка и подмигивание, а Гарри доверял ей примерно так же, как если бы оставил гриндилоу присматривать за ящиком рыбы.       Но она повернулась к нему спиной и приступила к работе.       К счастью, Гарри не пришлось напрягаться из-за того, что он пытался возбудиться, пока она стояла прямо там и, возможно, обращала на него внимание. Пока Панси трансфигурировала парту в простую кровать, Гарри взял в руку свою палочку и направил её на… ну. На другую палочку.       Было немного рискованно стрелять заклинаниями в свои драгоценности, но варианта было всего два: либо так, либо начать дрочить при Панси, с которой он всё ещё находился в одном помещении. Он поморщился, взял себя в руки и пробормотал под нос формулу, которую нашёл в подаренной ему книге в разделе «Полезные чары и заклинания».       С покалывающим, пульсирующим порывом, от которого у него закружилась голова, кровь яростно хлынула к его члену. Он моргнул и выставил вперёд руку, пытаясь успокоиться до тех пор, пока перед его глазами не перестали мельтешить ползающие чёрные пятна. Заклинание подействовало немедленно. Гарри поморщился и старался дышать ровно, чтобы отступило головокружение. Оно исчезло в считанные секунды, но заклинание по-прежнему исправно работало — член гордо оттягивал ткань нижнего белья. Эрекция была настолько твёрдой и плотной, что почти болезненно ныла, и Гарри прижал к ней ладонь, чтобы немного ослабить пульсирующее давление.       Проклятье, это очень эффективное заклинание! Такой момент, когда он пребывал в шоке от своего огромного стояка и трогал себя через трусы, вряд ли подходил для мыслей о Гермионе, но Гарри просто не мог не послать ей молчаливую благодарность за эту книгу.       Панси совершенно не торопилась, пока доводила до совершенства декорации для следующей части фотосессии, и Гарри был приятно удивлён тем, что, несмотря на поддразнивания, она на самом деле ни разу не обернулась и не посмотрела на него. Она наколдовала пушистое белое постельное бельё и теперь раскладывала его на свой вкус, а её поза и движения в это время были настолько раскованными, словно она и вовсе забыла, что полностью обнажена.       — Как у тебя получается быть такой расслабленной? — спросил её Гарри.       — Насчёт чего? Что я перед тобой голая стою? — она остановилась, чтобы взбить несколько перьевых подушек и разложить их по местам. — Ты разве не слышал, как меня называют? Школьная метла. Понял? Потому что каждый может прокатиться.       Глубоко в животе Гарри скрутился узел вины, такой холодный, что он бы усмирил его возбуждение, если бы не применённое ранее заклинание. Конечно, он слышал это прозвище и ещё несколько других. У Панси, мягко говоря, была репутация. Студенты — особенно на их курсе — давали ей множество отвратительных прозвищ и распространяли про неё сплетни. Когда-то это казалось ему забавным и он смеялся вместе со всеми, но теперь, проведя некоторое время наедине с ней, получив от неё помощь и зная, как сильно Драко о ней заботится, Гарри понял, насколько это жестоко.       — Мне очень жаль. Это подло.       — И это неправда! У меня, знаешь ли, есть какие-никакие стандарты, — она пожала плечами, всё ещё стоя к нему спиной, и Гарри не упустил из виду, как напряглись мышцы её спины, как она инстинктивно выпрямилась, гордо отражая все обвинения. — Некоторые из этих прозвищ более точные. Хогвартская шлюха. Слизеринская потаскуха. Звучат как настоящие титулы, а? И все такие пафосные! Мне это нравится.       Всё это он тоже слышал. Никто не произносил эти слова с такой сухой нежностью, с какой говорила Панси, и её решимость отмахнуться от оскорблений вызвала на его лице грустную улыбку.       Как он мог думать, что эта девушка ему не нравится? Драматичная, уравновешенная, преданная, скрывающая удивительной глубины душу и нежность под слоями острой, злой, язвительной брони. Она была так похожа на Драко.       — Ну, что я могу сказать? Недалёкие маленькие ханжи, которые наводняют эту школу, могут оскорблять меня сколько им угодно, но это не отменит того факта, что мне комфортно в своём теле и я люблю хороший секс. Да, у меня было много секса. И ты далеко не первый человек, который видит меня голой, — насмешки, должно быть, причиняли боль. Презрение, неуважение и мерзкие комментарии однокурсников, должно быть, вонзались в неё раскалёнными ножами. А к этому ещё примешивалось и то, как люди стали называть её после финальной битвы. Но она ничего не показывала. По крайней мере Гарри, который только начал узнавать её. Она вздохнула и спросила: — Ладно, Поттер, как там у тебя дела?       — Я готов, — Гарри сглотнул и взял себя в руки. — Можешь повернуться.       — Что ж, это заняло значительно меньше времени, чем я ожидала. А теперь… твою мать, — когда она повернулась к нему лицом, её глаза расширились, а брови взлетели вверх и почти спрятались под чёлкой.       Гарри боролся с желанием съёжиться и прикрыться, пока она беззастенчиво смотрела на него. А что, чёрт возьми, она ожидала увидеть? Именно это она и велела ему сделать, в конце-то концов! Его член непоколебимо и твёрдо стоял, а внезапно накатившая волна раздражения придала Гарри смелости поднять руки и с вызовом посмотреть на Панси.       — Что? Ты же сама сказала его поднять.       — Прости. Просто ты так покраснел, и я подумала, что у тебя получится неловкая, только наполовину твёрдая эрекция, — оправдалась она, глядя на его боксеры, — а не стальной таран.       Надо отдать ей должное: он и правда слегка покраснел, его щёки горели, но защитная реакция организма придала ему храбрости.       — Я использовал заклинание!       — Заклинание! — она рассмеялась, в её глазах заблестели искры. Гарри хмыкнул, но всё же подхватил её смех. Вся эта ситуация была слишком нелепой, чтобы воспринимать её всерьёз. — Ладно, Поттер, давай уже приступим.       Следующая серия фотографий обещала быть гораздо более откровенной и смущающей, чем первая, поэтому Гарри решил, что лучший способ подойти к этому — тот же самый, каким он руководствовался, вляпываясь в неприятности: сначала нырнуть туда с головой, а уже потом почувствовать стыд. Он обхватил свой член ладонью и провёл по всей длине сквозь ткань боксеров, глядя в камеру настолько сексуальным взглядом, на какой только был способен. Панси давала ему тихие и чёткие указания и ничего не говорила о том, насколько эти фотографии откровенны. За исключением одного едва слышного комментария, который вырвался из неё, когда он наконец снял трусы.       Полностью обнажённый, его твёрдый член, блестящий и покрасневший, с каждым шагом дёргался напротив его живота, пока он шёл к кровати. Панси пробормотала что-то вроде: «Чёрт, Драко, ну и везунчик же ты».       И хотя это замечание вызвало довольную улыбку на его лице, Гарри ничего не ответил — он не горел желанием принимать комплименты, связанные с его членом, от лучшей подруги его парня.       Тем не менее он надеялся, что, когда Драко наконец увидит эти фотографии, он отреагирует так же.       Остальная часть съёмок оказалась менее неудобной, чем могла бы, только из-за того, что Гарри принял решение пройти через это, просто поднять голову и продолжить. Ради Драко.       Чёрт возьми, он надеялся, что Драко понравится. Он очень сильно хотел, чтобы Драко понравилось. Мысли о Драко и о том, как он отреагирует, придавали ему сил. Позы стали получаться чуть более естественными, чуть менее натянутыми. Удерживая мысли о Драко на переднем плане сознания, Гарри мог представить, чем они могли бы вместе заниматься в постели, и в данный момент это помогало ему держаться на плаву. Улёгшись на кровать, он сменил уже несколько поз и с каждой новой становился всё увереннее.       Хотя, возможно, это чувство и не было никакой уверенностью, на самом-то деле. Чары, которые он использовал, вызывали настолько сильную и болезненную эрекцию, что любое прикосновение к ней ослабляло пульсацию и обеспечивало столь необходимое облегчение от давления. Какое-то время он неловко ласкал себя, едва касаясь члена, но вскоре забыл про все свои волнения, позволяя себе делать разные вещи на камеру, просто потому что это было приятно, потому что это облегчало боль. Он и раньше нередко дрочил, в основном в душе — тайно, быстро и грязно, — но никогда ещё не чувствовал себя таким всеобъемлющим, таким сильным, как сейчас. Было приятно тереться членом о простыни, растянувшись на постели и пробуя новые позы. Было приятно окунуться в нарастающую внутри сексуальную энергию, изогнуть её и взять под контроль, вместо того чтобы убегать и прятаться. Было приятно даже делать это для другого человека, чтобы кто-то наблюдал за ним, восхищался его телом. Когда он подумал о том, насколько лучше были бы ощущения, если бы сейчас он ощущал на себе взгляд Драко, новая волна крови прилила к его члену. Может быть, учитывая все посещающие его приступы самобичевания, это и не должно было стать сюрпризом, но ему казалось, что придётся постоянно следить за выражением своего лица, чтобы выглядеть возбуждённым.       Не пришлось.       На нескольких снимках он лежал на животе, кокетливо поглядывая в камеру через плечо. Панси настаивала на том, что лёгкое покачивание бёдер создаёт великолепный вид на его спину и задницу.       Хорошо. Это было хорошо.       Это было…       Он был настолько сильно возбуждён, что почти не мог думать. Он не обращал никакого внимания на тихий голосок (звучащий, честно говоря, как голос тёти Петунии) в своей голове, который всё вопил и вопил, что это грязно и ненормально, что ему должно быть стыдно за себя. Потому что ему совсем не было стыдно. Он чувствовал себя сильным, сексуальным, живым. Пока Панси наставляла его, он представил себе Драко, губы которого припухли от поцелуев, и чуть не подавился воздухом, когда потёрся о постель.       — Вот так, Поттер! У тебя отлично получается! — в тишине комнаты эхом отозвались несколько быстрых щелчков затвора камеры. — А теперь перевернись.       Он лёг на спину и приподнялся на груде подушек; его тело было слишком тёплым. Панси крутилась вокруг него и раздавала указания — как ему лечь, как смотреть, — и он делал всё, о чём его просили. Запрокинув голову, широко расставив ноги и глядя в объектив камеры, он не чувствовал ни капли стыда. Ему было хорошо. Он выглядел хорошо. Драко просто с ума сойдёт.       Послушавшись Панси, он обхватил член ладонью, сжал основание и даже несколько раз медленно провёл кольцом из пальцев по всей длине. Щёлкнул затвор; Панси пробормотала что-то ободряющее.       От этого прикосновения его бёдра инстинктивно приподнялись вверх, и он ещё сильнее толкнулся в свой кулак. Чёрт, это было так приятно. Почувствует ли он то же самое, когда к нему прикоснётся Драко? Ему казалось, что будет даже лучше. А разве может быть по-другому? У Драко великолепные руки. И рот. И вообще всё. В его воображении промелькнули образы того, как это будет: Драко трогает его, Драко над ним, Драко везде, Драко в нём, В Нём, В НЁМ — и после нескольких месяцев смутной тоски у Гарри внезапно появилось очень чёткое и ясное представление о том, что именно он хочет сделать с Драко. Он был почти готов побежать в спальню и разбудить Драко, чтобы поговорить с ним прямо сейчас. Но вместо этого он ещё раз провёл рукой по своему члену и застонал. Он откинул голову назад, чувствуя, как внутри нарастает напряжение, и приложил все свои силы, чтобы не свести ноги вместе.       — Ох, чёрт.       — Э-э-э, Поттер? — голос Панси прорезал образовавшийся в его голове туман. — Ты собираешься сделать для него золотой снимок?       Гарри остановил движения своей руки, но продолжал сжимать основание члена.       — Я не знаю, что это значит, — тяжело дыша, произнёс он.       — Ты хочешь, чтобы я сфотографировала, как ты кончаешь? — спросила она, приподняв уголок губ в лёгкой улыбке.       — Я… э-э… — какой бы заманчивой ни была эта перспектива, каким бы сильным ни было давление в промежности, он покачал головой и попытался сесть. Пот стекал по его спине и груди, а прохладный воздух ощутимо обдавал разгорячённую кожу. — Нет. Нет, не надо.       Панси опустила камеру.       — Лучше покажешь это Драко в реальности?       Гарри негромко рассмеялся, всё ещё с трудом дыша от возбуждения и стараясь не подпустить оргазм слишком близко.       — Надеюсь.       — У тебя определённо всё получится, Поттер. Доверься мне. Драко оценит, — Панси нахально подмигнула, и Гарри снова рассмеялся, надеясь, что она права.       Но даже если фотографии вдруг растворятся или смоются каким-нибудь причудливым потоком прежде, чем он сможет отдать их Драко, он уже не думал, что они так необходимы. Они были великолепны. Он хотел поделиться ими с Драко, хотел шокировать его и возбудить. Но ещё он только что разделся и ублажал себя на камеру, в то время как его снимала подруга. И никакого стыда. Никаких колебаний, как только дело сдвинулось с мёртвой точки.       Пока Гарри пытался отдышаться и успокоиться, он позволил себе непринуждённо откинуться на постель. Он не просто был доволен полученным опытом и качеством его результата. Он был доволен собой. Он чувствовал себя комфортно. Уверенно. И даже сексуально.       И чего он вообще так переживал? Какими бы ни были обстоятельства, с подарком или без, теперь он был готов поговорить с Драко. По крайней мере, этот опыт доказал ему, что всё было только у него в голове, и он проработал то, что ему нужно было проработать. Он не мог дождаться, когда наконец сможет поговорить с Драко, узнать его ещё лучше, поделиться с ним этим и ещё много чем, начать планировать совместное будущее.       — Ты собираешься…? — Панси многозначительно посмотрела на его по-прежнему твёрдый член. — Позаботиться об этом? Хочешь, я отлучусь на минутку?       — Нет. Это всё равно не поможет. Заклинание продолжит действовать даже после того, как…       Глаза Панси расширились.       — Значит, ты можешь просто кончать, кончать и кончать, и стояк не пройдёт?       Гарри кивнул и слегка поморщился. Теперь, когда они остановились, пульсация снова стала почти болезненной.       — Не могла бы ты передать мне мою палочку?       Панси кинула ему палочку, и он наложил на свой член Фините Инкантатем. Кровь отлила так же быстро и внезапно, как и прилила. Гарри ахнул и согнулся пополам — его тело инстинктивно решило, что что-то не так.       — Ах! Чёрт!       Матрас рядом с ним прогнулся, и его плеча коснулась прохладная ладонь Панси.       — Ты в порядке? — спросила она с плохо сдерживаемым смехом в голосе.       Он вздрогнул и кивнул.       — Ага.       — Всё на месте?       Он рассмеялся, уткнувшись лицом в колени, затем глубоко вздохнул и сел.       — Да. На месте.       — Хорошо. А то Драко был бы очень недоволен. Ты только представь: даёшь ему такие фотографии и говоришь: «Извини! Мы не сможем это повторить! Я случайно его испарил!»       Какая ужасная мысль. Он невольно бросил быстрый взгляд вниз, на свой член, который теперь был мягким, безвольным и, слава Мерлину, всё так же прочно прикреплённым ко всему остальному телу.       — Спасибо. За то, что помогла мне с этим.       — Всегда пожалуйста. Ты прирождённая модель. С тобой было весело работать, — Панси отняла свою руку. Они сидели бок о бок на краю кровати, на расстоянии полуметра друг от друга. — И Драко это понравится.       — Правда? — Гарри это знал, но хотел услышать подтверждение из чужих уст. — Ты так думаешь?       — Я это знаю. Он уже много лет пускает по тебе слюни. Пару недель назад, когда мы с ним ходили на ужин, мы выпили слишком много вина. Он говорил о тебе. Много. Он грезит о твоей заднице, — она искоса взглянула на него и ухмыльнулась. — Только не говори ему, что я тебе это сказала.       Мысль об этом заставила Гарри улыбнуться про себя. Он уже знал ответ на свой следующий вопрос, но всё равно задал его:       — Почему он мне ничего не сказал? Или не предпринял что-нибудь?       — Он боится, что отпугнёт тебя? — Панси пожала плечами. — А почему ты ничего не сказал и не сделал?       Справедливо. Гарри вспомнил все выводы, к которым с помощью друзей пришёл за последние несколько дней, и заявил:       — Потому что после многих лет войны и насилия я не знаю, как хотеть чего-то для себя! Особенно секса. Я боялся, что это покажется слишком реальным.       Панси улыбнулась ему, но одарила его мрачным, глубоким взглядом.       — Хочешь совет? — на этой неделе все давали ему советы. Не помешало бы получить немного и от Панси. Он молча кивнул. — Ты слишком сильно погружаешься в мысли. И Драко тоже. Просто позволь себе отдаться чувствам, как сегодня.       При этих словах он слегка покраснел. Конечно, он должен был догадаться, что она сможет увидеть, что он не просто притворяется, играет. Он делал сексуальные вещи на камеру и наслаждался этим. Они оба это знали.       — Это касается не только секса с ним, но и вообще отношений. Любви. — она толкнула Гарри плечом. — Не думай обо всём этом слишком много. Просто погрузись в это. Прочувствуй. Наслаждайся. Видит Бог, за последние несколько лет вы оба повидали не так уж много радостей.       Он кивнул и поблагодарил её. Оба замерли, уставившись на пустые ряды парт. Теперь здесь стало слишком тихо. Слишком холодно. Гарри не знал, что ещё сказать, поэтому он встал и указал на их одежду.       — Наверное, стоит…       — Да, — Панси тоже поднялась и пересекла комнату, погрузившуюся в странную полную тишину.       После целого часа бесстыдного эксгибиционизма они вдруг встретились с реальным миром, и установившийся между ними дух товарищества начал ускользать. Гарри стало неловко. Он должен был что-то сказать. Сейчас он был сильнее, чем когда-либо, уверен в себе и Драко, и это было во многом благодаря Панси. Казалось неправильным позволить чему-то столь значительному произойти между ними, а затем просто испариться.       Когда он наклонился, чтобы поднять с пола трусы, Панси окликнула его:       — Эй, Поттер?       Он повернулся к ней. Она всё ещё была обнажена, а одежда нетронутой кучкой лежала у её ног.       — Да?       — Вы с друзьями часто шатались по замку, да? Постоянно игнорировали комендантский час? — Гарри кивнул, неуверенный, к чему она ведёт. Панси походила на дьявола, обнажённая и с красной помадой на губах. Она ухмыльнулась и спросила: — А ты когда-нибудь делал это нагишом?       Смех, вырвавшийся у Гарри, был растерянным, легкомысленным и глупым. Он покачал головой.       Её ухмылка стала ещё шире, а маленький курносый носик сморщился в выражении, которое одновременно было очаровательным и ужасающим.       — Пойдём.       Прежде чем Гарри успел сказал ещё хоть слово, она хватила его за руку и потащила в тёмный коридор.       Вот так Гарри и оказался в коридорах Хогвартса вместе с Панси Паркинсон. Весь путь до Большого зала они преодолели незамеченными; Гарри смеялся и задавался вопросом, в какую, чёрт возьми, вселенную он попал, если стал тем человеком, который бегает нагишом. У тяжёлых деревянных дверей Панси хихикнула и втолкнула его внутрь; её маленькие горячие ладошки прижались к его спине. Он ввалился в Большой зал, перед ним предстали все четыре факультетских и преподавательский стол, а зачарованный потолок отражал ясное звёздное небо. На стенах развевались знамёна факультетов, нарушая спокойствие ночи. Стоя бок о бок, они с Панси посмотрели сначала друг на друга, потом на пустой зал и усмехнулись.       Она рванула с места раньше него.       Будь она слизеринкой или нет, ни у кого не повернулся бы язык назвать её не храброй! Гарри погнался за ней, его лёгкие уже горели огнём, и они мчались друг за другом вдоль всего помещения, маневрируя между столами. Крича и смеясь так сильно, что напрочь сбивалось дыхание, полностью обнажённые, они пробежали целый круг и, всё ещё посмеиваясь, навалились на стену.       Раздавшийся вдруг ворчливый старческий голос испугал их обоих.       — Что это за шум? Ученики не в постелях!       Оба мгновенно замолчали, но продолжали трястись, как желе, от неудержимого смеха.       — Филч! — прошептала Панси. — Филч! Чёрт!       Гарри расплылся в улыбке, словно в бреду, и шикнул на неё. После всего, что ему пришлось пережить за последние несколько лет, если его исключат из школы за то, что он бегал по коридорам…       — Сюда, иди сюда, — Гарри махнул Панси рукой, выскользнул за дверь и спрятался в нише за доспехами. Слава Мерлину, там было достаточно места, чтобы им не пришлось прижиматься друг к другу, но Гарри прошептал извинения, когда его рука случайно задела грудь Паркинсон.       Дрожа от веселья, которое отчаянно пытались сдерживать внутри, они оба наблюдали за тем, как Филч шёл по коридору с миссис Норис, освещая себе путь фонарём.       — Если нас поймают, — еле слышно произнесла Панси, — скажем, что мы были под Империусом.       — Я могу противостоять Империусу! Никто не купится!       — Да, да, повыпендривайся ещё. Но ты же Гарри Поттер. Все просто закроют на это глаза.       — Заткнись, Паркинсон!       Они затаили дыхание, когда Филч, что-то бормоча себе под нос, вошёл в Большой зал.       — Бежим! Бежим! Бежим! — Гарри вытолкнул Панси обратно в коридор, и они сорвались с места. Измученные и всё ещё содрогающиеся от слабого смеха, они без лишних происшествий вернулись в кабинет. Как бы весело всё это ни было, Гарри решил, что он уже достаточно долго был голым и теперь с радостью вернул бы одежду на место. — Ты сумасшедшая.       Она ухмыльнулась ему, натягивая нижнее бельё.       — Кто бы говорил, — они оделись в уютной тишине, оба всё ещё потрясённые и удивлённые произошедшим. Когда Панси снова заговорила, они были уже полностью одеты. Гарри присел на край парты, чтобы обуть ботинки. — Эй, Поттер?       — Да?       — Извини меня. За то, что той ночью пыталась выдать тебя Тёмному Лорду, — резкие, простые извинения заставили его замереть. Он увидел ненавязчивую искренность на её лице. С печальной, отстранённой улыбкой она сказала: — Я была трусихой. Но я хочу, чтобы ты знал, что к тебе это не имело никакого отношения.       — Я знаю, — подумав об этом, Гарри понял, что даже близко не злился настолько, как некоторые другие ученики после слов Панси в ту ночь. Многие восприняли это как знак её соучастия, поддержки Волдеморта. Гарри знал, что это не так, и не нуждался в её объяснениях. Он всегда знал правду, которая заключалась в том, что Панси была просто напуганной девочкой, которая не хотела видеть, как умирают её друзья.       Тем более что она, по-видимому, дружила по крайней мере с одним маглорождённым учеником. Учеником, который не пережил битвы.       У Гарри сдавило горло.       — Ты не ошибалась. Я пришёл к нему один, ещё до рассвета. Я сдался. Жаль только, что не сделал этого раньше. Может быть, тогда…       — Я здесь не для того, чтобы ты терзался чувством вины, — она прервала его взмахом руки. — Ты покончил со всем этим, Поттер. Никто не в праве просить тебя о большем.       То, как она избегала встречаться с ним взглядом, говорило о том, что разговор окончен. А Гарри не хотел заканчивать. Не совсем.       — Мне очень жаль, что так получилось с Колином, — Панси поджала губы, а по её позвоночнику прошла почти незаметная дрожь. — Драко сказал, что вы были близки. Он был и моим другом.       Застывшее выражение на её лице продержалось ещё мгновение, а затем исчезло и сменилось грустной, потерянной улыбкой. Она посмотрела на свою камеру, а потом на него.       — Спасибо.       — Как вы познакомились? — Гарри знал, что ему следует замолчать, но что-то в ней казалось таким уязвимым, как будто она хотела поговорить об этом, но никто не спрашивал. — Не похоже, чтобы это была желательная дружба.       — Да. Я была абсолютной сукой, которая не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что я разговариваю с ним, — её длинные тонкие руки в защитном жесте скрестились на груди. — Мы встретились, когда он спас меня. Такой гриффиндорец. Храбрости и чести больше, чем здравого смысла.       Это было в духе Колина, и Гарри не упустил нотки раздражённой нежности, прозвучавшие в её голове. Он молчал, давая ей возможность выговориться, если она захочет.       Она пересекла кабинет и села на край парты в нескольких футах от него.       — Это случилось на шестом курсе. Он был на пятом. Помнишь, что я говорила про все те прозвища, которые мне обожают давать люди? — Гарри смущённо кивнул. — Что ж. Некоторые парни думали, что имеют право делать со мной кое-какие вещи. Они ошибались. Но однажды ночью кое-кто, кого я считала своим другом, — слизеринец с нашего курса — застал меня врасплох. Я не буду говорить, кто именно, потому что невежливо плохо отзываться о мёртвых, — приподняв бровь, она бросила на Гарри острый взгляд.       Крэбб. Это был он. Гарри вспомнил неуклюжего, глупого парня, слишком массивного по сравнению с хрупким телом Панси, и поморщился. Да, бороться с ним ей было бы очень нелегко.       — Так вот, однажды вечером мы были в библиотеке. Он прижал меня к шкафу в одном из проходов, начал лапать. Я сказала ему «нет». Я попыталась его оттолкнуть. Но… он собирался просто получить то, что хотел. Я думала, что он мой друг! Я замерла. Мне хотелось плакать. И знаешь, мимо нас прошли три разных человека. Три человека прошли мимо и увидели, что происходит. Но никто из них не остановился и не помог, потому что… — она холодно и язвительно улыбнулась. — Я же хогвартская шлюха. Они увидели то, что и ожидали увидеть: Панси Паркинсон, позволившую парню полапать себя посреди библиотеки. Вот потаскуха!       Гарри слушал, и у него руки чесались от желания перебить её. Но он этого не сделал. Он позволил ей говорить.       — Но только не Колин. Сквозь мою репутацию он разглядел, что происходило на самом деле. У меня были неприятности. Я нуждалась в помощи. Ему было всё равно, что этот парень в три раза больше его или что я слизеринка, которую ему положено ненавидеть. Он тут же подлетел к нам! А потом, конечно, этот парень набросился на него и начал избивать до полусмерти… — она закатила глаза. — Но этого было достаточно, чтобы я отмерла. В тот момент он ясно разглядел меня настоящую, когда никто другой не смог, и этого было достаточно, чтобы я пришла в себя. Я чуть не отправила этого мудака прямиком в Ад. А потом Колин, мой герой, лежащий на полу, с заплывшим глазом, с заливающей его лицо кровью, с выбитыми передними зубами, посмотрел на меня как на какую-то принцессу и спросил, всё ли со мной в порядке, — Панси тихо рассмеялась, и Гарри тоже улыбнулся. — Ну что это за рыцарь такой без сияющих доспехов! С другой стороны, принцесса из меня тоже выходит с трудом. Мне пришлось практически тащить его до больничного крыла. После этого мы стали общаться. А потом ещё и ещё. Он никогда не пытался изменить меня или пристыдить за мою половую жизнь. Он ясно видел меня, и ему нравилось то, что он видел. Я очень по нему скучаю.       Пока она шмыгала носом и избегала встречаться с ним взглядом, Гарри подошёл к ней и обнял её обеими руками. Она прислонилась к нему головой и осталась в таком положении на долгое мгновение.       К тому времени, как они разошлись, Гарри уже не сомневался в том, что Панси Паркинсон — его подруга. Ей понадобилось всего два часа, чтобы с помощью своих длинных красных ногтей и слизеринского очарования пробраться к нему в душу. Он уже обожал её и знал, что это чувство взаимно. В конце концов, есть некоторые вещи, которые просто нельзя разделить с другим человеком так, чтобы в конечном итоге не испытывать к нему симпатии. Ночь сексуальной фотосессии и беганья нагишом, безусловно, относится к таким вещам.