Я буду ждать.

– Утречка, Тодороки! Готов к сегодняшней контрольной? – зелёноволосый парень с веснушчатым лицом и лучезарной улыбкой поприветствовал одноклассника. –  Да, – холодно ответил на вопрос парень с красно-белыми волосами и шрамом у левого глаза. – А.. Это хорошо! Я вот всю ночь готовился, но на всякий случай всё равно сделал пару... – веснушчатый не закончил фразу, поскольку собеседник прошёл мимо, проигнорировав того. – ..шпоргалок...– было произнесено совсем тихо с какой-то едва заметной печалью. Мальчишка смотрел вслед удаляющейся фигуре, а неприятные мысли всё сильнее пытались захватить его сознание. "Никому не сдался такой бесполезный придурок как ты." "Ненавижу тебя!" "Урод" "С таким как ты никто не захочет дружить" Мидория закрыл уши, пытаясь приглушить поток мыслей, и замотал головой. Он поднимает взгляд к безоблачному небу, делает глубокий вдох, натягивает дежурную улыбку, которая выглядит почти искренней, и идёт в направлении входа к школе. Веснушчатый даже не заметил, как в это время за ним наблюдала пара гетерохромных глаз, обладатель которых сидел на подоконнике в коридоре школы и следил за действиями паренька. *** – Привет...– раздался на том конце провода тихий голос. – Прости, если побеспокоил.. чёрт, конечно же побеспокоил, сейчас час ночи, хах.. За окном завывал ветер, лил дождь, и грохотал гром. Тодороки не спал, когда его телефон неожиданно зазвенел, оповещая о входящем звонке.  Парень немного удивился незнакомому номеру на экране, но всё же решил ответить. Тодороки молчал, а в трубке раздавались сдавленные вздохи и всхлипы. – Н-неплохая погодка с-сегодня, не так ли? – раздалось на том конце провода. Тодороки посмотрел в окно, где гроза только усилилась, а затем поднялся с кровати в поисках одежды. У него было предчувствие чего-то ужасного, непоравимого. Сердце сжималось от чувства того, что человеку по ту сторону трубки неимоверно больно сейчас. – Я-я в общем... Д-давно хотел сказать.. – Где ты? – перебил Тодороки, а сам уже вышел из дома и помчался со всех ног к школе. Он был абсолютно уверен, что зелёноволосый сейчас там. На крыше. На той самой крыше, где он частенько сидел в одиночестве и плакал. Плакал слезами, полными отчаяния и боли, что причиняли ему абсолютно все вокруг. Нет, это были не истеричные рыдания, а просто тихие слёзы. Тодороки видел их. Видел, но... Но не делал ничего, чтобы помочь. Ничего, чтобы хоть как-то облегчить боль и вернуть изумрудным глазам живой блеск. Казалось, что вместе с ветром и дождём усиливались и всхлипы на том конце провода. Он был уже близко. Вот ещё один поворот и парень уже стоит ворот школы. Звонок всё ещё не сброшен. – Тодороки, я.. Я хотел сказать, что восхищаюсь тобой. Ты умный, красивый и сильный. У тебя прекрасный голос и-и просто божественная улыбка.. Ты редко её показываешь, но всё равно она очень к-красивая. Волосы, руки, глаза, лицо – всё в тебе прекрасно... - Нет, молчи, – думал гетерохром, поднимаясь по пожарной лестнице на крышу. Туда, где сейчас страдал от разрывающегося сердца человек, который так глубоко поселился в душе парня, что его невозможно было вытащить оттуда никаким образом. – Н-надеюсь, ты в порядке, а синяки не болят. Слышал, что ты сегодня знатно поколотил Бакуго, но тебе тоже досталось... Я-я бы хотел хоть немного облегчить т-твою боль... Но боюсь, ты снова оттолкнёшь меня. Я-я устал, понимаешь?  Устал от того, что все считают меня мерзким изгоем, не достойным даже доброго слова. Игрушка для битья. Бесполезный кусок мусора, не достойный существовать. Знаешь, что на днях сказал мне Бакуго? "Спрыгни с крыши, можеть хоть в следующей жизни родишься нормальным." Хах... Смешно, правда? Вот Шото уже стоит на этой злосчастной крыше, тяжело дышит и сжимает телефон в руке. Он не ошибся. Зелёноволосый мальчик и вправду был здесь. Он стоял у невысокой перегородки, прижимая телефон к уху и вытирая рукавом мокрой толстовки слёзы. Волосы прилипли к голове, но всё равно немного топорщились в разные стороны. Толстовка и джинсы не скрывали болезненной худобы паренька. Они не виделись всего неделю, но за это время Мидория очень сильно похудел. Казалось, что этот человек сейчас сломается от сильного порыва ветра. Тодороки  хотел броситься к этому беззащитному мальчику, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Не позволять причинять боль этой израненной душе. Но какая-то сила не давала этого сделать. Гетерохром стоял и тяжело дышал после бега, наблюдая, как ломается человек. Хрупкая спина содрогалась от рыданий, а дождь уже не мог заглушить громких всхлипов. – Мидория... – тихо произнес Тодороки, но был услышан. Зелёноволосый обернулся на звук и замер. Когда-то изумрудные глаза совсем утратили свой блеск и теперь казались серыми. Под глазами отчётливо виднелись тёмные круги, что свидетельствовали о бессонных ночах. Веснушки казались яркими на бледной коже. – Т-тодороки? Ч-что ты здесь делаешь? – Мидо.. – запнулся парень, – Изуку, пойдём со мной. Давай. Я обещаю, что помогу тебе. – Ахахаха, – зеленоглазый громко засмеялся и прикрыл рукой лицо. –   Тодороки, ты слышишь, что ты говоришь? Поможешь?! Как?! Мне уже ничто не поможет... – Я.. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Пожалуйста, иди сюда. – Мы? Что-нибудь придумаем? Что за "мы", Тодороки? Думаешь, я не пытался найти способ? Я перепробовал всё, что только возможно. Я спрашивал у Всемогущего, смогу ли я без причуды стать героем. Он ответил, что даже и пытаться нет смысла. Хах.. Я очень устал.. Поэтому, знаешь, решил последовать совету Бакуго. Надеюсь, что хоть в следующей жизни я смогу получить причуду. А ещё... Ещё я хотел бы найти тебя. И может тогда мы смогли бы подружиться. А может даже больше... Мне всё равно уже нечего терять, поэтому говорю. Я люблю тебя, Шото Тодороки. Знаешь, просто не хочется уносить с собой эти чувства. Хочу, чтобы ты знал... – Мидория, я тоже тебя люблю! В тот раз, когда мы с Бакуго подрались, я заступался за тебя! Он постоянно задирал тебя, бил, а я уже не мог на это смотреть. Я понимаю, что должен был сказать это раньше и не должен был игнорировать тебя. Я просто не хотел, чтобы из-за меня у тебя  было ещё больше проблем, – голос срывался, но слова сами собой вылетали из уст гетерохрома. Всё, что долгое время копилось внутри, сейчас выплескивалось наружу, выворачивая душу наизнанку. А ведь Шото в самом деле любил Мидорию. За его веснушчатые щёки, за большие зелёные глаза, за  непослушные кучерявые волосы. За улыбку, что словно говорит: "Я всё смогу!". За его постоянный бубнёж себе под нос, свидетельствующий о мыслительном процессе мальчишки. За руки, испещрёные шрамами от многочисленных побоев. За его целеустремленность. За все недостатки. В школе Тодороки был невидимой тенью Мидории. Его боялся каждый, стоило ему кинуть один серьезный взгляд. Но это было только в школе. За её пределами он не мог ничего сделать, поэтому старался помогать хотя бы в ней. Но Мидория не знал всего этого. Мидория не знал ничего. Не знал того, что если уйдёт, то заберёт с собой часть человеческой души.  А даже если бы и знал, то всё равно бы не поверил. – Шото... Ты серьёзно? Извини, но боюсь, что уже слишком поздно, – на лице зелёноволосого появилась лёгкая улыбка, а в глазах на мгновение мелькнул былой огонёк. – Что ж.. Прощай. Надеюсь, что в следующей жизни найду  тебя... Это он проговорил уже стоя по ту сторону перегородки и глядя вниз. Слёз не было. Не было ничего. Только всеобъемлющая пустота и спокойствие. Дождь давно прекратился, а солнце уже начинало подниматься над горизонтом. Мидория в последний раз обернулся, улыбнулся той самой лучезарной улыбкой и сказал: – Спасибо! Мгновение... И на крыше остаётся только один человек. Человек, чьи слёзы медленно капали на и без того мокрую крышу и освещались рассветным солнцем. Он поднял глаза к ясному небу и прошептал: – Я буду ждать...