Пусть не со мной

Место, где я оказалась, стоило только приоткрыть глаза, было мне не знакомо, и оттого его очарование с двойной силой повлияло на меня. Сказать, что там было удивительно — всё равно, что не сказать ничего. Просто кощунством было высказываться столь простыми эпитетами, даже не смотря на мою довольно шаткую веру в Бога и тому подобные высшие силы, когда я стояла не иначе как на краю земли. Это был невероятной высоты отвесный утёс, с которого, казалось, можно было ухватить рукой мягкое облако и прижать его кусочек к своей груди, внизу же простирался бескрайний малахитовый лес, уходящий далеко за границу горизонта, озаренную кроваво-алым закатным солнцем, и лишь у самого подножья можно было различить тонкую, словно ленту, горную реку, полную бурлящих порогов. За моей спиной был всё тот же беспросветный чистый лес, дурманящий разум, насыщенным хвойным запахом, и только у самого края была средних размеров поляна, поросшая травой. Я не была удивлена, когда проведя рукой, словно расческой, ощутила, что этот зелёный ковёр не жёстче пухового одеяла и расслабленно откинулась на спину, раскинув руки и ноги, будто намереваясь создать под собой снежного ангела. Свежие порывы ветра разметали мои волосы по земле, я блаженно опустила веки и позволила себе потерять любую бдительность и с головой погрузиться во всю красоту момента. — Как же ты удивительна, — мечтательно произнёс голос над самым ухом и моя рука с неведанной быстротой метнулись к куртке, где должен был покоиться серебряный кол. И, наверняка, моё лицо в полной мере отразило всю ту растерянность и краткий испуг, когда я осознала: у меня не было ни того, ни другого. Выработанные долгими годами тренировок рефлексы сыграли со мной злую шутку и вызвали усмешку у Адриана, сидящего на земле рядом со мной. Его каштановые волосы были, как и всегда, искусно взъерошены и едва-едва колыхались на ветру, в то время как его глаза отражали лучи закатного солнца и, казалось, полыхали. — Знаешь, — я приподнялась и уселась, поджав под себя ноги, — как тот, кто способен управлять этим сном, ты мог бы одеть меня во что-то более практичное. Моё тело приятно обволакивало мешковатое платье из темно-синего шёлка. Оно мягкими волнами струилось при малейшем движении и, нужно признать, было просто удивительным и, к тому же, удобным. Платье держалось на моих плечах за счёт двух бретелек, столь тонких, что странно, как они выдерживали, в районе же декольте находилась очень ненавязчивая сборка, выгодно подчеркнувшая грудь. На шее неизменно висел назар и ощутимо холодил под собой кожу. Он был тем, что никогда не покидал меня даже во снах, и его синеватый оттенок идеально гармонировал с нарядом. — Ну уж нет! — наигранно обиженно воскликнул Адриан. — Это именно то, во что я хотел одеть тебя со дня нашего знакомства и от чего ты каждый раз ускальзывала. В нём ты выглядишь потрясающе, но уверен, без него ещё лучше, — на его губах заиграла хитрая ухмылка дамского обольстителя. — Так что если тебе не нравится, ты всегда можешь его снять. — Адриан, — устало выдохнула я. — Ты же знаешь что, — не запнуться на этих словах было выше моих сил и я, с сожалением, посмотрела на него, — что я с Дмитрием. — И всё равно я люблю тебя, маленькая дампирка. Это ломает меня изнутри, но отпустить выше моих сил. Необъятная боль, бурлящая внутри него извергающимся вулканом, отразилась в его удивительных глазах и они стремительно потеряли все наполнявшие их цвета. На мгновение мне почудилось, что я могу прикоснуться к его тьме, освободить его от этой саднящей боли, приняв её на себя. Я потянулась к нему в порыве сжать его всегда тёплую ладонь своей, но жёсткое понимание того, что я и была причиной обволокшей его тьмы, заставило резко отдёрнуть руку. — Маленькая дампирка, — эхом повторила я. — Неужели тебе не нравится? — его лицо ярко отразило всё испытанное им удивление и даже некоторое разочарование. — Хотя нет, не отвечай, я не хочу этого знать. Позволь хотя бы этим словам принадлежать мне одному. Я не желаю и их делить с кем-то ещё, а тем более с Беликовым! — Нет, Адриан, мне нравится, но, — я так и не договорила, ведь в моих глазах, подобно взрыву, вспыхнула его аура. Она искрилась, словно только-только выпавший снег, освещённый зимним солнцем, но не была столь же чиста — большую её часть занимали тёмные расплывчатые пятна, но и они не прекращали сиять. Я была способна лишь завороженно наблюдать, не в силах отвести глаз, а в голове все чётче проявлялись слова, сказанные когда-то Соней Карп о том, что в присутствии человека, от которого сердце в груди неистово трепещет, аура начинает искриться. — Так вот, чего ты хотела — увидеть мою ауру. Должен признать, я ожидал чего то иного. На губах Адриана появилась грустная улыбка, и вновь это жгучее разочарование читалось в его глазах. Я вопросительно посмотрела на него, всё ещё находясь под впечатлением. Казалось, что увиденное все-таки затронуло что-то глубоко внутри меня. — Знаешь, я решил, что раз уж не согласился поменять неугодивший тебе наряд, то мог бы исполнить что-то иное, то, чего ты хотела в эту минуту. И вот оно — твоё желание! Я мог лишь гадать, что это будет, но то, что здесь не появился Дмитрий уже обнадеживает. — Маленькая дампирка, — снова повторила я, словно не услышав предшествующих слов, — только ты всегда называл меня так, настойчиво продолжал делать это с первой нашей встречи. Если честно, сначала это очень раздражало, как и в принципе ты, да так, что хотелось запустить чем потяжелее, но сейчас… сейчас это кажется, не знаю, чем-то особенным, личным. Адриан так и не успел ничего сказать, разве что его поражённое выражение лица сказало все за него. Отовсюду и в то же время из ниоткуда, прозвучал хриплый, чуть взволнованный и такой родной голос Дмитрия: — Маленькая дампирка? Роза, проснись! Я почувствовала, как этот удивительный сон стал медленно растворяться, но я все ещё могла различить блекнущую фигуру Адриана. — Пусть не со мной, но ты счастлива, лишь слепец может этого не заметить. И это именно он делает тебя таковой, как не тяжело мне это признать, — говоря это, парень усмехнулся и, казалось, стремился заверить в этом самого себя. Всё исчезло, растворилось во тьме и, спустя мгновение непроглядной темноты и апатии, мои глаза раскрылись и множество цветов и света огромной волной ударили по ним. Я ощутила под собой мягкость кровати и успокаивающую теплоту родного тела. Дмитрий. Он крепко прижимал меня к себе, положив мою голову к себе на плечо, в то время как его пальцы ненавязчиво играясь с кончиками моих волос то накручивая, то раскручивая локоны. И лишь тогда, когда моё тело полностью расслабилось в его руках, я осознала, что по моей щеке катится крупная, словно жемчужина, слеза. Эта сверкающая капелька соскользнула с моего лица и покатилась по спине Дмитрия, заставив его вздрогнуть. Я почувствовала, как напрягся он в тот момент, но несмотря на это промолчал, не стал задавать никаких вопросов, а только сильнее прижал меня к себе и я была безмерно благодарна ему за это.  — Адриан, — тихо шепнула я ему на ухо спустя какое-то время, словно боясь, что кто-то ещё услышит эти слова, — чувства ко мне причиняют ему боль. Мне так хочется избавить его от этого, но я ничего не могу поделать! — Роза, — после недолгого молчания сказал мужчина, казалось, эти слова давались ему тяжело, — до того, как ты вновь приняла меня в свое сердце, простив всю ту боль, причиненную мной, до того как сказала, что любишь, тогда, в отеле, я бы до последнего издыхания держал глубоко внутри все те чувства, которые я испытываю к тебе, даже если бы именно это меня убивало. Я бы не позволил себе разрушить твою жизнь. Пусть не со мной, но ты могла быть счастлива с Адрианом или с кем то ещё — неважно. Так было тогда, но больше я не сумею выжечь в себе эти чувства. Я не отпущу тебя больше ни сейчас, ни когда либо ещё! — Ты никогда не покидал моё сердце, Дмитрий! Посмотри на меня, — я обхватила ладонями его лицо и, когда наши взгляды встретились, мы оба вздрогнули от проскольнувшего между нами электрического разряда. — Я никуда не уйду, я здесь, с тобой. Я наклонилась к его напряжённо сжатым в нитку губам и едва ощутимо мазнула по ним своими. — Я люблю тебя, товарищ Беликов. Глаза Дмитрия излучали любовь и веру в мои слова, веру в наше совместное будущее, когда он, переложив руку на мой затылок, прильнул к губам, вкладывая в этот поцелуй все бушующие в нем эмоции. Я буквально ощущала их на себе и в какой-то момент осознала, что какой бы крепкой выдержкой он ни обладал, как бы не скрывал свои эмоции, мне не нужно видеть его ауру, чтобы понимать его чувства и мысли, вот что действительно дорогого стоило. Когда мы вновь улеглись под тёплый плед, насчёт расцветки которого мы вели долгие споры во время покупки, когда я положила голову на его грудь, а он мягко обнял меня за плечи, я все-таки задала волновавший меня вопрос: — Почему ты разбудил меня? Ты, как мне показалось, был чем-то обеспокоен в тот момент. — Ты металась по кровати, раз за разом повторяя «маленькая дампирка» и ещё что-то очень невнятное. Я решил, что тебе снился кошмар. Той ночью я спала спокойно, провалившись в темноту, не видя снов и не просыпаясь, но даже во сне я ощущала то успокаивающее тепло, исходящее от Дмитрия.