Свет сердец

Хрупкий, похожий на бусину шарик, на черном бархате космоса. Кажется, протяни ладони, и он доверчиво ляжет в них. Совсем не такой, как на фотографиях со спутников и орбитальных станций. Нет привычной прозрачности атмосферы и белых, пушистых, облачных завитков. Нет синевы океанов и зелено-желтых материков. Есть только оттенки коричневого, как на старых снимках или фото в стиле ретро, цвета сепии. Как будто обычный спектр недоступен, как будто глаза смотрят куда глубже. И от увиденного бегут по спине мурашки, холодеют пальцы, и волосы на затылке неприятно шевелятся. Словно чувствуя дыхание того, что сейчас жадно лижет планету, поглощая все больше и больше. Тьма. Живая, непрестанно текучая, вечная, голодная. Столько оттенков черного и так мало света. Маленьких, теплых островков и еле различимых отдельных белых точек. Искристых бриллиантов в смоляной патоке. Я вижу, как они гаснут. Так задувают пламя свечи. Одно за другим. Земля медленно приближается, картинка становится четче, плещется Тьма и, в ее отдельных элементах я вижу людей. Крохотные фигурки с пустыми глазами, высохшей, пергаментной кожей и безвольно повисшими руками. Они похожи на осенние листья, гонимые ветром и я даже слышу их шелест, больше напоминающий тихий, протяжный стон. Огоньки, разгоняющие мрак – тоже люди. Только глаза у них живые и свет идет изнутри, прямо из сердца, освещая лица и пространство вокруг. У кого-то яркий огонь, у кого-то еле различимая искорка или почти истлевший уголек. А Тьма тянет к ним руки, ждет, смеется сухим смехом. И ее тысячи лиц смотрят пустыми глазами тех, кто потерял свой свет. Все ближе и ближе поверхность. И вот подо мной город. Две разные улицы, два разных дома. Стены не помеха, маленькое усилие и я вижу сквозь них. Обычная однокомнатная квартира. Недорогая мебель образца 80-х. На кровати с витым изголовьем, не единожды окрашенном белой краской и оттого немного утратившем тонкость линий, сидит девушка лет шестнадцати. Длинные, пушистые, каштановые волосы почти полностью закрывают фигуру и скрывают лицо. Тонкие руки обнимают, подтянутые к самому подбородку острые коленки, обтянутые белой тканью ночной рубашки. Худые плечики мелко подрагивают от тихого плача. Она одинока, потеряна и почти растоптана. Она так устала. Крохотный огонек в груди еле тлеет, почти не разгоняя мрак и слабея с каждой минутой. В углах комнаты залегли густые тени, все ближе и ближе ползущие к кровати. Ей так страшно стать частью этой тьмы. Она глотает слезы, сильнее кутается в одеяло. Безнадежность давит. Слабеют пальцы. Вторая девушка идет, танцуя, по городу. Босыми ногами меряя лужи и оставляя мокрые следы на бордюрах. Она поет и хохочет, похожая на героиню мюзикла. На ней короткий зеленый сарафан и подстриженные под «каре» прямые, рыжие волосы. Ее свет так ярок, что заливает всю улицу, отражаясь от окон и витрин тысячами зайчиков. А Тьма скулит и трусливо прячется, трет слезящиеся от ярких бликов глаза. Шипит от ожогов на серой коже. Они встретились на крыше. Такие разные, но нужные друг другу. Почти угасшая искра и ослепительное солнце. За спиной одной стояла темнота ночи, за спиной второй - зарождающийся рассвет. Синие, заплаканные глаза смотрели в ласковые зеленые. Потянулись на встречу руки, сплетаясь пальцами, родились две улыбки. И спустя миг над городом в предрассветном сумраке уже горела не одна, а две звезды, разрывая Тьму. Девушки шли, держась за руки, разливая вокруг себя смех и свет, тепло и радость, нежность и доброту. И там где пролегал их путь, рождались новые солнца, согревая других. Под ногами снова планета Земля, в чернильных кляксах и жемчужных россыпях. Но мне уже не так страшно, я улыбаюсь и верю. Пока есть те, кто делится своим светом, у хрупкого шарика на черном бархате есть будущее.