Потеря (Забывший и Забытый)

— Нет! Подожди!.. Га-!.. Очередной кошмар во время очередного периода «усиления тревожности», из-за которой Бэйли не может нормально спать вот уже третью ночь подряд. Лекарства, выписанные врачами, мало помогают, и вот уже на протяжении пяти лет Бэйли Гилберт стабильно раз в месяц мучается кошмарами с неясными, казалось, какими-то полузабытыми образами. В этих кошмарах он пытается кого-то остановить, предотвратить что-то плохое, что все равно неизбежно происходит, и что оставляет на душе мужчины тяжелое ощущение горя и безысходности. Потери. Настолько великой, что сердце заходится неумолимым стуком, стремясь изживить себя, лишь бы перестать ощущать эту боль. Вот только это не выход. «Смерть — это не выход!» — так многие ему говорили, в том числе и любимый старший брат и многочисленные лечащие врачи. Но для Бэйли это не важно. Важно лишь то, что он откуда-то знает: если он попытается подобным образом прервать свою боль — кое-кто смертельно расстроится, обидится на него, а мнение этого «кое-кого» очень важно для Бэйли, даже если он сам до конца не понимает, кто же этот загадочный «кое-кто». Хотя, точне будет сказать — не помнит. Он не помнит — в этом все дело. И не может вспомнить вот уже 5 лет. И в этом ему совсем не помогают ни лекарства, ни многочисленные походы к врачам, ни советы брата Джейми, который поддерживал его все это время. Они очень сблизились в последние годы — тогда Бэйли, еще на первом году обучения в колледже, в конец разругался с родителями на почве их неприятия образа жизни старшего отпрыска и после грандиозного скандала ушел из дома. Бэйли самому тогда было нелегко — его нашли без сознания посреди леса в заповеднике практически на другом конце штата, и он вообще понятия не имел, как там оказался! И зачем ему вообще понадобилось тащиться в эту глушь! И никто не знал! Родители не могли сказать ничего вразумительного, потому что никогда и не интересовались его делами. Лишь постоянно обвиняли во всем Джейми — мол, это он так на него плохо влияет. Бэйли, мучимый нестерпимым желанием куда-то бежать и кого-то искать, не выдержал всей этой нервотрепки, вспылил, наговорил кучу всякого и громко хлопнул дверью родительского дома. И испытал облегчение от того, что наставления чересчур строгих консервативных родителей остались позади. А перед самим Бэйли, уместившим все свои вещи в пару сумок, оказалась машина брата, который с кривой улыбкой открыл пассажирскую дверь и приглашающе кивнул ему, такому же отверженному и не принятому собственными родителями. С братом Бэйли всегда было уютнее, чем с другими, а теперь, после этого странного «пробуждения», и вовсе казалось, что Джейми — это одна из тех ниточек, потянув за которую, он сможет понять то странное и непонятное, что затуманило разум, скрыло пеленой память и замучило его бедное сердце. Не зря же в первую ночь в доме брата и его невесты, лежа без сна на — «Даже не хочу думать, как и в каких обстоятельствах!» — сломанной кровати, Бэйли казалось, что он вот-вот нащупает нужный ключик, что отомкнет закрытые кем-то воспоминания. Но увы! Как бы он ни пытался, сколько бы ночей ни спал — никакого «озарения» не происходило. Лишь только брата перепугал своим измученным видом, и тот немедля потащил его к врачу. А док глубокомысленно покивал в ответ на сбивчивый рассказ Бэйли и прописал ему кучу таблеток — разные витамины и успокоительное пополам со снотворным. Тогда-то Бэйли и начали посещать по ночам кошмары — без всяких там кровавых ужасов и побегов от монстров, но от которых на утро, после пробуждения, было очень муторно и тяжело на душе. И тогда же Бэйли обзавелся приступами панических атак, а его тревога переросла в навязчивое желание бегать по округе и искать кого-то… Кого-то. Явно очень важного для самого Бэйли человека. По какой-то причине забытого им самим. Словно вычеркнутого, стертого, замазанного в его памяти и во всей его жизни. И Бэйли старался: бегал и искал, бестолково тыкаясь из одного угла в другой. Он несколько десятков раз ездил на то место в лесу, откуда все это началось, и где Бэйли полдня провалялся без сознания, и ему казалось, что разгадка близка, стоило только сделать шаг вперед, но парень тут же спотыкался и начинал плутать по округе, словно кто-то намеренно запутывал его, сбивал, заставлял думать о каких-то других незначительных вещах. Это бесило, злило и одновременно доказывало, что вот она — точка отсчета, но из-за потуг не дать сбить себя с намеченного курса болела, буквально раскалывалась голова. А уж после того, как Бэйли все-таки умудрился заблудиться в лесу — благо, в этот раз он прихватил с собой базовый набор вещей для выживания — и пропал на целых два дня, Джейми категорически запретил ему соваться в это проклятое место. Брат отобрал у него ключи от своей машины, снова записал на прием к знакомому врачу и настоял на том, чтобы Бэйли вернулся к учебе в колледже, выбросив наконец всю эту чертовщину из головы. Бэйли согласился. Потому что наряду с частью души, которая была уверена, что не все в порядке, что он забыл нечто очень-очень важное, и что нужно сделать все возможное, чтобы это важное вспомнить, была еще одна часть, которая повторяла, что все бесполезно. Его заставили забыть (в этом уже не было никаких сомнений!), но кто он, Бэйли, такой, чтобы тягаться с этими могущественными силами? И тогда Бэйли начал по-тихоньку сдаваться: перестал рваться в тот лес и придумывать способы умыкнуть ключи от машины брата. Перестал выглядывать в каждом прохожем смутно знакомые черты. Перестал искать. Но совсем не перестал видеть эти странные сны, тревожащие душу — и это несмотря на все усилия врачей, советы Джейми и горы снотворных. Не перестал звать по ночам кого-то неведомого, срывая голос и захлебываясь слезами. Не перестал надеяться… И вот сейчас уже почти пять лет прошло с «того самого момента». Бэйли год назад закончил колледж, устроился на работу, а еще раньше переехал в маленькую съемную квартирку в пригороде — не хотелось теснить брата с супругой и доставлять им беспокойство сверх того, что он уже им доставил в первые годы после ухода из отчего дома. Хотя, это не особо помогло — сердобольный Джейми никак не хотел отпускать своего непутевого младшего брата и с маниакальной настойчивостью пару дней в неделю заезжал к нему в гости. Скорее всего он видел в парне нечто такое, что заставляло его паниковать каждый раз, когда Бэйли слишком долго — по его мнению — не открывал дверь своей квартиры. — Я боюсь, что однажды мне позвонят и скажут, что нашли твое тело в квартире, подвешенное на люстре… — в одно из посещений поделился немного пьяный Джейми, решивший угостить ставшего совершеннолетним брата теперь уже законным для того алкоголем. -…или утопленное в ванной. Потому что твою многотонную тушку не выдержит ни одна люстра. Как тебе вообще удалось накачать такие мышцы?! — попытался сгладить мрачную атмосферу Джейми, неловко похлопав брата по рельефным грудным мышцам. Бэйли тогда только криво усмехнулся в ответ и после этого вечера откровений перестал относиться к еженедельным приездам брата как к навязчивой попытке контролировать жизнь неразумного и несамостоятельного дитя. Он начал ценить эти встречи, потому что одному в пустой квартире было не то что бы страшно, но очень одиноко. Тем более что после переезда его странная тревога усилилась — о чем Бэйли, конечно же, не рассказал брату — не хотелось его вновь волновать. У Джейми и без него хватало тревог: они с супругой как раз всерьез думали об усыновлении. Поэтому во время встреч с родственником Бэйли старательно делал вид, что у него все хорошо, хотя это было совсем не так. До этого, живя в одной квартире с молодоженами, парень чувствовал себя намного легче, хоть на него и давила вина за то, что он из-за своего состояния требует слишком много внимания и мешает их личной жизни. Конечно, вина прошла вместе с переездом, но пустая квартира навевала мраку на и так унылую душу и усиливала ощущение горечи внутри. Из-за этого Бэйли снова начал плохо спать, дергаться по всяким пустякам и чувствовать тяжесть в сердце. Бессонные ночи на новом месте приводили к тому, что он порой просто отключался на часок-другой от упадка сил и постоянной нервотрепки — благо, что это случалось дома, а не на улице или, например, не во время лекций в колледже. Бэйли даже стало страшно за свое состояние — до этого он был как-то равнодушен к своему здоровью, ведь все эмоции после того самого случая как будто поблекли. Но игнорировать эти вот «отключения» было опасно. Ведь однажды после вот такого вот внезапного обморока Бэйли вдруг осознал, что каким-то образом очутился возле своего старого дома, словно что-то потянуло за крючок, зацепившийся за его ребра и причиняющий ему глухую боль. Он тогда подумал, что это из-за ссоры с родителями он вернулся сюда, но вину за собой не ощущал, и желания помириться с ними не было, хоть он больше и не сердился на них. А вот соседский домик внезапно — и неизвестно, по какой причине — привлек его внимание. Бэйли где-то с час просто стоял на тротуаре и пялился на чужой дом, точнее — на окно, расположенное на втором этаже, словно ждал, что вот-вот колыхнется штора, и из темноты оконного проема покажется до боли знакомое лицо… В себя Бэйли пришел от хлопка двери и вздрогнул, встретившись взглядами с хмурой темнокожей девчонкой, напряженно замершей на крыльце. Парень неловко поправил очки, развернулся и бросился вперед по улице, стыдливо размышляя над тем, как сильно он похож на долбанутого сталкера, залипая на окна чужого дома. Тогда он пообещал себе, что больше вообще не сунется в этот район — может запросто получить битой по хребту от бойкой на вид девицы, или заработать себе привод в местное отделение полиции. И тогда же Бэйли всерьез взялся за себя — он стремился заполнить образовавшуюся недавно пустоту в душе разными повседневными делами: налег на учебу (и стал одним из лучших выпускников колледжа), ужесточил свои тренировки (ни разу за это время не пропустив ни одной утренней пробежки), зачитывался буквально тоннами книг. Особенно с плохим состоянием помогали справляться работы орнитолога Эверетта Пирсона. Бэйли зачитывался его исследованиями по миграции птиц, и тогда горечь на сердце немного отступала, но парень не мог понять, почему. Он прочел эти книги еще в школе, и хотя птицы всех мастей приводили Бэйли в восторг, но чтобы вот так умиротворяюще действовать на него — это было странно. «Эверетт Пирсон» — это имя явно что-то значило для него, было связано с тем, что он позабыл, но попытки понять эту самую связь ввинчивались в мозг острой болью. И Бэйли оставил это гиблое дело и лишь изредка, в моменты после пробуждения от тяжелых кошмаров, позволял себе прочесть пару работ Пирсона из своей маленькой личной библиотеки. Эти книги и нередкие приезды брата хоть как-то помогали держаться… И вот прошло уже пять лет. Сегодняшнюю ночь Бэйли Гилберт провел так же, как и предыдущие три — задыхаясь от кошмара и проснувшись, казалось, спустя едва пять минут после укладывания в постель, а после зарывшись по уши в недочитанную накануне книгу о миграции хищных птиц (за авторством Э. Пирсона, естественно). И едва горизонт окрасился красным, Бэйли отложил книгу и встал, потянувшись. На сегодня прогноз погоды был благоприятный, утренняя пробежка поможет сбросить остатки тяжелого сна, и молодой мужчина, не теряя времени, начал собираться. Выйдя из дома, Бэйли на автомате отправился по привычному маршруту: по улице вниз, до самого конца, а там через детскую площадку — сразу в парк, плавно переходящий в небольшой, но достаточно густой лесок, который отделял пригород от автомобильной трассы, и который по слухам вскоре собираются вырубить, чтобы освободить место для строительства нового загородного комплекса. Но пока намеченную для стройки территорию не закрыли, Бэйли каждый день бегал по едва заметным тропинкам, испытывая в эти утренние часы небывалую легкость, так как только здесь он мог полностью отрешиться от всего, не думать ни о чем, не позволяя тяжелой горечи отравлять душу. Ему действительно нравились эти минуты бега под сенью высоких деревьев — в тишине и одиночестве, так как немногие утренние бегуны и собачники выбирали этот маршрут. Все же городских жителей пугает густой, темный в утренних сумерках лес. А Бэйли ничего — он ни капельки не боится за свою жизнь: уверен, что уж со всеми своими мышцами он однозначно не очень привлекательная цель для всякого рода маньяков. Да и здесь, вдали от городского шума и толпы, встречается довольно много пернатых, певучими трелями которых так наслаждается Бэйли. Вот и в это погожее утро мужчина бежал по лесу, прислушиваясь к утреннему птичьему гомону и странному спокойствию на душе. Да… это было странное, уже давно забытое ощущение — спокойствие, легкость… И необъяснимое предвкушение, словно что-то должно произойти… Что-то хорошее… Вот прямо сейчас… Бэйли настолько сильно погряз в мысленном анализе собственных ощущений, что от раздавшегося справа шороха споткнулся на относительно ровной тропинке и чуть не упал в кусты. Мужчина с заполошно бьющимся сердцем замер на месте и огляделся. Вроде бы никого, кроме него самого, тут не было, но предчувствие твердило, что он больше не один в лесу… — Эй! Кто там?! Выходи! Что тебе от меня надо? — крикнул в пустоту леса Бэйли, отчаянно надеясь, что его голос прозвучал грозно и твердо и не дрожал, как его коленки в тот момент — от какого-то необъяснимого ощущения приближающихся не то неприятностей, не то чего-то еще… Но никто не спешил отвечать на призыв Бэйли, и тот, постояв минуту, решил все же не испытывать судьбу и повернуть обратно к городу, как вдруг справа от тропы вновь раздался громких шорох. Мужчина напрягся, хмуро вглядываясь в утренние лесные тени, и тут из кустов вывалился высокий стройный парень в странной одежде. Бэйли замер, как кролик перед удавом, сердце в груди сделало кульбит, и он побоялся, что сейчас позорно свалится в обморок, что не случалось с ним… сколько?.. вроде бы последние пять месяцев и одиннадцать дней?.. «Что ж, кажется, этот счет можно обнулить…» — подумал про себя Бэйли, который по странной причине не мог оторвать взгляда от незнакомца. А этот незнакомец, пока сам Бэйли переживал малый сердечный приступ, пытался выдрать из своих нетипично длинных волос листья и веточки, чертыхаясь себе под нос. Получалось не очень, потому парень бросил это дело и наконец повернулся к Бэйли, впиваясь в него пронзительным серьезным взглядом. Но уже спустя мгновение его глаза («Очень красивого цвета,» — как отметил про себя мужчина) наполнились слезами, и незнакомец, скривив губы в жутко печальной улыбке, бросился вперед. Бэйли не успел ничего предпринять, как оказался закован в крепкие объятия сумасшедшего, который уже рыдал в голос и все шептал срывающимся голосом: «О Господи, Би!», размазывая по его футболке горячие слезы. Бэйли все это не особо нравилось, кроме того с его телом начала твориться какая-то фигня: сердце зашлось безудержным стуком, температура подскочила, в голове начало гудеть, а из глаз внезапно полились слезы. — Чт-то?.. Что Вам от меня нужно?.. — проговорил внезапно охрипшим голосом Бэйли и попытался отодрать от себя этого сумасшедшего любвеобильного поклонника, но его руки внезапно наткнулись на странную невидимую преграду. Миг, и воздух за спиной незнакомца пошел рябью и словно расползся кусками порванной ткани, являя взгляду ошарашенного Бэйли огромные пестрые крылья. Незнакомец наконец-таки оторвался от поливания футболки мужчины своими слезами, и тот заметил, что его лицо неуловимо изменилось: на скулах сквозь тонкую, покрытую многочисленными веснушками кожу проклюнулись маленькие перышки. Вкупе с крыльями за спиной это смотрелось достаточно органично и даже красиво, и Бэйли залип, изумленно изучая оказавшегося перед ним представителя мифической расы птицелюдей, слухами про которых так любила делиться одна его знакомая. Парень же, смущенно вытерев слезы со щек, тут же заговорил, мило шмыгая носом: — Я пять лет ждал этого момента, Бэйли!.. Столько готовился, учился буквально без продыху! Ты знаешь, как меня Нат и Эзра гоняли?.. О-о-о! Лучше не знать! Я так скучал, Би, думал: сдохну, пока этот момент настанет!.. И я так старался сделать все побыстрее, но для того, чтобы разрушить чертов барьер понадобилось целых 5 лет!.. Хотя, я это сделал еще неделю назад, хотел сразу к тебе, но совет Фолькванга возмутился — пришлось помогать новый барьер ставить, но уже, слава Богам, без этих идиотских ограничений на вход-выход!.. Хотя я так и так планировал вернуться к тебе, так что даже если бы барьер был такой же, я бы все равно не остался внутри! Иначе зачем я столько сил тратил, чтоб прошлый разрушить, а?! А после всего у меня сил даже подняться с земли не осталось, пришлось еще пару дней ждать!.. Но я все равно, как только поднялся с постели, сразу к тебе! Боги! Я столько километров на всех за пять лет тренировках с сестрой не летал, сколько здесь, чтобы добраться сюда!.. Я к тебе домой, а там твои родаки меня послали, сказали, что ты тут больше не живешь, и у них вообще такого сына больше нет! И я тогда подумал про твоего брата Джейми, даже к себе домой не забежал, сразу сюда! А тут неудачно об дерево крылом зацепился, упал, решил пешком до города, а тут ты!.. Да это же просто судьба! Бэйли, Господи, как же я по тебе скучал!.. — и снова в слезы! Бэйли в шоке слушал словоизлияния парня, но только под конец его жаркой речи понял, что тот назвал его по имени. Они что… знакомы?.. — М-мы… знакомы?.. — сразу решил прояснить этот непонятный момент мужчина, а то судя по настрою этого странного паренька он так рад долгожданной встрече, что готов завалить Бэйли прямо под ближайшим кустом! — Б-би?.. — непонятливо моргнул незнакомец, оторвавшись от несомненно увлекательного ощупывания тела перед собой. — Что?.. Ты… меня не помнишь?.. — спросил дрогнувшим голосом, и в глазах его начал проявляться ужас пополам с осознанием ситуации. Парень, не отрывая застывшего взгляда от лица Бэйли, чуть отстранился и пошатнулся, отчего мужчине пришлось крепко вцепиться в его талию, чтобы не дать бедняге упасть на землю. Он побледнел, красивое лицо скривилось в болезненной гримасе, руки задрожали, и даже его крылья, казалось, поникли, словно стали слишком тяжелыми. Бэйли было искренне жаль этого красивого необычного парня, и его боль, так явно выразившаяся во всей его фигуре, словно заразила его самого — сердце закололо, дышать стало трудно, а гул в голове набирал обороты. Нужно было скорее вернуться домой, принять лекарства, может, вызвать врача — не хотелось бы свалиться с приступом посреди безлюдного леса, но и мысль оставить расстроенного незнакомца тут одного была невыносима. Бэйли как раз мысленно решал дилемму, как ему стоит поступить, как вдруг хватка ослабевших было чужих рук усилилась, и парень, словно что-то для себя решив, твердо, без тени слез в глазах, посмотрел на мужчину. — Я думал, что уж ты-то не смог бы меня забыть, Би!.. Но Эзра предупреждал, что может случиться худшее… Но я посчитал, что в этом случае будет достаточно снести барьер, и чары развеятся, но видимо это не так… Тогда… — Бэйли напряженно замер, ожидая чего-то плохого от явно разозлившегося птицечеловека. — Тогда я сам сниму эти чары! Парень, воинственно сверкнув взглядом, схватил голову Бэйли двумя руками и потянул того на себя, одновременно подавшись вперед. Мужчина в страхе зажмурился — с таким маниакально-горящим взглядом его либо зацелуют до потери сознания, либо долбанут лбом в лоб так, что у него, как в мультиках, искры из глаз посыпятся! Но больше Бэйли склонялся именно к последнему варианту — уж больно сильная надежда пополам с искренней радостью горела в глазах незнакомца при встрече, пока мужчина не убил ее своими неосторожными словами. И замерший в напряжении Бэйли ожидал неминуемой боли, но почувствовал лишь лихорадочно-горячие, мокрые от слез губы, крепко прижавшиеся к его лбу, отчего мужчина даже глаза открыл, изумленно уставившись на острые ключицы, усыпанные множеством милых веснушек. «Интересно: они у него везде, по всему телу?..» — невпопад подумал Бэйли, и тут же откуда-то в голове появился уверенный ответ: — «Да, везде…». И в следующий миг голова буквально взорвалась воспоминаниями, где было только одно: «Ганнет-ганнет-ганнет». Соседский дом (теперь стало понятно его залипание на окнах бывших соседей и смутное ощущение того, что он не раз бывал в том доме) и миссис Шарп (которой он дал обещание присматривать за ее сыном, но последние пять лет как-то фигово с ним справлялся). Школа (то, как они вначале изредка встречали друг друга в школьных коридорах, а потом все свободное от уроков время проводили вместе) и Эдди (лучшая подруга Ганнета, про которую он тоже забыл, и номер телефона которой приписал какому-то левому чуваку и удалил при первой же возможности). Дневник Эверетта Пирсона (из которого они узнали информацию о птицелюдях и о том, как дядя Ганнета встретил в лесу его биологическую мать, а после ее смерти забрал младенца к себе). Каникулы в лесном домике (место, где они были только вдвоем, и где Ганнет мог не прятать свои крылья) и Нат (первый птицечеловек — нет, авиалэ, — которого они встретили, и который стал их проводником в необычный мир крылатых людей). Фолькванг (страна авиалэ, скрытая от глаз людей невидимым барьером, откуда родом была мать Ганнета), Эзра и Силас (дядя и отец Ганнета, король авиалэ и его спутник-человек), и еще много других авиалэ, которых он позабыл на долгие пять лет из-за заклинания барьера. И все это так или иначе связано с Ганнетом — самым важным человеком в жизни Бэйли, его возлюбленным, партнером, спутником, которого он забыл, потерял, не уберег! Как он мог?! Он же знал, чем обернется для их пары создание нового барьера вокруг Фолькванга, в котором принял участие и сам Ганнет. Нужно было рассказать ему обо всем, но Бэйли послушал злые слова Татьяны — одной змеюки из старого совета, — поддался ей, и забыл обо всем, остался один на целых пять лет. И именно это мучило его все это время, а как же сильно страдал эти годы сам Ганнет?! Представить сложно!.. Но он вернулся! Вернулся, и они снова вместе, и теперь Бэйли сделает все возможное и невозможное, чтобы так было всегда!.. Вернувшиеся воспоминания наконец улеглись в голове, перестав разрывать ее на части, и Бэйли тихо выдохнул, осознав, что лежит с закрытыми глазами на чем-то твердом — видимо, от боли потерял сознание. Неудивительно, в общем-то. -…он меня все-таки забыл! — раздался где-то над головой хрипловатый голос Ганнета, громко шмыгающего носом. — И ты его прибил?! — о, это был явно голос Нат! — Нет, но обязательно прибью, когда он очнется… — процедил парень в ответ и, вопреки злобному тону, нежно погладил Бэйли по волосам, а тот осознал, что лежит головой на коленях любимого (и как же сильно ему не хватало этого ощущения!..). — Ты уверен, что все сработало?.. — в голосе Нат была слышна явная неуверенность. А еще жалость. У Бэйли дыхание перехватило, стоило представить, что все усилия Ганнета могли пропасть даром, и он бы так и не вспомнил всего с ним связанного. — Я… не знаю… Я надеюсь, что он вспомнит… Если нет… Отпущу. Стерешь ему память о нашей сегодняшней встрече, и все… — голос Ганнета стал совсем мертвым, ладонь в волосах мужчины задрожала, и тот подумал, что совсем не хочет вот этого «и все». Нет! Ему нужен только Ганнет! Его любимый Ганнет!.. — Га… Ганнет!.. — прошептал Бэйли и открыл мутные от льющихся ручьем слез глаза. — Ганнет… Лицо парня над ним в момент озарилось несмелой улыбкой, и горячие капли потекли по его щекам, падая на лоб Бэйли. — Господи, Би!.. Бэйли… Мужчина тут же приподнялся, слегка покачнувшись от слабости, и обнял дрожащего парня крепко-крепко, чтобы теперь уж точно никто и никак не смог разорвать их объятия и разлучить хоть на минуту. Ганнет последовал его примеру — вцепился сильно, до синяков на спине, и укрыл большущими крыльями. Вот только трогательный момент воссоединения двух возлюбленных был прерван и весьма прозаическим способом — Бэйли… оглушительно чихнул. И еще раз. И еще. И еще раз двадцать — мужчина уже и думать забыл о своей аллергии на птичьи перья, видимо, придется привыкать к крыльям Ганнета заново. Бэйли мучительно покраснел от натуги, отполз подальше от истерически ржущего Ганнета, и занялся поиском носового платка, отчаянно шмыгая носом. А единственный свидетель всего этого безобразия только качал головой и светло улыбался, безмолвно радуясь за лучшего друга и его возлюбленного. Солнце уже давно поднялось из-за горизонта, осветило сумрачный лес и странную парочку, переживающую сейчас, кажется, лучший момент в их жизнях — долгожданное воссоединение после пяти лет разлуки. Хотя, у этих двоих будет еще много лучших моментов — уж они постараются сделать так, чтобы никогда больше не расставаться, ведь их любовь велика, и она навсегда. Любовь человека и авиалэ…