Мальчик, которого вы любили, — монстр, которого вы боитесь

— Вы знаете, почему люди любят насилие? — Ра’с аль Гул сидел напротив Талии и Алфи, внимательно глядя на них. Он не ждал, что разговор будет легким и быстрым. Он был готов ко множеству вопросов, непониманию, возможно, слезам. Но он обещал дочери рассказать всю правду про свою жизнь и работу. Тянуть время больше не было смысла. По затянувшемуся молчанию, повисшему в комнате, стало ясно, что ни у Талии, ни у Алфи нет ответа на заданный учителем вопрос. Две пары глаз пристально наблюдали за ним, словно дети знали наверняка, что великий Ра’с аль Гул чувствует себя не в своей тарелке. Впервые. Безусловно дети были правы: сидящий напротив них Ра’с аль Гул испытывал острое желание провалиться сквозь землю. Он осознанно готовил Талию на протяжении всей ее жизни к будущему, связанному с общиной убийц. Он думал, что чем старше будет Талия, тем легче ему будет объяснить суть данной идеи. На деле все оказалось наоборот. Слабо откашлявшись и чуть подавшись вперед, Ра’с аль Гул нарушил тишину: — Потому что оно приятно. Насилие приносит людям глубокое удовлетворение. Но уберите удовлетворение, и это действие станет пустым‎. Голос его звучал хрипло, но твердо. Несмотря на всепоглощающий страх, объявший его в данный момент, Ра’с аль Гул мог порадоваться, что годы тренировок не прошли даром — он научился не показывать своих переживаний, и ничто не могло выдать его истинный настрой. Он не делал лишних движений, направив взгляд исключительно на своих собеседников, которыми являлись двое детей, пытавшихся переварить только что услышанное изречение. Учитель их не торопил. У них было некоторое время для осознания сказанных слов и попытки понять их значение. В комнате вновь воцарилась тишина, и в голову Ра’с аль Гула врезались воспоминания шестилетней давности, на миг заставив его ощутить себя последним подонком на этом свете. Он в слезах прижимал к груди маленький сверток, завернутый в белое одеяло, сидя на полу возле своей жены. Она подарила ему самый прекрасный, самый дорогой подарок за всю его жизнь. Но какой ценой? На протяжении нескольких месяцев Дюкард взывал ко всем известным ему богам, чтобы Натали, его любимая женщина, которую он совершенно случайно повстречал во Франции, смогла выносить здорового ребенка. Чтобы с ней самой все было хорошо. Он знал, что беременность его любимой женщины протекала тяжело. Он делал все возможное, чтобы помочь ей пережить этот трудный период, вплоть до того, что несколько раз предлагал жене вернуться в Европу или США, пока срок был не слишком большим. Он прекрасно осознавал, что в крупных городах намного больше шансов найти нужного врача или оборудование, чего в Лиге Теней не наблюдалось. В ответ всегда звучал мягкий, но в то же время настойчивый отказ. Натали уверяла его, что все будет хорошо, что нет повода для излишнего волнения. Но это было ложью. Он видел, что поводов для волнений с каждой неделей становилось все больше, а Натали лишний раз боялась встать с постели. В какой-то момент Дюкард начал жалеть, что втянул эту прекрасную женщину в столь мучительную для нее историю, а она, будучи преданной мужу, желала, чтобы их ребенок родился в горах, в общине Лиги Теней. Он жалел, что дал слабину, не смог настоять на том, что им нужно вернуться в город. Но когда он это осознал, было уже поздно что-либо менять. Оставался единственный правильный вариант — смириться с ситуацией и делать все возможное, чтобы ее состояние стабилизировалось. Спустя некоторое время лучшие приглашенные специалисты со всего мира стали приезжать в общину для проверки состояния матери и ее будущего ребенка. Они не задавали лишних вопросов, они лишь выполняли свою работу, получая за это пухлый конверт с деньгами. Это была компенсация за долгие перелеты, срочность и тяжесть вызовов, а также за молчание в будущем. Визиты врачей принесли свои плоды: удалось избежать ужасных последствий в виде выкидыша или преждевременных родов, но это не давало гарантии, что в день настоящих схваток все пройдет быстро и без каких-либо проблем. У такого человека, как Дюкард, не могло быть счастливой жизни. Судьба давно распорядилась будущим всей семьи наемного убийцы, который не мог подумать, что во время очередной командировки в Европу для убийства давно мешавшегося Лиге Теней бизнесмена, он встретит свою будущую жену. То утро началось с криков Натали, заставив спящего рядом Дюкарда вмиг распахнуть глаза и вскочить со спального места. В первое мгновение он не мог осознать, что случилось, но как только он увидел алую кровь, быстро стекающую по ногам его женщины, все встало на свои места. Роды с самого начала пошли не так, как должны были. Анри, хоть и надеялся, что они преодолели самое худшее, все равно заплатил нескольким врачам, чтобы те в последние недели находились в общине. Возможно, именно этот поступок сохранил жизнь его дочери. Дюкард смутно помнил события того дня. Единственная сцена, навсегда оставшаяся в его сознании — окровавленная постель, одежда, его собственные руки. Перепуганные до смерти ученики, никогда прежде не наблюдавшие за хладнокровным Ра’с аль Гулом такой паники. Дюкард не присутствовал при родах. Он был не в состоянии. Он был напуган и не собран. Страх за жизнь близких ему людей взял над ним верх. Не потребовалось прикладывать много усилий, чтобы вывести лидера общины за дверь. Спустя долгое и мучительное время ожидания один из доверенных людей Ра’с аль Гула спустился к нему и слабо кивнул. — Заходи. Они ждут. — В его голосе не слышалось радости, а взгляд казался напуганным. Быстрым шагом направляясь к нужной комнате, Ра’с аль Гул молился, что ему показалось. Что в глазах его напарника не было ни страха, ни сожаления. Он увидел страшную картину, заходя в помещение: халаты врачей, пол и медицинские инструменты были в крови. Никто из присутствующих не думал о том, что следовало бы снять грязную одежду, прибраться перед тем, как сюда зайдет влиятельный муж пациентки. Было совсем не до этого. Дюкард словно подорвался с места, желая пересечь комнату в два шага, но один из врачей преградил ему путь. — У вашей жены произошла эклампсия*, иными словами, было слишком сильное кровотечение и судороги. Такова работа врачей — пытаться спасать людей, а в случае неудач с полным хладнокровием сообщать столь ужасные новости их близким. Дюкард не слушал, даже не пытался. Все, чего он хотел — убедиться, что его жена и ребенок в порядке. На дрожащих ногах он опустился перед Натали, толком ничего не видя из-за пелены боли и слез на глазах. — Мистер Дюкард, мы не смогли спасти вашу жену. Она умерла.  Где-то вдалеке уплывающего сознания прозвучали слова, объясняющие финал всей этой драмы, но сейчас они не несли никакого смысла. Дюкард не понимал значения этих слов, он находился в своем мире. В мире, который медленно, но верно стал разрушаться после каждой секунды промедления. Чья-то ладонь опустилась на плечо Дюкарда, заставляя того повернуть голову. — Посмотри на нее, это твоя девочка. Тот скорее инстинктивно, нежели осознанно взял маленький сверток в руки, все еще глядя на бездыханное тело жены. Осознание происходящего и боль медленно заполняли его разум, но до полного понимания требовалось намного больше времени. Его руки дрожали, голова раскалывалась от всех сегодняшних событий, а сердце бешено стучало, готовое вот-вот вырваться из грудной клетки. Где-то возле себя Дюкард услышал едва слышное копошение, вскоре понимая, что он держит свою дочь. Свою наследницу. — Почему людям нравится это делать? — Алфи первый нарушил тишину, тем самым спасая учителя от чудовищных воспоминаний. — Почему они любят обижать других? — Они чувствуют свою власть в такие моменты. — Ра’с аль Гул был благодарен мальчику, который, сам того не подозревая, спас учителя, не позволил все еще открытой ране вновь причинить смертельную боль. — Понимание, что только они управляют жизнью других людей, способно превратить любого в животное. Пусть эта власть будет длиться всего пять минут, но иногда этого более чем достаточно. Как для желающих унизить, так и для их жертвы, которая однажды может не справиться с подобным. В комнате снова наступила гробовая тишина, которую нарушал только завывающий за окнами ветер. Кажется, намечалась буря. Люди, живущие на территории общины, давно укрылись в своих домах. На улице не было ни души, лишь где-то завывала чья-то собака, заставляя Ра’с аль Гула вновь и вновь погружаться в историю шестилетней давности. Как бы он хотел повернуть время назад, спасти свою женщину от мучений. Кто знает, возможно, если бы Натали была жива, сейчас бы все было иначе? Алфи могло бы не быть в этом месте. Талия могла бы не знать, что такое Лига Теней, потому что родители решили бы оградить ее от такой опасной жизни, вместо этого отправив в детский сад, затем в школу, где она росла бы как обычный ребенок. Но все давно было решено, и Ра’с аль Гулу оставалось лишь ждать. — И что произойдет дальше? — На сей раз в разговор вклинилась Талия, хотя она и так знала ответ, по крайней мере, ей так казалось, и она хотела убедиться в точности своих суждений. — Ничего хорошего. Либо жертва станет хищником, сумев дать отпор любым из возможных способов. Либо решит покинуть этот мир. Слабые люди часто теряют веру в себя после унижений и насилия со стороны. — Ра’с аль Гул задумчиво посмотрел на стол, находившийся между ним и детьми, а после некоторой паузы продолжил: — Именно по этой причине существует Лига Теней. Здесь помогают всем нуждающимся и отчаявшимся мужчинам и женщинам найти веру в себя. Найти свой жизненный путь. Отомстить обидчикам, в том числе и тем, кто причинил боль их близким. Восстановить баланс в мире. — И каким же образом я должен отомстить им? Столь неожиданный вопрос, слетевший с уст Алфи, заставил учителя испытать дрожь в теле. Он не сказал «преступники». Он не сказал «родители». Но Ра’с аль Гул и так знал, о чем именно шла речь в поставленном мальчиком вопросе. Парень был не промах. Его поведение и отношения со многими здесь людьми оставляли желать лучшего, но всю информацию он схватывал налету. Другое дело, что он не всегда желал ее применять. Но в данном случае, возможно, он как следует подумает перед тем, как делать что-то назло Ра’с аль Гулу, нарушая правила общины. — Лига Теней на протяжении многих лет следит за развитием человеческого общества и уничтожает города, полностью погрязшие в преступлениях и пороках. Стирает определенных людей с лица Земли, по вине которых в большинстве случаев и происходит моральное разложение общества, особенно хорошо это прослеживается по статистике совершенных преступлений в мегаполисах. Альфред буквально прожигал взглядом учителя, впитывая в себя все, что тот говорил. Он не мог знать, будет ли в итоге эта информация ему полезна или нет. Сейчас им двигало желание узнать, каким образом он может отомстить за родителей. Пусть их отношения были далеко не самыми идеальными, но даже в своем столь юном возрасте Алфи осознавал, что он обязан поквитаться с обидчиками. — Твоя мать, Алфи, также стала жертвой погрязшего в разврате общества. — Но… — Алфи попытался задать вполне предсказуемый вопрос, который должен был прозвучать так: «Почему только мать?» — Я не давал тебе разрешения говорить. — Ра’с аль Гул внезапно повысил голос, заставив Талию сжаться. Она знала, что злой отец — малоприятное явление, и ее друг как раз создавал идеальные условия для перехода спокойно думающего учителя в разгневавшегося отца. Она уставилась на Алфи, буквально силой мысли пытаясь заставить того закрыть рот и дать отцу договорить, ведь она и так знала, что этот разговор давался ему тяжело. Она чувствовала его настрой как никто другой во всей огромной общине. — Твой отец разрушил не только свою жизнь, но и жизни всех близких ему людей. Это была гонка за счастьем, я не смею его судить за это. Но во время этой погони он потерял рассудок, Алфи. Такое случается. — Голос Ра’с аль Гула снова сделался ровным и тихим, и он не замечал в этой комнате Талии. Все его внимание было приковано к мальчишке, в голову которого он желал вдолбить такие очевидные вещи. — Это неприятно. Это причиняет боль, когда ты понимаешь, что все, чего ты хотел, не может воплотиться в реальность. Когда все твои старания никто не может оценить. Когда единственный выход из столь прискорбной ситуации — попытать счастья в кругах определенных людей, которые давно продали свою душу дьяволу ради богатства. Которые могут убить ради веселья. Которые могут оставить ребенка без родителей. Для которых не писан закон, и которые могут заплатить таким же продажным чиновникам или полиции, чтобы те позволяли им и дальше вершить самосуд. Твой отец оказался одним из таких людей. Он выбрал легкий путь и направился на сделку с преступниками, не подумав о возможных последствиях. Это погубило его. Это погубило и твою мать, ведь она была первой, кто расплачивался за грехи мужа. Голос Ра’с аль Гула едва заметно дрогнул, а разум насмехался над «праведником», учившим пацана жизни. Только что он сам пришел к выводу, который на самом деле всегда находился на поверхности: его жена оказалась первой, кто расплатился за грехи Анри Дюкарда, несмотря на то, что многие из этих ужасных поступков были совершены во имя блага цивилизации. — Анри, оставь ее. Ей уже никак не помочь. — Помощник Ра’с аль Гула говорил уверенно, но в глубине души ему было страшно за учителя и за то, что он может сотворить с собой и со всем этим местом, если не возьмет себя в руки. — У тебя теперь есть дочь, и ты ей нужен. Не подведи ее. Убитый горем Дюкард сжимал холодными ладонями такую же холодную руку своей ушедшей супруги. Разница была лишь в том, что его руки были холодными всегда, а ее — по абсолютно другим, более трагическим причинам. Дюкард не обращал внимания на беспорядок. Ему не было никакого дела до людей, которые подходили к нему и раз за разом предпринимали попытки вывести лидера общины из транса, ведь уже прошло почти три часа с тех пор, как он стал вдовцом. Поняв, что бесполезно тревожить Анри, его, наконец, оставили в покое, дав возможность проститься с женой. Даже сейчас она была невероятно прекрасна в глазах мужа, который, как ему казалось на тот момент, потерял смысл жить дальше и вести за собой всех этих людей. Он все сильнее сжимал ладонь Натали, прижавшись к ней лицом. По его щекам текли горячие слезы, а сам он словно в бреду повторял одни и те же слова: «Я никому не позволю тронуть ее. Я обещаю тебе, что наша дочь ни в чем не будет нуждаться. Я буду оберегать ее до конца своих дней». Анри встретил рассвет со своей любимой женщиной, а после тихо покинул комнату. Наступил этап новой жизни Ра’с аль Гула, в котором он не имел права на ошибки. И которые он тем не менее раз за разом допускал, еще не зная, каким может быть финал для него и его любимой девочки.