Взаимовыгодная сделка

Как Цзинь Гуанъяо и ожидал, Совет не приподнёс никаких сюрпризов: главы кланов провели время за бессмысленными спорами, но так и не пришли к единому мнению. За эти месяцы это было уже третье обсуждение Наблюдательных башен, и как и прошлые два, оно ни к чему не привело. — Я хотел бы кое-что обсудить с тобой, — входя в его комнату тем же вечером, сказал Цзян Ваньинь. Весь день на совете и на последующем приёме он был мрачен и задумчив и, казалось, избегал его. Это начинало всерьёз беспокоить. — Конечно, я всегда рад твоему обществу, — улыбнулся Цзинь Гуанъяо. Цзянь Ваньинь хмуро кивнул ему и прошёл вглубь комнаты. — Несколько дней назад мои люди забрели на ночной охоте на территорию независимых кланов. Случайность, не более, — начал Цзян Ваньинь, опустившись на пол напротив Цзинь Гуанъяо. — Вэй Усянь почувствовал вдалеке тёмную энергию и не мог не проверить. Цзинь Гуанъяо кивнул и поставил на маленькую жаровню воду для чая. — Это территория клана Цзоу, совсем небольшого: резиденция ордена на пару дюжин заклинателей и несколько маленьких деревушек вокруг. Ничего необычного, если не считать скопившейся тёмной энергии, будто это Погребальные холмы, а не крохотный клан в глухомани. Голос Цзян Ваньиня звучал спокойно и размеренно, но в нём чувствовался едва сдерживаемый гнев. И теперь Цзинь Гуанъяо знал ему причину. — Когда мои люди подошли, все — заклинатели, крестьяне со скарбом — набились в резиденцию и как раз решали, у кого хватит сил долететь за помощью. Ну ты же знаешь эти мелкие ордена, одно название: ни талисманов, ни нормальных заклинателей. Цзян Ваньинь улыбнулся ему, будто предлагая оценить шутку. Цзинь Гуанъяо улыбнулся в ответ. — Продолжай, ты очень интересно рассказываешь. — И представь себе удивление моего брата, когда в окрестных лесах он нашёл притягивающие нежить талисманы. И трупы рядом с ними. — Подумать только. И что же? — спросил Цзинь Гуанъяо. — Ничего хорошего. Вэй Усянь допросил одного из мертвецов, — хмуро сказал Цзян Ваньинь. — Им заплатили и выдали готовые талисманы. И знаешь что? Наниматель был заклинателем одного из великих орденов. — Неужели? — сказал Цзинь Гуанъяо, заваривая чай. Убить Цзян Ваньиня было просто: несмотря на всю свою силу Саньду Шэншоу становился поразительно беспечным в его присутствии. Он даже не успеет проснуться. — Мертвец не мог ошибиться? — Он ничего не заподозрил, но это очевидно, если знаешь, куда смотреть, — пожал плечами Цзян Ваньинь. — Вэй Усянь уничтожил оставшиеся талисманы и развеял часть тёмной энергии, так что пока люди будут в безопасности. А потом пришёл ко мне. — И что ты сделал? — Цзинь Гуанъяо улыбнулся ему. Убить Цзян Ваньиня так, чтобы не навлечь на себя подозрения, будет сложнее, но всё же осуществимо. Несчастный случай на ночной охоте? Его руки, наливая чай в чашку Цзян Ваньиня, не дрогнули даже на мгновение. — И я подумал, — медленно сказал Цзян Ваньинь, и голос его с каждым словом наливался гневом, — кому может быть выгодно, если к Совету кланов один из дальних независимых орденов будет уничтожен тёмными тварями? — Цзян Чэн, ты же не думаешь, что... — Не ври мне, — заорал Цзян Ваньинь, вскакивая и сверкая взглядом, такой красивый, что Цзинь Гуанъяо невольно им залюбовался. — Хватит. В этом проклятом ордене ничего не происходит без твоего ведома, а Цзинь Цзысюань слишком прямолинеен для подобных фокусов. Ты совсем рехнулся со своими башнями?! Цзинь Гуанъяо, давая себе мгновение подумать, с оскорблённым видом неспешно поднялся следом. Быть может, всё же медленно действующий яд или отложенное проклятие? Но с Вэй Усянем в Пристани Лотоса было слишком рискованно использовать проклятия, даже сколь угодно редкие. — Цзян Чэн, мне очень жаль, это ужасная трагедия, но я всё ещё не понимаю, при чём здесь я. Любой мог бы... — Это невинные люди! Ты хоть представляешь, что с ними было бы? О, Цзинь Гуанъяо представлял. Ещё через пару дней талисманы бы самоуничтожились, а тёмные твари успели бы разбрестись по окрестностям, избавляясь от свидетелей и остатков улик. Значит, яд. Он без труда сможет сыграть безутешного любовника у постели умирающего Цзян Ваньиня. Цзян Ваньинь прошёлся по комнате взад-вперёд, потирая пальцами переносицу, несколько раз глубоко вздохнул, а потом подошёл к Цзинь Гуанъяо и обхватил его лицо тёплыми ладонями. Заглянул в глаза, такой знакомый и родной, и Цзинь Гуанъяо вдруг с ужасом осознал, что безутешным любовником ему не придётся притворяться. — Гуанъяо... А-Яо... Пожалуйста. Неужели ты не мог придумать другого способа? Чудо, что никто не пострадал. Если подобное повторится, тебя казнят. Я не смогу тебя защитить. Я не смогу... — он осёкся, но Цзинь Гуанъяо всё равно услышал непрозвучавшее «я не смогу принять тебя таким». Ничего иного и не стоило ожидать от моральных принципов Цзян Ваньиня. Смотреть в его полные боли глаза было просто невыносимо. — Глава Цзян, я устал от ваших беспочвенных обвинений, — холодно сказал Цзинь Гуанъяо, стряхнув его руки и разворачиваясь, чтобы малодушно сбежать. — Да демоны тебя задери, постой ты, — Цзян Ваньинь поймал его за руку и прижал к себе, обнимая, и глупое тело привычно доверилось ему, расслабившись и даже не подумав атаковать. Внезапно Цзинь Гуанъяо вспомнилась его поездка в Юньмэн, первая в качестве представителя Ланьлин Цзинь и — неофициально — друга главы Цзян. Тогда лекари прописали годовалому А-Лину свежий озёрный воздух, а госпожа Цзинь хотела повидать братьев, так что Цзинь Гуанъяо вызвался сопроводить её в дороге. Было не время оставлять Ланьлин Цзинь: слишком много неизвестных величин, слишком много запущенных в действие планов, — но видеть Цзян Ваньиня хотелось нестерпимо. «Вы в Юньмэн Цзян все просто дикари, — позже жаловался Цзинь Гуанъяо, оглядывая свои безнадёжно испорченные водой роскошные одежды. — Разве так следует принимать уважаемых гостей ордена? Купать их в озёрах? Таскать по лесам?» Тогда Цзян Ваньинь рассмеялся, озорной и юный, не похожий ни на уважаемого главу клана, ни на внушающего страх Саньду Шэншоу, и обещал, что Цзинь Гуанъяо ещё оценит его юньмэнское гостеприимство, и Цзинь Гуанъяо действительно оценил его, когда Цзян Ваньинь толкнул его к дереву, опустился перед ним на колени и, споро освободив его член, глубоко забрал его себе в горло. Впервые за долгие годы озёра Юньмэна будили только приятные воспоминания. Как, как только он мог быть таким беспечным и позволить этим отношениям зайти настолько далеко? — Что, будешь меня ебать, пока я не соглашусь? — зашипел он; от потрясения с него слетело годами пестованное воспитание, обнажая выросшего при борделе полунищего мальчишку, но сейчас Цзинь Гуанъяо было всё равно. Цзян Ваньинь мигом отпустил его и отшатнулся, в его тёмных глазах снова мелькнула боль. — Только если попросишь, — холодно сказал он. Он стоял перед Цзинь Гуанъяо, с прямой спиной и больными глазами, в ореоле своего нелепого упрямого прекраснодушия, как будто был в своём праве что-то требовать, как будто имел право чувствовать себя преданным, когда именно он был виноват в теперешнем состоянии Цзинь Гуанъяо, когда это из-за него Цзинь Гуанъяо чувствовал себя сейчас таким беспомощным. Что ж. Цзинь Гуанъяо хотел власти и признания. И Цзинь Гуанъяо хотел Цзян Ваньиня, преданного, любящего и по возможности счастливого, в своей постели и жизни. А значит, своим упрямством тот не оставлял ему иного выбора. — Цзян Чэн, — Цзинь Гуанъяо жёстко впился пальцами в его подбородок, развернул к себе его лицо и медленно произнёс, глядя ему прямо в глаза и не скрывая холодного бешенства. — Сейчас ты меня выебешь, потом выпьешь со мной чая, а потом поможешь придумать, как мне получить согласие кланов, не задевая твоей твердолобой щепетильности. Цзян Ваньинь пару раз растерянно моргнул, а потом рассмеялся и сказал: — Договорились. Эпилог — Скажи мне, что это... всё это не продолжалось, пока мы были вместе, — спросил Цзян Ваньинь после, заглянув ему в глаза. — Ни разу со дня смерти отца мне не приходилось прибегать к подобным мерам, — со всей искренностью ответил Цзинь Гуанъяо. Формально Цзинь Сюли умерла в тот же день, и поэтому не считалась.