Возвращение

POV Ваня Знаешь, прошло три года с того дня, как ты ушла. Молча. Единственное, что ты оставила - свой телефон и записку, в которой было всего четыре слова: «Не ищи. Люблю тебя». Я детально помню наше последнее совместное расследование, все твои действия и слова. Я помню твоё тихое «прощай» и лёгкий поцелуй в щёку, от которого я мгновенно залился румянцем с ног до головы и вовсе позабыл о том, что в голове мелькнула мысль: «Ты никогда не говорила «прощай». Я всегда слышал от тебя лишь «пока» или «до встречи», а сегодня... Такое чувство, будто ты прощаешься не на какие-то несколько часов, а на куда большее количество времени. Ха, глупо, правда?». Эта мысль всплывает в моей голове каждый раз, когда я вспоминаю тот вечер. Я ведь и не думал, что ты действительно прощаешься надолго... Flashback Я и рта открыть не успел, чтобы ответить тебе или сказать что-нибудь – ты быстро скрылась за дверьми лаборатории и умчалась в сторону выхода из конторы. Я простоял на том же месте ещё пару минут, а потом вспомнил, что Рогозина грозилась отменить мою премию в этом месяце, если я не доделаю отчёты к завтрашнему дню. Именно поэтому мне пришлось задержаться, но я предвкушал скорую встречу с тобой в моей, вернее, нашей квартире. Ты ведь именно туда поспешила? Наверное решила снова порадовать меня каким-нибудь кулинарным шедевром, который у тебя обязательно не получится и ты закажешь пиццу, которую привезут точь-в-точь к моему приходу. Я слишком хорошо знаю тебя, Тань. Улыбнувшись, я вернулся на свой стул перед компьютером и поспешил закончить работу. *** –Тань, я вернулся, у нас есть что-нибудь покушать?–Крикнул я вглубь квартиры, снимая куртку в прихожей. Ответом мне послужила тишина, но я не обратил на это внимание.–Представляешь, я уже собирался выйти из конторы, как вдруг наткнулся на Галину Николаевну, причём она выглядела подавленной и грустной, говорила что-то о том, что боль пройдёт, предлагала взять отгулы и смотрела на меня как-то...,–я запнулся, пытаясь одновременно подобрать верное слово и развязать дурацкие узлы на шнурках кед,–сочувственно, что ли. В общем, ерунда какая-то. Танюш, ты чего молчишь?–Я наконец понял, что ты не сказала ни слова, не выбежала, чтобы меня обнять, да и вообще складывалось впечатление, что тебя нет дома. Но где же тогда ты может быть? Неужели поехала к себе? Но ты не была на своей квартире с того самого дня, когда я предложил тебе переехать ко мне, что было, между прочем, два года назад. Глупости всё это, ты просто спряталась за углом и попробуешь меня напугать, как делаешь это всегда, когда тебя отпускают домой раньше меня. Что уж поделаешь, если твоя девушка шутница. Я усмехнулся, предчувствуя как вытянется твоё лицо, когда я напугаю тебя первым, и медленным шагом направился к гостиной. Свет в комнате, как и во всей квартире, был выключен, дверь закрыта, не слышно ни единого звука. Пора уже Рогозиной отправлять тебя на задержания – ты превосходно прячешься в засаде. Постояв у двери с полминуты, я решил всё же снова поддаться тебе и твоим шуткам, поэтому просто открыл дверь и вошёл в комнату. Ничего не произошло. Никаких звуков, никаких действий, никаких признаков тебя в комнате. –Тань, это не смешно, где ты?–Нервно спросил я, заглядывая в шкаф и под диван. В голову пришла мысль о том, что ты могла спрятаться в спальне или на кухне, куда я и побежал. Спустя двадцать минут беготни по дому я пришёл к нервирующему заключению: тебя нет ни в одной комнате. –Белая, если это какая-то шутка, то она затянулась,–воскликнул я, заглядывая в стиральную машинку.–Господи, как бы ты в неё залезла!?–Я ударил себя по лбу, осознав весь идиотизм своих действий. Секундой позже я вспомнил о существовании мобильных телефонов и ринулся обратно в прихожую, где одиноко лежал мой рюкзак, в котором, в свою очередь, находился мой телефон. Пальцы быстро набрали давно заученную комбинацию цифр, и я стал дожидаться ответа. Секунды казались вечностью, каждый гудок – ударом. Ноги слегка подкосились, когда механический голос сообщил о том, что абонент недоступен и мне стоит оставить сообщение или попытаться набрать его позже. –Третий час ночи, куда уж позже!?–Гневно крикнул я в ответ автоматизированной женщине как только раздался противный звуковой сигнал. Я нервно ходил по прихожей, вновь и вновь набирая твой номер, надеясь услышать что угодно, произнесённое твоим звонким голоском – будь то срочный вызов начальства или ночной визит к маме. Но ты не отвечала. Не знаю почему именно сейчас, когда я собрался идти в полицию или звонить Галине Николаевне, я заметил небольшой клочок бумаги, прикреплённый к зеркалу и твой выключенный телефон рядом. Сердце, словно почуяв неладное, остановилось, я перестал дышать, голову покинули все мысли. Дрожащей рукой я сорвал записку и поднёс к уже слезящимся глазам. «Не ищи. Люблю тебя». Мёртвую тишину ночи пронзил звук разбившегося стекла и душераздирающий крик. The end of flashback Четыре слова. Четырнадцать букв. Две секунды на прочтение, несколько месяцев на осознание и сейчас, спустя три года, я так и не принял те слова. В тот миг я понял, что означали слова Галины Николаевны. Я понял, что она знала о твоём уходе, но ничего мне не сказала. Ненависть к начальнице буквально выжгла боль от твоего ухода в моём сердце, но лишь на мгновение. Начальница не виновата. Но я обязан был выведать у неё правду о тебе. Впрочем, Галина Николаевна сама мне рассказала. Flashback Придя следующим утром на работу, я не мог ничего толком сделать. Всё валилось из рук, результаты экспертиз никак не хотели выдать совпадения, подходящие к нашим версиям, да и я вообще не хотел помогать найти очередного убийцу. Я хотел найти тебя. Да, ты просила не делать именно этого, но я не мог. Ты, видимо, зная, что я не стану слушаться твоей просьбы, замела все следы, причём так умело, будто ты – самый неуловимый преступник двадцать первого века. Но и я, знаешь ли, не простой хакер. Для разминки я прогнал все твои контакты за последнее время, взломал все соцсети, прочитал каждую переписку, но не нашёл никаких зацепок. Телефон ты, конечно же, сменила. Отследить его я так и не смог. Я обзвонил всех твоих подруг, друзей, знакомых, бывших однокурсников, одноклассников, даже нашёл тех, с кем ты ходила в одну группу в садике – никто не знал где ты. После этого я решил сходить выпить кофе, надеясь, что оно придаст сил на дальнейшие поиски, потому что медленно приходящее осознание действительности и сочувствующие взгляды коллег начинали конкретно выбивать меня из колеи. Я уже подходил к буфету, как вдруг услышал интереснейший диалог начальства. –Может скажем ему?–Шёпотом спрашивал Николай Петрович. –Она просила не делать этого, Коль, мы не можем так с ней поступить...,–ответила Галина Николаевна. «Переговоры» начальников проходили в коридоре рядом с буфетом. Я даже не сомневался, что речь идёт обо мне и тебе, поэтому незамедлительно принял решение затаиться и дослушать разговор до конца, ведь они точно что-то знают. –А с ним можем!?–Громко перебил Рогозину Круглов. Она тут же шикнула на него, после чего майор извинился и продолжил свою возмущённую тираду.–Ты видела его, Галь? Он же сам на себя не похож! Его абсолютно не волнует наш маньяк, за медленную работу по которому тебе, между прочем, уже несколько раз делали выговор сверху. Ивана волнует только одно – поиск его пропавшей девушки, которая ушла без объяснений, чтобы он не мог её отговорить, и ты думаешь, что если мы будем молчать неделю, как она просила... –Пять дней,–поправила заместителя полковник. –Да без разницы,–воскликнул майор,–ты всерьёз считаешь, что он, узнав обо всём через пять дней, которые, кстати, с вероятностью в сто процентов он проведёт без сна, резко успокоится и снова будет проводить экспертизы и сдавать тебе отчёты в срок, забыв обо всём? Нет, Галь, он лишь возненавидит нас за молчание. Он должен знать, ты прекрасно это понимаешь,–голос мужчины на последней фразе смягчился. Я уже искусал все ногти, пытаясь найти в их словах подсказку о твоей пропаже.–Я бы хотел знать и успокоился бы, ведь это не самое страшное, что могло случиться, а неизвестность, в которой сейчас пребывает Иван, и есть самое страшное. –Понимаю, Коль,–вздохнула Галина Николаевна, и по её тону я понял, что она сдалась.–Пойдём поищем Ваню и всё ему расскажем? –Пойдём,–согласился майор и я отчётливо услышал звук приближающихся шагов. Не знаю как, но через пару мгновений я уже сидел за своим компьютером, изображая бурную деятельность. Меня выдаёт только одышка, поэтому я стараюсь глубоко дышать, чтобы полковник и майор ни в чём меня не заподозрили. Спустя пару минут дверь лаборатории открылась, пропуская начальство в мои владения. –Иван, здравствуй!–Бодро поприветствовала меня Галина Николаевна. –Здравствуйте,–я натянуто улыбнулся в ответ, поднимая взгляд на напряжённых Рогозину и Круглова. Пару минут они просто переглядывались между собой, после чего одновременно повернулись ко мне. –Иван,–начали они вместе, отчего стушевались, но быстро взяли себя в руки. Николай Петрович жестом предложил Галине Николаевне начать. Последняя легко улыбнулась и дотронулась до моего плеча. –Вань, я бы хотела рассказать тебе кое-что очень важное,–произнесла полковник. Я неотрывно смотрел на неё, готовясь сорваться с места и бежать к тебе, придумывая на ходу пламенную речь, которая непременно начнётся со слов: «Татьяна, вашу мать, которую я очень люблю и уважаю...». Однако Галина Николаевна не спешила указывать мне направление, вновь и вновь переглядываясь с Кругловым, стоящим позади неё. –Галь, он сейчас что-нибудь сломает, если ты не скажешь,–прошептал майор на ухо Галине Николаевне. –Ну извини, это очень трудно,–ответила она мужчине и вновь вернула своё внимание ко мне. –Галина Николаевна, что-то случилось?–Поинтересовался я, пытаясь скорее разговорить её. Меня сильно напрягало такое начала разговора. –Да, и это насчёт Тани,–ответила полковник. Её взгляд тут же начал излучать сочувствие и поддержку, а я и не знал, что думать. –Прошу вас, скажите, что она жива и здорова,–прошептал я, представив себе худший вариант развития событий. –О боже, конечно да, с ней всё хорошо,–протараторила Галина Николаевна, усилив хватку на моём плече. –Слава богу,–я выдохнул, уже немного успокоившись. Но всё же оставался один непонятный момент.–Галина Николаевна, прошу, скажите мне, где она. –Вань, она уехала из города,–быстро произнесла полковник. –Что?–Шокировано то ли спросил, то ли крикнул я.–Куда? Зачем? Почему? На сколько? –Так, успокойся,–начальница прервала поток моих вопросов, усадив меня обратно в кресло, из которого я выпрыгнул, услышав её предыдущую фразу.–Таня уехала из Москвы, чтобы улучшить свои профессиональные умения и навыки. Проще говоря, для повышения квалификации.–Добавила Рогозина, увидев моё вытянувшееся лицо. Только я открыл рот, чтобы задать ещё миллиард вопросов, как она остановила меня жестом.–Я знаю, что ты хочешь многое узнать, но я и сама толком ничего не знаю. Вчера вечером Таня пришла ко мне, положила на стол заявление, рассказала о причине своего ухода и попросила не говорить тебе пять дней. Я не знаю ни город, куда она уехала, ни срок, на который она уехала.–Рассказала Галина Николаевна. Я молча пытался переварить свалившуюся информацию и не видел никаких выходов из сложившейся ситуации.–Извини, я должна была сказать тебе ещё вчера, но... –Нет, не извиняйтесь,–неожиданно хриплым голосом прервал её я.–Вы делали так, как хотела она, это правильно. Спасибо, что сообщили. Я развернулся в кресле, отворачиваясь от притихших полковника и майора. В голове безостановочно крутились шестерёнки, но я уже знал что буду делать. –Вань, я могу попробовать узнать через коллег в министерстве...,–начала Галина Николаевна, но я сразу прервал её. –Не нужно, Галина Николаевна.–Я вновь развернулся к ним лицом и увидел два вопросительных взгляда, прожигающих меня насквозь. –Но почему?–Подал голос Круглов. –Вы хотели сделать так, как хотела она. Я тоже хочу так поступить, и если Та...,–я запнулся, не находя в себе сил произнести твоё имя вслух,–она просила не искать, то я не буду,–прошептал я. Голос сорвался, первые капли слёз упали на халат, но я быстро смахнул их рукой и выдавил из себя подобие улыбки. –Она вернётся, Вань,–прошептала Галина Николаевна, крепко сжимая меня в объятиях.–Она слишком сильно тебя любит, чтобы оставить надолго,–прошептала она мне на ухо. –Я знаю,–прошептал я в ответ, отвечая на материнские объятия полковника. The end of flashback После того диалога я начал оживать. Понемногу, очень медленно, но я знал, что ты жива и в полной безопасности, если, конечно, так можно назвать оперативную работу, в ходе которой ты работаешь под прикрытием, задерживаешь особо опасных преступников и носишься с пистолетом в руках за психопатами с оружием или, не дай бог, бомбами. Я знал, что ты занимаешься любимым делом, к которому стремилась после нескольких лет работы в лаборатории, поэтому я был рад за тебя. Честно. Я порой видел выпуски новостей или заметки в газетах о поимке очередного преступника, где, конечно, ты отличилась. И это были единственные сведения о тебе, которые я получал. Я сделал так, как ты хотела – не искал. Первые полгода я, естественно, порывался всё-таки пробить твой новый номер, который всё-таки узнал в один из первых дней после твоего исчезновения, или найти страничку в социальной сети, узнать адрес новой квартиры или куда ты ходишь на выходных, чтобы рвануть в другой город и «случайно» пересечься с тобой, ну или просто увидеть твою миниатюрную фигурку, услышать задорный смех, почувствовать запах твоего цветочного шампуня... Но потом я перестал просыпаться посреди ночи с навязчивой мыслью обо всех этих действиях и полностью углубился в работу, что не могло не радовать Галину Николаевну – раскрываемость дел повысилась в два раза. На работе хвалили, часто выписывали премии, но это меня не волновало, как и множественные коллективные мероприятия, на которые меня затаскивали буквально силком. Нет, я люблю всех, кто работает у нас в конторе, со многими поддерживаю доверительные дружеские отношения, но я не могу смотреть на счастливых коллег, зная, что ты могла быть прямо здесь, со всеми нами. Со мной. Я уже не ищу тебя, но забыть никогда не смогу. Таких не забывают, Тань. *** Рогозина тогда сказала, что ты вернёшься. До сих пор думаю, что она просто хотела меня поддержать, потому что прошло три года, а ты ни разу не дала о себе знать. Я перестал надеяться, наверное, год назад. Но ждать я не перестану никогда. Я каждое утро прихожу на работу (а иногда и не ухожу домой), сажусь на своё любимое кресло в родной лаборатории и пристально вглядываюсь в лицо каждого человека, появляющегося на проходной. Первой, после меня, конечно, всегда приходит Галина Николаевна. Она расписывается в журнале и идёт в свой кабинет, по дороге обязательно улыбаясь мне. Её уже не удивляет моё появление на работе в столь ранний час. Следом за ней приходит Круглов. Он в точности повторяет действия Рогозиной, только с небольшой поправочкой: перед тем, как зайти в кабинет начальницы, он забегает в буфет и делает две кружки кофе. Я всегда смеюсь с наигранного удивления Галины Николаевны, когда майор «неожиданно» угощает её чашечкой ароматного напитка с утра пораньше. После них приходит Валя. Она всегда заходит ко мне, болтая по телефону с дочками, желает доброго утра и треплет мои волосы, как это всегда делала ты, а потом удаляется к своим немым клиентам. Она, кстати, «незаметно» подкладывает мне шоколадки. –Чтобы твой гениальный мозг работал ещё лучше и выдавал ещё более гениальные идеи, Ванечка!–Продекламировала она однажды, когда я всё же спросил зачем мне шоколад. Затем на работе появляются наши бравые оперативники, которые, чаще всего, минуя кабинет начальства и, к их огромному сожалению, буфет, направляются прямиком в переговорную, где дожидаются Галину Николаевну и Николая Петровича для проведения совещания. А потом лаборанты, лаборанты и ещё раз лаборанты... Ты не появилась ни разу. Ещё ни разу на проходной не застучали каблучки, которые тебе так не нравятся, но так необходимы, чтобы быть хоть немного выше; я уж и не помню, когда в лаборатории звучал твой звонкий смех после очередной моей идиотской шутки, которую ты назвала бы «безумно смешной»; за последние три года ты не забежала в лабораторию, тараторя на ходу извинения за опоздание и что-то про сломавшийся автобус или смерть кота троюродной бабули по линии сестры матери крёстного отца, хотя я прекрасно знаю, что ты просто не могла ровно накрасить оба глаза, отчего страдаешь каждое утро, лишь бы вновь сразить меня наповал. Я скучаю. Не только по твоим безупречным знаниям, кажется, во всех областях нашей жизни, коими отличались не все специалисты, которых нанимала Рогозина на твоё место; не просто по весёлой Танечке, которая всегда умеет поднять настроение и развеселить, даже если опять работал всю ночь и сон был заменён литрами крепкого кофе; не только по нашим бесконечно долгим спорам обо всём, кроме работы, но и просто по тебе - невероятно красивой, умной, талантливой, да просто моей исключительной девушке. Я скучаю по своей Тане, с который мы могли играть в карты на желание во время работы, а потом получать нагоняи от Галины Николаевны за слишком экстремальные задания для проигравшего. Я скучаю по своей Тане, которая могла проснуться среди ночи, потому что ей в голову пришла гениальная идея для раскрытия текущего дела, а потом разбудить и меня, чтобы этой самой идеей поделиться. Я, правда, не особо любил такие ночные подъёмы, потому что потом, выслушав твою идею, я не спал остаток ночи, обдумывая её, а утром приходил к выводу о том, что ты ещё гениальнее, чем я, ведь твои идеи и догадки чаще всего оказывались абсолютно верными. До сих пор не понимаю как ты спокойно ложилась спать после каждого ночного прозрения. Я скучаю по своей Тане, которая всегда была собранной и серьёзной на работе (когда мы не начинали что-нибудь выдумывать), безэмоционально относилась ко всем убийствам, а дома могла долго рыдать в моё плечо, если в очередном фильме, который мы решали посмотреть на ночь, погибло животное или ребёнок, да вообще кто угодно. Я, наверное, больше всего на свете любил эти моменты, когда ты снимала маску строгого копа и показывала свою ранимую девичью натуру. Я скучаю по своей Тане, которая стойко молчала, смотря на то, как Амелина постоянно флиртует со мной, а вечером, когда мы уже были дома вдвоём, просто целовала меня, останавливая очередные речи о том, что я люблю только её. Потому что ты знала, что никакая Оксана не заменит тебя. Тем более для меня. Я скучаю по своей Тане, которая обожала отвечать на флирт Майского и Котова прямо на моих глазах, а потом дуться за то, что я её не ревную. Глупышка, я ведь знаю, что ты любишь только меня. А ты всё хочешь, чтобы я ревновал так, как ты когда-то ревновала меня к Амелиной, хотя знаешь, что этого никогда не будет. Или правильнее будет сказать «любила»? Ты написала тогда «люблю тебя», но почему тогда ушла молча? Думаю, такой твой уход можно принять за разрыв отношений. Ведь можно? Ты перестала любить? Намёки Амелиной перешли черту и ты не выдержала? Я надоел тебе? Столько вопросов и ни одного ответа. Наверное, я никогда не узнаю. Но, знаешь, даже если ты бросила меня, разлюбила, да что угодно, я никогда не перестану тебя любить. Любить и ждать. *** Неделю спустя Сегодня я снова остался ночевать в лаборатории. Вчера мы заканчивали дело, а, когда я собрался уходить, выяснилось, что срочно нужна ещё одна экспертиза. С ней я просидел полночи, поэтому возвращаться в пустую квартиру уже не было смысла. Проснувшись утром, я взглянул на часы и понял, что Галина Николаевна уже на месте. Результаты экспертизы были готовы ещё ночью, но я уснул и не успел их распечатать, чем и поспешил заняться. Резкий звук печатающего принтера слегка оглушил ещё сонного меня, и я решил немного отвлечься на собственный эксперимент, который придумал вчера ночью. –Так, мне нужна эта колба и вон та пробирка,–бормотал я себе под нос. Я протянул руку к сосуду с синей жидкостью, что невольно напомнила синьку, которой ты облила меня при нашей первой встрече. Я взял вторую колбу и начал медленно доливать одно вещество к другому. Процесс очень напряжённый, ведь одно неверное движение сорвёт весь эксперимент. Что ж, видимо сегодня не мой день, потому что меня тут же отвлёк стук в стекло. Я оторвал свой взгляд от реактивов и немного раздражённо уставился на человека передо мной, собираясь отчитать его за срыв эксперимента. Пока не понял кто передо мной стоит. Вернее, кто гордой походкой удаляется в сторону кабинета Рогозиной. Я понятия не имею какие силы помогли мне удержать обе колбы в руках, пока я поражённо смотрел вслед миниатюрной фигурке, облачённой в чёрное платье и уверенно вышагивающей на такого же цвета каблуках. Жидкости в моих руках угрожающе зашипели, что на миг отвлекло меня от неожиданной гостьи, которая уже зашла в кабинет начальства. Я быстро предотвратил взрыв полученной смеси и, наплевав на давно распечатанные результаты ночных экспертиз и необходимость в написании отчёта, помчался к пункту назначения блондинки в чёрном. Мне необходимо было поговорить с ней, прикоснуться к её коже, увидеть её улыбку, чтобы понять, что я не совсем сошёл с ума и она действительно здесь. Она действительно вернулась. Плевать на какое количество времени, ради работы или меня, плевать на всё. Я дождался. *** Ты вышла из кабинета Рогозиной с улыбкой на лице. В руках уверенно держала папки с какими-то документами, поправила длинный белый хвост и направилась в сторону проходной. –А причёска теперь соответствует фамилии, неплохо придумано,–усмехнулся я, стоя за углом коридора рядом с кабинетом Галины Николаевны. Ты вздрогнула, сделала глубокий вдох и развернулась ко мне. Запах твоих духов, что всегда сводили меня с ума, кстати, оставшийся неизменным, сшиб меня с ног, и я прислонился к ближайшей стене. Заинтересованный взгляд голубых глаз пробежался по моему лицу, словно пытаясь найти что-то новое. –А вот ты не изменился, Ванечка,–заключила ты своим задорным голоском. –Ты мне эксперимент сорвала, Белая,–наигранно возмутился я, подходя ближе к тебе. Ты прожигала меня взглядом, но я и бровью не повёл, лишь наслаждаясь подзабытыми ощущениями. –Я тоже рада тебя видеть, Тихонов,–улыбнулась ты, так же, как и я, делая шаг навстречу. –Докажешь?–Я приподнял бровь, взглядом указывая на дверь, ведущую в подсобку. До сих пор помню, как мы с тобой прятались в этой подсобке, целуясь в обеденных перерывах. Никто не мог нас найти в этой неприметной комнатке, а мы наслаждались совместными минутами, когда не нужно было прикидываться друзьями и избегать излишних прикосновений и взглядов. –С удовольствием,–твои глаза сверкнули хитрым огоньком. Что? Я и подумать ни о чём не успел, когда ты, словно кошка, схватила меня за руку и затащила в неприметную комнатку, закрывая дверь на щеколду. Мысли сбились в один огромный ком, из которого у меня никак не получалось выудить адекватный вопрос. Впрочем, твои действия не давали мне ни о чём думать: ты ловко толкнула меня к стене, в два шага оказалась возле меня и максимально приблизилась к моему лицу, как вдруг чёрт дёрнул меня за язык: –Ты всё ещё любишь меня?–Спросил я, когда твои губы находились в паре миллиметров от моих. Твои руки удобно устроились на моём затылке, в то время как мои собственные ладони крепко обвили твою талию. –Какой же ты идиот, Тихонов,–прошептала ты в ответ, наконец соединяя наши губы в долгожданном поцелуе. Все вопросы, собственно, тут же отпали, вытесненные любовью к тебе, которая хранилась в моём сердце все эти три года. В голове произошёл крупнейший взрыв эмоций, сердце неслось со скоростью света, грозясь и вовсе остановиться от такой нагрузки, но реальность всего происходящего сводила с ума ещё сильнее. Не знаю сколько времени мы целовались в закрытой подсобке, пытаясь передать друг другу все те эмоции, что копились в наших сердцах за время, проведённое друг без друга, но осознание того, что ты действительно рядом со мной и не перестала любить всё никак не могло уложиться в моей голове. –Я ждал тебя,–мой шёпот прервал тишину, повисшую в подсобке, когда мы наконец оторвались друг от друга. –Я не сомневалась,–ответила ты, прижимаясь головой к моей груди.–Я так люблю тебя, Вань. –Я тоже люблю тебя, Тань. Мы просто обнимались. Просто прижимались друг к другу как в последний раз, боясь отпустить даже на миллисекунду. Лишь один вопрос всё же крутился в моей голове, но я не решался озвучить его, потому что до смерти боялся твоего ответа. Однако, долго молчать я не смог. –Ты же навсегда вернулась?–Мой тихий голос вновь разрезал уютную тишину, повисшую между нами. Сердце вновь остановилось в ожидании ответа, а я уже начинаю бояться того, что оно вообще работать перестанет с такими-то стрессовыми ситуациями. –Теперь ты от меня не избавишься,–ты усмехнулась, отрываясь от моей груди, вновь соединяя наши взгляды и губы. Мы оба улыбались в поцелуй, будучи несказанно счастливыми. Время остановилось. Сейчас ничего не имело значения, кроме моей вернувшейся девушки. Меня не беспокоили ни разъярённая Галина Николаевна, ни пытающийся её успокоить Николай Петрович, ни Валечка, смотрящая за ними, как за любимым сериалом. Меня не волновало даже то, что Таня уже должна ехать на место преступления. Впрочем, её это тоже не волновало. Мы слишком долго ждали. И дождались.

Истинная любовь та, которой не страшны годы разлуки.