Цветы ненависти

Солнце поднималось из-за горизонта, освещая своими лучами, ещё спящий город. На улицах было пустынно, лишь вдалеке слышался звук полицейской сирены. Казалось, что каждая живая душа в этом городе ещё спит. Но это не так. Как минимум один человек не спал и это был Дазай Осаму. Сейчас парень просто сидел на своём балконе и наслаждался видом, в этот момент хотелось забыть всё, все проблемы, вражду между организациями, своё прошлое. Всё это хотелось выкинуть из головы. Докуривая очередную сигарету, Осаму смотрел вдаль опустошёнными глазами. Рядом стояла почти пустая бутылка из-под виски. Выпивка иногда помогала заснуть, но не надолго. Вот уже третий день детектива мучила бессонница. Каждый раз, когда Дазай пытался уснуть, у него в голове тут же всплывал образ его злейшего врага — Достоевского. Этот человек не выходил из головы шатена уже несколько недель. А началось это всё после их первой встречи. Как только Дазай увидел Фёдора, внутри что-то кольнуло. На тот момент кареглазый даже не представлял, как далеко это всё зайдёт. Спустя некоторое время Достоевский стал постоянным гостем в мыслях Осаму. И изменить это, увы, не удавалось. Несмотря на всю тяжесть ситуации, Дазай всё ещё уверял себя в том, что это пройдёт. Он думал, что это лишь мимолетное увлечение, и ничего серьёзного из этого не выйдет. Встряхнув головой и бросив окурок в пепельницу, Дазай встал с подоконника и медленно поплёлся в ванную. У него ещё оставалось время на сон перед работой, и он надеялся, что снотворное ему как-нибудь поможет. Но зайдя в ванную его, ждало разочарование, таблетки закончились. А идти за ними в аптеку не было возможности, потому что круглосуточных магазинов рядом не находилось. Тяжело вздохнув, шатен решил предпринять ещё одну жалкую попытку заснуть. Он уже хотел выйти из комнаты и пойти в кровать, как вдруг к горлу что-то подступило. Опёршись на раковину Дазай начал кашлять и задыхаться. Воздуха катастрофически стало не хватать, а кашель не проходил. Не удержавшись и упав на колени, Осаму ужаснулся. На его руках была кровь вместе с… лепестками! Спустя пару минут приступ прошёл, дыхание пришло в норму, а кашель сошёл на «нет». Но шатен так и продолжал сидеть на полу в немом шоке. В его голове сейчас роилось куча мыслей: «Кто этот человек?», «Испытывает ли он, то же самое?», «Что со мной теперь будет?». Но рассмотрев лепестки поближе, Дазай всё понял. На его руках сейчас находились лепестки астры, а это значило только одно. Осаму влюбился в своего врага, в Фёдора Достоевского. Этот факт не укладывался у него в голове. Как он мог в него влюбиться? Это же просто не возможно. Но факты были на лицо и тут не поспоришь. Теперь детектив окончательно запутался. Что делать дальше, он не знал. Так прошла ещё неделя. Ситуация только ухудшилась. Теперь вместо лепестков появлялись целые бутоны. Дазай выносил их мешками из своей квартиры, но их словно становилось всё больше и больше. Шатен чувствовал, как цветы буквально растут внутри него, вызывая рвоту и заставляя задыхаться. Но, что делать с болезнью он по-прежнему не знал. Та уверенность, которая была раньше, куда-то испарилась. Возможно где-то на задворках сознания, у Осаму была мысль, как решить эту проблему. И решение было довольно простым, по крайней мере, так казалось. Просто пойти и признаться. Но гордость и страх быть отвергнутым, не давали этому воплотиться в реальность. Однако с каждым днём эта мысль мелькала в голове всё чаще и чаще, но Дазай старался отгонять её, хоть получалось это и слабо. Парень даже и не подозревал, что страдает так не он один. Глава организации «Крысы Мёртвого Дома» вёл вполне спокойную жизнь, до появления в ней одного человека — Осаму Дазая, ставшим впоследствии его заклятым врагом. Фёдор, в отличие от Дазая, в первую их встречу ничего не почувствовал, кроме ненависти. Но спустя время, у него стали зарождаться чувства, которых он упорно пытался не замечать. Тот факт, что у Фёдора могут быть какие-либо чувства по отношению к Осаму, кроме ненависти, был для него просто неприемлемым. Достоевский убеждал себя, что презирает детектива и хочет только его смерти. В конце концов, это лишь не надолго, просто увлечение, которое скоро пройдёт. И, когда возникала мысль, что это не так, Фёдор просто мотал головой и старался занять себя чем-то другим. Однако и это продлилось относительно недолго. Вскоре, никакие дела не могли перебить мысли о Дазае. Даже спать, нормально не удавалось. И если в Агентстве на суицидника и его вид практически всем наплевать, то у главы Крыс проблему заметили почти сразу. Каждый второй подходил с вопросами и советами отправится домой и взять выходной. Но Фёдор знал, что легче ему от этого не будет, а наоборот. Стены собственной квартиры давили на него, успокоительное и снотворное не помогало, поэтому оставалось только смириться. Ведь эспер был уверен, что никогда в жизни не признает того факта, что любит этого чёртового суицыдника. На тот момент. И вот в один из, казалось бы, обычных рабочих дней Фёдору это надоело. И нет, ему надоело вовсе не то, что в голове у него только кареглазый детектив, а то, что в его кабинет снова вошли и начали давать советы. Даже в своём собственном кабинете Достоевский не мог нормально отдохнуть, насколько это возможно в его положении. Он ударил кулаком по столу и произнёс — «Я еду домой!» Он сказал это чётко, чтобы уж точно услышали и, собрав свои вещи, направился на выход. А его коллеги были только и рады, они ведь даже не подозревали, что проблема кроется вовсе не в переутомлении. Добравшись, домой, Фёдор бросил верхнюю одежду в прихожей и, пройдя на кухню, устало опустился на стул. Он хотел, наконец, сконцентрироваться, но у него опять ничего не вышло. Сделав себе крепкого кофе, парень устало посмотрел на время. 16:42. Хотя, что ему это даёт? Спать он всё равно не будет, а даже если и попробует, то только зря потратит время. Поток грустных мыслей прервал внезапный приступ кашля. Горло раздирало, казалось, будто что-то блокирует дыхание. Добежав за раковины и откашлявшись, Фёдор отдышался. Прошло ещё пару секунд, прежде чем всё снова вернулось в норму, как будто ничего этого и не было. Но все сомнения растворились, когда эспер увидел кровь и лепестки пионов в раковине. Осознание пришло не сразу. Конечно, Достоевский знал о такой болезни как ханахаки, но он всегда думал, что это лишь вымысел, и уж тем более он не думал, что это случится именно с ним. Прейдя в себя, он решил для начала убрать лепестки и вытереть кровь. Как только Фёдор это сделал, то начал думать, что же могут значить пионы. К счастью, или скорее к несчастью, его размышления не продлились долго. Появившийся в голове образ Осаму, сказал всё сам за себя -«Нет, нет, нет! Этого не может быть» Прошептал он, осев на пол и запустив руки в волосы от безысходности. Достоевский был готов принять всё, кроме этого. Всё, что угодно, только не это. Просидев пять минут, парень встал и с вымученным и немного ошарашенным видом направился в спальню. Там он завалился на кровать и просто проскулил в подушку. Это был тупик для него. Все следующие дни состояние Фёдора не сильно отличалось от состояния Дазая. Как не странно, мысли у них сходились на одном и том же. Признаться друг другу. Но такую мысль парни в то же время гнали прочь. Последней каплей в этой ситуации, стал тот день, когда оба узнали о слухах что поползли в их организациях. Во ВДА все только и говорили о том, что у главы Крыс, кажется ханахаки. А в самой организации «Крыс Мёртвого дома», все гудели, что сам Дазай Осаму страдает невзаимной любовью. Естественно, что сами герои слухов, то есть Дазай и Фёдор сразу же узнали, про это. В этот момент внутри эсперов что-то перемкнуло, они твёрдо решили удостовериться, правда ли всё то, что говорят. А сделать это можно было только при личной встрече. Решив не тянуть, ребята почти сразу назначили место и время встречи, чтобы выяснить всё. И вот настал тот самый момент. Шатен пришёл раньше, и теперь дожидался своего врага, стоя на улице. С каждой минутой смелости в нём становилось всё меньше, а страх усиливался. Но в тот момент, когда Осаму уже был готов уйти, он заметил вдалеке знакомую шапку. Теперь бежать поздно. Нужно было решить всё здесь и сейчас. Подойдя к кареглазому, Фёдор не произнёс не слова. Он просто смотрел в глаза, будто пытаясь что-то там найти. Дазай делал тоже самое, не смотря на ситуацию, разговор начинать, не хотелось. Прошла минута, молчание продолжалось, и тишина стала гнетущей. И вот спустя мгновение, вдруг в лицо ударяет резкий порыв ветра. Осаму теперь стоит, прислонив пистолет к голове Фёдора, а тот в свою очередь держит кинжал у горла шатена. Одно движение сейчас может стать необратимым, но оба понимают, что этого не избежать. Поэтому парни синхронно, быстрым движением убирают оружие и, отступая друг от друга, на выдохе произносят — «Ты мне нравишься.»