Пять раз, когда вмешательство Вэнь Чао меняло все

Первый раз, когда заклинатели обрадовались, что Вэнь Жохань такой ответственный отец Восседающий на троне Бессмертный Владыка Вэнь Жохань был грозен, величественен и внушал ужас. Простершиеся ниц перед ним заклинатели из вассального клана трепетали, в ужасе ожидая его решения. На свою беду, сии заклинатели не смогли вовремя выплатить дань, из-за катастрофического неурожая в их долине. Заклинателям приходилось сражаться с нечистью бесплатно, попутно пытаясь сделать хоть что-нибудь для загибающихся деревень. Разве же такие мелочи волновали Владыку? Нет дани, значит, нет уважения. Проблемы простого люда волновали Вэнь Жоханя чуть больше проблем навозных мух, а потому заклинателей, что не собрали нужную сумму, ждало наказание. Вдобавок сын главы их клана посмел возмутиться тем, что заклинатели из Цишань Вэнь, прибывшие к ним на помощь, месяц жили бесплатно в лучших гостиницах, ничем не помогли, к тому же ещё и попортили немало девиц. Неслыханная наглость юноши могла стоить ему жизни — и не только ему. Он проявил вопиющее неуважение к заклинателям из великого ордена, возмутившись их поведением — его участь была предрешена. Словом, заклинатели потели, тряслись от ужаса, а Вэнь Жохань, искренне наслаждаясь их трепетом, отнюдь не спешил с вынесением приговора. Он растягивал губы в улыбке, постукивая пальцами по подлокотнику трона. В конце концов, предвкушении расплаты тоже в своем роде наказание, не так ли? Внезапно скрипнула боковая дверца, и кто-то бодро зашлепал к трону. Заклинатели напряжённо прислушивались, не поднимая головы. Вдруг это их спасение? Или напротив — слуга принес дурную весть, от чего Владыка разозлится ещё сильнее и убьет их самым ужасным способом!.. — Чао-эр? Почему ты здесь? — раздался удивленный голос главы ордена. Один из заклинателей рискнул приподнять голову. Возле трона Владыки стоял мальчик лет шести в ханьфу, накинутом кое-как, наспех. Полы его лежали складками на полу у босых ступней. В руках мальчик сжимал книжку. — А-дье*, почитай сказку! Заклинатели растерянно переглянулись. Так это младший сынишка Владыки? И что же сейчас будет? Скорее всего, Владыка позовет слуг и сдаст им мальчика, а сам, разозлившись такому поступку, выместит злость на них! — А где же твоя няня, Чао-эр? — Вэнь Жохань непривычно мягко улыбнулся, усаживая сына на колени. Вэнь Чао, подобрав полы большого для него ханьфу, серьёзно посмотрел на него. — Бабуля спит, она устала за день. Мы играли в салочки вместе с Сюй-гэ. — Понятно. Но она может расстроиться, если проснется, а тебя рядом нет. — Вместо меня Сюй-гэ с ней спит, она не очень расстроится, — уверенно заявил мальчик. Смущённо посмотрел на все ещё простершихся ниц заклинателей. — Ой, а это кто? Почему они лежат? Им плохо? — Нет, малыш, — хмыкнул Вэнь Жохань, поглаживая сына по растрепанным волосам. Снял с одной пряди паутинку, стряхнул с рукава пыль. «Опять по тайным ходам лазил, маленький негодник, — умиленно подумал глава ордена. — Прямо как я в детстве». — Они кое в чем провинились, и мне нужно наказать их. — Это как ты нас с Сюй-гэ наказываешь за то, что мы конфеты до обеда едим? Или когда мы сбегаем куда-нибудь? Или когда не слушаемся? — Нет, боюсь, так легко эти уважаемые не отделаются, — голос Вэнь Жоханя приобрел шёлковую мягкость, но под этим шёлком таилась сталь. Сталь пыточных инструментов и кандалов, звенящих во мраке темницы. Люди задрожали ещё сильнее, кто-то едва слышно забормотал молитву Гуанъинь. — Значит, сказку ты не почитаешь? — голос ребенка стал грустным, послышалось тихое шмыганье носом. Вэнь Чао опустил голову, прижимая к себе книжку. — Извини, А-дье, я тебя отвлекаю, да? Извини, я тогда пойду… Даже у самого чёрствого человека дрогнуло бы сердце, когда мальчик, пряча лицо за волосами, начал неловко слезать с отцовских колен, негромко всхлипывая. Вэнь Жохань, что бы про него ни говорили, чёрствым себя не считал. Потому легко подхватил Вэнь Чао обратно на ручки, поднимаясь с трона. — Ну, я думаю, наказание этих людей подождёт, сказка — это важнее, верно? — Вэнь Жохань ласково улыбнулся просиявшему сыну, легонько ущипнул его за пухлую щёчку. — Они могут подождать пока в гостевых покоях. Позже, — тон его голоса опасно понизился, — я пришлю кого-нибудь за ними. Надеюсь, наши гости дождутся. «Хоть шаг сделайте за пределы Цишань Вэнь или хоть один лишний звук издайте — и вы покойники». Ясно услышавшие безмолвную угрозу главы ордена заклинатели снова склонили головы, безмерно счастливые, что их наказание хоть ненадолго отложено. Вэнь Жохань уложил младшего сына в покоях Вэнь Сюя — все равно в комнате Вэнь Чао спят и сам Вэнь Сюй, и их нянька. Он не видел смысла их будить. Позже он накажет слуг, что должны были приглядывать за покоями его детей, за то, что проглядели малыша. Конечно, такое случалось не впервые — Вэнь Чао обладал на диво любознательным характером и просто не мог спокойно играть под присмотром, он просто обязан был залезть в каждый тайный проход, в каждый закуток дворца Цишань. Слуги сбивались с ног, пытаясь угнаться за вторым молодым господином, Вэнь Сюй втихомолку хихикал над всеобщей паникой, а старая няня Ван Шу, которая нянчила и самого Владыку в детстве, степенно отправлялась к самому главе, сокрушаясь, что уже слишком стара для еще одного такого сорванца. Вэнь Жохань умело прятал широкую улыбку, слушая это ворчание, и отправлялся вылавливать младшего сына из очередного жутко интересного угла. Ничего дурного он в таком поведении не видел, но трепку слугам за недосмотр задавал регулярно. — А-дье, — Вэнь Чао, послушно позволивший его переодеть и уложенный в кровать, дослушал сказку и уже зевал, сонно моргая, — а тех людей в тронном зале… ну, которых тебе надо наказать… Ты их убьешь? Вэнь Жохань, уже привставший с кровати, вновь опустился на край, обеспокоенно нахмурив брови. — Почему ты так думаешь? — не то чтобы он считал такое ужасным… Эти наглецы зарвались, и им стоило указать их место, чтобы и думать забыли о возражениях и протестах. Но шестилетнему малышу не объяснишь, что такое власть и как ее удержать. Даже Вэнь Сюя, которому было уже одиннадцать, Вэнь Жохань не спешил знакомить с этой стороной правления, что уж говорить о Чао-эр. — Советники шептались… — Вэнь Чао говорил тихо, сминая в пальчиках край одеяла. — В коридоре… Что ты их убьешь, как и предыдущих. Что ты так всегда делаешь с непокорными… А непокорные — это значит, непослушные? — Да, почти, — глава Цишань Вэнь старательно подбирал слова, пытаясь улыбаться как можно мягче. — Но, Чао-эр, ты еще слишком мал, чтобы об этом рассуждать. Даже А-Сюю еще рано, а он ведь тебя старше. Это дела взрослых. — Я понимаю. Но ты их убьешь, да? — голос сына стал совсем тихим. Вэнь Жохань медленно выдохнул. — Они нарушили некоторые правила и понесут за них наказание. Какое это будет наказание — я решу, исходя из того, насколько они раскаиваются. Чао-эр, не думай об этом. Судьба этих людей не должна тебя беспокоить. — Я просто подумал, — едва слышно ответил Вэнь Чао, сворачиваясь клубочком. — Мы с Сюй-гэ тоже бываем непослушными. И иногда несогласны с тем, что говорят нам взрослые. Что, если когда мы вырастем, мы будем с тобой спорить, не послушаемся тебя… и ты нас убьешь? Воздуха внезапно стало катастрофически мало. Внутренности будто сжало невидимой рукой. «Непослушание карается смертью». «Любой, кто пойдет против решений главы — будет уничтожен». «Никаких сомнений и никаких возражений». Столь ясные и понятные постулаты, что впитал Вэнь Жохань от своего отца, что и сам собирался передать своим детям… Внезапно столкнулись две сокрушительные волны — любовь к детям и идеология его ордена. И одной из них придется пожертвовать, сейчас или в будущем. Вэнь Жохань стиснул зубы, дрогнувшей рукой пригладив мягкие волосы сына. — Я никогда вам не причиню вреда. Запомни это, Вэнь Чао. Никогда. — Тогда и этих людей не убивай, хорошо? Можешь их запереть где-нибудь или сладкого лишить… Или заставить слушать нудные лекции… — Вэнь Чао уже засыпал, убаюканный теплой ладонью отца. — Спокойной ночи, А-дье… — Спокойной ночи, Чао-эр, — слова приходилось выталкивать с трудом, горло стиснуло словно удавкой. Вэнь Жохань не был уверен, что будет с этим делать. Но твердо решил, что в будущем ему не придется выбирать между любовью к сыновьям и долгом перед орденом. Второй раз, когда Вэнь Чжулю чувствует себя в Цишань Вэнь как дома — Это Вэнь Чжулю. Он будет тренировать тебя в сражениях на мечах, рукопашном бое, а также проработает основы тактики и стратегии, — юноша лет двадцати церемонно поклонился. Стоящий рядом с ним Вэнь Жохань благородно «не заметил», как Вэнь Чао торопливо спрятал под стол стопку листов и угольную палочку, которой набрасывал рисунок. Пристрастие второго молодого господина к рисованию хором не одобряли все учителя, а также слуги, которым приходилось отстирывать от угля и туши ханьфу молодого господина. Вэнь Жохань снисходительно относился к этому невинному увлечению, однако спускать с рук заброшенные занятия и тренировки не собирался. В двенадцать лет уже пора прощаться с беззаботным детством. Возможно, был нужен другой подход. Чжулю был идеален в том плане, что мог и научить, и защитить от возможных неприятелей, да и угнаться за все еще ужасно непоседливым молодым господином ему не составит труда. — Можете приступать к занятиям, — милостиво кивнув Чжулю, глава Цишань Вэнь удалился. Вэнь Чжулю посмотрел на второго молодого господина, который, как только его отец ушел, тут же выложил обратно свои рисунки и принялся дорисовывать пейзаж. На самого Чжулю он косился, но заговаривать с ним не собирался. — Второй молодой господин Вэнь, прошу вас отложить рисование. Как и сказал глава Вэнь, я буду вас тренировать, потому мне важно оценить ваш нынешний уровень. — Уровень — слабый, — спокойно ответил Вэнь Чао, не отрываясь от рисунка. — Дорисую, тогда займемся тренировками. И еще одно — прекрати меня звать господином, по имени короче. Чжулю медленно выдохнул. Он предчувствовал проблемы. Очень, очень много проблем. Все, кого ему поручали тренировать, были ниже его по положению в ордене. Соответственно, слушались его беспрекословно, уважали, и на них можно было прикрикнуть, в случае чего. А это — второй любимый сын главы Цишань Вэнь. Который своим своеволием довел до ручки уже пять учителей. И, судя по реакции Вэнь Жоханя — точнее, по ее отсутствию, — можно было понять, что в случае непослушания Вэнь Чао, это будет проблема Чжулю. Уровень владения мечом у Вэнь Чао слабым, на удивление, не был. Просто второй молодой господин был слишком гибким и не мог пока контролировать слишком широкий замах или прогиб. Чжулю полагал, что с возрастом это станет более контролируемым. Пока что он показал Вэнь Чао комплекс упражнений на гибкость и координацию. Которые выполнялись через раз, ибо господину гораздо интереснее было посмотреть на рыбок кои в пруду, на свившую на сливе гнездо ласточку, полазить в тайных ходах… Чжулю и не предполагал, что в Знойном дворце столько потайных комнат и ходов. И что в них столько ловушек — молодого господина не иначе как сама Гуанъинь берегла от встречи с отравленной стрелой. Вэнь Чжулю старался воспринять это философски. Гоняясь за Вэнь Чао, он тренировал внимательность, бдительность, скорость, ловкость, терпение — словом, это была отличная дополнительная тренировка. Рукопашный бой Вэнь Чао неожиданно очень заинтересовал, тут он не халтурил. Сам Вэнь Чжулю первое время опасался не рассчитать силу. Пару раз он довольно сильно бросал второго молодого господина, ставил ему синяки. Вэнь Чао никогда не жаловался, просто молча шел за мазью или же просто отдыхать после тренировки. Это… удивляло. При всем своем свободолюбивом и несколько легкомысленном характере, Вэнь Чао не был избалованным. Это подкупало. Обращение «второй молодой господин Вэнь», Вэнь Чао терпел ровно два дня. — Второй молодой господин Вэнь, время урока, — кисточка плавно скользила по холсту, вырисовывая абрис журавля. — Второй молодой господин Вэнь, вы меня слышите, не притворяйтесь глухим, — на рукаве ханьфу снова пятна туши, Вэнь Чао никак не мог без этого. — Второй молодой господин… — К кому ты обращаешься, Чжу-гэ? — внезапно улыбается Вэнь Чао. Хитро, с лукавой искоркой в глазах. — Не знаю таких. Вэнь Чжулю медленно вдохнул и выдохнул, прикрыв глаза. Обращаться к нему по полному имени второй молодой господин перестал еще в первый день. — Я не могу обращаться к вам так, как вы хотите. Это непочтительно. — На людях можешь тешить себя церемонностью, сколько захочешь, — милостиво кивнул Вэнь Чао, придирчиво осматривая картину. Прищурил один глаз. — У меня уже в печенках сидит этот этикет, дай мне от него отдохнуть, Чжу-гэ. Вэнь Чжулю еще раз вздохнул, мысленно попросил прощения у главы Цишань Вэнь. — Вэнь Чао. Если я буду обращаться к вам так, вы не будете больше саботировать наши занятия? — Я бы предпочел что-то более неформальное, Чжу-гэ, но пока что и так сойдет, — широко улыбнулся Вэнь Чао, откладывая кисть. Упорством Вэнь Чао пошел в отца. — Чжу-гэ, покажи мне эту стойку еще раз. — Чжу-гэ, я читал, что есть боевое искусство, при котором сражаются двумя клинками. Ты умеешь? О, а научи меня, это интересно! — Чжу-гэ, стрелять из лука скучно, пойдем лучше рукопашным боем займемся. — Чжу-гэ, почитай мне, я устал. Почему ты? У тебя голос красивый. — Чжу-гэ, я устал, встать не могу — понесешь меня? Пожалуйста? И Вэнь Чжулю точно был бы уверен в том, что малолетний паршивец второй молодой господин Вэнь просто издевается над ним, как и над предыдущими учителями. Если бы не искренняя радость от любой похвалы. Если бы не довольный, с искристой лукавинкой взгляд, когда Чжулю читает ему вслух трактаты. Если бы не сонное сопение и не разжимающиеся пальцы на его рукаве, когда Чжулю укладывает Вэнь Чао спать. Если бы не приглашения вместе пообедать или поужинать. Если бы не упорное стремление вытащить Чжулю погулять, просто погулять. Побродить по горам вокруг Безночного города, заглянуть в разные интересные закоулки самого города. Постоянные просьбы рассказать что-нибудь вне занятий: о себе, о своей жизни. О том, что нравится, что не нравится. Если бы не… «Чжу-гэ, пойдем со мной!» Двенадцатилетний второй молодой господин, который так же, как и его отец, умеет сжимать сердце одной лишь улыбкой. И вести за собой одним только мановением руки. Одно лишь отличие — Вэнь Чао не нужна была сила. Ему нужен был «Чжу-гэ». И любые попытки остановить это стремительное приручение — проваливались с самого начала. — Второй молодой господин… — Здесь таких нет, — хитрый взгляд, поджимающиеся губы в попытке сдержать смешок. Это их любимая игра. — Господин Вэнь Чао. — И таких тоже нет. — Вэнь Чао. — Кто это? — обезоруживающая улыбка. Напрашивается… на дополнительные тренировки. — А-Чао, — сдается Чжулю. Все равно все к этому и шло. — Наконец-то, — вскидывает сжатые кулаки вверх Вэнь Чао и бросается к Чжулю. Крепко обнимает его за пояс, не отцепишь. Бесполезно пытаться отодрать от себя — молодой господин цепкий. И жалобные глазки, как у котенка, строить умеет. Не отделаешься. Поэтому Чжулю неловко кладет ладони ему на плечи в неуклюжем недообъятии. Он давно ни с кем не обнимался, уже и не знает — каково это. Слишком давно никто не хотел обнять Сжигающего ядра, который с малолетства доказывал, насколько смертоносным является. Слишком давно никто не хотел вызвать у него улыбку, не звал старшим братом, не тянул за собой, не заставлял жить. Помнить, что он человек — а не оружие. Вэнь Чао улыбается, прячет лицо в складках чужого ханьфу. Наконец-то в этих глазах появился интерес к жизни. Наконец-то этот человек горит. Отец ему когда-то рассказывал о юном воине, которого все боялись из-за его силы. Невероятной, ужасающей. И огонь в глазах этого человека, его желание жить — исчезли. Тогда он протянул свою жизнь на ладонях главе Цишань Вэнь, позволяя распоряжаться ею как ему будет угодно. Тогда Вэнь Чжулю начал выковывать из себя клинок, самый лучший, самый верный. Сверкнуло пламя единожды в ответ на улыбку и протянутые руки Вэнь Жоханя. И потухло, припорошило серым пеплом. Ну уж нет, сказал себе Вэнь Чао, увидев прохладный карий взгляд. Ты у меня живо вспомнишь, как жить и чувствовать. Не хочешь — заставлю. Не можешь? Через не могу, через боль — будешь жить и гореть. Раз ты Вэнь, раз ты носишь солнце на отворотах ханьфу — будешь пылать. И улыбаться будешь. Ты же дома. А дома всегда улыбаются. Третий раз, когда Вэнь Цюнлинь поверил в себя Вэнь Нин робко выглянул из-за дерева. На площадке с мишенями разминались и переговаривались участники соревнования. В идеале и ему тоже нужно бы подойти к ним, ведь он был включен в список участников от Цишань Вэнь. Более того, наставник серьезно утверждал, что Вэнь Цюнлинь единственный, кто реально может победить. И он обязан победить, как член Цишань Вэнь, как племянник главы ордена. И он способен победить. Цюнлинь знал это. Но знать и верить в себя — все же разные вещи. Слабая уверенность, которую вдохнула в него теплая улыбка молодого господина Вэй, первого ученика Юньмэн Цзян, рассеялась без следа на подходе к площадке. Вэнь Нин стиснул в руках лук, сглотнул. Он даже выйти туда не сможет, какая уж там победа. — Чего стоим, кого ждем? — вкрадчиво поинтересовались за спиной. Каким чудом Вэнь Нин сдержал совершенно недостойный визг, вздрагивая всем телом и стремительно развернувшись на каблуках — он и сам не знал. Стоявший позади него второй молодой господин Вэнь Чао задумчиво разглядывал его, сложив руки на груди. — В-второй молодой… — Да-да, второй молодой господин, — закатил глаза Вэнь Чао. — Ты мой двоюродный брат, обращайся ко мне по имени. Вэнь Нин неловко улыбнулся. Искренняя и горячая нелюбовь Вэнь Чао к формальностям была хорошо ему известна. Он упорно боролся с ненавистным длинным званием, прибегая к самым разнообразным способам манипулирования окружающими — шантаж, уговоры, игнорирование, в ход шло все, что только можно. Вэнь Чао был на год старше Цюнлиня и также участвовал в соревнованиях. Хотя и не был в восторге от этого, судя по мрачному взгляду на мишени и страдальческому вздоху. Возможно, он не был уверен в своих силах, как и Цюнлинь, а возможно, дело было в стабильной усталости, которая наложила свою печать на его лицо в виде темных кругов под глазами. Как только Вэнь Чао исполнилось шестнадцать, он не отставал от своего отца, пока тот не разрешил ему вникнуть в управление орденом. Управление казной, всевозможные мелкие дела, жалобы, прошения, логистика, тому подобное — во все это уже вникал Вэнь Сюй, причем с пятнадцати. Оно и понятно, наследник главы ордена все же. Видимо, Вэнь Жохань не спешил нагружать обязанностями своего младшего сына, но раз тот сам просит… Инициатива должна быть наказуема. Сам Вэнь Нин не общался близко со своими двоюродными братьями. Он в принципе мало с кем общался в силу своего скромного характера, за что его часто ругала Цин-цзэ. Но с Вэнь Чао он сталкивался частенько, так как тот прибегал к Вэнь Цин за успокоительным и бодрящим зельями, попутно жалуясь на все подряд. Вэнь Цин, к слову, формальностями тоже не заморачивалась, без проблем называя второго молодого господина Вэнь нерадивым придурком и своим наказанием. Раз Вэнь Чао спокойно сносил такое отношение, то, наверное, и самому Вэнь Нину стоит действительно вести себя свободнее с ним? Они ведь и правда родственники… Пока он думал, Вэнь Чао успел пофырчать в адрес особо бесталанных стрелков, внимательно осмотреть окрестности, зачем-то вытащить лук, уронить его, скривиться и снова засунуть его в крепления на спине. — А, в-второй гос… То есть, я хотел сказать, Вэнь Чао, вы ведь будете участвовать, так? — Вэнь Нин стиснул свой лук еще сильнее, когда Вэнь Чао перевел на него взгляд. — Да, хотя это последняя вещь, которую я хочу, — он вздохнул. Еще раз оглядел неловко переминающегося Вэнь Цюнлиня. — Ох, черт… прости меня, я сейчас сделаю, наверное, очень непочтительную, грубую и невежливую вещь, но у меня просто нет сил терпеть. Не успел Вэнь Нин всерьез забеспокоиться, как Вэнь Чао протянул руку и начал гладить его по голове. Не обращая внимания на ошарашенный взгляд впавшего в ступор родственника, он продолжил разрушать прическу, которую ему с утра сделала Цин-цзэ, старательно взлохмачивая и перебирая пряди. — Ох, извини, просто у меня выдался действительно тяжелый день, а успокоительные отвары, которые я у твоей сестры брал, уже закончились, — Вэнь Чао, подумав мгновение, положил обе ладони на щеки Цюнлиня, легонько сжал, так что его губы сжались в трубочку. — Ты выглядишь милым и мягким, тебя так и хочется обнять и как-нибудь потискать. Извини еще раз, но пока я не успокоюсь, я тебя не отпущу. Иначе я точно кого-нибудь прибью сегодня. Вэнь Цюнлинь не мог ясно мыслить… Да у него вообще в голове ни единой связной мысли не осталось! Вэнь Чао жаловался на идиотов, которые самыми разными способами успели ему досадить, продолжая мять и легонько щипать его щеки. Надо отдать ему должное — это было совсем не больно. Но смущало невероятно. Вэнь Нин буквально не мог пошевелиться от изумления. — Отец свалил на меня большую часть подготовки этих соревнований, я думал, что умру за эти две недели. Приглашения подготовь, о достойных местах для глав орденов позаботься, о приличном пристрелочном месте позаботься, договорись с гостиницами, которые будут принимать участников. Побегай там, побегай сям. Проверь, чтобы участники не передрались, уладь конфликты. И все ведут себя так, словно они неразумные детишки пяти лет! Я думал, что хотя бы во время соревнований смогу отдохнуть, так нет! Иди, Вэнь Чао, поучаствуй в соревнованиях. Да займи призовое место, хоть кто-то из Вэней обязан быть в тройке лидеров. А ты, к слову, почему не идешь пристреливаться? Неожиданный вопрос вывел Вэнь Цюнлиня из шокового состояния. Он попытался снять со своих щек ладони Вэнь Чао, в душе умирая от смущения. Его щеки наверняка были краснее клановых одеяний, а о прическе было страшно даже думать. Цин-цзэ, будь она тут, была бы в бешенстве. — И-извините, я просто… понимаете, второй г-господин… то есть, Вэнь Чао, я хотел сказать… — Так, успокойся, — Вэнь Чао опустил ладони ему на плечи, несильно встряхнул. — Ты один из лучших лучников Цишань Вэнь. Если кто и займет место в тройке лидеров, так это ты. Поэтому иди, пристреливайся. А потом иди и перестреляй всех духов в ущелье, и пусть остальным участникам будут стыдно за их слабость. — Но… — Мне стыдно не будет, — продолжил Вэнь Чао, приподняв одну бровь. — Я не скрываю, что из лука стрелять почти не умею, потому на этих соревнованиях я бесполезное существо. А вот ты можешь всем уронить самооценку, так что вперед. — Вэнь Чао… — Цюнлинь не знал, что пытался сказать. «Вы ошибаетесь, я не такой умелый»? «Я не уверен, что мои руки не дрогнут в самый решающий момент»? «Ты правда так в меня веришь?» — Вэнь Чао. — О, Чжу-гэ! — Вэнь Чао наконец-то отпустил Вэнь Нина, позволяя ему выдохнуть с облегчением, оборачиваясь к внезапно появившемуся Вэнь Чжулю. — А я тебя как раз выглядывал. Обошел стражников? Все нормально, никто не отлынивает? — Нет, — спокойно ответил мужчина, окидывая их странным взглядом. — Все нормально? — Да, все отлично, за исключением того факта, что мне все же придется участвовать в соревнованиях… — При всем моем к вам уважении, спрашивал я не вас. Вэнь Цюнлинь, с тобой все хорошо? От неожиданности Вэнь Нин вздрогнул, ошарашенно посмотрев Сжигающего Ядра. Ладно еще второй молодой господин, но чтобы он? — Да, все хорошо, — от удивления Вэнь Нин даже перестал заикаться. — А почему вы решили… — У тебя красное лицо и взгляд… — Вэнь Чжулю задумчиво посмотрел на Вэнь Чао, который рассеянно перебирал края рукава. — Вэнь Чао, вы опять делали что-то странное? Строгий тон был похож на тон учителя, отчитывающего нерадивого ученика, а взгляд Вэнь Чжулю выражал искреннее смирение. К восемнадцатилетию своего подопечного он окончательно смирился со всеми причудами и странными поступками. — Чжу-гэ, ну ты же меня знаешь… — обиженно протянул Вэнь Чао, склонив голову набок. — Вот именно: я вас знаю. — Да я же просто пожелал удачи на соревнованиях! — Извините! — Вэнь Цюнлинь поспешил прервать их спор. Уважительно поклонился Вэнь Чжулю. — Все в порядке. Я… мне уже пора, наверное. — Еще раз удачи тебе. Ты победишь, я не сомневаюсь, — улыбнулся краешком губ Вэнь Чао, чуть щурясь. Вэнь Цюнлинь поклонился ему чуть ниже, пряча полыхающие щеки. — Удачи, — серьезно кивнул Вэнь Чжулю. Вэнь Нин еще раз молча поклонился и быстро убежал на площадку, полагая, что даже пристреливаясь на виду у всех участников и глав кланов он не испытает большего смущения, чем когда Вэнь Чао гладил его по голове и щипал щеки. — А-Чао… — Он был очень напряжен, я пытался его отвлечь. Ну, и самому успокоиться тоже не мешало. — Вы так уверены, что он победит? Вэнь Чао задумчиво посмотрел на поле с мишенями. Там Цюнлинь выбил свою первую десятку под восторженные вопли Вэней и одного чрезвычайно бодрого выходца из Юньмэн Цзян. Задержал на фигуре в фиолетовом** взгляд, криво усмехаясь. — Уверен. *** Сами соревнования Вэнь Чао считал дурью. Просто лишний способ глав орденов померяться, у кого денег больше, адепты талантливее и самомнение больше. Блажь, за которую он сам расплачивался бессонными ночами. В то время как его отец попивал чай с благостной улыбкой, а Вэнь Сюй… ну, Вэнь Сюй уже полгода объезжал вассальные кланы, выискивая любые следы коррупции или предательства. К нему у Вэнь Чао претензий не было. А вот к мирно улыбающемуся Вэнь Жоханю — были, и еще какие. Внутри зудело назойливое ощущение, что глава Цишань Вэнь заводил детей только ради того, чтобы делегировать им свои обязанности и наслаждаться безмятежной жизнью в праздности и безделии. — Нет, разумеется, деятельная натура отца такого долго не вынесет, — рассуждал вслух Вэнь Чао, неспешно обходя скалу. — Но к тому времени, как он устанет от ничегонеделанья, я сгину под грудой дел. Понесу бесславное поражение от липких ручонок казначеев и чинуш, которые меня завалят свитками и… Чжу-гэ, прекрати хихикать там за моей спиной, это невежливо. Вэнь Чжулю поспешно придал своему лицу благопристойное выражение. Смешок вырвался непроизвольно. Меланхолично-раздраженный тон вкупе с привычной ироничной манерой разговора веселить не должен, к тому же это его господ… подопечный. Смеяться над сыном главы Цишань Вэнь нехорошо. Но почему-то улыбка сама просилась на губы. Нахмурившийся было Вэнь Чао вздохнул и ответил слабой улыбкой. — Ладно, улыбайся уже, тебе можно… Впереди послышались смех и чьи-то негодующие крики. Вэнь Чао устало посмотрел в ту сторону, совсем не желая с кем-либо сталкиваться. Однако послышавшийся следом испуганный вскрик и почти физически ощутимое напряжение заставили его подобраться. Он не собирался участвовать, но его основной задачей было проведение этого мероприятия на высшем уровне. И предотвращать драки между участниками было частью этого задания. В случае, если участники не сильно разгорячены, достаточно будет вида Чжулю и нудного чтения нотаций. В случае, если адепты готовы друг другу горло перегрызть… Что же, Чжулю все еще был эффективен. Едва завидев замерших напротив друг друга адептов, Вэнь Чао мысленно выругался. Испуганно хлопающий глазами Вэй Усянь из Юньмэн Цзян и Второй Нефрит Лань Ванцзи из Гусу Лань. Без лобной ленты. Ах, вот же она — зажата в пальцах Вэй Усяня. Чжулю за спиной едва слышно выругался вслух. Вэнь Чао мысленно взмолился всем богам, чтобы ему ниспослали терпения побольше. Или хотя бы Вэнь Цин с успокоительным. Хотя, учитывая то, насколько раздраженным выглядел Лань Ванцзи — то, что он в принципе проявлял эмоции — только божественное вмешательство ему помочь и помогло. «Честное слово, никакого успокоительного с этими соревнованиями не хватит. Когда все закончится, не слезу с отца, пока не разрешит путешествовать с Чжу-гэ. Где-нибудь подальше от Цишань Вэнь. И других великих орденов с их проблемными учениками!» Пока Вэнь Чао планировал список требований, который он предъявит Бессмертному Владыке по завершению соревнований, ситуация разрешилась без его и Чжулю вмешательства. Вэй Усянь протянул дрогнувшей рукой Лань Ванцзи ленту. Второй Нефрит выхватил ее и стремительно ушел; всем присутствующим показалось, что после его ухода даже воздух стал гораздо теплее и легче, как будто он испускал невероятно тяжелую и морозную атмосферу. Судя по ошеломленному выражению лица Вэй Усяня, он явно не понимал, что натворил, сорвав ленту с головы Лань Ванцзи (о срыве ленты можно было узнать, послушав перешептывания пары адептов Юньмэн). Вэнь Чао тяжело вздохнул, спросил себя еще раз — а надо ли это ему?.. Решил, что все-таки надо. И неспешно подошел к Вэй Усяню, которому уже что-то выговаривал Цзян Чэн. — Знаешь, если ты хотел оскорбить Второго Нефрита Гусу Лань, мог бы просто и прямо назвать его обрезанным рукавом, — Вэнь Чао скучающе обвел небольшую площадку меж черных скал взглядом. Испарившиеся после ухода Лань Ванцзи адепты Гусу, несколько адептов Юньмэн… Наследник Ланьлин Цзинь, Цзинь Цзысюань, внимательно следящий за происходящим. Людей многовато, но не критично. — Что… Я не собирался его оскорблять! — возмутился Вэй Ин. — Я правда хотел поправить ленту! — Ты еще кто такой?! — резко и непочтительно спросил Цзян Чэн, сделав шаг вперед, словно стремясь прикрыть своего бедового шисюна. — Ох, где же мои манеры, вероятно, там же, где и мой здоровый сон и крепкие нервы… Я Вэнь Чао, второй сын главы Цишань Вэнь. Вы — наследник Юньмэн Цзян и первый ученик Юньмэн Цзян. Цзян Чэн и Вэй Усянь. Опустим формальности, они сейчас не главное, — Вэнь Чао снова огляделся. Как же славно, что кроме Вэнь Чжулю рядом не было ни единого члена ордена Вэнь. Никто не услышит, как он пренебрегает гуевым официозом. — Если не хотел оскорбить, то что, хотел сделать предложение стать партнерами на стезе совершенствования? Тоже не самый удачный способ выбрал… — Да что за… — Вэй Усянь вскинул руки, хватая воздух ртом. — Что это за лента такая, если из-за нее столько проблем?! — Лобную ленту позволено трогать только родителям или супругам, — лениво ответил Вэнь Чао. — Будущим супругам ее повязывают на запястья. Прикасаясь к ней, ты либо оскорбляешь члена Гусу Лань, либо предъявляешь на него права, либо уже являешься его парой. Что из этого подходит под то, что ты натворил сейчас? Вэй Усянь замер, шокированно уставившись на Вэнь Чао. Затем, поджав губы, с неожиданно болезненным выражением лица посмотрел туда, куда ушел Лань Ванцзи. Цзян Чэн же, выдохнув, закрыл лицо рукой. — О, гуй его побери… Если матушка узнает, у нас будут проблемы. — Хах, ты хотел сказать, когда узнает? — Вэй Усянь скривил губы. — Я абсолютно ничего не знал про эту дурацкую ленту… — Ты же учился в Гусу, как можно было не знать, это все знают, даже те, кто не обучался… Чжу-гэ, как думаешь, вон там кто-то из Вэней попал, это может быть Вэнь Нин? — Вполне вероятно, — Вэнь Чжулю посмотрел в ту сторону. — Мне сходить проверить? — А? Вэнь Нин? — Вэй Усянь отвлекся от тягостных размышлений и с интересом посмотрел на Вэнь Чао. Тот фыркнул. — Мой двоюродный братец, которому не помешало бы быть немного увереннее в себе. Прекрасный лучник, который точно займет первое место сегодня. Словно в подтверждение его слов подряд расцвело еще три красных «солнца» Цишань Вэнь. — Да, и впрямь — отличный лучник, — хмыкнул Вэй Усянь, рассеянно поглаживая свой лук. Кажется, соревнования его уже почти не волновали. — А что же, второй господин Вэнь не собирается участвовать в соревнованиях? — решил встрять Цзинь Цзысюань. Крайне неудачно, ибо за непочтительность он тут же удостоился тяжелого взгляда от Вэнь Чжулю. — А смысл мне участвовать, — проворчал Вэнь Чао, почти с ненавистью посмотрев на лук. — Я из лука стрелять не умею и учиться не собираюсь. Чжу-гэ, может, отдать Вэнь Нину мои стрелы? Зачем они мне, все равно даже пытаться не буду. А ему пригодятся. Вэнь Чжулю молча кивнул, забирая стрелы. Коротко поклонившись, без лишних слов отправился в сторону расцветающих красных сигнальных фейерверков. — А ты довольно самокритичный, — улыбнулся Вэй Усянь. — Зачем же ты пришел сюда, если не собираешься участвовать? Вэнь Чао глубоко и раздраженно вздохнул. — Как организатор этих гуевых соревнований, я должен проследить, чтобы все было идеально. Хотя больше всего на свете мне хочется послать ко всем навкам вас и эти стрельбища. Цзинь Цзысюань поперхнулся воздухом от такого прямолинейного высказывания. Цзян Ваньинь крайне непринужденно отвернулся, пряча улыбку. А вот Вэй Усянь лишней скромностью обделен не был, он засмеялся совершенно открыто. Кто угодно сказал бы, что смеется он весело и свободно, но Вэнь Чао чувствовал напряжение. — Понимаю, что от меня принимать советы ты не обязан, я тебе посторонний, — с еще одним вздохом совершенно серьезно начал Вэнь Чао. — Но все же прими один небольшой совет, Вэй Усянь из Юньмэн Цзян. Смех стих как по щелчку. Вэй Ин выжидающе посмотрел на Вэнь Чао, который сложил руки на груди и устало морщился. — Согласно моим наблюдениям, все главные проблемы людей возникают от того, что они не способны открыть рот и словами донести до другого человека свою мысль. До меня доходили слухи о том, какой ты талантливый и гениальный, что аж бесишь всех вокруг, — со стороны наследников Цзян и Цзинь послышалось синхронное фырчание. — Потому не уподобляйся таким идиотам. Иди и словами через рот объясни Лань Ванцзи, что не хотел его оскорбить, что ничего такого не думал и вообще не знал о значении его ленты. И не отставай от него, пока не убедишься, что он все понял. До некоторых людей все чрезвычайно медленно доходит… Надеюсь, ты последуешь моему совету, Вэй Усянь, и не оставишь это недоразумение вот так. — Знаешь, второй молодой господин Вэнь, — медленно начал Вэй Усянь; уголки губ дернулись при виде гримасы на его лице, которая возникла из-за официального обращения, — я, пожалуй, соглашусь с тобой, что люди идиоты, и нужно больше говорить друг с другом. Поэтому… — Вэй Усянь шаловливо, но по-доброму улыбнулся ему. — Я непременно последую твоему совету. Благодарю за разъяснения. Надеюсь, мы еще увидимся, ты кажешься неплохим человеком. Быстро поклонившись, он стремительно пошел вслед за Лань Ванцзи. «Вот так вот… сразу?» — Идиот, да не сейчас же, мы же на соревнованиях! — замерший было Цзян Чэн принялся ругаться. Так же быстро поклонившись Вэнь Чао, он побежал за своим проблемным шисюном. Вэнь Чао с каменным лицом смотрел им вслед. «А может, после всего этого просто напиться?» Четвертый раз, когда Вэнь Чао подменял своего брата Вэнь Чао сидел напротив Лань Сичэня, непринужденно отпивая крошечными глотками идеально заваренный чай. Все его учителя, вбивающие в него этикет, плакали бы сейчас от умиления: наконец-то их проблемный ученик сидел как полагается, с идеально ровной спиной и выражением прохладной надменности на лице. Высоко поднятый подбородок, высокомерные манеры — образец воспитания Цишань Вэнь. В душе Вэнь Чао орал и желал биться головой об стол. Ну, или хотя бы расколотить чашку о пол. Разгромить все вокруг, выкрикивая самые страшные ругательства в адрес своего нерадивого отца… Вэнь Чао сделал еще один глоток чая, прикрывая глаза, чтобы скрыть дергающееся нижнее веко. Благословен будь этикет Ланей, предписывающий сперва напоить гостя чаем, а уже потом вызнавать, зачем он пришел. Вэнь Чао было просто необходимо немного времени, чтобы собраться с мыслями. А все начиналось довольно мило. Вэнь Чао отметил при отце и (к сожалению) Вэнь Цин, что Вэнь Нин сумел немного поладить с первым учеником Юньмэн Цзян, хотя до этого ни с кем даже заговорить не мог. И это, мол, так вдохновило лучника, что он занял первое место с колоссальным отрывом. Конечно, Вэнь Жохань был горд, что его племянник утер нос всем участникам. Так горд, что не обратил внимания на то, что сам Вэнь Чао ни единого выстрела не сделал. Вэнь Цин заинтересовалась, что же это был за ученик такой. Профессионально выпотрошила своего брата, Вэнь Чао и даже Вэнь Чжулю; а затем предложила отправить группу целителей из Илина, возглавляемую самой Вэнь Цин и Вэнь Нином, в Пристань Лотоса. Для обмена опытом, укрепления отношений и тому подобного. Вэнь Жохань был так восхищен этой идеей, что чуть было не отправил вместе с ними Вэнь Чао. Вэнь Чао вовремя успел отправиться на расследование мелких преступлений вместе с братом. Кажется, кто-то из вассальных кланов нашел способ расхищать казну. Или оскорбил не тех людей. Или манкировал своими обязанностями. Или Вэнь Сюй просто отдыхал от Знойного дворца, Вэнь Чао особо не интересовался. Возможность немного отдохнуть и понаблюдать за тем, как Вэнь Сюй пытался найти себе невесту, была бесценной. Не то чтобы у Вэнь Сюя были проблемы с женщинами… Скажем так, запугивать глав вассальных кланов у него получалось лучше, чем ухаживать за понравившейся девой. Вэнь Чао прятал улыбку за рукавом глядя на его потуги хотя бы просто поддержать светскую беседу о погоде. Что ж, у всех есть свои недостатки. И вот как раз когда у Вэнь Сюя начало получаться не только разговаривать с девицей, которая ему приглянулась, но даже ухаживать за ней (точнее, делать намеки на ухаживания), ему пришел приказ от Бессмертного Владыки. Прочитавший оный Вэнь Чао чуть не словил искажение ци. Отправиться в Облачные Глубины. Добиться создания надзирательного пункта в Цайи. Захватить орден Гусу Лань. Добиться полного подчинения. Вэнь Сюй, пусть и пребывал в эйфории от благосклонной улыбки своей избранницы, идиотом не был. Как и Вэнь Чао. О планах отца захватить Поднебесную они знали и считали просто светлой хрустальной мечтой. Недостижимой, такой, которую выполнять и не собирались. Просто наслаждались самой мыслью править всей страной единолично. Кто же знал, что Вэнь Жохань решит-таки воплотить свою мечту в реальность?! В любом случае, хоть эта идея и выглядела привлекательно, она была опасной и самоубийственной. Когда Вэнь Сюй осознал это, то тут же хотел рвануть в Цишань, вправлять мозги любимому предку. К счастью, Вэнь Чао успел его остановить. — Сперва прикроем дыры. Слетай в Пристань Лотоса, навести Вэнь Цин с ее отрядом. Обрисуй ситуацию ей и предупреди Цзян Фэнмяня, чтобы сидел тише воды, ниже травы. Если остановить эту глупую войну не удастся, хотя бы один орден будет за нас. — Думаешь? — хмурый Вэнь Сюй смотрел в окно. Вэнь Чао не нужно было вставать из-за стола и становиться рядом, чтобы знать, на кого он смотрит: на тренирующуюся с мечом деву Фа Мулан***. Вэнь Чао криво усмехнулся. Расклад все равно будет дерьмовый. — Ну, а я отправлюсь в Гусу. Попробую себя в дипломатии. — Отец… — После Облачных Глубин и Пристани Лотоса встречаемся в Знойном дворце. Попробуем спокойно поговорить с отцом. И вот сейчас Вэнь Чао недовольно смотрел на чашку, к сожалению, уже пустую. Повод загадочно и величественно молчать закончился. Пора работать языком и молиться, чтобы Лань Сичэнь оказался благоразумным человеком. — Итак, господин Вэнь Чао, — Первый Нефрит мягко улыбнулся, отставляя свою пустую чашку. — Что же привело вас в Облачные Глубины? — Позвольте перейти сразу к делу, — Вэнь Чао сложил руки на колени. Прямо посмотрел в безмятежные глаза. — Мой отец, Бессмертный Владыка, желает, чтобы орден Гусу Лань присоединился к ордену Цишань Вэнь на правах вассального. В Цайи и в самих Глубинах будут основаны надзирательные пункты. В случае неповиновение — Облачные Глубины будут покорены силой. — Вот как, — Лань Сичэнь прикрыл глаза. — Вы пришли сюда с таким… известием. И совершенно одни. — Он открыл глаза. Безмятежность была фальшивкой, под ней скрывалась сталь. — Вы оставили свой отряд и Вэнь Чжулю далеко за пределами Облачных Глубин. И даже вдалеке от Цайи. Либо вы планируете диверсию, либо вы невероятно самонадеяны. Вэнь Чао криво усмехнулся. Заявись он сюда с вооруженным отрядом или даже хотя бы с Чжу-гэ — и что бы он ни говорил, ему не поверят. В одиночку — он не угроза. Эта беседа выглядит как мирные переговоры только потому, что он один. Самым сложным было убедить в этом Вэнь Чжулю. Он ни за что не желал оставлять его одного, пришлось даже прибегнуть к шантажу. Что катастрофически не нравилось уже самому Вэнь Чао. Его день не задался с самого утра, что еще можно было сказать. — Либо же я хочу мирного разговора, — Вэнь Чао поправил складку рукава. — Я озвучил вам, что хочет видеть мой отец. Покорные его воле Облачные Глубины и надзирательный пункт. А вот, что я предлагаю сделать. Надзирательный пункт будет в Глубинах. Два преданных мне человека будут проживать здесь, под вашим присмотром, отсылать официальные донесения, такие, как глава ордена желает видеть. Отцу я сообщаю, что миссия выполнена. Вы же, тем временем, ведете тихую и мирную жизнь, не возбуждая никаких волнений в заклинательском обществе. Лань Сичэнь, сохраняя на лице свою мягкую улыбку, налил им обоим еще чаю. — Вы предлагаете интересный компромисс. Надеюсь, вы осознаете, что ваш отец не будет доволен таким исходом, если узнает? — О чем он не знает — о том у него не болит голова, — проворчал Вэнь Чао, едва сдерживая раздражение. Ладно, к черту дипломатию. — Забудем о красивых формулировках. Я предлагаю вам вариант, при котором никто не пострадает, в частности ваш орден. Вы согласны? Если нет, то в следующий раз сюда пришлют моего брата с армией, которая камня на камне не оставит в вашей мирной обители. Лань Сичэнь наконец-то перестал улыбаться. Сталь в глазах перестала скрываться за безмятежностью. — Вы пытаетесь остановить войну, которую ваш отец пытается развязать уже не первый год. Не хмурьтесь так, господин Вэнь Чао. Откровенные провокации, вызывающее поведение ваших адептов… И теперь вот этот приказ. И ваше предложение, за которое Бессмертный Владыка может отхлестать вас до полусмерти дисциплинарным хлыстом. Вэнь Чао с трудом удержался от закатывания глаз. Да ладно, такие простые и прямолинейные попытки спровоцировать его на искренность? Глава Гусу Лань его недооценивает. — Вы плохого мнения о нашей семье. Отец не станет калечить меня. — «Хотите откровенности, хотите правды, чего я стою, что стоит за моим решением? Я ничего не буду скрывать». — Плевать я хотел на амбиции отца, его поведение и, не сочтите за грубость, на ваш орден тоже. Мне все равно, как вы и остальные ордена относитесь к Цишань Вэнь. Мне все равно, что вас не устраивает. Меньше всего на свете меня интересуют ваши недовольства. Но мне не плевать на мой клан, на орден Цишань Вэнь, который может быть уничтожен в этой дурацкой войне. Наконец-то он произнес вслух то, отчего просыпался в липком поту последние несколько лет. — Я верю в силы своего ордена, — сухо продолжил Вэнь Чао, не отводя глаз от напряженного Лань Сичэня. — Если мой брат, талантливый тактик и полководец, придет сюда с армией — вы падете. Подозреваю, что, если схитрить, мы сумеем захватить или уничтожить еще один великий орден, возможно, Юньмэн Цзян. Так как Цинхэ Не сходу не покорится, а Цзинь Гуаншань умеет умасливать. Но на этом наша блестящая кампания и завершится. Один на один наш орден одолеет каждого из великих орденов. Но если все малые ордена объединятся, да еще и с Цинхэ Не и, возможно, Ланьлин Цзинь… Мы будем уничтожены. Большая часть Вэнь будет убита, остальные будут схвачены в плен… Моя семья будет убита, ведь мой отец сделал все, чтобы к Вэням относились с неприязнью в лучшем случае. Вот что я хочу остановить. Задавить еще в зародыше. «Плевать на вас, выживете или нет, ненавидите нас или нет, но моя семья не погибнет. Мой бестолковый с женщинами и заботливый со своими старший брат. Кузина, которая может ругаться и ворчать, тыкать пребольно иглами и поить горькой дрянью, но всегда переживает. Кузен, неуверенный в себе, но тем не менее смелый и решительный, когда требует ситуация. Чжу-гэ. Мой отец. Великий человек, поднявший Цишань Вэнь на недостижимую высоту. До его прихода к власти мы были в долгах как в шелках, а сейчас чуть ли не богаче Ланьлин Цзинь. Ему всего лишь нужно увидеть ситуацию под другим углом. Мы поможем. Я из кожи вон вылезу, но наша семья будет жить!» — Вы выбрали очень тяжелый путь, — Лань Сичэнь заметно расслабился. Взгляд его выражал сочувствие. Вэнь Чао устало понял, что, кажется, эту битву он выиграл. И что сочувствие этого человека его не раздражает. Ему, скорее всего, уже все равно. «Я точно напьюсь, когда это все закончится». — Надеюсь, у вас получится то, что вы задумали. И надеюсь, люди, которых вы решите оставить у нас в Облачных Глубинах, не будут доставлять хлопот и останутся довольны нашим гостеприимством. — Не сомневайтесь, вы их даже не заметите, — хмыкнул Вэнь Чао, взяв в ладони чашку с чаем. Уже остыл, да и гуй с ним, просто хотелось чем-то занять руки. — К слову о заметности, — Лань Сичэнь тонко улыбнулся; Вэнь Чао напрягся, предчувствуя проблемы. — Вы знакомы с моим братом, Лань Ванцзи? — Видел на соревнованиях. — Сейчас он гостит в Пристани Лотоса. Его пригласил Вэй Усянь. Молодой господин Вэй утверждал, что отказ Ванцзи причинит ему невыразимую обиду. Он был столь настойчив, что у Ванцзи не было и шанса отказать. Наверное, у Вэнь Чао как-то особенно дернулось веко. Или немного перекосило все лицо. Лань Сичэнь, безмятежно улыбаясь, продолжал вколачивать гвозди в гроб терпения Вэнь Чао. — Так вот, он отметил в предпоследнем письме, что дева Вэнь, ваша двоюродная сестра, и наследник Цзян, Цзян Ваньинь, весьма близки. «Нет. Ну пожалуйста. Ну не надо». — Мадам Юй уже начала присматривать подходящий выкуп. Глава Цзян уже, к слову, был у астрологов, чтобы выяснить подходящую дату для брака. Разумеется, еще нужно было бы согласовать все с единственным старшим родственником девы Вэнь — Вэнь Жоханем, — Вэнь Чао прикрыл глаза, начиная было цикл успокаивающих дыхательных упражнений. Но тут же снова открыл их. — Не единственный. У Вэнь Цин и Вэнь Нина есть еще дедушка со стороны отца. Вэнь Шаолин. Он еще вполне бодрый мужчина, думаю, благословить этот… брак, и разобраться с церемониями ему по силам. Я ему напишу. Думаю, ему будет очень интересно, что за юноша смог покорить его обожаемую внучку. — «Не нужно говорить, что дедушка Шао вполне может одной левой уложить на лопатки десяток адептов в самом расцвете сил. Если бы не его отказ, он бы стал главой клана вместо отца. Так что, Цзян Чэн, жди встречи с драконом. Пока не докажешь, что способен защитить Вэнь Цин, дедушка Шао будет валять тебя по всей тренировочной площадке и даже близко к А-Цин не подпустит. Фу, плохой молодой господин. Нельзя злорадствовать». Пока Вэнь Чао размышлял и да, все же злорадствовал, Лань Сичэнь, полюбовавшись безмятежным видом из окна, продолжил уничтожать остатки его выдержки. — Это будет весьма мило с вашей стороны. Хоть мы на пороге, возможно, самой кровопролитной войны, которая могла быть, мы все еще живы. Мы можем радоваться жизни, делать счастливыми наших близких… В частности, Ванцзи в последнем своем письме сообщил, что решил отдать Вэй Усяню свою ленту. Маленькая чашка из первосортного фарфора лопнула в руках Вэнь Чао с тихим хрустом. — А также он упомянул приезд вашего старшего брата в Пристань Лотоса. Вместе с некой девой Фа Мулан, которую он везде представлял как свою невесту. — Да когда же он успел!.. — застонал Вэнь Чао, падая вперед на стол. С отчетливым стуком ударился лбом о столешницу. — Молодой господин Вэнь, вы в порядке? Возможно, стоит осмотреть вашу руку? Вы не поранились об осколки? — в голосе Лань Сичэня вежливая обеспокоенность мешалась со смехом. — Мне казалось, вы будете рады за своего брата и двоюродную сестру. — Нашли время, гуй их задери! — рыкнул Вэнь Чао, по-прежнему не отнимая лба от приятно прохладной столешницы. Зажмурившись так крепко, что на внутренней стороне век заплясали белые круги, он постарался встроить новые факты в имеющуюся картину. «Вот вам смешно сейчас, глава Лань, а вот представьте, что будет, если мы с Сюй-гэ не остановим отца. Начнется война, и мы можем проиграть. Вэнь Цин… А-Цин может быть спасена только если примет фамилию Цзян, конечно, кто тронет жену наследника клана? Просто плевать будут все, кому не лень. Тыкать в происхождение носом, как в дерьмо. Заставят отречься от семьи. Вэнь Цюнлиня могут прикрыть. А дедушку Шао, а тех Вэнь, что не заклинатели, а просто носят фамилию Вэнь? Вам смешно. А я хочу порадоваться за брата и совсем не хочу, чтобы Мулан-гунъян стала вдовой до свадьбы, потому что она хорошая девушка и единственная, кого не отпугнул дурацкий характер Сюй-гэ. У них должна быть хорошая история». — Возможно, стоит сыграть вам Омовение? — обеспокоенности стало чуть больше, а смешинки обернулись вновь сочувствием. — Давайте сразу Упокоение. Чего уж там мелочиться. Впрочем, — Вэнь Чао все же решил не ронять свой и без того никакой авторитет и сел ровно, — мне и после смерти не будет покоя ото всех этих идиотов. Лань Сичэнь тепло улыбнулся. — Уверен, все будет хорошо. Не тревожьтесь. «Уверены?» Пятый раз, когда все пошло не так, как задумывала судьба Вэнь Чао, медленно ступая, шел по Знойному дворцу. Пересекая галереи и небольшие внутренние дворики, он постепенно забредал в самое отдаленное крыло дворца. Яшмовые покои, отделанные красной и желтой яшмой, были выстроены Вэнь Жоханем для его супруги. Чао и Сюй почти не помнили своей матери. Она умерла сразу после рождения младшего сына. Вэнь Сюй припоминал, что у нее были очень густые длинные волосы, теплые руки и звонкий смех. На портрете она была красавицей с большими озорными глазами. Госпожа Солнечный лучик — так ее прозвали в клане. Говорят, после ее смерти Вэнь Жохань изменился, будто стал совсем другим человеком. Замкнулся, стал жесток и беспощаден к людям. Даже к собственной семье. Вэнь Чао знал, что он может быть и хорошим, любящим отцом. Он читал ему на ночь сказки и первый учил держать меч в руке и заклинательству. Он был снисходителен к ошибкам и провалам. Но саднящая рана на ладони от отцовского меча провела между ними незримую черту. — А-Чао. Просвети меня, сын, в чем причина того, что ты не выполнил мой приказ? В тронном зале только Вэнь Жохань и его сыновья. Жарко, огонь в жаровнях пылает беспощадно. — Что ты имеешь в виду, отец? Пламя превращает глаза главы ордена в кровавые пылающие омуты. — Почему Облачные глубины не были покорены? Вэнь Чао осторожно ступил на дорожку, выложенную бурым песчаником. Любимый сад покойной госпожи был ухоженным, но чувствовалось, что здесь давно никого не было. И не будет. Сюда вряд ли забредут гости, слуги убирают только вечером. Все сейчас в главном крыле, отмечают становление нового главы ордена Цишань Вэнь — Вэнь Сюя. Заодно и его помолвку с отважной мечницей из клана Хань Фа — Фа Мулан. Были приглашены все великие ордена, малые кланы, вассальные Цишань Вэнь, малые, но очень полезные ордена… В суматохе никто и не заметил, как младший брат новоиспеченного главы сбежал с праздневства. А Чжу-гэ Вэнь Чао сам запретил за собой следовать, пригрозив, что расскажет все Вэнь Цюнлиню. «Что расскажете, Вэнь Чао?» — устало спросил Вэнь Чжулю. «Еще не знаю что, но что-то обязательно расскажу», — честно ответил тот и шустро удалился. Устроившись прямо на земле под отцветающей сливой, Вэнь Чао достал из мешочка цянькун эрху****. Не то, чтобы он хорошо играл — средненько. Но это успокаивало. Когда не было сил читать и забивать мозг экономикой и логистикой. Когда не было сил рисовать, пытаясь воплотить воображаемые картины. Когда просто не было сил… Нужно было очистить разум, просто позволяя музыке вести его руку. — Что?! — из ножен вылетает меч, снося к гуям жаровню. Духовная энергия Вэнь Сюя гасит огонь, не позволяя разгореться пожару. — Вы оба осмелились сомневаться в моих решениях?! Решили, что лучше знаете, что будет лучше для нашего ордена? Цишань Вэнь был создан править, подобно солнцу. Вы осмеливаетесь идти против интересов своего ордена?! — Отец, это безумие! Мы не выстоим против всех кланов! — Вэнь Сюй подходит ближе к отцу, не обращая внимания на парящий совсем рядом меч. Вэнь Чао напрягается. — Эти черви не посмеют объединиться. Они будут покорены нашей силой. Моя стратегия безупречна… была бы, если бы вы оба не мешали! Ты предупредил Юньмэн Цзян, а ты, Вэнь Чао, сговорился с Гусу Лань! — Но отец!.. Давай спокойно все обсудим. Просто… просто обдумай другие возможности! Мы с А-Чао думаем только о благе нашего ордена, ни о чем больше, поверь. Возможно, мы не правы, а возможно, ты просто упускаешь кое-что из виду! Отец… — Замолчи!!! — плещется крылом бабочки рукав в языках пламени, меч покорно следует вперед. Вэнь Сюй не успевает, не успевает, просто катастрофически не… Вэнь Чао бросается вперед всем телом, вытягивая вперед руку. На зашелестевшие кусты Вэнь Чао старательно не обращает внимания. Но мелодия сбивается, идет то вниз, то вверх, струны надсадно стонут. С тихим стоном Вэнь Чао прекращает играть. — Неужели мне и здесь нельзя просто побыть одному? Я же специально выбрал самый отдаленный уголок нашего дворца! Но ты и здесь меня достал. Ты и на том свете меня достанешь, правда? — Ну конечно, Вэнь-сюн, — смеется Вэй Усянь, вываливаясь из кустов и падая рядом. — Красиво играешь! Вэнь Чао закатил глаза и с трудом сдержал улыбку. Сопротивляться обаянию Вэй Ина, который вбил себе в голову, что они могут стать друзьями, было просто невозможно. Почти все время следующий за ним Лань Ванцзи награждал Вэнь Чао строгими и ревнивыми взглядами, но молчал. А Вэй Усянь, сразу после прибытия на недельное праздневство в Цишань, вцепился в Чао клещом и таскал по всему Безночному городу, требуя показать все самое интересное. И где выпивка вкуснее. И где лава на поверхность выходит. И как адепты тренируются; о, это же Сжигающий Ядра! Тренировка с ним? Давайте две! Первое время это было даже хорошо. Вэнь Чао улыбался, веселился, насмешничал, пил наперегонки с Вэй Усянем… и ни о чем не думал. Только изредка вспыхивающая болью левая рука стирала улыбку с лица, заставляя погружаться в воспоминания. Лезвие скользит между указательным и большим пальцем, вскрывая кожу тонким лезвием. Вэнь Чао едва успевает зажать меч в ладони, останавливая его в пальце от собственной груди. Вэнь Сюй позади вскрикивает, бросается к младшему брату. Он отталкивает его, скривив губы и глядя прямо в багряные омуты глаз своего отца. Который только что чуть не убил своего сына. — Помнишь, отец? Однажды я спросил тебя — если мы с Сюй-гэ будем спорить с тобой, нас ты тоже убьешь, как всех тех, кто не согласен с тобой? Ты говорил, что нам нечего бояться. Ты лгал? Стекает кровь меж тонких пальцев. Вэнь Жохань смотрит на эту кровь пустыми глазами. Сжимает ткань одеяний на груди, дергает воротник, словно ему нечем дышать. По все еще красивому лицу стекает пот — а может, это была слеза? Вэнь Чао роняет меч, ступает вперед. — Отец. Мы все еще любим тебя. Мы все еще твои дети. Но мы думаем, что ты не прав. Это все плохо кончится. Пожалуйста. Прошу, просто послушай нас. Вэнь Чао протягивает руки — окровавленную и чистую — желая коснуться своего отца. Но Вэнь Жохань отшатывается с негромким стоном. Хватается за ближайшую резную колону, дико смотрит на встревоженного Вэнь Сюя и на удивление спокойного А-Чао. Падает на колени с тихим шорохом от тяжелых одежд. Белое пополам с кровавым вокруг него. И завитки пламени кажутся руками, что тянутся к его сердцу. — Отец… — Рука болит? — негромко спрашивает Вэй Усянь. Вэнь Чао лениво фыркает, прикрывая глаза. Машинально прячет ладонь в рукавах — на белой повязке уже проступила кровь, он растревожил рану своей игрой. Вэнь Цин его прибьет. — Твой старший брат выглядит так, словно не может определиться — радоваться ему или плакать. Ты не хочешь его поддержать? — Он не может определиться, сколько обязанностей хочет мне делегировать, — Вэнь Чао морщится и приваливается спиной к стволу сливы. — Уж лучше я буду подальше от него и новых проблем. Вэй Усянь смеется, сгибаясь пополам, почти начиная кататься по земле. — Вэнь-сюн, ну ты нечто! Вэнь Чао скупо улыбается, глядя на этого ребенка семнадцати лет. Его отец официально сложил с себя титул Верховного заклинателя и главы ордена и заперся в своих покоях. Только один верный слуга мог заходить к нему — прибрать и принести что-нибудь необходимое. С того памятного разговора прошло почти полмесяца — пока старейшины официально приняли отречение, пока организовали церемонию для нового главы ордена… Орденом фактически управлял Вэнь Чао, взвалив на себя все, что только можно, к вящему негодованию Вэнь Цин. Ему помогали Чжулю и Цюнлинь, которые весьма сблизились после того приснопамятного соревнования по стрельбе из лука. Вэнь Сюй занимался внешней политикой и бодался со старейшинами, которые стремились продолжить дело Вэнь Жоханя. Все это время Вэнь Жохань не сказал ни слова своим сыновьям. Ни вслух, ни письменно — ни единой даже мелкой и ничтожной записочки. Вэнь Чао хотелось верить, что это временно. И однажды отец выйдет из добровольного заточения, увидит, чего они с Вэнь Сюем добились, наконец-то поймет, что они правы… — Эй, Вэнь-сюн, — неожиданно серьезно окликнул его Вэй Ин. Вэнь Чао моргнул, пытаясь прогнать неясную дымку перед глазами. Щекам неожиданно стало мокро. Вэй Усянь, поджав губы, осторожно стер слезинки с его лица. — Чао-гэ, не надо плакать. А то единственный способ утешить плачущего человека, который мне приходит в голову — это окатить его холодной водой. — Если ты так сделаешь, Чжу-гэ тебя подвесит вниз головой на крыше, — хрипло буркнул Вэнь Чао, отворачиваясь. — Хах, это точно, — Вэй Усянь будто невзначай положил ему на плечо руку, легко сжимая. Будто говоря безмолвно: «Все хорошо. Теперь все будет хорошо». — Все будет хорошо… — прошептал Вэнь Чао, пытаясь поверить, что он справился. — Конечно, будет, — мягко сказал Вэй Ин. Сжав еще напоследок его плечо, он поднялся. — Вернешься к торжеству или здесь будешь? Меня, вообще-то, к тебе А-Нин отправил. Сказал, что очень беспокоится за тебя. Мол, ты когда расстроен, такой рассеянный, вдруг еще свалишься в озеро с лавой. — Вот уж сомневаюсь, что он говорил про озеро с лавой, — хмыкнул Вэнь Чао. Обнял эрху. — Здесь буду. Как стемнеет — уйду спать. Можешь просто сказать ему, что я в саду Солнечного лучика. — Какое милое название, — восхитился Вэй Ин. — Хорошо, как пожелаешь, Вэнь-сюн. Хорошего отдыха тебе. — И тебе тоже… — губы привычно скривились в тяжелой улыбке, роняя едва слышно, — Старейшина Илин. — Что? — Вэй Усянь обернулся, непонимающе посмотрел на него. — Ты что-то сказал? — Нет, ничего. Тебе померещилось. Иди уже, ты мешаешь мне постигать дзен. — Хорошо, хорошо, занудный ты человек! Ничего, завтра мы с тобой обойдем все лучшие питейные заведения Безночного города, жди и трепещи! — Жду и трепещу, — послушно кивнул Вэнь Чао вслед убежавшему юноше. Вздохнул, закрывая глаза. Нащупал смычок, на пробу провел пару раз по струнам. Затем снова и снова… Звучание эрхи так непохоже на флейту, но та музыка, что преследовала его в ночных кошмарах, стонала и рыдала в медово-плавной мелодии эрху. Странная штука — смерть, и непостижимы те, что властвуют над душами. Вэнь Чао сбился со счета, сколько раз его душе, вырвавшейся из оков истерзанного в клочья тела, показывали его жизнь, жизнь его клана после гибели Вэнь Жоханя, жизнь его убийцы — Вэй Усяня, Старейшины Илин. Сколько раз задавали один и тот же вопрос: «Теперь ты понял, кто виновник?» Душа, полыхающая кармином и темным золотом, выла и выкрикивала ответы, которые признавались ошибочными. «Я! Я виновен, признаю, только отпустите!» «Мой… мой отец?.. Прошу, дайте исчезнуть!» «Вэй Усянь! Он и только он! Хотя бы злым духом в мире живых… Я согласен и на такую участь, отпустите!» «Старейшины… Вэнь… Все люди Вэнь? Нет. Мой клан пострадал в этой войне, Вэни стали жертвами! Наши… идеалы?» Прошли годы пытки, Вэнь Чао смотрел без интереса, как умирает он сам, как разрывают в клочья мертвецы Вэй Усяня. Как возрождается тот, кого он считал врагом — кажется, сотни лет назад. «Виновника нет. В равной степени все участники нашей трагедии совершили свои ошибки. И я, и Вэй Усянь, и мой отец. Нельзя кого-то назвать святым и непогрешимым. И нет абсолютного зла. Тот, кто разрушил Облачные глубины — все еще мой заботливый старший брат-придурок. Тот, кто посылал нас сражаться, тот, кто мечтал захватить весь мир — все еще мой отец, который так отчаянно баловал нас. Вэй Усянь, тот, кто убил меня… он нарывался, но он был просто очень справедливым идиотом. Он и сам настрадался потом. Я… я лишь хотел порадовать своего отца. Но я зашел слишком далеко в своих попытках вызвать одобрительную улыбку и теплый взгляд. И… мне кажется, я понимал, что ничего хорошего из всего этого не выйдет. В сущности, я же просто хотел прожить спокойную жизнь в праздности. Меня мало интересовали битвы, но… Для отца было так важно, чтобы я сражался и побеждал. Мне следовало быть объективнее. Мне следовало быть внимательнее. Мне нужно было раньше понять, что ни к чему хорошему этот путь не приведет». «Молодец. Теперь ты все понял»,— тонкие руки, сотканные из солнечной паутины, обвили его душу. «Но какой в этом смысл? Если бы я осознал все раньше, конечно, я бы что-то попытался изменить. Но время вернуть вспять нельзя. Для чего все это?» «Если бы тебе дали возможность переродиться вновь, начать все сначала… Что бы ты сделал?» «Не знаю… Хотя я могу сказать точно, чего я делать не стал бы. Но какой в этом смысл? Все кончено. Всем злодеям было воздано по заслугам…» «Возможность есть. Ты родишься вновь, сохранив память. Тебе будет дан второй шанс». «Шанс… Исправить все…» «Дитя, не нужно брать на себя вину за чужие ошибки. У тебя есть свои, и ты понял, как их исправить. Однако, представь, что мир — это озеро, а людские поступки — это камни, падающие в воду. От их места падения расходятся круги — это последствия. От твоих ошибок — маленьких и больших — разошлось множество кругов-последствий. Исправляя свои ошибки, ты предотвращаешь очень многое. Только не сдавайся. И помни то, что осознал здесь». «Такое сложно забыть. У меня вопрос — кто ты? Ты переживаешь обо мне, поддерживаешь. Это ты даешь моей душе энергию, чтобы я продолжал здесь существовать. Зачем? Кто ты?» Душа из солнечных лучей негромко рассмеялась, коснулась прозрачными губами его лба. «Ты меня не помнишь, ты был таким крошечным, когда я умерла. Я наблюдала за вами все время, и мне жаль, что все так обернулось. Но возможность все исправить еще есть, Чао-эр». Руки души Вэнь Чао были алыми, будто окровавленными. Но он все равно обнял ее, вцепился в золотистые одеяния. Коснулся длинных волос цвета расплавленного золота. «Я все исправлю… Все будет хорошо, мама…» Вэнь Чао коснулся струн, стараясь сыграть что-то светлое. Тяжко быть ребенком с памятью взрослого. Тяжело переосмысливать все заново. Беспристрастно наблюдать и осознавать — не так, тогда я поступал не верно, сейчас нужно сделать так. Заставить отца думать о других людях, умерив беспощадность. Вэнь Чжулю, чья смерть до сих пор ему снилась — пусть горит, пусть будет ему другом, он всегда рядом, с ним так надежно. Еще один старший брат. Вэнь Нин, оставшийся Вэнем до конца, в отличие от него самого. Тоже семья, вообще-то. Его самый страшный ночной кошмар, Вэй Усянь… Ветер в голове, обостренное чувство справедливости и солнечная улыбка. Слепой, глухой к своему сердцу — почему бы не предотвратить годы горестного ожидания и недомолвок? Пристань Лотоса, Облачные Глубины, Безночный город… Люди не будут умирать. И его семья выживет. Вэнь Чао играл на эрху, не обращая внимания на кровь, проступившую на повязке — раны от духовного оружия всегда так медленно заживали. Теперь все точно будет хорошо. Последний раз, когда прошлая жизнь напомнила о себе Вэнь Чао устало посмотрел на свиток в своих руках. Постарался вникнуть в написанное, но иероглифы расплывались перед глазами. И все же он упорно пытался вчитаться, лишь бы не слушать бодрую трескотню Вэй Усяня, примчавшегося в Знойный дворец ни свет ни заря, дабы рассказать «Вэнь-сюну» свою очередную «гениальную» идею. Впрочем, бесполезно. Когда Вэнь Чао говорил, что Вэй Усянь способен и мертвого достать, он имел в виду немного другое. Однако сейчас был склонен поверить, что и безо всякой темной энергии Вэй Усянь способен достать и с того света. — Еще раз, — Вэнь Чао, осознав всю тщетность своих попыток абстрагироваться от Вэй Усяня, отложил свиток. — Ты хочешь, чтобы я сопроводил тебя на Луаньцзан или же выделил сопровождение, чтобы ты мог изучить темную энергию. Я все верно понял? Вэй Ин энергично закивал головой. — Меня одного туда не пустят Цзян Чэн и Цин-цзэ, а еще господин Вэнь Шаолин распорядился выставить вокруг горы постовых… Вэнь-сюн, ну пожалуйста! Мы вглубь заходить не будем, только на окраину. Прямо у подножия. И недолго, только пару недель. Обещаю, что ничего опасного делать не буду, просто опробую пару задумок… — Я припоминаю, как ты говорил мне примерно то же самое, когда чуть не спровоцировал извержение нашего вулкана, — скептически фыркнул Вэнь Чао. Оперся локтями на стол и положил подбородок на переплетенные пальцы. — Давай честно, Вэй-сюн: что тебе нужно? — Я же сказал, исследовать темную энергию. Я не собираюсь ее использовать или сходить с праведного пути совершенствования, просто изучить. В этом же нет ничего преступного, верно? — Вэй Усянь прищурился. — Я смотрю, тебе тоже не мешало бы немного проветриться, да, Чао-гэ? Совсем книжной пылью зарос. — Не мешало бы, — Вэнь Чао прищурил глаза в ответ. — А что по поводу твоих исследований сказал Лань Ванцзи? По дернувшемуся уголку губ он понял, что попал точно в цель. — Да ладно… Ты поругался со своим драгоценным Вторым Нефритом, а теперь стремишься сбежать от него на Луаньцзан… Ты выбрал плохое место для пряток, Вэй Усянь. — Все не так! — возмущенно воскликнул Вэй Ин, вскакивая. — Я не ругался, просто… Просто Лань Чжаню сложно понять ценности моих исследований. Он слишком зациклен на своих правилах. Но я докажу ему свою правоту. Поэтому и прошу тебя о помощи. Вэнь-сюн, ну тебе что, жалко? — Вэй Усянь плюхнулся перед столом, за которым сидел Вэнь Чао, наклонился вперед, жалобно ставя брови домиком. — Пошел к гуям, я на такие взгляды не ведусь, — огрызнулся Вэнь Чао, отодвигаясь подальше. — У тебя столько друзей, а ты пришел ко мне. Между прочим, гора Луаньцзан ближе к Юньмэну, чем к Цишаню, почему же ты не взял кого-то из своего ордена? Ладно, Цзян Чэн, он наследник, кто бы его отпустил. Но неужели вы двое там единственные сильные адепты? — Так ведь пост выставил твой двоюродный дедушка, между прочим! — И что? Письмо от А-Цин - и тебя легко бы пропустили. Так почему я, Вэй Усянь? «Почему и в этой жизни нас сталкивают с этой треклятой горой?! Демоны ада, это какое-то проклятие, да? Лишь бы этот неугомонный не узнал, что это я подал дедушке Шао идею выставить охрану к этой горе». — Потому что Лань Чжань скорее запрет меня в цзинши, чем признает, что я прав! — в сердцах воскликнул Вэй Ин, стукнув по столу кулаком. — Уперся в правила, которые написали сотни лет назад, и ни шагу в сторону! И ведь умеет же думать непредвзято, умеет! Но стоит зайти разговору о моих исследованиях, так все — как будто я людей заживо резать собираюсь. — Все ясно, — громко и раздраженно оборвал его Вэнь Чао. Стиснул пальцами переносицу. — Лань Ванцзи с ума сходит от беспокойства за тебя, но в силу воспитания не может это адекватно показать. Ты сходишь с ума от возможности утереть нос всем старикам занудным, особенно Лань Цижэню, и от новых интересных игрушек. В Юньмэн Цзян все посходили с ума от твоего энтузиазма, потому послали куда подальше. У Не Хуайсана мозги сработали в правильную сторону, а в Ланьлин тебе не позволила сунуться совесть, ибо тревожить ставшую недавно матерью госпожу Цзинь Яньли нельзя. Я примерно понял, почему опять страдаю я. — Злой ты, Вэнь-сюн, — Вэй Ин поджал губы. — И вовсе Лань Чжань обо мне не переживает. Ему правила дороже. — Ага, конечно. И поэтому он тебе ленту отдал. Вопреки воле своего же дражайшего дядюшки. И алкоголь в Облачные Глубины проносить позволил. И готовят тебе там отдельно. И шатается с тобой, где попало, тоже из-за правил. Конечно. Вэй Ин передернул плечами и посмотрел на вставшего Вэнь Чао грустным взглядом. — Думаешь, он все же меня… — Думаю, да, но задавать эти вопросы нужно не мне. Вэй Усянь, я тебе что говорил еще несколько лет назад? Говори со своим Ланем, вот прямо словами через рот! А мне мозги не ешь, их и так есть кому выскребать. — Словами через рот? — Вэй Усянь улыбнулся. — Обожаю твои советы. Они такие простые и ясные. — Ну еще бы… — Вэнь Чао закатил глаза и начал перебирать свитки на столе. Где-то тут было одно очень важное письмо. — Вот съездим на Луаньцзан, я проведу там исследования, получу результаты и сразу же к своему гэгэ! «Что в лоб, что по лбу. Бестолочь жизнерадостная… Где же оно?.. А, нашел». — Итак… Я уяснил, что мне от тебя не отделаться, так что слушай план действий. На Луаньцзан мы поедем только после того, как я совершу дипломатический визит. Хочешь, со мной лети, хочешь, здесь оставайся — мне без разницы. — А визит очень важный? — без энтузиазма спросил Вэй Усянь, ковыряя пальцем стол. — Да, важный, да, не обойтись, да, я бы очень хотел, чтобы ты остался тут, а не летел со мной. — А я все равно полечу, — упрямо улыбнулся Вэй Ин. — Не то ты потом скажешь, что устал после визита, еще очень много дел и тому подобное, и на Луаньцзан я тебя не вытащу. Вэнь Чао медленно улыбнулся ему в ответ, пряча письмо в рукаве. Когда они во главе небольшого отряда сопровождения уже вылетели из Знойного дворца и пролетели достаточно прилично, Вэй Ин подлетел поближе к Вэнь Чао, который обсуждал с Вэнь Нином грядущие планы. Подергав его за рукав, он нейтральным тоном поинтересовался: — Вэнь-сюн, а визит у тебя к кому? — О, я не сказал? — весьма естественно удивился Вэнь Чао. — К главе ордена Гусу Лань, Лань Сичэню. Хотели обсудить обмен целителями с целью, соответственно, обмена опытом, навыками и тому подобное… — А сказать мне заранее ты не мог? Не верю, что ты мог так просто «забыть» сообщить, куда мы летим. — Я все ждал, когда ты сообразишь сам, куда мы направляемся, — Вэнь Чао расплылся в широкой улыбке. — Прекрати дергаться. Можешь даже в Облачные Глубины не подниматься, а подождать нас в Цайи. Я даже могу оставить адепта, чтобы он за тобой присмотрел. — Я не ребенок и в присмотре не нуждаюсь, — фыркнул Вэй Ин, отлетая немного в сторону. — И манипулировать будешь своим братом или советниками вашими. Я на такое не ведусь. Вэнь Чао пожал плечами, показывая, что он тут ни при чем, и вообще, Вэй Усянь свободный человек. Если хочет остаться в Цайи — пожалуйста, решит подняться в Глубины — на здоровье. И поскорее отвернулся, чтобы спрятать улыбку. Не ведется он, как же. В Облачных Глубинах Вэй Усянь, поприветствовав главу ордена, тут же ускакал в непонятном направлении. Вэнь Чао проводил его взглядом, мысленно фыркнув. А если бы сказал заранее, куда они летят, ни по чем бы не полетел. Правильно сделал, что не сказал. Наверняка ведь к своему Лань Ванцзи умчался. Вдруг помирятся? Или обеспокоенный Второй Нефрит рванет вслед за своим шебутным партнером по совершенствованию, сняв с Вэнь Чао обязанность следить за Вэй Усянем на Луаньцзан? — Прошу за мной, господин Вэнь, — Лань Сичэнь так же проводил Вэй Усяня взглядом с легкой улыбкой и взмахнул рукой, приглашая следовать за собой. В цзинши главы клана было как всегда уютно и спокойно. Едва заметно щекотал нос аромат мяты и лаванды, ладони грела чашка с потрясающе заваренным чаем, размеренная беседа с умным человеком согревала душу. Вэнь Чао расслабленно говорил, потягивая вкусный чай и разглядывая цветущую магнолию за окном; Лань Сичэнь так же безмятежно отвечал ему, мягко улыбаясь. Идиллия. Где-то в Облачных Глубинах Вэй Усянь наверняка донимал Лань Ванцзи, и все благоразумные адепты обходили эту невероятную пару десятой дорогой. Где-то в Цишане Вэнь Сюй с улыбкой смотрел на беременную супругу, которая все еще была способна одним взглядом построить целый отряд. Где-то в Юньмэне пока еще Вэнь Цин отчитывала своего жениха, вправляя ему перелом. Где-то в Ланьлине ныне Цзинь Яньли укачивала своего сына и с улыбкой смотрела на то, как ее супруг пытается наладить общение с новыми братишками — Мэн Яо и Сюаньюем. А где-то в Цинхэ Не Хуайсан внимательно читает ветхий трактат, подробно описывающий проклятие мужей Не, а также способы преодоления искажения ци. Вэнь Чао зачарованно смотрит на плавно опускающиеся на землю белые лепестки. Он давно потерял нить беседы, и Лань Сичэнь не стал возвращать его к реальности. Опадали белые цветы, затейливо кружась; так кружатся лепестки пепла на серых равнинах. «Представь, что мир — это озеро, а людские поступки — это камни, падающие в воду. От их места падения расходятся круги — это последствия». От его поступков в той жизни разошлось столько кровавых волн… Не только от его, строго говоря. Но он был одним из первых камешков, запустивших цепь страшных последствий. И сейчас, наблюдая, как от его нынешних поступков расходятся совсем иные волны — Вэнь Чао становилось немного страшно. Выправляя ошибки, свои и чужие, опираясь на знания, принесенные из-за грани… Не много ли он на себя берет? Не ошибается ли вновь? Какие круги-волны разойдутся от принятия в Ланьлин Цзинь бастардов Цзинь Гуаншаня? Так просто было пройтись в определенных городах, подобрать юношу, сбежавшего из борделя и совсем юного мальчишку, шпыняемого родней. Так просто было дать им пообщаться с Цзинь Цзысюанем и Яньли — последняя так хорошо понимала, что такое семья. Правильно ли он сделал, что передал Не Хуайсану тот древний трактат анонимно? Верно ли он поступает сейчас, позволяя Вэй Ину вновь ступать на проклятую землю Луаньцзан? Будто он не проживает эту жизнь, а сидит за ткацким станком, создавая цветастое полотно. Вплетает нити, следит, чтобы не появлялись узелки. Всегда со стороны, легкими, невесомыми касаниями. Держит в руках челнок, скользит пальцами по ярким нитям. Не вплетая свои, истрепанные памятью, красные, с бурыми пятнами… Всегда в стороне. — Иногда мне хотелось бы уметь читать чужие мысли, — внезапно негромко произносит Лань Сичэнь. Без улыбки он выглядел парадоксально младше, словно легкая, приятная улыбка добавляла ему лет. — Это вы к чему, глава Лань? — Вэнь Чао приподнял брови, отпивая безбожно остывший чай. — Порой мне очень интересно, о чем же вы думаете, молодой господин Вэнь, — уголки его губ вновь чуть приподнялись. Золотистые глаза, темнее, чем у его брата, были теплыми — полный солнечного света мед. — В моих мыслях нет ничего особенного, поверьте мне, — хмыкнул Вэнь Чао, аккуратно поставив чашку на стол. — Только лишь заботы да хлопоты. Вот сейчас я думаю, как бы уговорить Чжулю отправиться вместе с Вэнь Цюнлинем сюда к вам, а то они все стесняются поговорить открыто о своих чувствах. Нашли серебряный рудник на границе с Ланьлином, нужно договориться о порядке разработки… — Иногда у вас такой взгляд, словно вы только что вернулись из-за грани, Вэнь Чао. Вэнь Чао фыркнул, надменно приподнимая бровь. — Что? Глава Лань, что-то странное вы говорите. — Прошу простить, — улыбка мазнула по губам тонкой кистью. — Я лишь говорю то, что вижу. Когда вы погружаетесь в свои мысли, как только что, ваш взгляд затуманен, а лицо становится отстраненным и печальным. Словно вы со стороны наблюдаете за великой трагедией. Словно вы живете не первый раз — слишком взрослый взгляд. Я заметил это еще в нашу первую встречу. Вы смотрите на мир так, будто он для вас — давно решенная загадка… Вэнь Чао нахмурился открыто. Тяжело поднялся и подошел к окну, спиной ощущая пристальный взгляд Лань Сичэня. Это так заметно? Так он выглядит со стороны? Или это только Лань Сичэнь такой внимательный, что видит его внутреннее состояние? Решенная загадка? Глупости. Он не такой самонадеянный. В мире полно тайн и опасностей, которые он не ведает. Он предотвратил самое страшное, что могло случится с ним и его семьей, поэтому… Он может просто жить дальше? Ему есть зачем жить? Есть ли причина для него дальше продолжать эту жизнь? — Еще в первую нашу встречу я сказал вам, что вы выбрали тяжелый путь. Я полагал, что основная ваша цель — остановить войну, и что после ее выполнения вы сбавите темп. Однако вы с головой погрузились в дела ордена, взяв на себя львиную долю обязанностей по управлению. Вы были ранены и телом, и душой, и все равно не давали себе ни минуты отдыха. Вы также оказывали помощь и другим кланам, безвозмездно и порой даже тайно. Вэнь Чао бросил короткий взгляд через плечо. Вставший также из-за стола Лань Сичэнь мягко улыбнулся. — Я видел у Не Хуайсана, когда гостил в Нечистой Юдоли, один занимательный трактат. Мало кто знает, но написан он был Вэнь Мао. И хранится должен был в вашей тайной библиотеке, доступный лишь для прямых потомков. Вэнь Чао фыркнул, вновь отворачиваясь. Машинально поглаживая шрам на внутренней стороне ладони, он смотрел сквозь дождь лепестков, силясь рассмотреть Вэй Усяня. Где он, как раз тогда, когда так нужен? Этот разговор, безусловно, занимателен, но так бы хотелось его прервать… — Я не знаю, зачем вы взвалили на себя такую ношу. Почему ваши глаза так печальны и отстранены от жизни. Я не прошу вас рассказать мне. — Вэнь Чао уловил шорох ткани; Сичэнь подошел к нему ближе. Если закрыть глаза и принюхаться, можно услышать усилившийся аромат лаванды и ноту шафрана. — Я хотел бы помочь вам. — Помочь? Зачем вам это, глава Лань? Зачем вам моя ноша? — Причины так важны? — теплая ладонь коснулась спины. — Я просто хочу вам помочь. Хочу увидеть вас отдохнувшим и улыбающимся. Вы ни разу мне не улыбнулись по-настоящему, господин Вэнь, это несколько обидно, — незлой упрек, полный тепла и улыбки голос. Вэнь Чао обернулся. Лань Сичэнь переместил свою руку ему на плечо, продолжая невыносимо тепло на него смотреть. — Я прошу вас… позволить мне быть ближе. Если я смогу облегчить ваш путь… Вэнь Чао нервно дернул плечами, ненарочно сбрасывая его руку. Его просили о доверии. Его просили открыться. Можно ли в принципе открыться в его ситуации? Можно ли рассказать, объяснить… и не быть в чужих глазах безумцем? Что бы сказал Сичэнь, такой положительный, добрый, с теплыми взглядом и улыбкой, если бы узнал, что в прошлой жизни Вэнь Сюй сжег его дом, а сам Вэнь Чао — Пристань Лотоса? Нет, он не сможет признаться. Не сейчас. Но… Ведь он же может просто позволить себе быть более открытым с этим человеком? Как с Чжулю или Вэнь Нином? Поделиться планами, попросить помощи или совета… Он действительно слишком привык тянуть все один, словно судьба целого мира зависит только от него одного. Они могут быть друзьями? Или же чем-то большим? Задумчиво рассматривая все еще ожидающего ответа Лань Сичэня, Вэнь Чао быстро перебрал в голове несколько вариантов. Представить Лань Сичэня на месте Чжу-гэ не вышло, и на месте Цюнлиня тоже… Друг, как Вэй Ин? Гуанъинь, нет. Был еще интересный вариант… В этой жизни Чао было не до любовных отношений, а Ван Линцзяо вызывала подспудное отвращение. Возможно, пора обратить внимание на эту сторону жизни? Как-то неловко, что вокруг него одни пары, а он все изображает из себя вьючного осла, обремененного думами о судьбе мира. Ему лишь нужно принять протянутую руку — вот только кем она протянута? Другом или все же нет? — Сейчас больше всего я переживаю о Вэй Усяне, задумавшем очередную глупость, — осторожно начал Вэнь Чао. — Да, вы правы, я о многом переживаю, много на себя взваливаю. И возможно, разделить это с кем-то — хорошая идея, если только вы правда согласны. — Я бы не стал начинать этот разговор, если бы нет, — улыбнулся шире Сичэнь. — Знаете, мои ошибки обычно стоят мне очень дорого, — слабо улыбнулся Вэнь Чао. Он правда старался улыбаться искренне; не усмехаться, не кривить губы в язвительной ухмылке. Давненько он так не улыбался. — Я надеюсь, что не совершу сейчас ошибку, за которую мне придется платить высокую цену. Я также надеюсь, что ты не оттолкнешь меня, Лань Хуань… по крайней мере сразу. Прежде чем Лань Сичэнь, удивленный его словами, успел что-то сказать, Вэнь Чао подался вперед и обнял его. Крепко, цепко, плотно притираясь всем телом — это вышло совсем не дружеское объятие. Прижался щекой к прохладной ткани верхнего ханьфу, аккурат над сердцем. Прислушался — бьется быстро, но мерно, ускоряясь. Замер, спрятав лицо и закрыв глаза, ожидая. Его собственное сердце билось быстро и рвано, почти у самого горла. «Если даже ничего не получится и меня вежливо отодвинут, я всегда могу похвастаться тем, что обнимал самого красивого мужчину в Поднебесной», — постарался успокоить себя Вэнь Чао. Чуть помедлив, Сичэнь обнимает его в ответ, скрывая за широкими рукавами. Вэнь Чао улыбается, чувствуя его пальцы на затылке; они аккуратно массируют, успокаивают. Сичэнь медленно гладит его второй рукой по спине, успокаивая как дикого зверя. — Ты мне всегда рысь напоминал, — внезапно сказал Лань Хуань, медленно выпутывая из его волос заколку и распуская волосы. Вэнь Чао чуть повернул голову удобнее, поощряя диверсию против тщательно сотворенной Цюнлинем прически. — Вроде бы кот, пушистый, с очаровательными кисточками на ушах. И в то же время — с загнутыми опасными когтями. — Рысь? Скажешь тоже, — фыркнул Вэнь Чао, довольно жмурясь, когда Сичэнь начал перебирать распущенные волосы. — Ты выпускал когти и скалился и никого к себе не подпускал близко, — глава ордена вздохнул. — Я опасался, что если попытаюсь пробиться к тебе ближе, сделаю хуже. — Скажешь тоже, — тихо повторил Чао. — Стоит ли дракону опасаться рыси? — Ты равняешь меня с драконом? Я польщен, — тихо рассмеялся Сичэнь, прижимая его к себе крепче. — Прости, мне и впрямь стоило раньше завести подобный разговор. — И так хорошо. О, зато теперь я могу с чистой совестью передать тебе Вэй Усяня. Он и его исследования теперь будут твоей головной болью. — Хорошо, — мягко произнес Лань Сичэнь, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть в глаза Вэнь Чао. — Если это будет значить, что у тебя не будет болеть голова, то как скажешь. Правда, полагаю, брат не захочет делиться своим партнером и займется им самостоятельно. — Если это правда, то почему же Вэй Усянь постоянно повисает на мне со всем своим энтузиазмом? — проворчал Вэнь Чао, на пробу проводя ладонью снизу вверх по спине Сичэня. Судя по тому, как чуть сжались пальцы на его пояснице и как напряглись мышцы спины — легенды о силе двух Нефритов ордена Гусу Лань не лгали. — Ванцзи боялся быть отвергнутым и слишком долго скрывал и отрицал свои чувства, — в улыбку закралась нежная грусть. — Он и сейчас опасается, что Вэй Ин от него сбежит. — Полагаю, это у вас семейное? — Вэнь Чао решил, что смел достаточно, чтобы коснуться щеки Лань Хуаня тыльной стороной ладони, осторожно поглаживая. — Драконам не пристало бояться таких глупостей. Разве от таких как вы стоит сбегать? — Ты сбегал, — прошептал Лань Сичэнь, взяв его руку в свою и коснувшись костяшек губами. — Я идиот, — честно признался Вэнь Чао. — Я был и есть идиот, порой слишком зацикленный на проблемах и неспособный увидеть чувства людей по отношению ко мне. Это мои недостатки, и тебе придется с ними смириться. У меня действительно плохой характер, я манипулятор и имею слишком ядовитый язык. Не понимаю, почему тебя это устраивает, но если ты согласен мириться со всем этим, со мной, то учти — тебе от меня никуда не деться. — Я вижу в тебе очень много достоинств, — Лань Хуань поцеловал его раскрытую ладонь. — Поверь, и у меня есть недостатки. В частности, вынужден предупредить — собственничество у нас с Ванцзи черта семейная. — О, — Вэнь Чао лукаво прищурился. — Значит, мне стоит увеличить количество дипломатических визитов в Облачные Глубины. И подыскать толковую замену, готовую взять на себя большую часть моих обязанностей в Знойном дворце. Лань Сичэнь улыбнулся шире, ярче, будто разбрызгивая вокруг солнечные зайчики. Его глаза сияли, и Вэнь Чао улыбнулся в ответ совершенно непроизвольно. У него на самом деле полно проблем и тревог. Вэй Усянь так просто не сдастся и проберется на Луаньцзан, и одним только богам ведомо, что в результате получится. Вэнь Чао много изменил и теперь понятия не имел, что будет дальше. В конце концов, его отец все еще заперт в своих покоях и не желает видеть своих сыновей, сколько бы они с Вэнь Сюем не стояли перед дверьми, взывая к нему. Может, известие о том, что его младший сын собирается стать партнером на стезе совершенствования главы Гусу Лань заставит его встряхнуться? К слову, это тоже под большим вопросом. Им с Лань Хуанем нужно многое прояснить и обсудить. Еще столько разговоров, а еще хотелось бы просто посидеть рядом. Вот под этой магнолией или можно просто в цзинши. В лунные ночи на берегу безмятежного горного озера или же на лесных полянах, сбежав ото всех. Вэнь Чао хотел ему сыграть на эрху и нарисовать его портрет. Еще не известно, к чему приведут эти отношения и как к ним отнесутся их близкие. Тем не менее впервые за много лет — возможно, впервые с тех пор, как он начал свою вторую жизнь — Вэнь Чао чувствовал себя потрясающе, невыразимо живым. И он хотел продлить это чувство, насколько возможно. Навсегда.