Долг чести

Все неприятности от женщин, так всегда говорил Женькин отец. Потом, когда узнал, что Женька по мальчикам, стал добавлять к этой фразе еще одно слово — матерное. С первой частью фразы Женька был согласен на все сто — прочувствовал в полной мере. И помогла ему в этом подруга детства — Наташа Фирсова, они дружили с детского сада и знали друг друга как облупленные. Когда отец спалил Женьку во время поцелуя с одногруппником и вышвырнул из дома с вещами, то Фирсова его к себе жить позвала — снимать квартиру на двоих дешевле. Наташа по натуре была веселая и влюбчивая — очень любила заводить интернет-романы в сети. От этого ее увлечения Женьке очень доставалось, он ее предостерегал и не раз, что это чревато неприятностями, а она только отмахивалась и смеялась. Недавно ему пришлось, представившись ее бойфрендом, отваживать особо активного кавалера, явившегося знакомиться в реале. Теперь Наташа стала осторожней и перешла на междугородные знакомства. Вечером она заглянула в Женькину комнату, сделала умильные глазки и губки бантиком и вкрадчиво пропела: — Женечка-а-а, можно к тебе? — Нельзя, я сплю. — Женя по опыту знал, если Фирсова так приторно заговорила, то добром это не кончится, и ее просьбы лучше блокировать заранее. — Ой, да ладно тебе, вижу я, как ты спишь — опять на фотки мужиков залипаешь, — отбросив сюсюканье, отмахнулась Фирсова. — Фирсова, что тебе надо? — устало вздохнул Женька. — Женек, помнишь, мы в дурака играли на желание и ты проиграл? — Ну? — нахмурил брови он. — С тебя желание. Жень, выручай. Завтра приезжает парень, с которым мы два месяца в сети переписывались. Представляешь, он специально на один день приедет из Москвы, чтобы со мной встретиться. А я не могу, вот вообще никак — у бабушки юбилей, я должна там быть. — Фирсова, ври да не завирайся, какая бабушка, какой юбилей? — Ну ладно, Жень, меня Саша из параллельного потока в кино позвал, и я никак не могу встретиться с этим левым Стасом, я его вообще не знаю-у-у. — А зачем же ты с ним переписывалась, да еще два месяца? — Ну Жень, ты прям как моя мама. — У меня завтра футбол… — жалобно протянул Женя, но наткнувшись на горящий энтузиазмом Наташкин взгляд, обреченно спросил, — и вообще, как ты себе это представляешь? — Я все продумала — наденешь мою одежду, я тебя накрашу, ты мелкий, стрижка у тебя короткая, как у меня, и волосы такого же цвета — сойдешь за девчонку. Стас меня не знает в лицо, после прошлых разборок у меня в контакте все фотки затемненные или со спины. Прикинешься дурочкой, наговоришь ему глупостей, — он разочаруется и уедет обратно. Правда, хороший план? — Отличный! Фантастика просто! — Женька вскочил с дивана и забегал по комнате, — а если он поймет, что я парень, он мне еще и морду набьет! — Не, не набьет, он не такой, он культурный… вроде бы. — Откуда ты знаешь, ты же его не видела? — проворчал Женька, уже понимая, что влип. — Слушай, Фирсова, а ты не можешь прямо сейчас дурочкой прикинуться — чтобы он вообще не приезжал? В результате споров, убеждений и даже шантажа немытой посудой, на следующий день Женька стоял около памятника Кутузову, вцепившись двумя руками в женскую сумочку, переступая с ноги на ногу и постоянно одергивая вниз убийственно короткую юбку. Снизу поддувало — Женька сам себе казался голым ниже пояса. Тонкие капроновые колготки оказались изощренным дьявольским изобретением — опасаясь порвать их, он не садился в автобусе и шарахался в метро от других пассажиров. О маленьких трикотажных трусиках, которые пришлось надеть, он старался не думать, фыркая и краснея при воспоминаниях о том, как Фирсова отбирала у него его удобные боксеры — мотивируя тем, что они будут выделяться под юбкой. Хотя краснел он больше от непривычных ощущений, вызванных плотным и тесным бельем. Водолазка с высоким воротом маскировала кадык на тонкой шее. Бюстгальтер Женька отказался одевать наотрез: — Вот увидит, что ты плоская, и сбежит сразу, — мстительно прошипел он подруге. Та в ответ хмыкнула, пожала плечами и демонстративно поправила двумя руками свой третий размер. Наташка немного перестаралась с макияжем — густо накрашенные тенями и подведенные карандашом глаза и вульгарные ярко-алые губы совершенно преобразили Женькино лицо. Он сам себя не сразу узнал в этой вызывающей шатенке из зеркала. Поклонник запаздывал, и у Женьки в груди уже расцветала буйным цветом надежда — не приехал! Значит, Женька и обещание выполнит, и на матч успеет, Зенит — ЦСКА новый сезон, наши с москвичами играют. Монументальному Кутузову над ним не было дела до Женькиных переживаний, он еще в 1812 году предложил кардинальное решение всех проблем, и не его вина, что потомки все восстановили. Внезапно сзади окликнули:  — Наташа? Резко развернувшись на зов, Женька увидел коренастого парня примерно одного с ним возраста с букетом роз. Женька растянул непослушные губы в широченную улыбку и заморгал глазами в ускоренном режиме: — Ста-а-сик, привет! Я так рад…а тебя видеть! Стас медленно подошел ближе и протянул цветы: — Это тебе. — Мне! Какая прелесть! Никто и никогда не дарил мне таких шикарных роз! — закатывая глаза, восхитился Женька, ничуть не кривя душой при этом. Под внимательным взглядом Стаса хотелось сжаться и исчезнуть, но карточный долг — долг чести. Сжав зубы, расправив плечи и выставив вперед несуществующую грудь, Женька принялся воплощать в жизнь план Фирсовой. Через несколько часов прогулки по городу фантазия забуксовала, и он, поражаясь упорству Наташкиного воздыхателя, лихорадочно искал варианты — чем еще можно отвратить ухажера от подруги насовсем. Женька уже провернул несколько трюков, и ни один не сработал: он съел эскимо, устроив такое шоу с облизыванием холодного лакомства, причмокиванием и гортанными стонами, что на них стали оборачиваться прохожие. В результате он обляпался тающим мороженным, как последний лох, а Стас со странной улыбкой и непонятным рвением вытирал его куртку салфетками. По Женькиной просьбе Стас терпеливо фотографировал его второй час. Женька как заправская фотомодель забирался на парапет набережной, сидел в задумчивой позе на ступеньках лестницы, ведущей к Неве, соблазнительно изгибался на фоне Ростральных колонн. Закос под глупышку утомил — от собственной беспрерывной болтовни и вымученного приветливого оскала у него разболелась голова, а Стас по-прежнему демонстрировал неподдельный интерес. Очень раздражали цветы, Женька исколол все пальцы о мелкие, но острые шипы и теперь раздумывал, как бы незаметно избавиться от этой колючей дряни. Настроение портил еще и тот факт, что матч уже начался, а из-за дурацкого свидания он его почти пропустил. В душе он негодовал и возмущался: «Ну как так-то, что такого Стас нашел в Наташке, что не уходит? Симпатичный же, да с ним любая пойдет!» Честно говоря, спокойный и веселый Стас ему понравился, но мысль о том, чтобы отбить его у Наташки, Женя выбросил из головы сразу же, в первые минуты знакомства, предпочитая не навлекать на себя лишние неприятности. Они шли по улице, Женя силился придумать, как бы еще поярче опозориться, как вдруг его глаза сами собой притянулись к вывеске спортбара. Решение созрело мгновенно. — Зайдем? — кивнув в ту сторону, спросил он, а увидев растерянный взгляд Стаса — обрадовался. — Стас, ты не любишь футбол? — с придыханием драматично протянул Женька. Стас, взяв себя в руки, открыто улыбнулся, сказал «пошли, посмотрим», придержал дверь, и они вошли в бар. Они уселись у барной стойки. Немного поерзав на высоком стуле в попытке устроиться поудобнее, Женя заказал себе светлого пива, не отводя взгляда от экрана — шел второй тайм, счет 1:1. Женя не отрываясь следил за трансляцией: — Никола Влашич совершил опасный маневр около ворот сине-бело-голубых. Удар! В своего попадает — положение вне игры. Перехватив инициативу, зенитовцы уверенно ведут мяч на половину поля соперника. Малком... Малком! Проходит дальше. Бьет по воротам! И шика-а-а-арный Игорь Акинфеев отбивает мяч! Женя подпрыгнул на стуле, выкрикнул «Да, блин!» и со стуком грохнул пустым стаканом об стойку.  — Но вот классный пас Дугласа Караваеву. Удар по воротам, ой как здо-о-орово! 2:1 Зенит! Сердар Азмун! Фантастическая геометрия этой атаки — все по линейке… Женя ахал, стонал, кричал и матерился в едином порыве с другими болельщиками, подпихивая Стаса локтем, не отрываясь от экрана плазмы. На последних минутах добавленного времени, когда решалась судьба игры, Женька замер, а потом в едином порыве восторга заорал вместе с такими же фанатами: «Оле-оле-оле-оле!» Когда слегка схлынули эмоции, он наконец взглянул на Стаса и поинтересовался: — Ты чего такой? — Ну… наши проиграли. Это был прекрасный повод расстаться прямо сейчас, но Женька, осчастливленный победой, упустил его. — Так ты за ЦСКА, что ли, болеешь? Что же ты сразу мне не сказал! — Да ладно, неважно, не такой уж я болельщик. Они вышли из бара в августовские сумерки — Женька пел «Оле-оле-оле… » , пританцовывал и дирижировал букетом. Навстречу попались какие-то хмурые индивиды. Преградив дорогу, один из них посоветовал Стасу: — Слышь, ты бы успокоил свою подругу, если не хотите неприятностей. Стас задвинул Женьку за спину и спросил: — Ребята, какие-то проблемы? Второй хмурый индивид оказался ко всему еще и психом, он подскочил к Стасу, навис над ним и прогнусавил, мерзко улыбаясь: — Ты не понял? Это у вас сейчас будут проблемы! Не хотите проблем — приготовьте бабосы! В ответ на такой откровенный гоп-стоп Женька принял молниеносное решение, подкрепленное несколькими бокалами пива. Руководствуясь тем, что лучшая защита — это нападение, он, вынырнув из-за спины Стаса, со всей силы хлестнул многострадальным букетом по лицу психа. Тот взвыл и отшатнулся, схватившись за лицо — дезориентированный и усыпанный белыми лепестками цветов. Его спутник замахнулся на Женьку, но его удар блокировал Стас: перехватив руку, он двинул ему локтем в нос. Пока противники матерились, размазывая кровь по лицу, Женя схватил Стаса за руку и крикнул: — Бежим! Проклятая юбка сковывала движения, а балетки натерли пятки, поэтому, пробежав несколько улиц с грацией хромоногого оленя, Женька затянул Стаса в темную подворотню, в которой они и затаились, тяжело переводя дыхание. — Ты как, нормально? Он тебя не задел? Ты шальной вообще, я не ожидал, что ты ему врежешь, — сказал Стас. Женька замер на месте, избегая встречаться с ним взглядом. Потом медленно разогнулся, все еще держась за колющий от быстрого бега бок, и спросил: — Когда догадался? — Что ты парень? Почти сразу — ты губы ни разу не накрасил, да и походка у тебя, извини, конечно, как у пингвина — обычно девушки так не ходят. — Это от трусов, — буркнул Женя и тут же заинтересовался: — Почему не ушел? — Интересно стало — зачем ты в контакте девчонкой прикидывался? Женька прикусил язык: выдавать подругу было не по-дружески, да и по отношению к Стасу теперь вся эта афера выглядела некрасиво. — Ты мне понравился, потому и прикидывался, — выпалил он практически правду, поднимая глаза на Стаса. — Сердишься на меня? — Да нет, ты смешной — нормально погуляли. Уже прощаясь на платформе, Стас вдруг сказал: — Если хочешь, напиши мне — я буду ждать, — и, махнув на прощание, заторопился в вагон. А Женька, ошалело моргнув ему вслед, подпрыгнул на месте и крикнул «Йес!», не обращая внимания на спешащих вокруг пассажиров.