Квартет идиотов

      Руль резко вывернулся влево. Светло-розовый «Ниссан» снова показался в зеркале заднего вида. Никаких сомнений – Харуно снова взялась за старое, преследуя его по всему Токио. Сначала она появилась около ближайшей кофейни у дома Итачи, отчего маленькая чашечка эспрессо едва не треснула в ладони, затем около стоянки проката автомобилей, до куда Саске добрался на такси, а теперь он просто наворачивал круги по городу, чтобы эта ненормальная сбилась со следа. Она вроде медик, а не ищейка. Сакуре стоило бы сейчас помогать немощным в больнице, а не следовать за ним по пятам, сопровождая чуть ли не в сортир. Решив, что основные дела на сегодня сделаны, а эта слежка надоела до зубного скрежета, Саске свернул в сторону университета, зная, что Ино наверняка заставит навязчивую Харуно скрыться с горизонта. В конце концов, она сама предложила этот удивительный уговор, подробностей которого он так и не выяснил. Неужели Ино так досаждают поклонники, что сама она уже не справляется? Или не справляется ее сторож с оданго. Вообще, он не имел ничего против ее подруги, сначала она вызвала его искреннее недоумение, но потом ему даже понравилось, что хоть одна девушка, кроме Ино, могла говорить с ним совершенно спокойно, без потупленного взгляда, закусанных губ и покрасневших щёк.       Получив смску от своего мнимого парня, Ино улыбнулась. Пары закончились, Саске уже арендовал себе автомобиль на время пребывания в Токио, так что теперь можно забыть про поезда и метро с их бесконечной толкотней. Надо бы и Тен с собой прихватить, только вот найти бы ее теперь на этой громадной территории. Возможно, она опять восседала под деревом с мороженым, а, может, приткнулась где-нибудь в укромном уголке вздремнуть в наушниках. Дурацкая привычка, перенятая у Шикамару. Спускаясь по лестнице, весело припрыгивая по ступенькам, Ино набирала номер подруги. Она даже не заметила преподавателя, спускавшегося рядом. Какаши вышел на лестницу и ухмыльнулся под маской, увидев сияющую главу студсовета. Кто бы сомневался, что настроение у той было лучше всех. И каким же удовольствием было эту идиллию нарушить. - Кавалер за тобой подъехал, Barney rubble*? – усмехнувшись спросил преподаватель, обгоняя студентку. Ино на секунду задержалась на ступеньке, вздрогнув, а затем продолжила свой путь как ни в чем ни бывало: - Я могу попросить его и вас подвезти, Хатаке-сенсей. Укол попал точно под дых, но Какаши сделал вид, что пропустил колкость мимо ушей. - Лучше попроси его пользоваться презервативом, не хочу потом случайно обнаружить у себя некую поросль, - Какаши произнёс это совершенно будничным тоном, словно говорил о погоде, улыбнувшись и прикрыв веки. По спине Ино прошёл электрический разряд. Она мысленно порадовалась, что на лестнице больше никого не было. А вот неосторожному преподу хотелось нещадно настучать по голове за такие откровения в общественном месте. Но Яманака не была бы Яманака, если бы тут же признала поражение. - На этот счёт можете не переживать. Бумага не переносит венерические заболевания, а самого себя вы точно уже не заразите, - ослепительная улыбка с ровным рядом белоснежных зубов. При взгляде на неё любой другой бы уже влюбился, но Какаши ясно представил как эти острые жемчужинки впиваются ему в горло, разрывая артерию. Для пущего эффекта блондинка ловко перехватила своей хрупкой ладошкой его любимый томик «Ича-Ича» и с отчетливым шелестом страниц впечатала в широкую мужскую грудь.       Тычок, ещё тычок, увернуться вправо от болезненного прикосновения, блок при помощи дзё. Тен-Тен остановилась и устало сдула мешающую влажную челку с лица. Тренировка с самого начала не соответствовала ее ожиданиям: вместо привычного кимоно она обнаружила свой свободный кроп-топ и облегающие короткие шорты, заботливо подложенные соседкой по комнате. Благо тренера не было, иначе бы ее точно ждал вопль про силу юности. Или безобразное зелёное трико с рыжими гетрами. Бой тоже был не совсем таким, как она себе представляла: противоборство между Ли и Неджи всегда выглядело эффектно, заставляя невольно засматриваться. Но на деле Тен-Тен лишь хило защищалась, периодически получая кончиками длинных пальцев по болевым точкам. Изящно, но синяков останется как после пейнтбола. И никакого азарта, удовольствия от борьбы, желания победить и превзойти. Словно Неджи изначально просто снизошёл до тренировки со слабачкой ее уровня. Ли периодически подстегивал разными подбадривающими и раздражающими фразочками, отчего хотелось только сильнее наподдать ему. Неджи же молчал с каменным лицом, напоминая голема из компьютерных игр. - Я думаю, на сегодня достаточно, - Неджи учтиво поклонился и направился в раздевалку. Тен-Тен, оставшаяся стоять в опустевшем зале, раздосадовано провела рукой по мокрым волосам. Ну хоть на поезд она не опоздает.       Щёлканье мышки разбавляло размеренное гудение ноутбука. Кофе в кружке уже остыл, но Итачи продолжал цедить уже отвратительный на вкус напиток, пролистывая страницу за страницей курсовой работы своего студента. Намётанный годами глаз сразу распознавал скопированные куски текста не хуже любой автоматической проверки на плагиат. Тема была не особо интересная ни автору, ни его руководителю. Избито и скучно. Но, если немного отредактировать главу, добавив более актуальную информацию, то выйдет вполне сносно, на «хорошо» потянет. Взгляд невольно опустился в правый угол экрана. Время позднее, успела ли она на поезд? Или, может, Хьюга подвезёт ее? Итачи покачал головой. Об этой девчонке должны заботиться ее родители и подруга, с которой она живет. А у него и своих поводов для беспокойства хватает. Например, тот, который сейчас вальяжно облокотился на дверной косяк, вероятно, желая побеседовать. Саске приехал пару дней назад, но поговорить случая так и не выпало. - Ты занят? – Саске знал, что Итачи его заметил, иначе бы развернулся и зашёл в другой раз. Будучи ребёнком он часто прибегал к брату в комнату и бесцеремонно прыгал на кровать или на самого Итачи с намерением поиграть. И было совершенно плевать, готовится ли старший брат к школе, сидит с друзьями или спит – у Итачи всегда находилось время для Саске. Помнится, он даже как-то Изуми выпроводил из-за того, что младший сильно ревновал и вёл себя как бесёнок. Мама тогда долго объясняла Саске, что брат его любить меньше не стал, но у него появились свои личные дела. - Нет, я уже закончил, - Итачи снял очки и потёр уставшие от яркого экрана глаза. Словно это короткое движение могло хоть на чуть-чуть отложить разговор. Разговор, который он и так откладывал пять лет. Разговор, который он прокручивал в голове снова и снова, пытаясь придумать, как объяснить брату, что же произошло в тот злосчастный день. Как убедить Саске сильнее ненавидеть его, чтобы Итачи получил, что заслужил, а младшему было проще справиться с потерей. Саске прошёл вглубь комнаты и по привычке занял место на кровати. Не с разбега, как в детстве, с визгом плюхаясь на мягкий матрас. А сдержанно, как бы, наверное, это сделал сам Итачи. - Как живешь? – Саске уставился в пол перед собой. Повисла неловкая пауза. Итачи тяжело вздохнул. Столько раз он представлял этот разговор, а сейчас и сказать было нечего. Как живет? Одиноко, упиваясь своим чувством вины. Пропитывает стены своей холостяцкой квартиры молчаливым отчаянием и тоской. Иногда позволяет себе выпить, чтобы ненадолго почувствовать себя живым, а потом возвращается домой и корит себя за это. Ведь счастлив он быть не должен. Счастливы должны были быть родители, нянчившие долгожданных внуков. Счастлив должен был быть Саске, которого на выпускном отец должен был отпустить во взрослую жизнь, а мама крепко обнять, заплакав от радости. Счастлива должна была быть Изуми, провожаемая своим отцом к алтарю в подвенечном платье. А Итачи не заслужил счастья, как они не заслужили смерти. - Работа-дом, иногда бар. - Насыщенно, - ухмыльнулся Саске, закидывая ногу на ногу. Все-таки он понял, как сильно повзрослел. Выйдя из аэропорта в чужой стране, придерживая свой небольшой чемодан, юный Учиха представлял, что когда он вернётся домой, он просто убьёт брата. Не убьёт, так лицо разобьёт точно. За то, что отнял папу с мамой. За то, что выбросил как щенка, когда он был ему так нужен. Сейчас Саске не хотелось даже драться, только встряхнуть немного, чтобы мозг старшего брата снова заработал в правильном направлении. - Я благодарен тебе за эту ссылку в США. Здесь я бы продолжал хандрить, глядя на тебя, и ничего бы не добился. В Америке ритм жизни не позволяет с головой нырять в страдания, просто некогда. Тебе бы самому там пожить. Итачи подарил брату поражённый взгляд. Не этого он хотел, совсем не этого. Саске должен был его ненавидеть, а не простить. - Не проси у меня прощения, - продолжил младший брат. – Ты не виноват в том, что случилось. Даже, если ты один и выжил. И пора бы уже жить дальше, сняв с себя груз вины. Итачи судорожно покачал головой. Глупый младший брат стал мудрее, но что его слова против этой всепоглощающей тьмы внутри? Боль смыкала свои длинные крепкие руки на горле и грудной клетке, сдавливая и впиваясь длинными когтями в сердце. - Раз ты уже поборол страх однажды, то не все потеряно, они-сан. Чёрные глаза вновь воткнулись в лицо младшего брата. Он знал?! В памяти вновь всплыл облик одной очень ершистой особы с настороженным карим взглядом и дерзко приподнятой верхней губой.       Опустевший стакан с грохотом опустился на стеклянную поверхность журнального столика. Он стал много-много пить в последнее время. Хотя, какая разница? Если он сейчас повесится или порежет вены в ванной, о нем вспомнит максимум Учиха. И все. Остальным его знакомым было в равной степени плевать, как и ему самому на них. Какаши, лежавший на диване, опустил руку на лоб. Любовь, дружба, семья? Это понятия для идиотов, искренне верящих в самообман. Сегодня вы счастливые гремите привязанными к выхлопной трубе банками под надписью “Just married”, а завтра она трется со своим фитнес-тренером в кладовке, а он дерёт свою секретаршу у себя в кабинете. А, если у этой парочки ещё и дитя имеется, то оно вырастет параноиком, всячески избегающим путь родителей, но обязательно его повторившим. Не он первый, не он последний. Как и сам Какаши. Первой от него ушла мать. Формально она ушла от отца, но это было последствием послеродовой депрессии. Не захотела, сорвалась, свалила. А младенец остался на руках ошалевшего папеньки. Который тоже ушёл через четырнадцать лет, не выдержав жизненных перипетий. Просто наглотался таблеток и уснул навсегда. А затем приют, знакомство с Обито и Рин. У него на полке до сих пор стояла их совместная фотография, как напоминание самому себе, что не стоит вестись на гормональные всплески и инстинкты. Они были такими же сиротами, брошенными и недолюбленными. Это были первые люди, с которыми Какаши подружился. Он искренне ненавидел своих наставников и соседей по комнате. Он ненавидел свою жизнь. А вот Обито и Рин полюбил. Не сразу, но они нашли общий язык. Рин всегда напоминала ему лучистое солнышко. Даже когда ей было грустно, девочка умудрялась заряжать всех своим неуемным оптимизмом. Каждый раз, когда они лежали на крыше приюта, в очередной раз сбежав от нянек, Рин любила фантазировать, как она станет учительницей младших классов, а по выходным она будет звать друзей в гости на чай с пирогом, который обязательно будет печь сама, каждый раз с новым вкусом. Не мудрено, что маленький Хатаке быстро влюбился. Какаши всегда казалось, что Рин симпатизирует ему. Даже Обито подмечал это, а остальные сироты считали их парой, хотя они и за руки-то не держались. Какаши был уверен, что после выпуска из приюта, он сделает ей предложение. И все будут счастливы. Вот только Рин ушла. Вместе с Обито. А Какаши ей никогда и не нравился, просто с ним она не стеснялась, и Обито так не догадывался о ее чувствах. Вот так просто все его самые близкие люди покинули его, так что же ему тогда оставалось ждать от незнакомцев?       Какаши сел, снова наливая виски. Лёд уже растаял, но за новой порцией идти было как-то лениво, поэтому мужчина просто разом осушил стакан и вновь принял горизонтальное положение. Его личная схема работала прекрасно и слаженно, никаких сбоев: женщины только для необременительного секса на пару раз максимум, мужчины только приятели, и то, если коллеги. Никаких друзей и возлюбленных. Никаких привязанностей и сентиментов. Он уже не юнец пубертатный, тут уже не до розовых соплей и серенад под окнами. Нравится женщина, появляется химия – вперёд в кровать утолять инстинкты и природное любопытство. Только вот с одной занозой в его упругой заднице так не получилось. В его жизнь ворвалась эта проклятая ясноглазая Яманака и, задорно показывая язык, к чертям разнесла его размеренную жизнь. Он трахнул ее уже несколько раз, этого количества обычно с лихвой хватало, чтобы попрощаться навсегда. Но не с этой несносной блондинкой! Ходячая катастрофа на отменных ножках только сильнее распаляла его интерес к себе, умело играя на его нервах, словно это ей было двадцать семь, и она умудрена опытом, а ему двадцать, и он ссытся кипятком от одного ее небезразличного взгляда. Теперь Яманака ещё приплела младшего брата Итачи, создавая абсолютный хаос вокруг себя. Ну вот на кой хрен?!       Какаши снова садится и снова наливает. Учиха прав – так продолжаться больше не может. Ее игры порядком надоели, измотав ему все нервы. Забавный опыт, потрясающий секс. Всем спасибо, все свободны. И никаких соплей, намотанных на кулак. Треугольники Какаши ненавидел, оттого и ушёл в гуманитарные науки.