***
ЩИТ был странной организацией, там боролись за мир и добро, но перед своим носом не видели падаль, что разъедала организацию. Но к своему счастью, Брок видел, ведь играл по обе стороны баррикад, с легкой руки Фьюри. Фьюри был первым человеком после отца, который знал о мутации Брока. Она в общем-то и сыграла главную роль в том, что его взяли и в организацию, и на роль двойного агента. Брок не жаловался, он почти смирился с тем, что не принадлежит себе и может быть кем угодно. Сегодня он — милая официантка с третьим размером, которая постоянно обслуживает Пирса в его любимом ресторане. Завтра он — рядовой охранник в лаборатории Гидры. Однако официально в Гидре он был закреплен за Зимним Солдатом, как его хендлер. Брок никогда в жизни не забудет то, что чувствовал, когда впервые увидел Зимнего. Его вернуло на двадцать лет назад, и он снова был маленьким ребёнком, который боится темноты, боли и своего отца. Потому что в глазах Солдата читался тот же потрошащий кишки, выворачивающий наизнанку ужас. Первобытный рефлекс «бей или беги» не срабатывает, если тебя пристегнули к железному креслу, и тебе остается только всеобъемлющий ужас, порождаемый агонизирующим мозгом. И Брок понял — костьми ляжет, но вытащит. Ни Пирсу, ни тем более Фьюри не отдаст. Уж он-то не понаслышке знает, как сильные мира сего любят послушные игрушки в своих руках. Зимний слишком сильно напоминает Броку его самого тогда, и это привязывает Рамлоу к нему еще сильнее и крепче. Солдат такой же зашуганный, забитый и жалкий. Такой же тянущийся за чужой лаской, в надежде правда получить тепло, а не боль. Такой же… Просто такой же. Брок использует все свои полномочия, превышает их и нарушает, чтобы смягчить недожизнь Зимнего. Говорит с ним, очень много говорит, помогая вспомнить, что это значит — быть настоящим человеком. Бессмысленные и бесполезные наказания, служащие для укрощения строптивого и порой наглого Солдата, были упразднены. Бесконечно долгие и особенно болезненные тесты Брок тоже убрал. Халаты зло шушукались за его спиной, некоторые особенно смелые даже доносили Пирсу о его самодеятельности. Но уже через пару дней в лаборатории было обновление кадров. Авторитет и верность Рамлоу перед Пирсом была непререкаема (и от этого Броку было откровенно смешно), а его способность контролировать Солдата — была выше всяких похвал. Зимнего не обнуляли с того момента, как Брок стал его хендлером пять лет назад. И Пирс позволял себе закрывать глаза на чужие вольности до тех пор, пока игрушка исправно работала. Зимний был недоверчивым, но быстро привыкал к хорошему, моментально наглея. А Броку было всё на руку. И честно признаться, чуткое внимание этой машины для убийств очень льстило, но не только лишь льстило. В какой-то момент Брок поймал себя на мысли, что получает удовольствие от прикосновений этого мужчины. А вот это уже серьезно тревожило. Он ненавидел своё прошлое, всей своей душой и сутью. Он слишком долго отмывался от этой грязи и гнили, чтобы вновь отдаться во власть другому мужчине. Это пугало, окатывало ледяной волной ужаса от того, что он такой же как отец… Обычно на этом моменте мысленных самоистязаний Зимний подходил сзади и нежно прижимался, пока никого не было рядом. Но сейчас Брок был один и ласковый цепной пес Гидры не мог смыть его страдания одним касанием. Брок ненавидел зеркала, но не прекращал в них смотреть, в тщетной попытке увидеть себя. Он каждый раз внимательно следил за процессом трансформации: по телу быстрой волной пробегала синяя чешуя, сменяя одну кожу на другую, мужчину на женщину, европейца на африканца и старика на молодого. Но никогда, никогда он еще не видел своё истинное лицо, он предвкушал этот момент и боялся его. Танец синей чешуи завораживал и беспокоил — он не человек. Хотя это меньшее, что его по-настоящему беспокоило. Он сломан, но делает вид, что в порядке, он немного безумен, но другие видят его исключительно рассудительным. Он агрессивен и агрессивен внезапно, он зол на весь мир, а в особенности на мать и отца, что породили его на свет, обрекая на агонию во взрослой жизни. Он не способен любить — так Брок говорит себе. Не любит, никого совершенно не любит, лишь ненависть заставляет его передвигать ноги, лишь возможность доказать, что он сильнее, чем обстоятельства, которые сломали его, убивая в нем веру в любовь и добро. Но это просто слова, которыми он забалтывает себя, чтобы ни в коем случае не признаться себе, что полюбил мужчину и, возможно, полюбил взаимно. Тишину скучных будней двойного агента разбавляет, резко врываясь в настоящее, Капитан мать-его Америка. Рамлоу бы даже удивился, что человек, поправочка — сверхчеловек, смог выжить в куске льда, если бы не утратил эту возможность еще очень давно. Фьюри пристроил Рамлоу и его команду к Роджерсу в качестве «няньки», чему Брок был совершенно не рад. Начальство совершенно не интересовалось тем, как Брок будет совмещать обе «работы». Но Рамлоу не был бы собой, если бы не умел выкручиваться из любого, абсолютно любого дерьма. Роджерс раздражал, бесил со страшной силой. Раздражал его светлый, одухотворенный образ, просто хоть свечки ставь и молись. Его сила и неоспоримая мощь. Его чистота, его уверенность в непоколебимости добра, его вера в честь и достоинство человеческой души. Роджерс был как солнечный зайчик, который слепит глаза. Он затмевал своей идеальностью всех. А Брок лишь скрежетал зубами, он был зол, страшно зол, он ненавидел чужое превосходство в силе, особенно в силе. Роджеровские принципы раздражали, но не так сильно, и вызывали лишь снисходительную улыбку на лице Брока. Рамлоу просто злорадствовал и ждал момента, когда, то над чем работали он, Фьюри и другие двойные агенты, вскроется, обнажая угодливую изнанку «чести и достоинства», чтобы увидеть как на богоподобном, выточенном из мрамора лице Роджерса отразится разочарование. Поздняя ночь, он отключил камеры, на базе ЩИТа никого, по крайней мере так думал Брок. Он опять зол и опять из-за Роджерса. Придурок решил, что бессмертный, и выпрыгивает под пули, подставляя под удар при этом его команду. Только по ночам, без свидетелей он наконец может отпустить себя и выпустить на волю свою настоящую силу, которую приходится скрывать от простых смертных. Он сильнее обычных людей, но не сильнее Роджерса или Зимнего. Однако превосходство Солдата не злит, а роджеровское выводит из себя. Каждый виток мысли — удар по груше. Он входит в раж, и по коже бегут синие волны — знак того, что он отпустил контроль. Удар, удар еще один. Беглый взгляд на зеркало во всю стену зала, и он понимает, что перекинулся в Роджерса. Это странно, он еще ни разу осознанно не примерял на себя его образ. Брок подходит вплотную к серебряному стеклу, прикладывая крупную ладонь к отражению, вглядываясь в объект своей странной ненависти. От самосозерцания отвлекает шорох за приоткрытой дверью зала. Моментально превращаясь в себя, Брок бежит к двери, чтобы увидеть того, кто подписал себе смертный приговор. И кто бы сомневался — это Капитан. — Капитан, ну что же вы сразу уходите? Не гоже подглядывать чужие секреты, а потом просто сбегать. — ядовито говорит Брок. Роджерс, кажется, вздрагивает — он, видимо, не ожидал, что его услышат. Он медленно поворачивается и сокращает расстояние между ними. — Рамлоу… Брок, я не собираюсь никому ничего говорить, что бы я там сейчас ни видел. Но всё же надеюсь, что вы поясните мне что… кто вы такой? — Ну раз так вышло, что ты видел, а убить тебя будет достаточно проблематично. И давай уже, кстати, на «ты». Эх, Стив, повезло тебе, а может и нет, обычно люди, видевшие меня другого, долго не живут. — Брок скалит зубы, а Стива пугает серьезность, с которой тот говорит, что не сможет его убить. — Для тебя, между прочим, не должно быть новостью, что есть люди с иными способностями. Я мутант, так, наверное, стоит это назвать. Могу выглядеть, как захочу. Брок опять расплылся в улыбке, не тронувшей глаза, и перекинулся в Наташу. Он жеманно сжал губы и повис у Стива на шее. — Ох, Стив, ну что же ты отвергаешь всех девушек, которых Романова тебе услужливо и терпеливо подкладывает? А то уже весь ЩИТ шепчется, что ты у нас голубых кровей. — сладко пропел Брок голосом Вдовы, играя тонкими бровями. Поддевка достигает цель, и Роджерс краснеет от щек до шеи. Рамлоу отходит на расстояние, предписанное субординацией, и с усмешкой удаляется обратно в зал. А Стив стоит, как рыба, выброшенная на берег, хватает ртом воздух. Слишком много информации для одного вечера. Он случайно узнал, что Рамлоу часто остается ночью в зале. Он просто хотел… наладить контакт. Стив видел, что мужчина относится к нему с пренебрежением. А это исключительно плохо для командной работы. Ну ладно, это был официальный повод, которым Стив себя успокаивал. Было сложно, очень сложно признать, что этот человек зацепил его, зацепил так, как цеплял до этого только Баки. Было в Рамлоу что-то такое необъяснимо притягательное. Руки чесались нарисовать его. Эту, порой злую, ухмылку, блестящие неестественной желтизной хитрые глаза. Всё это очень манило. И видеть со стороны Брока явно негативное отношение было как минимум — неприятно, а как максимум — Стив совершенно не знал, с какой стороны подойти, чтобы исправить ситуацию. С Баки было легко, они понимали друг друга с полуслова, чувства одного были продолжением чувств другого. Мысли о погибшем друге и любовнике расстроили Стива окончательно и, горестно повздыхав, он отлепился от стены, к которой в раздумьях прислонился, и пошел по пустым коридорам, вслушиваясь в размеренные удары по груше и тихие ругательства, сопровождавшие каждый удар.***
Одиночные миссии с Зимним всегда доставляют особое удовольствие Броку. Солдат послушен, четко следует инструкциям и знает свое место. А главное, завершив задание раньше, он может порадовать Актива сладким. Да… Брок уже не спрашивает себя, как докатился до жизни такой, что получает удовольствие от того, что другой мужчина радуется его подаркам. Потому что слишком прекрасно знает, как докатился… Они сидят на крыше. Брок курит, стряхивая пепел на головы случайных ночных прохожих. Зимний медленно цедит свой горячий шоколад, растягивая удовольствие как можно дольше. — Вспомнил что-нибудь еще, сладкий? — говорит Брок между затяжками. — Нет, Брок… Помню только поезд и снег. Всё… — грустно подытоживает Зимний, допивая остатки шоколада. — Не густо, не густо, конфетка. Ты помнишь, что я говорил и что знать никто, кроме нас, не должен? — Да… — Зимний вздыхает, опуская тяжелую голову на плечо Брока, — Ты освободишь меня, как только сможешь. — Правильно, принцесса, — Брок гладит его по голове, пропуская пальцы в шелковистые волосы. — Брок, Брок… — Чего, сладкий? — Ты меня любишь? Брок вздрагивает, он ожидал какого угодно вопроса, родившегося в отмороженных мозгах, но только не такого. Глубоко внутри себя он уже миллион раз ответил на этот вопрос, но гордость и злость говорили другое. Он, наверное, слишком долго молчит, погрузившись в пучину самокопания, потому что Зимний смотрит ему прямо в глаз — внимательно и как будто печально. — Прости, сладкий… Я… Я не могу тебе сейчас ответить… — как-то совершенно жалко блеет Брок и понимает, что никакие ответы в общем-то не нужны. Он давно и с головой нырнул в эту пучину под название «полюбить психа еще большего, чем ты сам». Зимний, видимо, читает его, как открытую книгу, приближается и пытается коснуться губами губ. Но Брока уже нет, его захлестывает паника, воспоминания детства накладываются одно на другое как в пленочном кино. Он чувствует, как синие волны бегут по телу, и он не знает, какие образы выкидывает его взбудораженный поцелуем мозг, пока тело трясется от страха смерти. — Брок, Брок! Что с тобой? Брок! Зимний, кажется, крутится вокруг, пытаясь смять его в объятья, чтобы уменьшить дрожь. Когда страх понемногу отступает, Брок разлепляет слезящиеся глаза. — Кем я был? Кем я был, Зимний?! — хрипит Рамлоу. — Женщиной итальянской внешности с зелеными глазами лет двадцати пяти и голубоглазым черноволосым мужчиной лет тридцати, — отрапортовал Солдат. — Они постоянно менялись. — тихо добавил он. — Блять, блять, блять!!! Сука, ненавижу, блять! — Брок было трепыхнулся в руках Зимнего, но тот держал крепко, и Рамлоу сдался, сам прижимаясь сильнее. — Ты только не отпускай, ладно? И не уходи… — сквозь муть в голове, шепчет Брок, и ему даже слышится «никогда», произнесенное необыкновенно мягким голосом Солдата. В себя Рамлоу приходит на заднем сидении машины в нескольких милях от базы. Зимний на переднем выполняет невообразимые движения пальцами и своим любимым ножом. — Мы успеваем в срок? — Да, командир. — Актив поворачивает голову и, смотря прямо в глаза, осторожно спрашивает. — Брок… Кто те люди? Лицо Брока принимает абсолютно злой и враждебный вид, и Солдат уже даже жалеет, что спросил. — Тебе лучше никогда об этом не знать. Поехали. В общем никакого другого ответа Солдат и не ожидал. Но он был упрямым малым, на свою беду. Как раз подвернулась еще одна одиночка с командиром, и по завершении миссии, он попросил у Брока доступ к интернету, зная, что тот не откажет. Ему понадобилось всего полчаса, чтобы найти то, что он искал… Полицейские отчеты, показания свидетелей, многочисленные газетные статьи и отсканированные листы, заполненные мелким кривоватым почерком… И Солдат понимает, что ему правда не стоило это находить. С Броком он почти забыл о боли, которую приносило кресло. И сейчас кресла не было, а боль прошивала всё тело, особенно ныло сердце. В голове становится слишком много посторонних мыслей. И Зимний Солдат лишь жалеет, что нельзя воскресить мертвеца, чтобы убить его снова, но более изощренным образом — уж он-то об этом знает всё.***
Ночь, база ЩИТа, пустой зал. И Брок снова ахуенно зол. Зол на Зимнего, и это, наверное, первый раз за всё время, что он знает этого отмороженного. Сученыш узнал, всё-таки раскопал правду. Думал — Брок не поймет, думал — он умнее. Солдат не жалел, никак не показывал, что знает, но Брок видел, что смотрит тот теперь по-другому. Рамлоу не мог объяснить себе этот другой взгляд и это раздражало. — Сука, сука! — шипел он на каждый удар, — Ненавижу… Рамлоу был вновь слишком поглощен кавардаком в своей голове, чтобы заметить Роджерса, который вот уже не первый раз смотрит. Смотрит и не может оторвать взгляда от резких движений, от хищной грации, от силы, которой пышет Брок. Стив принял свою тягу к этому невыносимому человеку, но задача от этого ни на йоту не становилась легче. Подобраться сквозь панцирь пренебрежения и агрессии к теплому и нежному нутру казалось невозможным. А Стив верил, что внутри Брок другой, что вся эта его злость — это напускное, просто защита, нужно лишь подобрать правильный ключик к этому сложному замку. Вдруг Роджерс замечает неладное: удары становятся все сильнее, но их точность снижается. Рамлоу срывает грушу особенно сильным ударом, по его оголенной влажной коже бегут странный синие волны. Когда Брок подходит к зеркалу, а его лицо и тело начинает неконтролируемо принимать чужие образы, Стив начинает серьезно беспокоиться, потому что взгляд Рамлоу в отражении совершенно обезумевший. Когда Брок со всего размаху начинает бить по зеркалу, не жалея рук, Стив врывается в зал. Он берет его в захват, плотно прижимая к себе, и стоит признать, что силой Брок уступает Стиву лишь на немного, потому что держать его очень тяжело. Рамлоу пытается вырываться, все еще сменяя образы. Стив четко улавливает, что образа всего два: мужчина и женщина, слишком похожие на самого Брока. Когда тот более-менее успокаивается, Роджерс разворачивает его к себе, крепко держа за плечи. Видеть пустой бессмысленный взгляд Рамлоу на сменяющих друг друга лицах — больно. — Брок, Брок! Стив осторожно встряхивает его, пытаясь вернуть вменяемый вид. Когда он встряхивает его особенно сильно, то понимает, что перестарался… Брок возвращается в свое тело, только кожа его абсолютно синяя, с мелкой чешуей, голову покрывают ярко-алые волосы, а глаза… В неестественно желтых глазах с вертикальным зрачком Стив читает неописуемый ужас. По щекам Рамлоу текут слезы, и он неотрывно смотрит на Стива, явно не понимая, что происходит. — Брок… — Стив? — шепчет он, сосредотачивая взгляд на нем, как будто до этого видел перед собой не Стива. Роджерс не знает, как себя вести, он всё ещё держит крепкие плечи в своих руках. Видеть этого человека таким беспомощным и слабым — больно и непривычно. Влага с глаз Рамлоу высохла, и он наконец стал оглядываться по сторонам, наблюдая разруху, которую учинил в порыве гнева и отчаяния. Когда он видит свое отражение в витиеватых трещинах стекла, то быстро вырывается из рук Стива, подходя вплотную к зеркалу. — Блять… — Брок дрожащими пальцами проводит по лицу, волосам. Вот он, вот он настоящий, вот то, что он хотел и боялся увидеть. Он стоит перед зеркалом, наверное, очень долго, потому что вспоминает о существовании Роджерса только тогда, когда слышит хруст стекла под его ногами, когда тот подходит к Броку непозволительно близко. — Ты очень красивый… — шепчет Стив на ухо, проводя ладонью от шеи до плеча. Брока прошибает молнией, по телу прокатывается миллиард мурашек. В животе что-то сладко скручивается — ему еще никогда не говорили, что он — красивый. Страшно, очень страшно… Ведь это те же ощущения, что побуждает в нем Солдат и от которых он тщетно пытается убежать. И тут страх сменяется злостью на себя, на Стива и на Зимнего. — Не нужно этого, полковник, — Брок стряхивает ладонь Роджерса. Рамлоу отворачивается и идет в сторону подсобки, чтобы убрать бардак и чтобы не смотреть на лицо Роджерса, выражающее вселенскую скорбь. — Я помогу, — Стив подходит к открытой двери подсобного помещения. А Брок уже слишком устал, чтобы сопротивляться упрямому напору Капитана, и просто принимает его помощь. Они в молчании убирают осколки и песок из развороченной груши. Рамлоу вернул себе свой человеческий облик, и Стив был этим страшно огорчен. Пальцы помнили и не хотели забывать ощущения теплой мягкой чешуи под подушечками. А цвет, боже, какой же прекрасный цвет, такого глубокого и роскошного синего он давно не видел. А алый огонь волос, а золото хитрых глаз… «Да, Стив, ты попал по полной…», — про себя невесело усмехнулся он.***
Когда начала разворачиваться шумиха вокруг «Озарения», Брок понял, что пришло время рвать когти и похищать свою принцессу из лап дракона. Перекинуться в Пирса было противно, но несложно. Провести Зимнего через всю базу и посадить в арендованный автомобиль было легче легкого. Никто и пикнуть не посмел на странности главы Гидры, что разумно с их стороны — чревато смертью в лучшем случае. Рамлоу скинул с себя эту отвратительную личину только, когда они пересекли канадскую границу. Не зря, не зря он вложил свои первые гонорары в недвижимость, как чувствовал, что когда-нибудь наступит пиздец, и ему нужно будет скрыться ото всех в глуши. — Эй, сладкий, ты спишь? — поворачивая голову, спрашивает Брок. — Нет, — Зимний мнется на заднем сидении. — Ну чего? Спрашивай. — Нас точно никто не найдет? — Я очень на это надеюсь, сладкий. А кто найдет — тот пожалеет об этом несколько раз, — скалится Рамлоу. Спустя три арендованные на подставные лица машины, спустя пять суток езды они добираются до простого, заброшенного с виду домика. С неба сыплет мелкий снег, у Брока зуб на зуб не попадает от холода, а Зимнему всё нипочём. Солдат сначала скептически смотрит на их скромное жилище, но когда Брок открывает дверь с помощью отпечатка руки и скана сетчатки, довольно растягивает губы в подобии улыбки. Брок везде включает электрические печки: на кухне, в гостиной и единственной спальне. Зимний возится с камином, но Рамлоу всё равно дрожит. Завернувшись по голову в плед, Брок садится рядом с Активом, который, видимо, тоже пригрелся у живого огня. Клонит в сон, веки слипаются, это была очень долгая и сложная неделя. Сейчас всё хорошо, хотя бы на некоторое время. Рамлоу просыпается от того, что ему жарко. Зимний лежит рядом, обвив руками. Они смотрят друг другу в глаза, ночник позволяет рассмотреть лицо напротив во всех деталях. — Красивый… — тихо шепчет Солдат, проводя пальцами живой руки по щеке Рамлоу. А Брок понимает, что принял свою истинную ипостась. «И этот туда же…», — проносится у него в голове. — Не надо, не надо, сладкий… — говорит Брок, когда Зимний пытается поцеловать, — Мне очень страшно… — еле слышно впервые признается он. Солдат останавливается и берет его голову в свои ладони, долго внимательно смотрит. — Я не сделаю больно, — твердо и уверенно произносит он. — Я знаю… Зимний, видимо, понимает что-то для себя, отпускает голову и вновь оплетает тело, прижимаясь всем собой к мягким чешуйкам. Панически колотящееся сердце успокаивается, и Брок, обнимая в ответ, впервые за долгое время засыпает крепким здоровым сном.***
Стив не находит себе места, всё вокруг перевернулось с ног на голову. Гидра, черт бы ее побрал, цветет и пахнет прямо у всех перед носом, а Фьюри разводит руками, говоря, что работает над этим. Проект «Озарение» — это полное безумие. Но больше всего Стива пугает то, что Брок оказался бы в числе первых, чью голову размозжил бы лазерный луч. Брок… Он слишком давно не видел Рамлоу. Возможно, его заслали на долгую одиночную миссию под прикрытием — это казалось как раз в его возможностях. Стива терзает смутное беспокойство — как будто он упускает что-то неуловимо важное. Это нечто неуловимое и важное настигает Стива в лифте, когда он раскидывает СТРАЙК и неизвестных ему агентов по углам. Брок… Нет — Рамлоу, он один из них, тоже предатель. Стиву слабо верится, что вся команда Рамлоу была в Гидре, а тот и не знал. Роджерса рвет гнев — как он мог, как мог пустить в свое сердце предателя. Хелликериеры не взлетают в небо, зачистка Гидры в ЩИТе проходит тихо и безжалостно. Пирс «неожиданно» умирает от сердечного приступа у себя в кабинете прямо на руках у Наташи. А Стив запрещает себе думать о Броке. Он полностью погружается в восстановительные работы, разбирает архивы Гидры наравне с остальными рядовыми сотрудниками. Но самое яркое удовольствие Стив, конечно, получает, когда удается раздобыть новые координаты внеочередной базы Гидры. И Роджерс обманывает себя, полагая, что с радостью ждет каждую такую миссию, только потому что — это возможность додавить Гидру, а не потому что, вскрывая каждую базу, он надеется увидеть Рамлоу — живого и невредимого. Ясность в судьбу Брока Рамлоу как ни странно вносит вновь Фьюри, когда зовет Роджерса в свой кабинет, чтобы поручить ему особое задание. — Роджерс, проходите, — любуясь вечерним городом, произносит Николас. — Мы все перенесли трудный период. Много хороших людей погибло в этой кровопролитной борьбе. Но так же и многих гнилых людей мы смогли найти и отсечь… — продолжил Фьюри, и Стив уже почти потерял суть разговора, пока Николас растекался мыслью по древу, как директор наконец-то перешел к сути, — Мы обнаружили местонахождение Брока Рамлоу, как ни прискорбно, но он оказался по ту сторону добра. Стив, нужно будет обезвредить его и доставить живым, так же в его распоряжении находится очень опасное оружие. Оно, как вы понимаете, тоже должно быть доставлено в ЩИТ. Стив вышел из кабинета опустошенным. Брок жив, но его худшие опасения оказались правдивы: Рамлоу — предатель.***
Брок был рад наступлению весны, бесконечный снег и вечный холод его утомили. Наконец-то можно было перебраться на веранду и наблюдать тишину леса. Они, как обычно, после завтрака расселись, каждый в свое любимое кресло, и принялись читать. Брок читал основы психологии и техники медитации, он всерьез решил заняться контролем гнева. Джеймс, так Зимний с некоторых пор попросил себя называть — видимо, что-то вспомнил, шерстил интернет, заполняя семидесятилетний пробел в знании о мире, политике, отношениях и прочих вещах. Рамлоу правда удивлялся, как много разных вещей интересует Джея, когда невзначай заглядывал к нему в ноутбук. Перед сном, когда они устраивались в обнимку, Джеймс часто рассказывал, что нового узнал сегодня, если это было особенно важно и интересно для него. Брок сидел, погруженный в книгу, пытаясь постичь разницу между сознанием и психикой, как Джей подошел с ноутбуком в руках. — Брок, Брок, смотри — это, кажется, я, — неуверенно протянул Джей, показывая статью о Джеймсе Барнсе на википедии. — Ахуеть, сладкий… — всё, что приходит Броку на ум. — Получается, Стив тоже жив… Но я совсем плохо его помню… — он садится рядом, занавешивая лицо длинными волосами. — Мдааа… — Брок убирает пряди за уши, открывая любимое лицо — теперь он принимал, что всё-таки любит, — Если Роджерс нас найдет, он сотрет меня в порошок… — Нет, ни за что! Я не позволю! — Джей хватает Брока за руки и встревоженно смотрит в глаза, — Стив поймет, я ему всё объясню. — Ну да, ну да, Роджерс всегда отличался понятливостью и всепрощением, — ехидничает Брок. Им обоим определенно перестает нравится этот разговор, и Брок тянет Джея на себя для поцелуя. Зимний напрягается и, внимательно смотря, спрашивает: «Всё хорошо?» Брок шепчет тихое «Да» уже в поцелуй. Рамлоу нравится чувствовать чужое тепло и тяжесть на своих коленях. Ему нравится, как Джей несмело ласкает его в ответ, панических атак стало гораздо меньше, чем было раньше, но они все равно еще есть и наверное останутся навсегда. Брок любит эту осторожную заботу, Зимний никогда не настаивает, не ломает под себя, если чувствует, что Рамлоу некомфортно. «Наверное, такими и должны быть нормальные отношения», — подмечает про себя Брок. Джей отрывает губы от губ, чтобы продолжить целовать шею и ключицы. Рамлоу, поглощенный удовольствием, не замечает, как Джеймс уже сидит перед ним на коленях. — Брок… Брок, можно? — ласково говорит этот демон-искуситель. — Да, сладкий, можно… Тебе можно всё, — говорит он, шумно дыша и смотря на него с диким вожделением. Джей приспускает чужие штаны, чтобы взять в руки полувозбужденный ствол. Он выглядит неуверенным в том, что собирается сделать, но Брок не прерывает его, видя искрящееся желание в таких родных теперь глазах. Рамлоу уносит в нирвану, и приходит он в себя только, когда Джей уже сидит на его коленях, ерзает и облизывает алые влажные губы. — Иди сюда, сладкий… — он впивается в его губы, ощущая свой вкус, — Я сделаю тебе хорошо. Брок ласкает его твердый член. Джей тихо постанывает в губы, прося ускорится и сжать сильнее. Но Рамлоу нарочито медлителен и нежен. Опустив взгляд на пах Джеймса, Брок думает о том, насколько же чужеродно его синие руки смотрятся на бледно-розовой коже любовника. Сладко кончив, Джей удобнее устраивается на коленях любимого. На душе спокойно и томно. Не хочется шевелиться и разрывать тесных прикосновений. — Брок. — Чего, Джей? — Я тебя люблю, — он прижимается сильнее и целует шею. — Я тоже… Тоже, сладкий мой… — шепчет Брок, смахивая с глаз непрошеную влагу.***
Пробираясь сквозь чащу канадского леса, Стив ожидал увидеть бункер, а не маленький домик. Он ясно слышал — у Рамлоу серьезное оружие, он вооружен и опасен, так же не стоило забывать о тайном оружии Гидры. Но пока выглядело так, будто Брок просто сбежал в глушь и от Гидры, и от ЩИТа. Но Стив не стал обманываться на его счет. Сначала он проследит за домом, прежде чем врываться. Вообще поначалу он не понимал, почему Фьюри отправил именно его, шпионские игры — это совсем не его конек, но потом он вспомнил, какой силой обладает мужчина, и пазл сложился — Наташу тот сломал бы пополам, несмотря на ее ловкость и быстроту. Стив долго обходил территорию, выбирая лучшее место для обзора. И пока он наматывал круги — уже стемнело, в доме погас свет, а он так и не заглянул в окна. Подумав о вечном, Стив устроился на суке высокого дерева и стал наблюдать. Рамлоу вышел из дома ровно в шесть, синяя кожа золотилась и переливалась в утренних лучах. Пока Брок делал простую зарядку, Стив думал о том, что его явно дезинформировали. После Рамлоу пробежал пару внушительных кругов вокруг дома, а Стив для себя отметил, что там, где бежит Брок, вытоптана тропинка, а это говорит о том, что бегает тот ежедневно. Стив продолжает наблюдать, подмечая мелкие детали, которых раньше не видел. У дома бережно посажена клумба, чертова клумба! И садик, там есть маленький садик с уже цветущими деревьями. Стив протирает глаза, отказываясь верить им. Потому что служение Гидре и тихая жизнь, клумба тюльпанов, цветущая яблоня — никак не укладываются вместе. Стив думает, что возможно чего-то не знает о том, что можно служить злу и одновременно восхищаться цветением тюльпанов. Но его размышления прерывает длинноволосый мужчина, вышедший из дома с полотенцем в руках. Брок обливался холодной водой и… Стив ликует — у Рамлоу есть сообщник! Но когда мужчины начинают целоваться и брызгать друг друга водой со смехом и руганью, Роджерс понимает, что ничего не понимает. Он вечером должен доложить в центр о том, что увидел, а всё о чем он может сейчас думать — это всепоглощающая ревность к Броку, который отверг, и злость на того незнакомого мужчину, что занял его место. Роджерс продолжает наблюдение, скрипя зубами и нервно дергая ногой. Сердце кровью обливается, когда мужчины за окном веранды так по-домашнему сидят, читая и иногда переговариваясь. А когда Брок стонет, извиваясь на кресле, потому что любовник удовлетворяет его ртом, Стив понимает, что смотреть на это — уже выше его сил. Вот сейчас они закончат, и он придет и поговорит с Рамлоу. Он даже не знает, что скажет, но продолжать смотреть — это настоящая пытка. Они с Джеем, кажется, так и задремали на кресле. И проснулись, услышав настойчивый стук в дверь. Это было странно, вокруг не было никого на десятки и даже сотни километров, поэтому это не могли быть внезапные соседи, пришедшие попросить сахара или муки. Но если это Роджерс энд ко, то тогда вообще не понятно, к чему такие манеры — их давно уже должны были скрутить и кинуть в кутузку. Он переглянулся с Джеймсом, давая тому понять, что ожидать можно чего угодно, но тот уже был в боевом режиме. Угрюмый Зимний задвинул Брока себе за спину, Рамлоу закатил глаза, но остался стоять за широкой спиной, понимая, что так Джею будет спокойнее. — Входите, не заперто, — громко говорит Брок. Удивлены увиденным были все три участника этой прозаической мизансцены. Удивление Брока закончилось быстрее всего, и он сел обратно в кресло, закуривая и собираясь наблюдать сцену, не уступающую драматизмом сцене из «Титаника». — Баки? Боже, Баки! — Стив… — Джеймс с трудом выходит из модуса Солдата и оборачивается на Брока, сидящего в кресле. Джеймс смотрит то на Брока, то на Стива, не сдвигаясь с места. «Конфликт желаний», — мелькает в голове у Брока. Стив так же непонимающе смотрит то на Брока, то на Баки. Джей не понимает, что сейчас для него в приоритете: бросится на шею старому другу или защищать любовника от возможной опасности. — Сладкий, иди к своему дружку, а то я уже слышу, как кипят твои мозги. — Рамлоу! — грозно рычит Роджерс. И тут приоритет быстро выстраивается в отмороженной башке, потому что Стив уже дышит пылью с пола, пока Зимний заламывает ему руки. — Баки, что ты делаешь?! — в голосе Стива столько страдания, что Брок даже на полсекунды ему посочувствовал. — Ну-ну, хорош. Джеймс, прием! Раз-раз, Земля вызывает Джеймса Барнса, — Брок неторопливо подходит к Зимнему и сжимает его плечо, — Джей, очнись, не гоже гостями пол протирать, Роджерс к тебе со всей душой, а ты человеку руки ломаешь. Броку кажется, что он даже слышит щелчок тумблера, когда Джей вновь приходит в себя и отпускает Роджерса. На кухне повисает неловкое и муторное молчание. Бруклинские друзья сверлят друг друга взглядом, но не произносят ни слова. Стив ожидал явно не такого приема от старого друга, который оказался жив. А Джей сто процентов теперь не знает, как себя вести после того, как заламывал Роджерсу руки. — Так, вижу диалог у вас не вяжется, ребята. Тогда начну я. Роджерс, ты какого лешего здесь забыл? — сложив руки на груди, спрашивает Брок. — У меня задание. Доставить тебя и тайное оружие Гидры. Но… — Так все вопросы потом, сначала о насущном. Кто, кроме тебя и Фьюри, знает, что мы здесь? — бесцеремонно оборвав Стива, говорит Рамлоу. — Думаю, Наташа… — Блять, а вот это нехорошо. Вот сука, нашла же ведь, злопамятная тварь, надо было ее еще тогда придушить… — бурчит себе под нос Брок, совершенно забыв о суперсолдатском слухе. — Рамлоу! — опять гневно вскрикивает Стив, но тут же тушуется, увидев тяжелый взгляд Баки. — И что же у тебя было с ней? — неожиданно включается в беседу Джеймс, а Брок слышит нотки ревности в этом вопросе и расплывается в своей самой похабной ухмылке. — Ох ну что ты, сладкий, — еще елейнее ухмыляется Брок, а у Джеймса и Стива моментом становится тесно в штанах от этой улыбки-усмешки, — Ничего криминального, просто злая сука увидела, как я перекидываюсь в шофера Пирса. Она тогда чуть не сдохла от зависти, ей-то приходится волосы на жопе рвать, чтоб незаметной быть, а я хоп — и нет меня. Для двойного агента — это не способность, а мечта. Я тогда ее поймал, чуть не придушил, а она мне телефончик с Фьюри на проводе к уху подкладывает. Пришлось оставить в живых суку. Рассказ, видимо, сильно впечатлил Роджерса, так как он не спешит встревать со своим исключительно важным мнением, но главное, что Джей теперь сидит довольный и сияет медным тазом. — Предупреждая твои вопросы, Роджерс. Да — я был двойным агентом. И работал я на Фьюри. Не знаю, конечно, что тебе этот старый черт в уши нассал, раз ты пришел сюда уничтожать злое зло, но предполагаю, — Рамлоу перевоплотился во Фьюри, продолжая спич, — Наверное, что-то вроде. Стив, мы многих потеряли, но не вся тварь добита. Это было так похоже, так глупо и странно, что напряжение последних нескольких часов вылилось в искренний смех Стива. — Боже… — смахивая слезы смеха у края глаз, сказал Стив, — Я уже не знаю кому верить. Бак, это так? — Конечно так! Брок никогда не врет! — Джей по-детски насупился, — И вообще это он меня от Гидры спас! «А вот эта фраза была как-то не кстати», — думает Брок, видя страдающее лицо Стива. — Бак, черт… Я ведь так и не узнал… Как? — Стиви, это слишком долгая история. Всё, что тебе нужно знать сейчас — это то, что я люблю Брока и не отдам его тебе на растерзание. — Ох, ебать… — Брок звучно ударяет ладонью лицо, потому что это еще больше сейчас дестабилизирует бешеного Роджерса. — Но как же мы? Ты и я, Бак… — Брок уже утомляется смотреть на Роджерса в его образе вечно страдающего праведника. — Чего? — Джеймс явно не понимает, о чем речь. — О таком не писали на википедии. Да, сладкий? — Я не помню такого… — Джей опускает голову, занавешиваясь волосами. — Блять, сил моих больше нет смотреть на ваши тоскливые рожи. Чтобы когда я вернулся, мой дом не был местом вашей вселенской скорби. — зло кинул Брок, выходя из дома. Блядский Роджерс, сука! Когда Джей всё вспомнит, то он снова останется наедине со своими страхами… Вся медитативная работа насмарку — Брок рвет голыми руками пеньки, машет топором как заведенный, давая выход злости. Останавливается он лишь тогда, когда топор выскальзывает из рук, потому что он стер их до кровавых мозолей.***
Они оба смотрят в окно на Брока. — Он такой красивый… — тихо шепчет Джеймс, прислонив голову к стеклу. — Да… — так же тихо говорит Стив. — Стив, я не уйду от него, даже когда вспомню тебя. И забрать его не позволю, — обернувшись к другу, твердо произносит Джей. — Я знаю… Повисает молчание, а Баки наконец понимает, почему Стив так же внимательно смотрит на Брока и считает его красивым. — Ты тоже его любишь? — встав в боевую позу, спросил Зимний. — Я не знаю, Бак… — схватившись за голову, лепечет Стив. — Не ври, не смей врать, ты всё знаешь. Они долго и внимательно смотрят друг на друга. Потом Баки разрывает зрительный контакт и начинает нервно ходить по кухне. — Бак, ты расскажешь мне, что с тобой было? — Да, но это правда может подождать, — он остановился и снова посмотрел в окно, — Нужно успокоить Брока. Черт! Он теперь думает, что я уйду… Блять… — Бак… — Стив, — Джеймс резко оборачивается и вновь смотрит в глаза, — ты же любишь его и меня, так? — Да, — вымучено признает Роджерс. — А я люблю его и тебя, — увидев счастливый взгляд Стива, он поспешил уточнить, — Но я помню пока что только дружбу между нами, не жди от меня многого. — Стиви, — поняв, что Роджерса, он этими словами совсем добил, Джей говорит то, к чему вел свою речь, — я знаю, как сделать так, чтобы было всем хорошо, но это будет очень сложно. — Как, Баки? — лучик надежды проскользнул по его лицу. — Нам нужно быть всем вместе, втроем, — Баки лучезарно улыбается, гордый своей гениальной идеей. — Бак, Брок меня терпеть не может, — вставляет свою ложку дегтя Стив. — Нет, это не так, — как-то слишком уверенно говорит Джеймс, по мнению Стива. — Да, это так. Он меня отверг, Бак. Еще в ЩИТе. — Нет! Я тебе говорю! Он просто зол на тебя, но вообще он много на кого зол. Но не это главное. Он злится, потому что у тебя есть то, чего нет у него, — подытоживает Баки. — Ты правда думаешь, что у меня есть шанс? Что у нас всех вообще есть шанс? — Да, шанс есть всегда, но будет тяжело… — Баки тревожно бросает взгляд на окно, — Брок, он… Он сложный, Стив, с ним трудно. С ним произошло много плохих вещей… — на этих словах Джей мрачнеет, и тревожится уже начинает Стив. — Так! Стив, иди подогрей суп, а я пойду звать Брока, а то он оставит одни опилки от наших дров, — командует Бак.***
Брок сидел на единственном целом пеньке и рассматривал свои окровавленные руки, ловя при этом не самые приятные флэшбеки. Разговор с Роджерсом вымотал. Сейчас всю злость он выплеснул, и на ее месте появился отчаянный страх одиночества. А еще чувство собственной ущербности по сравнению со Стивом. «Да… Так будет лучше… Он лучше меня… добрее… Джею будет лучше с ним…», — одна за одной пролетали мысли в уставшей голове. — Брок! Брок! — Баки наконец обращает его внимание на себя, и Брок сосредотачивает взгляд. — А я думал, ты уже упаковал чемоданы и укатил с Роджерсом, — зло скалится Брок. — Брок, боже, ты бредишь. Ты же знаешь, что я никуда не уйду! — тут уже злится Джеймс. — Не верю… — поникшим и уставшим голосом шепчет Брок. Стив всё слышит и слышит очень прекрасно — каждое слово и интонацию. А еще он прекрасно видит. Баки встает на колени перед Броком и сминает его не сопротивляющееся тело в объятья. И Стив понимает, что будет правда сложно, но он к этому готов. Он переломит любые трудности, лишь бы быть рядом с его любимыми людьми.***
Остаток дня они проводят спокойно. Брок, конечно, ходит мрачнее тучи, но молчит. Стив вообще впервые видит его таким тихим. Однако, больше его сейчас занимает рассказ Баки. О русских, Гидре, кресле, криокамере, лабораториях и базах. За всем этим Стив забывает отправить вечерний отчет, и днем позже тоже. А на третий день их всех ждет «приятный» сюрприз. Стив просыпается раньше всех и идет на кухню за утренним кофе, где встречает незваную гостью. — Доброе утро, Наташа, — как ни в чем не бывало приветствует ее Роджерс. — Добрее не бывает, Стив. Мы уже все начали беспокоиться за тебя, а ты вот цветешь и пахнешь. Неужели Рамлоу так хорош в постели? — Стив просто теряет дар речи от таких заявлений, — Хотя, наверное, хорош все-таки десять лет практики, — она недобро усмехается, ожидая ответа. — Заткнись, сука! — со страшным криком вбегает на кухню Брок. Баки тут же подскакивает и скручивает Брока, когда тот пытается дотянуться до Наташи. — Боже, Стив, да, я смотрю, ты собрал всё гидровское отребье. — Наташа, что ты несешь? Зачем ты пришла? — Стив смотрит шпионке в глаза, грозно сведя брови. — Ну я же уже сказала, Фьюри волнуется, что ты свяжешься с плохой компанией. — Иди сюда, мразь, я тебе все кишки выпущу! Блять! — продолжает бесноваться Брок. — Так, ну это не дело, мальчики. Скажите «Броки», что если он будет плохо себя вести, то папочка его накажет, — она расплылась в еще более злой улыбке, чем раньше. — Стив, убери ее, — подал голос Джеймс, уже еле удерживающий Брока. Баки всё-таки оттаскивает Брока в спальню и запирается там с ним. — Боже… — сжимая переносицу шепчет Стив, — Наташа, скажи Фьюри, что я вернусь, как только посчитаю нужным. А так же, что Рамлоу и Барнс теперь под моей защитой. Надеюсь, у него найдется веская причина, которая объяснит его ложь. — Ладно, Стив, — она будто не слышит его и продолжает лить грязь, — Но ты бы подумал прежде, чем тащить себе в постель пользованных и порченных мальчиков. — Нат… — Стив чувствует, что скоро вскипит. — Пока, Стив! Я еще загляну, не скучай! — она вышла из-за стола и покинула дом. Заглянув в спальню, Стив увидел то, что видел тогда в зале. Брок нескончаемо менял облик: одни и те же мужчина и женщина. Он лежал в позе эмбриона, схватившись за голову, его трясло в беззвучных рыданиях. Баки сидел рядом и аккуратно обнимал. — Брок, Брок, всё хорошо, всё хорошо, его больше нет, никто больше не сделает больно, Брок. Я тебя люблю, Брок, всё будет хорошо, — тихо лепетал над Рамлоу Баки, бережно водя руками по дрожащему телу. Стив вернулся на кухню, пытаясь осознать масштаб назревающих проблем.***
Джеймс вышел из спальни, когда уже стемнело. Стив всё так же был на кухне — перебирал в голове тяжелые мысли. Когда Баки со вздохом сел на скрипнувший стул, Стив решил задать вопросы, которые его мучали вот уже несколько часов. — Бак, о чем она говорила? Кто те мужчина и женщина? — Блять, надо было убить эту дуру… — лицо Баки принимает одновременно злое и болезненное выражение. — Всё с начала, всё придется начинать сначала, Стив, ты понимаешь? И всё из-за того, что эта мразь открыла свою гнилую пасть, — после паузы Баки продолжил, — Стиви, я… Я не могу рассказать об этом — это не моя тайна. Я и сам-то знать не должен был… Всё что я могу сказать — у Брока было слишком много травмирующего опыта, связанного с родителями. Это они появляются и терзают его. Блять… Мы почти справились с его паническими атаками… Его тогда от простого поцелуя трясло в таком ужасе, Стив… — под конец Баки совсем сник, волосы закрыли печальное лицо. — Бак, мы справимся. Слышишь? — Стив обнимает друга, выражая поддержку этим простым жестом. — Спасибо тебе… Когда Джеймс уходит в спальню к Броку, Стив не чувствует ревности ни к одному из них, а лишь думает о том, что хочет тоже туда — в их теплые объятья.***
Утром Стив видит собственными глазами к какому именно началу возвращается Брок, когда тот шарахается от них обоих как от чумы. На Баки больно смотреть, когда он пытается коснуться Рамлоу, а Брок вздрагивает, покрываясь синими волнами, и отходит на расстояние. Рамлоу чувствует себя виноватым, но пересилить страх, который всколыхнули в нем слова шпионки, не может. А еще злится: злится на себя, потому что расстраивает Джея, на Роджерса, что привел за собой мерзавку. Прошла уже неделя с того дня, как Роджерс ворвался в их размеренную, тихую жизнь. Джей уехал еще с утра, ссылаясь на нехватку какой-то ерунды в холодильнике. А Брок понял, что не просто так тот свалил, уж больно подозрительно они с Роджерсом в последнее время шушукались, поглядывая на него. И Рамлоу оказался прав — придурки что-то задумали, потому что Стив начал сокращать между ними дистанцию, хотя до этого был нарочито отстранен. Брок готовил обед на завтра, когда Роджерс подошел сзади раздражающе близко. — Не тяни кота за яйца, говори что хотел, раз для этого пришлось смыться Джею, — Брок выключил плиту и повернулся к Стиву. — Брок, есть хотя бы шанс, что я тебе симпатичен? — Чего? — Брок, наверное, впервые за долгое время искренне удивляется, — Что ты мелешь, Роджерс? При чем здесь вообще я? — Ты уже очень давно и прочно при чем, Брок, — Стив подходит ближе, желая коснуться, но не решается, — Ты так странно и неожиданно стал мне дорог. Прошу, не гони от себя, позволь быть рядом. — Да ты рехнулся, Стив! Какое рядом, какое дорог? А Джею ты тут что за лапшу тогда на уши вешал? Что это за любовь у вас такая? — честно недоумевает Брок. — Баки я люблю так же как и тебя, — огорошивает Стив. Брок открывает и закрывает рот, не находя слов для описания этого. — Так, не знаю, что вы задумали, но если ты всё это скажешь мне уже при Джеймсе, и вы не поубиваете друг друга, тогда и поговорим, — наконец собирается с мыслями Рамлоу. Стив ласково улыбается и уходит с кухни, а Броку не по себе. Он как будто сказал сейчас что-то, о чем может пожалеть. Баки возвращается четко к ужину, жутко голодный и немного уставший с дороги. Когда с лазаньей покончено, Брок начинает очную ставку с этими двумя махинаторами. — Джей, мне тут птичка напела, что твой дорогой друг любит не только тебя одного. Что скажешь? — за шутливостью Брок скрывает сильное напряжение. — Скажу, птичке, что и я не только своего друга люблю, но и еще одного особенного человека. — Даже так? А у меня ты не хочешь спросить, чего хочу я, когда с твоей подачи, Стив начинает вокруг меня круги сужать? — складывая руки на груди, вопрошает Рамлоу. — Брооок… — виновато тянет Баки. — Брок, мы правда очень любим тебя, и хотим быть вместе втроем, но поймем, если это будет для тебя слишком… Мы постараемся принять любое твоё решение, — дипломатично произносит Стив. — Джеймс, это так? — ошарашено глядя то на одного, то на другого, спрашивает Брок. — Да! — оживляется поникший было Джеймс. — Пиздец… — заключает Рамлоу. Повисает молчание, они смотрят друг на друга, каждый думая о своём. Ну точнее Стив и Баки думают примерно в одном направлении. А Брок тихо охреневает от ситуации. — Да, мальчики, вы мне, конечно, задали задачку, — почесав щетину, произносит Брок, — Я надеюсь, вы догадываетесь что, чтобы обмозговать ваше предложение руки и сердца, мне нужно время? Эти два китайских болванчика кивают головами, а Брок скорее смывается с кухни, чтобы не смотреть на их сияющие счастьем и надеждой лица.***
В вечернем лесу пахнет свежестью и хвоей. Птицы щебечут свои песенки о цветущей весне. Брок буквально выбежал из дома и направился в сторону озера. Серебряная гладь воды всегда его успокаивала. Тяжело вздохнув, он присел на желтый песок берега. «Они оба чокнутые. Зачем я им нужен? Ладно Зимний привязался, это так — временно, вспомнит себя и уйдет. Но Роджерс-то где так головой ударился? А вдруг говорят правду? Ты им веришь? — Брок заглянул в смазанное водной рябью отражение. — Не знаю. Ничего не знаю. Если доверюсь и ошибусь… Они очень сильно об этом пожалеют. Нет, но Стив меня, конечно, удивил. Когда, черт побери, успел воспылать любовью? Ладно, сделаем допущение, что они не играют со мной. А что я? Мне нужен этот цирк с конями?» Брок стал еще внимательнее вглядываться в отражение, как будто оно жило само по себе и могло дать дельный совет. «Да ты знаешь ответ, гаденыш. Просто ломаешься как девственница на выпускном. Тьфу, курва! Вот хитрые ублюдки, забрались же всё-таки под кожу. И даже Роджерс, прости-господи! С этим своим щенячьим взглядом а-ля не бей хозяин, я не знаю, кто нассал в тапки». Еще немного повздыхав о своей нелегкой доле, Брок проводил взглядом садящееся солнце. «Переживают, паразиты», — самодовольно хмыкнул Рамлоу, когда сзади стали хрустеть сухие ветки под ногами двух суперсолдат. — Слушай мою команду, бойцы! — Брок уверен, что они вытянулись по струнке, — Вылезайте из леса! Двое из ларца одинаковых с лица сели рядом на берег, окружив Рамлоу. — Знаете, я тут подумал… — они оба обернулись в слух, вслушиваясь в каждое слово Брока, — Я согласен на вашу авантюру, но если это окажется игрой, если вы потом дадите заднюю. И я услышу от вас: «Нет, Брок, прости, мы ошиблись, ты слишком ебанутый!», — он сделал паузу, окинув их лица своим самым серьезным взглядом, — Вы будете жить плохо, но недолго. — Брок! — счастливо промурчало СтивоБаки и облапило его с двух сторон. «Господи, когда только успели так спеться, черти?», — думал Брок, вяло отбрыкиваясь от суперобъятий. — Пойдемте домой, — прервал телячьи нежности Брок, — Вам может и не холодно… Он не успел договорить, как Роджерс подхватил его на руки и понес как принцессу. А Джеймс пошел впереди, отгибая ветки елей. — Вы ахуели, ребята, — произносит Брок, но тем не менее не спешит доказывать свою маскулинность. — Мы просто любим тебя, — шепчет на самое ухо Стив. Дома Роджерс несет Рамлоу в спальню. Сначала Брок не понимает его намерения, а потом понимает слишком ярко. Так ярко, что его начинает сотрясать паника. — Так, стоп, стоп, Джей, сладкий, объясни, пожалуйста, Стиву, что сегодня кина не будет, — говорит Брок, когда Стив опускает его на постель, — Благодаря злой суке, вообще не известно, когда будет… — уже тише прибавляет он. Суперотморозки садятся по обе стороны кровати, смотрят с нежностью, у Брока от этого всё внутри сжимается и переворачивается, как на американских горках. — Брок, всё в порядке, — Стив гладит по щеке, с теплотой заглядывая в глаза, — Я понимаю. У Стива сердце кровью обливается, когда он понимает, что Брок расслабляется только после этих слов, до этого как будто не веря, что они не возьмут его силой. — Идите сюда, балаболы. Они тесно укладываются на двуспальной кровати, Брок оказывается зажат по середине. — Брокккк, стань синим, пожалуйстааа, — мурлычет Баки, и кто такой Брок, чтобы отказать ему? Когда смуглая кожа с оливковым подтоном сменяется на синюю, оба бруклинских дружка не могут скрыть восторга в глазах. «Боже, они точно пизданутые», — думает Брок, пока чужие пальцы осторожно начинают изучать мягкие чешуйки. Брок не замечает, как засыпает под лаской любовников. Ведь это была опять чертовски тяжелая неделя, вымотавшая его до предела. Открыв глаза из-за разбудившего его солнечного света, пробившегося сквозь неплотно закрытые шторы, Брок впервые подумал о том, что утро может быть добрым. Стив и Джей прижимались по бокам, сплетя пальцы у него на животе. «Упрямые остолопы, ведь намучаются же со мной…», — думает Брок, проводя пальцами по золотистым прядям Стива. — А меня погладить? — сквозь сон недовольно бурчит Баки. — Конечно, и тебя. Разве я мог забыть про моего сладкого? — расплывшись в теплой улыбке, говорит Брок, проводя свободной рукой по каштановым локонам. Стив давно проснулся и слушал размеренные удары любимых сердец. У него в груди разливается трепетная нежность, когда Брок улыбается Баки. Потому что он впервые видит у Брока на лице именно искреннюю улыбку, а не ухмылку или оскал. «Всё будет хорошо, у нас всё будет хорошо», — думает Стив, еще ближе прижимаясь к Рамлоу и еще крепче сплетая пальцы рук с Баки.***