In the heat of the night

      Все еще падал снег. Игроки едва ли могли видеть поле, несмотря на то, что новоиспеченный капитан Кевин Фолланд взял на себя задачу убрать снег, а не просто довольствоваться двумя забитыми мячами. Матч мог бы быть окончен еще двадцать минут назад, если бы рефери остановил его из-за ужасных погодных условий. Ему было ужасно холодно. Юле замерз до мозга костей. Не только из-за погоды, но и из-за того, что их обыгрывали с разницей в два мяча. Они бы все равно проиграли, даже если бы эта слякоть и снег не помешали чертовому мячу пересечь линию ворот. Но потом случилось кое-что не входящее в планы игроков. Они забили. Он все-таки загнал мяч в ворота противников. Кай головой отправил мяч в сетку. Юле остановился на мгновение, наблюдая, как Кай торжествующе скользит на коленях по земле, празднуя гол. Брандт сразу же на полной скорости бросился к другу, намереваясь обогнать остальных членов команды, которые тоже мчались к Хаверцу, чтобы разделить победу бомбардира. Юле упал рядом с Каем, совсем не переживая о том, что весь мир может увидеть их такими — упивающимися их маленькой победой, словно на поле из команды были только они, пара идиотов. Юле видел огонь в глазах Кая, пламя, подпитываемое далеко не от забитых голов. Казалось, что снег вокруг них тает, отгоняемый жаром желания, что источал Хаверц.       Он был очарован Каем с самого начала. Юлиан сразу понял, что он младшего получиться блестящий напарник и товарищ по команде. Временами казалось, что в Кае было что-то потустороннее, какая-то неловкая грация, от которой невозможно было оторвать взгляд. Он мог быть глуповатым, настолько неуклюжим, способным оступиться о свои собственные ноги. Справедливости ради, Юлиан был точно таким же! Все в нем было необычным: глуповатое выражение на его лице, когда он размышлял, что, как казалось Брандту, давалось Каю с таким усердием, что можно было даже услышать шум извилин мозга, особенно когда мыслей в голове было слишком много. Со своими длинными ногами Кай часто напоминал ему напуганного и застенчивого олененка. Но для такого необыкновенного создания, Кай был силен и крайне уверен в себе. Когда Юлиан видел его в отборе, у него захватывало дух. Элегантный. Умный. Способный найти невероятный выход из невозможного пространства, обыгрывая один за другим защитников в штрафной. Но нет смысла продолжать говорить об этом всем, если не упомянуть, каким потрясающе красивым Кай был. Юлиан никогда не думал, что человек может быть настолько красивым, пока в его жизни не появился Кай. Они быстро поладили. На поле и в жизни. С самого начала с Каем было просто и легко. Брандт был вдали от семьи так долго, что даже не заметил, что друг очень просто заполнил этот пробел в его жизни. Юлиан был бесконечно этому рад, хотя и не осмеливался признаться в этом кому-нибудь. Однако было что-то в Кае, чего он до сих пор не мог понять. Иногда это было встревоженное выражение лица или неуловимая тень в его глазах. Временами Хаверц выглядел изможденным и истощенным, словно не спал ночами и давно не видел солнечного света. И как только Юлиан намеревался узнать у друга о происходящем, Кай пропадал на несколько дней, не контактируя ни с кем. Юлин боялся себе признаться, что ощущает физическую боль от разлуки, от весящих в их беседе непрочитанных сообщений. Ощущения от отсутствия Кая в жизни были похожи на потерю жизненно важного органа. Юлиан знал, что должен успокоится, перестать накручивать себя, но не мог ничего с собой поделать. Он тосковал по Каю, его родственной душе на поле и за его пределами. Поэтому он никогда не просил ничего взамен, не давил, давая другу время и пространство, в которых последний, очевидно, нуждался.       Все изменилось как раз в конце первого сезона Кая в Леверкузене, когда Юлиан все же узнал правду. Для всей команды настали тяжелые времена: отличные результаты перемежались с ужасными, изматывая Байер такой поездкой на американских горках. Хоть Хаверц наконец-то урвал свою долю славы и перед фанатами был уже настоящей звездой, он, как и вся команда, нуждался в перерыве. Однако, когда перед Юлианом открылась истина, он знал, что Кай не просто устал — он был опустошен. Брандт воспользовался паузой меж турами, и после последней игры пригласил друга в гости. Юли продумал вечер до мелочей: пара баночек пива, что для футболистов была роскошью, уютная атмосфера дома — одним словом все, что помогло бы Каю расслабиться и наконец-то открыться. Но, как и всегда, Юли не учел лишь того, что его ожидания станут лишь его проблемой. Становилось совсем поздно, улицу накрыл сумрак, а разговор шел о чем либо, кроме одного, о чем Юлиан хотел поговорить все это время. Парень, глубоко вздохнув, поставил жестянку с пивом на стол и посмотрел младшему прямо в усталые глаза. — Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной всем, Кай. Абсолютно любой проблемой. Сложно не заметить, что ты последнее время такой уставший. Сначала я думал, что это так на тебя влияют экзамены, но с каждым днем становится все хуже. Я надеялся обсудить это с тобой после игры с Гертой, но ты исчез и не отвечал на звонки. — аккуратно произнес Брандт, ожидая увидеть реакцию Кая. Младший выглядел задумчивым, словно пытался вычленить правду из собственных мыслей: — Я вампир, — произнес Кай после долгой паузы, — Я представляю, теперь ты, вероятно, не захочешь быть моим другом и больше меня видеть. Но мне кажется, я больше не могу это скрывать от тебя, мне надоело притворяться, Юле. Вампир! Это могло объяснить многое; думал бы Юле чуть больше о друге, а о тактике на матч против Лейпцига и сам бы догадался. Но все же, Брандту нужны были объяснения. — Хорошо, значит, ты вампир. Ладно. Но что с тобой случилось? — Я не пью кровь, — Кай понуро вздохнул, — точнее никогда еще не пробовал и, честно, до этого момента надеялся, что никогда не буду. И до сих пор все было хорошо, но я не представлял, что все станет намного сложнее. — Что ты имеешь в виду? — взволнованно произнес Юлиан. Мысленно он пытался смириться с тем, что его лучший друг — вампир, но каждый ответ Кая вводил его в ступор, сводил его с ума. — Понимаешь..., — Кай опустил голову, избегая взгляда друга, — волнение и адреналин, и мне становится нужно..., мне хочется пить кровь. Я не могу больше сдерживаться. — И? — подсказывал Брандт, надеясь услышать всю правду, желая, чтобы Кай сам ему все рассказал. — Оказывается, что забитые голы это делают со мной. Я не верил во всю эту чепуху с волнением. До прошлого месяца. Это случилось, когда я забил дважды с Гертой. Сначала все было хорошо, я был так счастлив, но потом почувствовал тошноту. С этим почти невозможно было справиться. Я не испытывал такого голода никогда в жизни, — испуганно произнес юноша. — Если я не найду способ как с этим справиться, боюсь Юле, мне придется бросить футбол. Юлиан каждой клеточкой тела ощущал боль в голосе друга. Мысль о том, что он больше никогда не увидит друга на поле пронзила его сердце. Брандт замолчал на секунду, думая, как помочь Каю. А потом в голову парню пришла самая простая мысль: он отодвинул ворот своей футболки и склонил голову набок, предлагая себя. — Кай, — прошептал он, отвлекая вампира от мыслей. Хаверц ничего не мог ответить. Каждый ответ его был очевиден. На его лице было написано, как он удивлен и как безумно ему этого хотелось. Не крови. Самого Брандта. Он хотел Юлиана. Очень сильно. — Нет, нет. Я не могу и не буду. По крайней мере не с тобой. — отчеканил Кай, собирая всю свою силу воли, что отказать другу. — Ты должен, Кай, ты сможешь. Сделай это для команды..., — прошептал ему Юлиан со всей нежностью, на которую был способен. Очевидно, этих аргументов не хватало и Юли добавил, — сделай это для меня. Юлиан видел, как сильно желал его Кай, как он колебался. Брандт аккуратно подсел ближе, приобнял Кая и уткнулся головой с его плечо. Хаверц никогда не мог устоять против этого. Сопротивление было полностью сломлено. Старший нежно гладил друга по кудрявым волосам, медленно прижимая голову парня к своей шее, в надежде, что вампирские инстинкты победят в Кае. Все это было только ради Кая. Юлиан понимал, что прямо сейчас он готов для друга на все, готов был отдать что угодно, чтобы сделать его счастливым и здоровым вновь. Больше этого он хотел только, чтобы Кай желал его. Был у него на руках, как сейчас, позволял гладить себя по волосам, позволял быть так близко. И вот этот момент. Ощущение губ Кая на своей коже, легкое прикосновение, словно признание, не озвученное вслух, постыдный секрет: Кай хотел не крови, а любви своего друга, своего товарища по команде. Острые зубы пронзили его кожу. Юлиан ожидал, что укус будет болезненным, грязным и отдавать запахом железа, но чего он точно не ожидал, так то, что это будет настоящим наслаждением, экстазом. С каждым глотком по телу Юли вместе с мурашками пробегала волна блаженства, каждая из этих волн пыталась утянуть его на глубину, чтобы он утонул в Кае, был полностью унесен с берегов здравомыслия в бескрайний океан под названием "Кай Хаверц". Мгновение длилось минутами, а их тела казались ближе к друг другу, чем когда-либо и все это вместе было приятнее, чем забить гол или даже хет-трик. Под конец ощущения перерастали в невероятной силы возбуждение, но разморенный близостью и вседозволенностью, Юлиан даже не думал отодвинуться или хоть каким-нибудь образом скрыть уже довольно явную выпуклость на штанах. Теперь старший видел картину как никогда четко, тайна Кая стала для него очевидна. Хаверцу нужна была его кровь. Именно Юли освободил этот первобытный инстинкт в своем любимом вампире. Кай любил его и хотел его настолько, насколько он хотел и любил Кая. Прости. Мысли Кая неожиданно отразились в его сознании. Тебе не о чем сожалеть. Я чувствую то же самое.       Теперь Юлиан мог ощущать на себе все мысли и чувства, нахлынувшие на Кая — облегчение и радость. Кровная связь между ними становилась все слаще и сильнее, позволяя перестать скрывать свои чувства. Брандт уже не продолжал нежно и трепетно гладить Кая по волосам, а жадно вцепился в смоляные кудри, прижимая своего мальчика ближе, приглашая его отведать еще больше теплой крови, терзать его горло и трепещущие под холодными губами вены и артерии. Парням казалось, что за несколько минут прошла вечность полная блаженства, пока Кай полностью не насытился, продолжая крепко держать в руках Юлиана, вылизывая и покрывая кожу влажными от крови поцелуями. Одна потребность Кая уже была удовлетворена, вторая же крепко прижималась к бедру Юлина и приподнимала ткань брюк юноши. Терять было уже нечего. Постепенно вечер из откровенного перерастал в развратный. Вскоре Кай был усажен на бедра Юлиана, их окровавленные футболки валялись на полу. Самая продуктивная пара Байера уже трепетала от новых ощущений, от контраста жара обнаженного тела Юлиана и холода мраморной кожи Кая, прижатых друг к другу. Поначалу их поцелуи были неуверенными, а губы все еще покрытыми алыми пятнами подсыхающей крови, но Юлиан слишком долго мечтал об этом поцелуе, чтобы сдерживаться. Рот Кая был таким же совершенным, как и он сам, а губы Юлиана, прижатые к заточенным клыкам вампира приносили восхитительную грань опасности их первому поцелую. Неуверенность стремительно перерастала в страсть, пока их поцелуи не стали долгими, влажными и глубокими. Юлиан вообразил, что, просунув руку меж их телами он почувствует то место, что будет полностью человечным и полностью мужским. Его ладонь опустилась на твердое вампирское естество — и оно ни чем не отличалось от человеческого, от такого же горячего возбуждения, что испытывал сам Юлиан сейчас. Вдруг через пелену возбуждения до Бранда дошел негромкий довольный стон, воодушевивший старшего проявить инициативу, припустить штаны младшего и запустить руку под боксеры Кая. Парень застонал громче, почувствовав, как рука однокомандника осторожно сжала его член, а пальцы мазнули влажную чувствительную головку. Юли бы слукавил, если бы сказал, что делал когда-нибудь подобное с другими парнями, но то, что происходило сейчас было странным, но приятным. Он понимал, что самое естественное, что может сейчас делать за неимением опыта — сосредоточиться на том что он сам чувствовал, когда ублажал себя. Кожа Кая была удивительно шелковистой и нежной под его пальцами, а само возбуждение с каждым новым движением по стволу становилось все более крепким и тяжелым. Ни у одного из них не было ни малейших навыков, такому их точно не учили в футбольной академии и тем более такой информации не давали Каю при подготовке к экзаменам. Все движения были неловкими и полными неопределенности, но им точно не недоставало решительности. Оба парня были на грани, когда начали в поцелуях сталкиваться языками и зубами, а стоны каждого перерастали в выкрикивание имен друг друга. Юлиан смутно осознавал происходящее, особенно тогда, когда громко выкрикнул имя Кая и кончил, так и не прикоснувшись к себе. С довольной улыбкой на лице он прижался к Каю, пытавшемуся восстановить сбитое накатившим оргазмом дыхание.