Хорошие дети плачут молча

Локхарт так и сидел в отведённой ему комнате на краешке кровати. Приставленный к нему домовик явно не только покормил его, но и помыл, причесал и переодел. Вместо больничного халата на бывшем властителе дум домохозяек всея Магической Британии теперь красовались пушистая зелёная пижама в тонкую светлую полоску и мягкие домашние тапочки в виде саблезубых зайчиков. Зрелище было комичное, но в целом Локхарт выглядел бы куда лучше, чем раньше, если бы не потерянное и какое-то пустое выражение лица. В руках Локхарт сжимал богато иллюстрированную книгу «Сказки барда Биддля» с цветными движущимися картинками, которую и пытался разглядывать. — Добрый вечер, мистер Локхарт, — поздоровался Ясен. — Добрый вечер, — потерянно повторил Локхарт. — Кто вы? Кто я? — Вы — Гилдерой Локхарт, известный писатель. А я пришёл вас исцелить. — Это больница? — с удивлением оглянулся Локхарт. — Не помню… Я писал книги? Такие, как эта? — Почти, — уклончиво ответил Ясен, тактично не поднимая вопроса о качестве локхартовской писанины. — Их хорошо покупали. Вы были популярны, мистер Локхарт. — Ах, как жаль, что я ничего этого не помню, — вздохнул бывший писатель. — Но ведь вы… Вы целитель, молодой человек? Вы мне поможете? — Для этого я и пришёл, — кивнул Ясен. — Но вы должны меня слушаться во всём. Понимаете? Слушаться! Иначе мне не удастся вас излечить, и вы не сможете больше ничего написать. А ведь вы рассказывали довольно занимательные истории… — Конечно-конечно! — встряхнулся Локхарт. — Я буду слушаться вас, господин целитель! Что нужно сделать? — Для начала ложитесь поудобнее… Закройте глаза… Расслабьтесь… Слушайте только мой голос. Когда я досчитаю до десяти, вы уснёте… и будете видеть сны… И я буду смотреть их вместе с вами… — Зачем? — сонным голосом спросил Локхарт, расслабляясь. — Чтобы вернуть вашу потерянную память, мистер Локхарт. Ничего не бойтесь. Я с вами, все будет хорошо. Сейчас я возьму вас за руки и начну считать. Один… Два… Три… На счёт «десять» дыхание Локхарта стало ровным и глубоким. Ясен встал, подошёл к изголовью больного, положил руки на виски и выпустил на волю свой Дар. Тихо пискнул и исчез появившийся в комнате домовик. Его напугало сиреневое сияние, внезапно окутавшее и целителя, и больного. Через минуту в комнату заглянул встревоженный Сириус, которого за шиворот оттащил Долохов: — Не мешай пацану. Он знает, что делает, а ты отвлекать будешь, концентрацию собьёшь… — Но это же может быть опасно… — Жить вообще опасно, — философски вздохнул Долохов. — От этого умирают. Но парню это не грозит, уж поверь. Так что не мешай. Пойдём лучше в шахматы сыграем. По пять капель. — Вот уж нет, — отрезал Сириус. — Я с тобой в шахматы не играю — потом наутро без Антипохмельного не встанешь. Я лучше в коридоре подожду. Мало ли что… — Подожди-подожди… — покладисто ответил Долохов. — В шахматы и в коридоре можно сыграть. Заодно и любопытных отгоним. Чтоб не мешали парню. После этого дверь закрылась и больше уже в комнату никто не заглядывал. Пару часов спустя сиреневое сияние стало медленно таять, Ясен встряхнул головой и взглянул на порозовевшее лицо Локхарта. Ну, если он опять станет таким же самоуверенным павлином, как в Хогвартсе, будет очень жаль. А то ведь Белла и пришибить может ненароком. За излишнюю… павлинистость. А это будет обидно, Локхарт ему нужен живой и вменяемый. По крайней мере — пока. Тем временем Локхарт открыл глаза и тихо сказал: — Вы и в самом деле исцелили меня, мистер Поттер. Благодарю вас… Все эти годы в больнице… Это было ужасно, но не могу не признать — я это заслужил. — Вы помните? — спросил Ясен. — Да, похоже, что вы восстановили все воспоминания полностью, — кивнул Локхарт. — Не знаю, как вам это удалось… Но это воистину впечатляюще! Признаю Долг Жизни перед вами, мистер Поттер! Раздался тихий шелестящий звук, и на запястье Локхарта появилось что-то вроде татуировки-браслета из сцепленных друг с другом рун. — Всё правильно, — кивнул Локхарт. — Так и должно быть. Это истинный Долг Жизни. И я непременно его верну, мистер Поттер, но сейчас… сейчас мне нужно заняться восстановлением собственной писательской репутации. Мои счета пусты, и это весьма печально. Ничего, когда я в молодости задумывал свой Великий План, о том, как стать самым известным писателем Магической Британии, мне приходилось и похуже. Я свяжусь с издателем, мне нужно садиться за новую книгу… Я назову её «Веселье с Василиском», вы ведь не возражаете, мистер Поттер? Ох, надеюсь, моя квартира ещё не продана за долги, иначе мне придётся просить аванс и снимать комнату где-нибудь в Годриковой Лощине… там дешевле… И нужно что-то делать с моим лицом, я так постарел… но может быть, следы перенесённых страданий только привлекут читательниц… Ясен усмехнулся. Похоже, что Локхарт решил вернуться к прежнему образу жизни. Придётся его немного притормозить. — И как вы планируете дальше зарабатывать на жизнь, мистер Локхарт? Будете по-прежнему стирать память неизвестным героям и выдавать их приключения за свои? — ехидно спросил он. — Нет, ни в коем случае! — горячо возразил Локхарт. — Я осознал безнравственность своих действий. К тому же… это слишком опасно, и я снова смогу оказаться в Мунго. И вряд ли вы поможете мне во второй раз… Так что больше — никаких Обливиэйтов, клянусь, мистер Поттер! Думаю, что с этих пор мои сюжеты будут полностью выдуманными — мне хватит таланта и вдохновения! «Вот же павлин… — весело подумал Ясен. — И как, однако, быстро в себя пришёл. Ну нет, милый, не разгоняйся. Ты мне здесь нужен». — Кстати, мистер Локхарт, а как вы думаете, где мы с вами находимся? — насмешливо спросил он. — Эээ… Поттер-мэнор? — предположил Локхарт. — Это Лестрейндж-мэнор, — сказал Ясен. — А дальнейшее я вам расскажу после Непреложного обета. И знайте, что то, что я потребую от вас, будет зачтено во исполнение Долга Жизни. Вы меня поняли, мистер Локхарт? — Д-да… мистер Поттер, — с лёгкой паникой в голосе ответил Локхарт. — Тогда — Непреложный обет, — твёрдо заявил Ясен. Он вернулся в свою комнату уже за полночь и сразу рухнул в кровать. Локхарт согласился на все условия довольно легко, он заявил, что книга о Дамблдоре станет венцом его карьеры и позволит отойти от амплуа писателя для домохозяек. И да, он боялся. Боялся того, что оказался во власти ужасных Пожирателей, к которым, как оказалось, примкнул Гарри Поттер, боялся влияния Дамблдора, но писать всё равно согласился. Всё-таки в Гилдерое Локхарте тлела искра настоящего таланта, и он понимал, что получает возможность написать нечто по-настоящему серьёзное, то, что заставит помнить о нём долго. Ну, а галеоны, которые он должен был получить от Гарри после написания книги, оказались приятным дополнением. Очень приятным дополнением, если учесть всю сумму. Всё-таки Локхарт оставался Локхартом, что бы с ним ни случилось. Ясен связался с гоблинами и затребовал всю имеющуюся у них информацию о Дамблдоре. Он не сомневался, что зелёные коротышки имеют досье на каждого более или менее влиятельного мага, а уж на Дамблдора подавно. Иначе грош цена их службе безопасности, а в том, что таковая у гоблинов существует, он знал и прекрасно понимал гоблинов. Чай, не в счастливой Аркадии живут, распевая пасторали, любой уважающий себя банк имеет информацию на важных клиентов. Просто бизнес, ничего личного… А то, что коротышки — неплохие бизнесмены, Ясен уже понял. Проиграть в последней войне с магами и договориться о контроле всех финансов волшебного мира — это уметь надо. В общем, Ясен уснул с чувством исполненного долга, решив назавтра осчастливить визитом тётушку. И если раньше у него была мысль отправить её вместе с Дадли к гоблинам в подземелья, поближе к мужу и отцу, то теперь он от этой мысли отказался. Всё-таки Петунья больше жертва в этой истории, чем палач. И наказана она достаточно. А Дадли… Что воспитали, то и выросло. Конечно, разум ему вернуть вполне возможно, только вот изменится ли дорогой кузен? Или превратится в пожизненный крест для Петуньи? Впрочем, об этом можно и позже подумать. А сейчас — спать, спать…

***

Наутро в Литтл-Уингинге вновь появился уже знакомый местным сплетницам адвокат, только вот сопровождал его теперь молодой священник в строгом чёрном костюме и колоратке, русоволосый и кареглазый. Вполне себе пригожий священник, только вот его левую щёку портило то ли родимое пятно, то ли ожог. В руках священник сжимал чётки, которыми и прищёлкивал при ходьбе, имея вид скромный и отрешённый от всего земного. Так что никто из старых сплетниц не осмелился потревожить парочку и лезть к ним с назойливыми расспросами. Адвокат и священник постучались в дверь дома Петуньи и получили приглашение войти. Местное сарафанное радио заработало с удвоенной силой, напряжённо гадая, с чем на сей раз явились визитёры к семье Дурслей, с недавних пор ставших паршивыми овцами благополучного Литтл-Уингинга. Много строилось теорий и догадок и, как обычно, ни одна из них и не ночевала рядом с истиной… Петунья открыла дверь и, увидев знакомого ей «адвоката», нахмурилась, но, когда взгляд её упал на стоящего за его плечом «священника», всё-таки пригласила их войти. — Что вам ещё нужно, господа? — устало спросила она. — Я прошлый раз рассказала всё, что смогла, и не думала, что увижу кого-либо из вас снова. — Человек предполагает, а Бог располагает, тётушка… — ответил в тему Ясен. — Как там Дадли? Всё так же? Петунья отступила назад, потом пошатнулась и схватилась за стену. — Гарри… — прошептала она. — Гарри, это ты? Ты жив? О, Господи, а я думала, что с тобой произошло что-то… что-то непоправимое… — Оно со мной произошло, тётя Петунья, — серьёзно ответил Ясен. — Но я справился. Так как там Дадли? — По-прежнему, Гарри, — грустно ответила Петунья. — Правда, благодаря деньгам мистера Уайта, я смогла купить лекарства и кое-что необходимое для ухода за ним. Но что делать дальше — даже не представляю. Дом заложен и через три месяца отойдёт банку. Я пытаюсь продать машину Вернона… Но надолго её тоже не хватит, к тому же есть сложности из-за отсутствия Вернона. Я хочу найти работу, но не знаю, на кого оставить Дадли. Сиделка мне не по карману… И миссис Фигг, как назло, съехала. Но я что-нибудь придумаю… У меня есть серебро из моего приданого… и сервиз… и ещё гравюра Берка, первый оттиск… «Купидон и Аглая»… Надеюсь, когда я всё это продам, то смогу съехать отсюда и снять квартиру. А там и работу найду… — Не лучше ли вам с продажи погасить задолженность перед банком и остаться здесь? — спросил Ясен. — Ведь, как я понял, дом уже почти ваш. — Дом оформлен на Вернона, — ответила Петунья. — Договор с банком заключал он. А сейчас его нет. Я начинаю думать, что он просто предпочёл начать новую жизнь… Без балласта в виде меня и Дадли. И не подумал о том, что нам просто будет негде и не на что жить… К тому же все те, кто принимал меня у себя все эти годы и называл себя моими подругами, дружно от меня отвернулись. Видимо, боятся, что я буду просить денег — всем известно о состоянии Дадли. Да не стала бы я просить! Я надеялась, что они меня хотя бы поддержат. Но нет… Видимо, я плохих себе подруг выбрала… — Всем свойственно ошибаться… особенно в близких людях, — неожиданно вздохнул Сириус. Петунья только кивнула и принялась накрывать стол к чаю. А Ясен подумал, что тетка всё-таки изменилась. Несмотря ни на что, она пыталась выбраться из того незавидного положения, в котором оказалась, и вытащить Дадли. Да и рассуждала вполне разумно, и не чувствовалось в ней лютой неприязни к магам и магии. Неужели ментальные закладки перестали действовать и Петунья постепенно становится сама собой? Одно это уже радовало. — Думаю, тётя, — сказал Ясен, — что кое в чём смогу вам помочь. — Мне… мне пригодились те деньги, которые дал мистер Уайт, — ответила Петунья, — но твоих денег, Гарри, я не возьму. Я ничем не заслужила твоей помощи. К тому же, мне кажется, что Вернон поступил неправильно, решив получить их. Я пыталась ему объяснить это, но он только накричал на меня. А потом ушёл… и пропал. Сначала мне было плохо и страшно, а сейчас, чем дольше его нет, тем более свободной я себя чувствую. Так что, спасибо, Гарри, но нет. Я должна справиться с этим сама. — Хорошо, тётя, — согласился Ясен. — Но я говорил не о деньгах. Даже не знаю, как сказать… Короче, я могу попробовать вылечить Дадли. У меня появился целительский Дар, и теперь я… я многое могу. — Вылечить? — прошептала Петунья. — Ты правда сможешь это сделать? Этой своей… магией? — Смогу, — кивнул Ясен. — Сможет, — подтвердил Сириус. — Я… я боюсь, — прошептала Петунья, спрятав лицо в ладонях, — а вдруг будет хуже? — Да куда уж хуже-то? — не выдержал Сириус. — Миссис Дурсль, Дадли сам только дышать и может. Всё остальное за него делаете вы, не так ли? Так что хуже в любом случае не будет. И если вам это так важно, то не далее как вчера Гарри исцелил больного с полной потерей памяти. Впрочем, решать вам. Петунья подняла голову, и в её глазах загорелась безумная надежда. — Хорошо, Гарри. Я тебе верю. Попробуй. — Дадли в своей комнате? — спросил Ясен. — Да, я тебя провожу, — спохватилась Петунья. — Не стоит, — возразил Ясен. — Я знаю, куда идти. И при… при процессе исцеления вам не стоит присутствовать. Это… это секретно. На самом деле секрета в этом большого не было, просто Ясен не хотел, чтобы кто-то мешал сосредоточиться. Да и реакция Петуньи могла быть неоднозначной. Поэтому Ясен быстро взглянул на Сириуса и тот, правильно всё поняв, заявил Петунье: — Не беспокойтесь, миссис Дурсль, Гарри знает, что делает. Всё будет хорошо. А мы с вами просто подождём его здесь. Давайте лучше поговорим о… Дальше Ясен не слушал. Он вполне был уверен в способности Сириуса уболтать и обаять даму любого возраста, а обаяние своё тот сейчас включил на максимум. Поэтому, коротко кивнув, Ясен поднялся по лестнице и открыл дверь в комнату Дадли. И пусть ему не досталось памяти Гарри, но пройти мимо двери с табличкой «комната Дадли», повешенной в иные, счастливые для этой семьи времена смог бы только слепой. Что характерно, таблички «комната Гарри» ни на одной из дверей не было, хотя тот и жил в «самой маленькой спальне на втором этаже», если верить канону. Впрочем, Ясен помнил, что эти спальни были расположены рядом, и перед тем, как войти к Дадли, заглянул в соседнюю дверь. Чутьё его не подвело — это явно была комната Гарри Поттера — небольшая, тесная и немного темноватая из-за того, что была расположена не на солнечной стороне. Узкая койка, пара книжных полок над письменным столом, тумбочка и платяной шкаф — вот и всё убранство. Серые обои в мелкий розовый цветочек, потертый серо-коричневый ковёр на полу — чувствовалось, что эту комнату обставляли по остаточному принципу. О том, что здесь жил ребёнок, а не унылая старая дева-приживалка, потерявшая всякую надежду на лучшую жизнь, говорили только несколько потрёпанных учебников и сборников сказок на книжных полках и рисунки, аккуратно прикрепленные кнопками к стене рядом с письменным столом. Вот рисунки, в отличие от всего остального, были яркими, хоть и не очень умелыми. Величественный замок, встающий над водами озера, белая сова, сидящая на ветке дерева, кудрявая девочка, держащая на руках кота с приплюснутой мордой и наглым взглядом жёлтых глаз, большое корявое дерево, немыслимо изогнувшее ветки, словно под ветром, старинный паровоз с вагонами, окрашенными в алый цвет. Похоже, Гарри не хотел навлекать на себя гнев родственников и не рисовал ничего магического, а так… рисунки выглядели немного необычно, но не странно. И всё равно они были слишком яркими для этой тесной комнаты, этого тщательно прибранного дома, этого стандартного английского пригорода. Интересно, ещё что-то здесь от Гарри осталось? А рисунки стоит снять и взять на память… Сириусу подарить. И ещё… Эта девочка с котом… Это же точно Гермиона с Живоглотом. Видимо, она была Гарри дорога. Надо бы узнать, как у неё дела. Правда, будет ли возможна дружба с ней? Ясен подумал, что ему легче общаться с бывшими Пожирателями… с Сириусом… видимо, в силу прежнего возраста. А как ему вести себя с девочкой-подростком, подругой прежнего Гарри? Впрочем, что-то он задумался… А время идёт. Ясен аккуратно прикрыл дверь и вошёл к Дадли. И тут же убедился, что описание Сириуса более чем точно. Сидящий на кровати Дадли не двигался, ни на что не реагировал, и вид у него при этом был самый болезненный. Чем-то он напоминал тела, которые оставались после Поцелуя дементоров, но в этой реальности дементоры и близко к Литтл-Уингингу не подлетали. А значит… Значит, что в школе произошло что-то более чем странное. От обычного удара головой о кафель при падении такое не получится. Или получится, но при совершенно уникальном невезении падающего. Настолько уникальном, что его не существует в природе. Больше всего состояние Дадли напоминало не слишком умелое вторжение в разум и тотальный Обливиэйт одновременно. Очень интересно. И кто же у нас так подсуетился? И главное — зачем? Что такого мог увидеть Дадли, что потребовалось превращать его в овощ? Или это случайно вышло? — Всё чудесатее и чудесатее… — вздохнул Ясен и подошёл к Дадли ближе, чувствуя, что впадает в знакомый целительский транс. На сей раз он словно соскользнул внутрь головы Дадли и ужаснулся. Там царила ужасная мешанина из смутных образов, обрывков мыслей, незаконченных фраз и совсем уж непонятных, но пугающих затёртых пятен. — Свалка настоящая… — пробормотал Ясен. — Как же тут порядок навести? Неужели не получится? Да нет, должно получиться… Похоже, это у нас не свалка… Это у нас баррикада… Дадли, ты что, спрятался? Ау, где ты, Дадли? Продираясь сквозь неясную мешанину, которую сейчас представлял собой рассудок Дадли, Ясен искал то, что поможет ему найти нужное решение. И наконец он заметил тоненький лучик… словно кончик путеводной нити. — Ага… вот ты где… сейчас… — прошептал Ясен и ухватил этот лучик. А потом стал медленно идти вперёд, сматывая его в клубочек, словно тонкую бечёвку. Идти было сложно, хаос вокруг только нарастал. В мешанине рассудка Дадли очень легко было затеряться и остаться там навсегда, но сейчас Ясен об этом не думал. Он был спокоен и сосредоточен, случай с Дадли оказался куда более сложным, чем с Локхартом… но делать своё дело было удовольствием. Ясен просто не мог не исцелять и сейчас выкладывался по полной. И наконец его усилия увенчались успехом. В хаосе, творящемся вокруг, Ясен сумел различить детский голосок, поющий слова колыбельной песни. Её, наверное, пела Петунья маленькому сыну… Баю-бай, малыш, не говори ни слова. Папа купит тебе пересмешника А если этот пересмешник не будет петь, Папа купит тебе бриллиантовое кольцо А если кольцо окажется медным, Папа купит тебе зеркало. А если зеркало разобьется, Папа купит тебе козлика. А если тот козлик не будет тянуть, Папа купит тебе быка с тележкой. А если тележка перевернется, Папа купит тебе собаку по имени Ровер. И если эта собачка не будет лаять, Папа купит тебе лошадку с тележкой. А если лошадка упадет, Ты по-прежнему будешь самым сладким малышом во всем городе… Песня повторялась и повторялась, и от этого было немного жутковато. — Дадли, — позвал Ясен, — Дадли, это ты? — Это я, — прервал пение и ответил голосок. — А ты кто? — Это я, Гарри. Помнишь меня? — Ты — мой кузен. Ты — плохой. Так говорит папа. Уходи. Я боюсь. — Кого ты боишься, Дадли? — Плохого человека, — ответил голосок. — Но не тебя. Зачем ты пришёл, Гарри? — Подумал, что тебе скучно, — ответил Ясен. — Ты ведь хочешь к маме? Ей очень плохо без тебя. Она не знает, что ты спрятался. Она плачет. И… разве тебе не скучно здесь одному? — Я делал плохие вещи, Гарри, — грустно отозвался голосок. — Мама не будет больше меня любить. — Мама всегда будет тебя любить, Дадли. Тебе нужно вернуться. Я тебе помогу. А плохой человек тебя не достанет. — Зачем ты помогаешь мне? Папа говорит, что ты — плохой. — Это не так. Твой папа просто ошибался. Дадли, тебе нельзя больше здесь оставаться. Пойдём со мной, иначе ты останешься здесь навсегда. Пойдём же, ведь ты уже не маленький мальчик. Ты уже взрослый. Кто позаботится о маме, кроме тебя? — Папа. — Он не может. Мама совсем одна. Вернись к ней, Дадли. — Хорошо, — со вздохом ответил голосок, и Ясен почувствовал на своём запястье детские пальчики. Он вложил в эти пальчики смотанный светящийся клубок и прошептал: — Возвращаемся… И успел почувствовать, как исчезает царящий вокруг хаос. Ясена вытолкнуло из транса внезапно, и он осознал, что смотрит прямо в глаза очнувшемуся Дадли. — Кто вы, мистер? — спросил Дадли, и Ясен успел огорчиться, а потом порадоваться, догадавшись, что кузен просто не узнал его в гриме. — Я дома? Не в больнице? Ясен мысленно выдохнул. Кажется, получилось. Теперь бы узнать, что случилось с Дадли в этой поганой школе. И в школе ли?