Fire on fire

      Сергей долго смотрел на картину. И если сначала всё его внимание было сосредоточено на пурпурном плаще, сотканном специально для только что родившейся Венеры, то сейчас… Сейчас мысли увели его совершенно не туда. Туман в голове сгустился, а мысли стали темнее. И не было там места ни Венере, ни океану, ни раковине… Было место страху, ненависти и бьющему в самое сердце чувству безысходности.       Разумовский даже не заметил, как в кабинет украдкой вошел Олег. Тихой поступью, неслышно, как самый настоящий волк. Он остался у двери, любуясь профилем Сережи. Но стоило Разумовскому почувствовать чужое присутствие, как тот сразу отвел взгляд к картине, сделал крайне задумчивое лицо. Будто рассматривал нечто очень любопытное.       — Вызывал, босс? — послушно спросил Волков, спрятав руки в карманы черных брюк.       — Вызывал, — тот пожал плечами и тряхнул своими рыжими волосами. Уже весьма растрепавшимися. — Как происходит подготовка к мероприятию? Я могу рассчитывать на достойную охрану?       — Как и всегда, — он кивнул.       Что говорить дальше, Сергей просто не представлял. Он вообще едва помнил, как написал Волкову смс, с кратким и лаконичным: "Жду у себя". В последнее время слишком часто у него происходят подобные инциденты: когда он слишком уж глубоко ныряет в свои собственные мысли. Да так, что делает что-то на автомате, или говорит односложно, совершенно не соображая, что у него спрашивают. Этот день не исключение. И, кажется, Волк начинает это понимать.       Закрывает дверь на замок, подходит вплотную со спины и кладет руки на уставшие плечи Разумовского:       — Ты опять сам не свой, Сереж. Отдыхать тебе надо.       — Не могу я отдохнуть от ЭТОГО. Ты не поймешь!       Сергей скидывает его руки с себя и как змей проскальзывает мимо мужчины, к своему столу. Там останавливается, дышит тяжело и рванно, как загнанный зверь. Слышит, как Олег соглашается.       — Да, не пойму.       В этой тишине, нарушаемой лишь звуками борьбы Сергея с самим собой, проходит пара минут. Потом ещё несколько. Олег к тому времени уже сидит на мягкой кушетке у стены, прямо перед великим творением Боттичелли. Сидит ровно, неестественно выпрямив спину. А глаза бегают по полотну, от одной детали к другой. И Волк думает, что же его непоседливый друг тут нашёл? Почему пялится на эту картину часами, молчит, да потом слова из него не вытянешь!       Сергей же не позволяет себе обернуться, упорно всматривается в темное дерево своего стола. Руки сжаты в кулаки, всё тело напряжено до предела. Что его взбесило на этот раз? Почему он вообще так быстро заводится, вот так, с ничего?       Нет, на самом деле причины есть. Но когда эти самые причины находятся в непосредственном контакте друг с другом, или когда одна причина появляется перед глазами в то время, как мысли занимает другая… да, вот тогда голову сносит окончательно.       — Скажи мне, ты новости смотришь? Или же, может, читаешь в интернете?       — Смотрю, читаю, — тут же отвечает ему Олег тихо, но чётко.       — И видишь, какой хаос творится вокруг? Видишь, как всё разваливается на части, а власть имущие предпочитают закрывать на это глаза?       — Вижу, — Олег даже кивает головой. Он спокоен.       — И, значит, никак не реагируешь? Не раздражаешься? Всё, значит, устраивает? — Серёжа закипает ещё больше.       — Нет, — просто отвечает Волков. И дальше молчит, ведь вопросов от Разумовского больше не поступает.       И тишина эта, такая неожиданная и пугающая, заставляет всё внутри сжаться, как пружина. Олег готовится к худшему. Несколько мгновений, и Сергей с силой ударяет кулаками по столу. Он рычит сквозь сжатые зубы, а глаза темнеют.       — Меня тоже ни черта не устраивает! Но я ничего не могу с этим сделать! Я вынужден сидеть здесь, в этом чёртовом кабинете и просто смотреть. Смотреть и сгорать от безысходности! И ничего не делать!       — Ты делаешь, Серёж, — четко выговаривает Олег, но не расслабляется. — Ты делаешь, ты помогаешь. Как можешь.       — Но этого недостаточно. И никогда не будет достаточно.       Снова этот разговор. Похожий на тысячи других. Однако Волков до сих пор не может привыкнуть, не может переносить их легко, спокойно. Каждый раз сжимается, прячет эмоции и приказывает себе сидеть смирно. Терпеть. Ох, какое же золотое у него терпение!       — Я не герой. Я не могу ничего… — Разумовский говорит тише, создавая ложное ощущение спокойствия. — Вот Чумной Доктор может… и делает. Он герой.       Только не это. Олег даже не знает, как на это реагировать. Раньше Серёжа такого не говорил, не упоминал даже про народного мстителя. Так почему вдруг сейчас? Неужели он что-то …?       — Я бы пожал ему руку, — уверенно продолжает Сергей. — И даже помог бы, всеми средствами, что у меня есть. И люди ему признательны. Только власти ничего не понимают, не за тем человеком они гоняются, не за тем.       Молчание затягивается, но Разумовский не успевает возмутиться тому, что Волк его игнорирует.       — Думаю, он сам отлично справляется. И если бы ему нужна была помощь… думаю, мы бы узнали.       Пружина внутри Олега не собирается расслабляться, но и выстреливать тоже. Золотое терпение, да золотая преданность. Лишь эти два фактора держат его здесь. Ну, почти.       Ещё держит сам Серёжа. Возможно, сам этого не замечает, не замечает ни взглядов, ни чрезмерной заботы. А Волков позволяет не замечать и дальше. Так безопаснее, так лучше для всех.       — Ты прав, — нехотя соглашается Разумовский и, наконец, движется с места. Забирает пиджак со спинки стула, смартфон со стола и идёт к двери. — Увидимся завтра. На сегодня ты свободен.       Олег сидит неподвижно ещё с минуту после ухода друга. И лишь потом с силой бьёт кулаком по кушетке. Удача, что та всё ещё цела. ***       Этой же ночью Чумной Доктор вершит своё правосудие снова. На этот раз — бизнесмен с непростительно грязным преступным прошлым, на которое все закрывали глаза. Все, кроме простого народа, который трудится на его производствах днями и ночами. А в награду получает копейки, и выговоры за малейшие нарушения дисциплины.       Чумной Доктор с завидным упрямством заставляет себя смотреть, как тот ублюдок сгорает в собственной машине. Как кричит, как умоляет о пощаде. Пламя скользит по металлу, облитому горючей жидкостью. От него веет смертью и очищением.       На одного меньше, хотя до истребления всей заразы ещё далеко. Но Чумной Доктор не собирается сдаваться и останавливаться на полпути. Если потребуется, он сожжет всё дотла.