—
Первое, что Чимин замечает в Чонгуке, это то, что он пахнет чертовски вкусно. Возможно запах усиливается, потому что Чимин только что прошел через недели и недели утренней тошноты (и дневной тошноты, и вечерней тошноты) и наконец-то снова начинает наслаждаться едой, или возможно запах Чонгука всегда настолько хорош. Он пахнет уютно, как свежеиспеченное тесто, немного пряно и сладко, как корица, и еще есть нотка чего-то более терпкого, присущего всем альфам. Они вежливо приветствуют друг друга на входе в квартиру Чонгука, и Чимину приходится сдерживать в себе желание уткнуться лицом в шею Чонгука, чтобы вдохнуть запах из его непосредственного источника. (Тэхен одаривает Чимина скептическим, но насмешливым взглядом, когда Чимин указывает на спину Чонгука и губами произносит слово хотток* (корейские лепешки со сладкой начинкой), и затем изображает, как откусывает от одной). Чонгук несправедливо красив, слишком. Тем не менее, Чимин не сильно этому удивлен, потому что многие друзья Тэхена красивые. Его темные волосы немного вьются в местах, где обрамляют лицо альфы, и его глаза милые и большие, яркие, улыбка широкая и очаровательная. Он немного выше и больше, чем Чимин, но не настолько, чтобы это как-то пугало. Он младше на два года, мальчишеская беззаботность в привлекательных чертах особенно видна, когда альфа смеется, однако у него есть диплом и стабильная работа, как и у Чимина. По ходу разговора Чимин понимает, что Чонгук действительно милый и скромный, как описывал Тэхен. Он не упоминает беременность Чимина или отсутствие метки на его шее ни разу, но он удостоверяется, что Чимину комфортно, когда они садятся, предлагает ему что-нибудь выпить и улыбается, когда Тэхен дразнит его за старания быть вежливым хозяином. "Мой прежний сосед решил отправиться в путешествие на год или два, так что его комната твоя столько, сколько тебе потребуется. Давай я покажу тебе—" Комната долго пустовала, поэтому в ней нет запахов за исключением следов расслабляющего запаха Чонгука, что Чимину однозначно нравится. Она удобная, стены бледно-желтого цвета, а все остальное оформлено в теплых оттенках, украшено красивыми успокаивающими рисунками бабочек, леса и воздушных шаров. Кровать больше в сравнении с кроватью Тэхена и уже снабжена подушками всевозможных размеров (может быть, его прежний сосед тоже был омегой?), все это воздействует на чиминов инстинкт гнездования, подпитывая желание омеги переставить здесь вещи и почувствовать себя, как дома. "Туалет только один, но места много, так что там удобно принимать ванну. Все на кухне и в гостиной в твоем распоряжении, конечно, включая игровую приставку. Эм, я только хотел бы попросить предупреждать меня, если ты кого-то приведешь? Но кроме этого—" "А, это вообще не проблема, Тэхен-и скорее всего единственный, кого я буду приводить," говорит Чимин, и может почувствовать, как Тэхен кладет подбородок на его плечо, рука скользит вокруг его талии, чтобы мягко обнять Чимина сзади. "Чонгук-щи... Это действительно не проблема для тебя, что я беременный и без метки? Уверен, осталось недолго до того времени, когда я буду просыпаться и бродить по ночам, и жаловаться на боли, и занимать ванную раз в час." На это Чонгук только улыбается, опуская голову, когда его щеки начинают приобретать розовый цвет. Это совсем не та реакция, на которую рассчитывал Чимин. "Нет, конечно я не против. Иногда я не сплю допоздна за играми, так что я не многим лучше. Но я приложу все усилия, чтобы помочь всем, чем смогу." Тэхен сжимает талию омеги, и Чимин кланяется Чонгуку в знак благодарности, что, кажется, смущает его еще больше. Они переходят на кухню, чтобы взглянуть на договор аренды, и таким образом, вопрос разрешается. "Агх, Тэхен-а, где ты только его нашел," громко жалуется Чимин Тэхену, когда они позже направляются в его квартиру, и Тэхен хихикает. "Ну он может быть несносным, когда узнаешь его получше. Его вырастили две современные омеги, его прошлый сосед был омегой старше него, и был для него чем-то вроде наставника. Он не твой типичный альфа. И он знает, что я надеру его задницу, если он будет неуважительным к тебе в любом отношении, так что." "Я вполне уверен, что у него больше мышц, чем у тебя." Комментирует Чимин, и брови Тэхена поднимаются вверх. "Оу, ты уже оценил его мускулы, Чимин-а?" Чимин, к его ужасу, чувствует, как лицо начинает гореть. "Йа, стой, это не то, что я имел в виду—" "Пожалуй, я не могу жаловаться, он уже лучше, чем парни, на которых ты обычно западаешь." Говорит Тэхен без всякого злого умысла, но Чимин все равно делает недовольное лицо, будучи в курсе своей плохой удачи с бывшими, и тем, как они по началу кажутся милыми, но потом становятся козлами. Он знает Чонгука всего пару часов, но все же не может представить его таким, какими были все те альфы. Не то, чтобы это имело значение, в любом случае. "Я ни на кого не собираюсь западать! Я все еще беременный! Больше никаких разговоров об этом." Тэхен затихает примерно на пятнадцать секунд, и затем спрашивает, "Так тебе нужна ссылка на инстаграм Чонгука, чтобы посмотреть на его сэлки из спортзала, или...?" Чимин бьет Тэхена по затылку.—
Чимин въезжает в квартиру Чонгука спустя четыре дня. Они не позволяют ему поднимать ничего тяжелого, слегка раздражая Чимина, поэтому он отплачивает им готовкой, будучи не уверенным, что это - инстинкт старшего хена или омеги – становиться таким довольным при виде того, как хорошо кушает Чонгук. "Мне надо выучить побольше рецептов, чтобы я тоже смог для тебя готовить," Чонгук произносит с мягкой улыбкой, после того, как благодарит Чимина за еду, и Чимин понимает, что для трепета в животе еще слишком рано, чтобы списывать его на ребенка. Тогда выходит, что причиной конкретно этого трепета является Чонгук. Разумеется, каким-то образом альфа умудряется сделать все хуже, добавляя "Ну знаешь, для вас обоих." Чимин хочет растечься в лужу. Его омега мурчит от мысли о Чонгуке, заботящемся о нем, и Чимин говорит себе, что это совершенно нормально и в платоническом смысле, даже если не совсем себе верит. Проходит неделя или две, но они привыкают к жизни друг с другом, несмотря на настороженность Чимина по отношению к альфам и небольшую неловкость, вызванную уверенным намерением Чонгука сделать так, чтобы Чимин чувствовал себя комфортно. Чимин метит свою кровать почти что сразу и делает из нее подходящее гнездо, раскладывает подушки так, чтобы на них можно было опереться, если его спина начнет болеть, одеяла сложены в кучу, хотя он знает, что будет чувствовать себя теплее по ходу развития беременности, и, скорее всего, вытолкнет половину из них с кровати, пока будет спать. Чонгук ведет себя более уверенно рядом с Чимином, но так ни разу и не дразнит его за то, что он постоянно меняет свое положение, когда сидит, или за его частые походы в ванную, или за его странные желания, или за что угодно, относящееся к его беременности, правда. Это так удивительно по-взрослому, и Чимин не может поверить в то, насколько спокойно чувствует себя в месте, изначально являющимся холостяцкой берлогой Чонгука, постепенно привыкая к его запаху, пока в конечном счете он не становится настолько же успокаивающим, насколько и приятным. Слегка неловко, когда во время его дородового приема даже врач комментирует довольный вид Чимина и присутствие на нем запаха альфы. Чимин решительно отрицает, что он с кем-то встречается и потом хнычет, немного возмущенный, когда доктор предлагает ему немного повеселиться с альфой, который делает его таким счастливым. И это, что ж... Чимин поправляется и чувствует себя дискомфортнее с каждой неделей, но его гормоны чертовски упрямы, они заставляют Чимина возбуждаться в неподходящие моменты, как будто он снова подросток. Например, когда Чонгук возвращается с тренировок, блестящий от пота, и пахнет сильнее, чем обычно, или, когда Чонгук выходит к завтраку рано утром с растрепанными волосами и без футболки, или, когда Чонгук предлагает помассировать спину Чимина и делает это так нежно и осторожно, что Чимину становится плевать, если альфа почувствует, каким мокрым он становится. Что всегда заканчивается Чимином, прячущемся в своей комнате и разбирающимся с проблемой при помощи руки или трущимся о подушки, его разочарованные стоны приглушены наволочкой, и его последующий оргазм удовлетворяющий, но не удовлетворяющий достаточно. Ощущение похоже на пред-течку, но оно постоянное, и вспыхивает в самые неподходящие моменты. Чимин будет чистить зубы утром в ванной, все еще отекший после сна, когда Чонгук просто зайдет и игриво потреплет его и так растрепанные волосы, заискивающе посмотрит на него и стянет футболку, чтобы умыть лицо. Чимин будет яростно избегать вида его широких плеч и четко очерченных кубиков пресса и думать, что все хорошо, это обычная вещь для соседей, и затем посмотрит в зеркало и заметит, насколько красными стали его щеки, почувствует неприятно вытекающую на белье смазку и выбежит из ванной перед тем, как Чонгук что-то поймет. Иногда в подобных случаях он думает, что убегает недостаточно быстро, судя по тому, как подрагивают ноздри Чонгука, по острому взгляду, которым он смотрит на Чимина, и по тому, как уши Чонгука постоянно вспыхивают ярко-красным. В конце концов Чимин сознается в этом Тэхену, зная, что Тэхен отнесется к нему серьезно, если поймет искренние страдания Чимина по поводу его влечения к Чонгуку, а также по поводу его тупых гормонов. Впрочем, Тэхен, кажется, не видит в этом такую проблему. "Окей, но типа... ты не можешь просто спросить, хочет ли он заняться с тобой сексом? Ты милый, ты очаровательный, и я даже не альфа, но ты пахнешь чертовски вкусно." "Йа, о чем ты вообще говоришь? Я не могу просто... И он слишком вежливый, он скорее всего даже не смотрит на меня в этом плане," бормочет Чимин, его омега уже скулит от мысли быть отвергнутым. В глубине души - из-за того, как хорошо к нему относится Чонгук, и какую хорошую компанию он составляет, когда они с Чимином проводят время вместе - Чимин не уверен, что хочет от Чонгука только секса. Он привязан к Чонгуку в особом плане, и раньше Чимин не думал, что ему следовало бы быть осторожнее с подобными чувствами, однако он начинает видеть в нем все меньше потенциальной возможности получить разрядку и все больше потенциальную пару. И это пугает в тех смыслах, о которых Чимин еще не готов думать. "Никто не может быть настолько вежливым," усмехается Тэхен, слегка шлепая Чимина по заднице. Чимин издает удивленный звук, смущаясь всякий раз, когда Тэхен обращает внимание на то, какими аппетитными стали некоторые части (окей, в основном задница) его тела, и на то, как теперь сияет его кожа. Вообще, Чимин был в хорошей форме, поэтому, набранный им лишний вес, к счастью, не выглядит слишком плохо, но все еще заставляет его чувствовать себя неловко, когда на него обращают внимание. Исключением является его живот. Несмотря на все боли, которые он испытывает из-за беременности, Чимин уже любит зарождающуюся в нем маленькую жизнь, он счастлив знать, что его ребенок здоров и растет, он даже начинает чувствовать, как малыш пинается. "Смотри, если есть желание, я не вижу ничего плохого в том, чтобы испытать удачу. Чонгук милый, да, но он все еще взрослый альфа. Все инстинкты при нем. Возможно, подходит срок его гона, через месяц или два, неважно, и ему будет все сложнее игнорировать эти инстинкты. Не то, чтобы я пытаюсь запугать тебя!" быстро добавляет Тэхен. "Но сексуальное влечение может стать слишком... напряженным." Глаза Чимина увеличиваются, рука рассеянно поглаживает его живот. "Черт, я совсем забыл о его гоне. Ты думаешь, ему нужно, чтобы я уехал? Он—у него скорее всего есть регулярный партнер для гона, я даже не подумал об этом—" "Не, он всегда проводит гон один," с легкостью говорит Тэхен. "Я думаю, он скорее сам уедет на пару дней, чем заставит тебя покинуть твое гнездо на таком сроке беременности, но ты всегда можешь остаться у меня, хорошо?" "Спасибо, ТэТэ," говорит Чимин, утыкаясь в плечо друга, и Тэхен радостно хмыкает и затем произносит, "Но перед этим ты точно должен попробовать его член." "Тэхен-а!"—
Чимин находится на шестом месяце беременности, и, к большому разочарованию Тэхена, все еще не предпринял ни малейшей попытки "попробовать его член". Хотя в их с Чонгуком отношениях есть сдвиг, но Чимин не уверен, его ли в том заслуга. Если бы это был любой другой альфа, или если бы Чимин не был на сносях, он бы мог предположить, что за ним ухаживают по крайней мере половину времени. Чонгук развивает свою привычку заботиться о Чимине и обеспечивать его всем нужным так, что это становится немного необычным даже для двух соседей. Например, всегда подстраиваться под Чимина, чтобы подвезти его до работы и чтобы ему не приходилось ехать на автобусе. Или ходить за продуктами за день до того, как планировал Чимин, и покупать слишком много еды, отказываясь даже частично брать за нее деньги. "Я тоже буду это есть, хен," радостно говорит Чонгук, но его глаза светятся, как если бы он извлекал выгоду из того, что балует Чимина подобным образом. Возможно, это та самая несносная сторона Чонгука, о которой предупреждал Тэхен. Гордость Чимина слегка задета, но он привыкает к подобным вещам. Он знает, что Чонгук зарабатывает приличные деньги на стримах видеоигр пару ночей в неделю, и он хорошо справляется на своей работе в качестве фотографа мероприятий и портретного фотографа. Чимин иногда дразнит его, чтобы он нашел парня или девушку, на которую сможет тратить деньги, но Чонгук только пожимает плечами и бормочет, "Лучше потрачу их на тебя." Чимин держит руку на своем животе и думает о том, является ли причиной теплого чувства в груди его довольная омега или изжога. Он до сих пор не спросил, когда у Чонгука гон, переживая о том, что это не его дело – интересоваться о чем-то настолько личном - но Чимин начинает замечать небольшие изменения в поведении Чонгука. Он переходит от простых предложений подвезти до настаивания на том, чтобы Чимин ехал с ним, а не на автобусе или поезде, начинает переживать, когда Чимин слишком долго стоит, а запах Чонгука становится... сильнее. Более насыщенным в каком-то смысле, и более привлекательным для омеги с по-прежнему играющими гормонами и желанием видеть Чонгука потенциальной парой. Что объясняет, как Чимин однажды ночью оказывается спящим на диване, опираясь на плечо Чонгука, бездумно обнюхивая место совсем рядом с его шеей из-за сильного запаха. Вероятнее всего, Чимин бы пришел в ужас, не будь он таким сонным, но его голова все еще затуманена дымкой усталости, поэтому тереться носом о шею его соседа кажется вполне себе хорошей идеей. "Ты все еще плохо спишь?" мягко интересуется Чонгук, и Чимин может слышать беспокойство в его голосе, представляя, как он хмурится от переживания. "Сложно спать ночью, когда моя спина меня беспокоит," произносит Чимин, все еще потираясь носом о плечо Чонгука. Он зевает и затем, как только его рот закрывается, понимает, что мурчит. Чимин закрывает лицо от смущения, но он может почувствовать внезапную перемену в запахе Чонгука, каким довольным он становится, когда спрашивает, "Чимин? ты—" "Нет, заткнись," Чимин резко выдыхает, но потом нервно хихикает, когда Чонгук убирает руки от его лица, урчание прекращается на мгновение и затем становится еще громче. Чимин в ужасе. Последний раз, когда он мурчал, был около года назад, когда они с Тэхеном решили побаловать себя вечером и он уснул, пока Тэхен гладил его волосы. "Я никогда не слышал— вау. Хен." "Это смущает," бормочет Чимин. "Это значит, что ты чувствуешь себя в безопасности рядом со мной, да?" Что-то в том, как Чонгук смотрит на него, тепло и восторженно, и с сияющими глазами, немного уменьшает желание сгореть от стыда. Чимин все еще краснеет, но чувствует себя достаточно решительно, чтобы взять руку Чонгука и положить ее на середину своего увеличившегося живота. Глаза Чонгука становятся до смешного большими, и Чимин говорит, "Подожди, я чувствовал это секунду назад, я думаю, урчание разбудило его—" "Его?" спрашивает Чонгук, и затем он громко охает, когда ребенок снова начинает пинаться, маленькие сильные толчки под кожей. Рука Чимина все еще лежит на руке Чонгука, и он даже не возражает против того, что до сих пор мурчит, будучи счастливым разделить этот момент с кем-то; особенно с тем, кто заставляет его чувствовать себя так спокойно. "Я не уверен, он или она это, просто предчувствие. Ах, в любом случае, он точно стал более активным в последнее время." "Это потрясающе," говорит Чонгук, голос становится удивительно мягким от эмоций. "Это, толчки, но... также тот факт, что ты через столькое прошел, в одиночку. Ты потрясающий, Чимин." Чонгук поддается вперед и затем немного трется о щеку Чимина — ласковый жест, которым Чимин часто делится со своими друзьями омегами, но с Чонгуком он разжигает тепло внутри него, заставляет его желать большего. Большего, чем просто дружеский жест. "Пометь меня," выдает Чимин, и Чонгук отстраняется, выглядя так, будто вот-вот начнет спорить. "Просто— ты так хорошо пахнешь, и моя омега доверяет тебе. Я доверяю тебе. Пометь меня, пожалуйста?" "Чимин," Чонгук произносит низким голосом, напряженный, и впервые за все время Чимин начинает осознавать, как сильно Чонгук сдерживается. Урчание Чимина прекратилось, но он может только догадываться, насколько насыщенным стал его собственный запах, судя по тому, каким довольным он себя чувствует, и просить о чем-то настолько интимном в довершение всего... Может быть, он не совсем справедлив по отношению к Чонгуку. "Ты уверен?" "Да, если ты не против этого," Чимин произносит, затаив дыхание, и затем он склоняет голову вбок, открывая свою шею альфе. Даже несмотря на то, что он этого ожидал, омега вздыхает от ощущения трущегося о его запаховую железу носа, касание такое легкое по началу, что становится щекотно. Рука Чонгука все еще лежит на его животе, и Чимин сжимает его пальцы и позволяет векам трепетать от первого горячего прикосновения открытых губ Чонгука к его коже, от влажных, отрывистых касаний языка о его запаховую железу, которые с силой зарождают новую порцию тепла внутри живота, запах омеги густо расцветает между ними. Это ощущается несправедливо хорошо - так подчиняться. Слышать прерывистые выдохи Чонгука и чувствовать его горячее, влажное дыхание на чувствительной коже, когда он решительно целует его шею; давления достаточно, чтобы взбудоражить омегу, но недостаточно, чтобы оставить метку, и Чимин позволил бы ему, умолял бы его, если бы только мог заставить себя говорить. Чонгук отстраняется, последний раз лизнув кожу, и использует свою свободную руку, чтобы провести по волосам Чимина на затылке, направляя его лицо, пока запаховая железа Чонгука не оказывается прямо у него под носом. Это приглашение, отчетливое разрешение Чимину насладиться запаховой железой, о которой он грезил месяцами, и он просто не может устоять. Чимин скулит, глубоко вдыхая и вздрагивая от наслаждения, от густого запаха довольного альфы, от удивительно успокаивающего эффекта, который он имеет над омегой. Он помечает его запахом в ответ, облизывая и обнюхивая, продолжает упиваться потрясающим ароматом булочки с корицей, пока не чувствует себя немного опьяненным им, его урчание превращается в трепещущую вибрацию в его горле, инстинкты умоляют о чем-то большем, чем это, кожа зудит от желания получить парную метку. Чимин отворачивает лицо и пытается восстановить дыхание, воздух вокруг становится тяжелым из-за их смешавшихся запахов, словно сочетание корицы, молока с медом и более терпкого запаха желания, скрыть которое никто из них в данный момент не в состоянии. "Блять," выругивается Чонгук, голос охрипший. Он целует висок Чимина и затем убирает руку от его живота, глаза такие темные, когда Чимин сталкивается с ним взглядом. "Прости, я—" "Мне не жаль," выдыхает Чимин, вытягивая ноги, потому что они немного затекли из-за долгого нахождения в одном положении. Его пальцы поджимаются, и он чувствует пульсацию между его ног, и понимает, что скорее всего сегодня ему снова придется позаботиться об этом самостоятельно, просто чтобы поспать без риска проснуться среди ночи от мокрого сна в луже собственной смазки. Он все еще чувствует себя немного под кайфом, немного жадным от обнюхивания, когда произносит, "Ммм, так хорошо." "Да?" глаза Чонгука все еще завораживающе темные, его язык то и дело пробегается по розовым губам, смачивая их, что никак не помогает унять ноющую боль между бедер Чимина. "Твой запах такой приятный, и он заставляет меня чувствовать себя хорошо," признается Чимин. "Я— я хотел сделать это какое-то время." "Черт," выругивается Чонгук, и затем он запрокидывает голову назад и смеется, запуская пальцы в свои волосы. "Чимин-хен. Ты такой..." Дыхание Чимина прерывается, пальцы подгибаются снова. "Какой?" Но Чонгук не отвечает ему. "Не бери в голову, не беспокойся об этом. Хочешь немного мороженого, перед тем, как пойти спать?" Это дешевый трюк, но эффективный. Чимин выдает угрюмое да, и Чонгук ухмыляется и помогает ему подняться и дойти до кухни, оба сидят с исчезающим румянцем на их лицах, деля между собой ведерко мороженого. (Чимин знает, что в конечном итоге съедает его большую часть, позволяя Чонгуку кормить себя с ложки каждый раз, когда съедает порцию со своей, но он не спрашивает. Он позволяет Чонгуку светиться от гордости, и мстит, оставляя холодный, мокрый поцелуй на щеке Чонгука перед тем, как они расходятся по своим комнатам.)—
После того случая границы понемногу начинают исчезать. По крайней мере, Чимин знает, что Чонгук в курсе о влечении между ними, однако он не пытается настаивать на чем-то большем. Хотя это было бы не похоже на Чонгука - настойчиво вовлекать Чимина во что-то – не после того, как он на протяжении нескольких месяцев был таким заботливым по отношению к омеге. Но Чонгук стал увереннее. Более охотно флиртовал, лишь слегка, достаточно для того, чтобы пульс Чимина учащался. Поэтому принять предложение Чонгука о массаже скорее всего было плохой идеей, учитывая возбуждение, зудящее под кожей на протяжении всего дня. Но спина омеги болит, а руки Чонгука подозрительно умелые, как если бы у него было больше практики, чем казалось на первый взгляд. "Признай это," Чимин хмыкает со своей стороны их самодельного гнезда, которое они соорудили из подушек и одеял на полу в гостиной, еще одна подушка зажата между его ног (на этот раз, чтобы облегчить его положение, а не для того, чтобы мастурбировать). На Чимине спортивные штаны и футболка, но он уже разрешил Чонгуку прикоснуться к коже под одеждой, его руки перемещаются длинными, скользящими движениями вверх и вниз по спине Чимина, оставляя легкий след масла какао за собой. "Ты делал это раньше." "Массировал твою спину?" "Делал массаж беременному человеку. Ты, ох, слишком хорош в этом, черт." Чонгук усмехается, и Чимин слышит стеснение в его голосе, когда он говорит, "Ах, хен. Я просто посмотрел несколько видео, чтобы узнать, как это делается. Чтобы я случайно не навредил тебе или ребенку." К его ужасу, от понимания того, насколько сильно Чонгук заботится— не только о Чимине, но и о щенке в его животе —слезы начинают пощипывать глаза омеги, и он быстро моргает, выдыхает и невольно издает огорченный звук, когда руки Чонгука надавливают на больную точку внизу поясницы. "О боже, ты в порядке? Я что-то—" "Нет, нет, все хорошо, я просто." Чимин всхлипывает, сжимая подушку между его бедер, рассерженный на свое тело за то, что чувствует все эти вещи одновременно. Эмоциональный, благодарный, испытывающий боль, почти что возбужденный. Просто еще один день беременного, ей-богу. "Это так мило с твоей стороны. Ах, можно мне салфетку?" Чонгук протягивает ему одну и затем наклоняется, оставляя мягкий поцелуй на плече Чимина. Он звучит искренне сожалеющим, когда произносит, "Прости, что загружаю тебя. Это нормально плакать. В любом случае, я не против." Чимин всхлипывает снова, смеясь сквозь слезы. "Да, это все из-за тебя, ты так сильно беспокоишься каждый раз." Руки Чонгука снова на коже Чимина, теперь мягко массируя его бедра. "Хорошо, ладно. Видимо, я не могу с этим поспорить." "В любом случае, я не против," добавляет Чимин на выдохе, жадно ластясь к прикосновениям Чонгука. "Ты можешь помассировать мой живот тоже?" спрашивает он, чувствуя себя достаточно сонно, чтобы не волноваться, не попросил ли он о чем-то неподходящем, пока руки Чонгука не застывают на месте. "Ты не против этого?" медленно спрашивает Чонгук, и Чимин чувствует, как к лицу подступает волна неожиданного стеснения. Будь он более решительным, он бы попросил засунуть эти умелые руки прямо в его штаны, поэтому да, он совершенно точно не против этого. "Да, если ты не возражаешь? Просто— следы от растяжек, знаешь." "Твоя кожа красивая," тут же отвечает Чонгук, немного резко, но Чимин все еще может слышать, как он выдавливает порцию лосьона на руки, потирает его между руками, чтобы согреть, перед тем, как дотронуться до кожи Чимина. "Следы от растяжек или нет. Они просто показывают, через что ты проходишь, создавая новую жизнь внутри себя." "Чонгук-а," бормочет Чимин, смущаясь, но в то же время улыбаясь. Честно говоря, он не думает, что позволил бы многим людям (включая его доктора) трогать себя подобным образом, лишний вес делает его бедра более мясистыми, что неизбежно, когда ты беременный. Тем не менее, Чонгук - не многие люди. "Ты слишком милый для альфы." Чонгук усмехается, как если бы он был почти что расстроен, и Чимин переживает, что обидел Чонгука, пока он не говорит, "Ты просто не был ни с кем из альф, кто бы заслуживал тебя." И затем его теплые руки задирают футболку Чимина пока не открывают его живот, проходятся по коже, удостоверяясь, что каждый ее дюйм покрыт лосьоном, поглаживая так мягко, что Чимин начинает гадать, не заснет ли от этого ребенок. Он совершенно точно может уснуть вот так, с заботливыми руками на его животе, с теплым, успокаивающим запахом Чонгука, окружающим его. Руки Чонгука спускаются немного ниже на бедра Чимина, достигая нижней части живота, и крепкое ощущение возбуждения вспыхивает, бедра Чимина сжимаются вокруг подушки, и мягкий стон срывается с его губ перед тем, как он попытается его остановить. "Хорошо?" спрашивает Чонгук, и что-то в его голосе, тихом и бездыханном, заставляет Чимина подумать о том, что он точно знает, что делает. Что он возможно чувствует, как Чимин начинает течь, когда его касаются так интимно, так приятно, после месяцев без сексуального контакта с другим человеком. "Да, хорошо," бубнит Чимин, бедра поддаются вперед, чтобы незаметно потереться о подушку. Движение едва различимое, но Чимин становится чувствительнее, чем обычно, между его бедер уже пульсирует, волна стыда проносится через него. "Можно... Ты можешь—" "Оргазм заставит тебя почувствовать себя лучше, хен?" спрашивает Чонгук, голос все еще низкий. Чимин сильно прикусывает губу. "Блять, скажи, пожалуйста, что ты предлагаешь это не потому, что просто хочешь быть милым," в конце концов стонет Чимин, бедра активно трутся о подушку. Он чувствует себя немного глупо, с животом, подставленным холодному воздуху в комнате, но осознание того, насколько Чонгук поглощен всем этим— его запах усиливается из-за собственного возбуждения, а он еще ничего не сделал, кроме того, что трогал Чимина — едва ли позволяет переживать о том, как он выглядит. "Чимин, я—" начинает говорить Чонгук, одна рука скользит под пояс чиминовых штанов, обхватывая его возбужденный член. Бедра Чимина вздрагивают от прикосновения, жар проходит вдоль позвоночника от того, как легко рука Чонгука смыкается вокруг него. "Я хотел заставить тебя кончить с тех пор, как ты мастурбировал в своей комнате, пытаясь скрыть свои отчаянные стоны." Лицо Чимина вспыхивает, и он пытается двигать бедрами в крепкой хватке Чонгука, в животе зарождается трепет, когда Чонгук кладет на него вторую руку. "Я бы никогда не сделал что-либо без твоего разрешения, ты должен это знать, но. Было столько раз, когда я хотел пойти и зарыться лицом в твои простыни или грязное белье, просто чтобы почувствовать запах твоей смазки." "Блять," выдыхает Чимин, удовольствие вспыхивает в нем от пошлых слов Чонгука. Прошло слишком много времени, руки Чонгука ощущаются слишком хорошо, и он уже настолько завелся, что даже не думает сдерживать нарастающий жар. "Пожалуйста, пожалуйста, не останавливайся—" Чонгук стягивает шорты Чимина достаточно, чтобы освободить его член, ни на мгновение не прекращая движения рукой, его хватка по-прежнему божественно крепкая. "Давай, вот так. Кончи для меня, прелесть." Чимин обхватывает руками свой живот и кончает с мягким стоном на губах, изливаясь на запястье Чонгука, подушку и собственный живот. Чувство облегчения, разливающееся в нем, не сравнимо ни с чем другим, оно заставляет его хватать ртом воздух и дрожать, благодарно облокотиться спиной на грудь Чонгука, когда тот устраивается сзади, придвигает его ближе и обнюхивает заднюю поверхность шеи сразу, как Чимин отходит от своего оргазма. "Хорошо?" Чонгук спрашивает охрипшим голосом, на что Чимин громко стонет. "Блять. Боже. Это было так хорошо." Чимин поворачивается, чтобы посмотреть на Чонгука — что требует больше физических усилий, чем он хочет признавать — и дотрагивается до очертаний твердого члена Чонгука через его штаны, чувствует слабую пульсацию собственного возбуждения при виде возбуждения альфы. Он до сих пор такой мокрый, из-за массажа и Чонгука, который заставил его кончить, и даже зная о том, что для этого слишком рано, очень эгоистичная его часть хочет встать на четвереньки и умолять Чонгука трахнуть его. "Кончишь на меня?" вместо этого спрашивает Чимин, кусая свои пухлые губы, потому что знает, что Чонгук смотрит, знает, что нужно делать, чтобы завести его. Чиминовы маленькие пальчики заняты тем, что освобождают член Чонгука от одежды, и он игнорирует головокружительный прилив возбуждения от осознания того, насколько Чонгук большой; омега начинает дрочить ему, наблюдая за тем, как красивое лицо Чонгука кривится в удовольствии. "Хочу, чтобы ты кончил мне на живот, альфа." "Чимин," рычит Чонгук, член горячо пульсирует в его руке. Чимин стягивает вверх футболку Чонгука, просто чтобы бесстыдно полюбоваться на то, как вздрагивают и напрягаются мышцы пресса, когда он приближается к разрядке, и Чонгук резко поддается вперед, так, чтобы можно было поцеловать шею Чимина, прямо за ушком. "Чимин, детка, ты так вкусно пахнешь, хочу сделать тебя своим—" Чимину приходится сдержать собственный стон на этих словах — он тоже этого хочет, хочет этого так сильно - и губы Чонгука наконец-то находят его, прямо перед тем, как он кончает, горячие капли спермы попадают на живот Чимина, помечая его запахом альфы. Животное удовольствие - делать что-то настолько грязное, поддавшись инстинктам - заставляет Чимина постанывать в неторопливые поцелуи Чонгука и размазать сперму по коже, прежде чем поднести руку к губам, засасывая пальцы в рот, пока Чонгук смотрит. На вкус немного похоже на масло какао, но еще на Чонгука, и омега Чимина светится в удовольствии от тёмного, тяжелого взгляда, которым альфа его одаривает. Чонгук целует его на протяжении еще нескольких минут, и затем они приводят себя в порядок, усаживают Чимина в сидячее положение, потому что его боли начинают возвращаться, Чонгук помогает ему избавиться от онемения и крепатуры перед тем, как они отправляются в душ. Они не говорят об этом до тех пор, пока Чимин не сидит, укутанный в пушистое полотенце, в то время как Чонгук сушит его волосы, и Чимин тает от искреннего желания Чонгука быть рядом с ним во всех смыслах, встречаться с ним и помогать с каждым этапом беременности, и после нее тоже. Может быть, для Чонгука еще слишком рано обещать подобные вещи, но они знают друг друга уже полгода. И Чимин никогда не встречал никого, кто бы заботился о нем больше, заставлял бы его смеяться, и крепко обнимал бы его, пока омега истерит из-за того, что уронил тарелку риса. "Ты действительно не против растить чужого ребенка?" тихо спрашивает Чимин, опираясь спиной на грудь Чонгука. Это действительно его страх - то, что ребенок будет слишком похож на его бывшего, что Чонгук изменит свое решение, когда дело дойдет до плача, кормежки и подгузников. Но Чонгук только мягко, вымученно выдыхает, потираясь носом о шею Чимина. "Хен. Я провел столько времени, думая о том, как буду заботиться о тебе, что это... Это даже не имеет значения, что я не биологический отец? Ребенок твой, это все, что я знаю, и я вроде как надеялся показать тебе, что я достаточно хорош, чтобы ты в конце концов начал считать этого ребенка нашим. Для меня будет честью растить его вместе с тобой, несмотря на то, кем я ему являюсь." Чимин, что не удивительно, уже в процессе рыдания, когда пытается ответить. "Ах, ты худший!" наконец-то отвечает он, смеясь сквозь слезы. Чонгук вымученно выдыхает, обнюхивая и целуя шею Чимина, чтобы успокоить его, но еще чтобы просто заставить его улыбнуться. "Все, что я делаю - это плачу, когда ты мило ведешь себя со мной!" "Что ж, это сыграет с нами дерьмовую шутку в будущем, потому что я действительно планирую и дальше быть милым по отношению к тебе," говорит ему Чонгук с улыбкой, оставляющей морщинки в уголках его красивых глаз. Он поднимает руку, чтобы стереть слезы с щек Чимина, и затем пару раз целует его, так что Чимин даже не удивляется, когда слышит зарождающееся урчание в его горле.—
Чимин и Чонгук договариваются не ставить друг другу метки до того времени, как ребенок должен будет вот-вот родиться. Это известный факт, что парная связь может облегчить роды омеги, но Чимин продолжает настаивать на том, чтобы Чонгук хорошенько это обдумал, потому что парную связь нельзя запросто разрушить. Тем не менее, согласие подождать не мешает Чонгуку спросить, может ли он рассказать родителям об их отношениях, убеждая Чимина в том, что они его полюбят. У Чимина не самые лучшие отношения со своими собственными родителями, не после того, как он решил пойти преподавать в школе вместо того, чтобы стать доктором или бизнесменом. Поэтому он волнуется, но после видео-звонка с папой омегой Чонгука, он понимает, почему альфа был так уверен. Они обожают его с первой же секунды, бесконечно дразнят Чонгука и задают Чимину всевозможные вопросы о его беременности ("Гуки, выйди на минутку, эти вопросы не предназначены для твоих нежных ушей." "Ах, папа...") и уже относятся к нему, как к сыну. Нет ни грамма осуждения от них обоих по отношению к ситуации Чимина, нет лекций о том, что они торопят события, и Чимин не удивлен, что снова плачет после окончания видео-звонка. "Детка," воркует Чонгук, притягивая Чимина ближе, широкая ладонь круговыми движениями потирает его спину. "Ты плачешь сейчас, но просто подожди, они избалуют тебя сильнее, чем кто-либо." Чимин не осознает то, о чем говорит Чонгук, пока пару дней спустя не начинают приносить посылки. "Оу," вздыхает Чимин, осматривая картинку на большой коробке, которую Чонгук занес в их квартиру. "Оу, они же не—" "С этого момента все будет только хуже," Чонгук смеется, но он выглядит довольным из-за реакции Чимина на колыбель. Новая кроватка, высокий стул, коляска, детское кресло. Бутылочки и молокоотсос, который почему-то заставляет Чимина краснеть, несмотря на то, что Чонгук никогда не был брезглив к чему-либо, относящемуся к его беременности. Чимин не может поверить в то, сколько денег родители Чонгука потратили на подарки, грозясь отправить половину из них обратно, но Чонгук закатывает глаза и уверяет его в том, что его папы обеспечены финансово, и что им только в радость помогать другому омеге. Чимин звонит родителям Чонгука, чтобы поблагодарить их, конечно же, и даже после этого они уверяют Чимина в том, что он не должен чувствовать давление по поводу парной метки только из-за подарков. Позже они устанавливают все нужное для ребенка, медленно, но уверенно, пока комната Чимина не становится больше похожей на детскую, и его омега полностью удовлетворена этими изменениями. Тэхен берет на себя обязанность вытаскивать Чимина в магазины за простыми вещами, вроде одежды или подгузников, или пустышек, и наглейшим образом превышает лимит подколов после того, как узнает, что Чимин и Чонгук официально встречаются. Чимин пытается не быть эмоциональной нюней от всей этой поддержки, и вроде как преуспевает, впрочем, Чонгук хорошо справляется со своей работой отвлекать его от подобных мыслей по вечерам. Прошло пару недель, и они не заходили дальше поцелуев с того инцидента с массажем, но Чимин не жалуется. Так здорово чувствовать себя желанным, даже на таком сроке беременности, зная, что его лицо стало мягче, его бедра толще, а его живот в большинстве случаев - это фактически анти-возбудитель. "Прости за этот надувной мяч," вздыхает Чимин между поцелуями, после того, как Чонгук перетаскивает его на свои колени, игнорируя его жалобы о том, что он слишком тяжелый. "Не называй своего малыша надувным мячом," произносит Чонгук, ругаясь, надавливая пальцами на места, где они касаются кожи чиминовых бедер. Он наклоняет голову и углубляет поцелуй, и следующий вздох Чимина становится более радостным, живот скручивает в удовольствии от скольжения губ Чонгука, от того, как он кусает достаточно сильно, чтобы дыхание Чимина сбилось. "Люблю целовать тебя. Люблю какой ты красивый, особенно вот так—" "Это такая альфья штука?" Внезапно спрашивает Чимин, прерывая поцелуй, и Чонгук склоняет голову в вопросительном жесте. "Я не знаю, просто... не обращать внимание на то, какой я большой." "Ты имеешь в виду, испытывать к тебе влечение, несмотря на то, что ты беременный?" Чимин кивает, и Чонгук скользит руками от его бедер к спине, сминая заднюю часть его футболки; успокаивающие движения, которые заставляют Чимина льнуть к его прикосновениям. "Я имею в виду... Я так не думаю? Есть, типа, острое желание моего альфы защищать тебя, делать тебя здоровым и счастливым, потому что ты вынашиваешь щенка. И то, как ты пахнешь - нежно и сладко, и уютно - против этого действительно сложно устоять, ах... Но также есть блеск, красота, которая принадлежит только тебе. Я знаю, что из-за этого меня бы влекло к тебе и твоей личности, с ребенком или без." Чимин сглатывает ком в горле, всегда неподготовленный к тем моментам, когда Чонгук ведет себя особенно мило, как сейчас. Он пытается отвлечься до того, как станет слишком эмоциональным, дразнит Чонгука, произнося, "Так это не потому, что у тебя просто есть фетиш на беременность?" Улыбка Чонгука яркая и хитрая, веки чуть опущены, когда он наклоняется вперед и шепчет, "Ну, я бы так не сказал." "Йа—" возражения Чимина прерываются горячим поцелуем, Чонгук притягивает его так близко, как может, из-за живота между ними. Его бедра начинают ныть от того, что они разведены по обе стороны ног Чонгука, и Чонгук чувствует это слишком быстро, поднимая Чимина со своих колен (Чимин вскрикивает, удивленный неожиданной демонстрацией силы, твою мать) пока он не сидит прямо на диване, а Чонгук нависает над ним, заключая его в клетку своих рук, и продолжает целовать с прежним рвением. Чимин задыхается, пытаясь поспевать за жадными поцелуями Чонгука, и только когда его губы начинают горячо следовать вдоль линии его челюсти, вниз к его чувствительной шее, Чимин выдыхает, "Я хочу, чтобы ты трахнул меня." Чонгук застывает на месте, его хватка на бедре Чимина усиливается. Есть только краткое мгновение тишины, когда они слышат тяжелое дыхание друг друга, и затем, наконец-то, Чонгук громко рычит в шею Чимина, этот звук посылает стаю мурашек вдоль позвоночника, заставляя его омегу скулить в подчинении. "Чимин—" "Пожалуйста," задыхается Чимин. Его белье промокло, ноющее чувство в животе усилилось из-за возбуждения от поцелуев, и он знает, чего хочет. Чего он хотел какое-то время, но слишком стеснялся спросить. "Хочу почувствовать тебя." "Мой гон через две недели," утверждает Чонгук, жесткость в его голосе противоречит тому, как нежно он потирается носом о горло Чимина. "Мой альфа хочет тебя так сильно, хен. Что если я—" "Худшее, что ты можешь сделать, это пометить меня, и ты уже знаешь, что я хочу этого," перебивает Чимин, обхватывая лицо Чонгука ладонями, мило улыбаясь, когда напряженный взгляд Чонгука смягчается от прикосновения. "Ты не причинишь мне вреда, моя омега знает это. Наш ребенок знает это, Гук-а. Ты же в курсе, что он уже отзывается на твой голос? По крайней мере... если он становится слишком активным, то успокаивается сразу, как слышит, что ты разговариваешь со мной, или когда помечаешь меня." Глаза Чонгука сияют, он еще не плачет, но в то же время выглядит впечатленным, и он издает низкий, счастливый звук, поворачивая лицо так, чтобы уткнуться носом в ладошку Чимина. "Наш ребенок?" "Да." Чимин поддается вперед и медленно целует Чонгука, все еще улыбаясь, даже когда их губы соприкасаются. "Наш." "Ты позволишь отнести тебя в мою комнату?" спрашивает Чонгук, и вот так просто жар снова зарождается в животе Чимина, усиливаясь в предвкушении. "Я бы посмотрел, как ты пытаешься." Чонгук ухмыляется, выглядя при этом довольнее, чем когда-либо, подняв Чимина с одной рукой за его спиной и другой под его бедрами. Он немного кряхтит, но его хватка остается крепкой, пока он направляется в спальню; Чимин обвивает руки вокруг его шеи. Чонгук нежно опускает его на кровать и спрашивает, "Доволен, омега?" "Боже, просто трахни меня," выдыхает Чимин, и Чонгук откидывает назад голову и смеется. Заниматься сексом даже на седьмом месяце беременности не так просто, как срывать друг с друга одежду, что, тем не менее, не заставляет хотеть этого хоть чуточку меньше. Если уж на то пошло, он чувствует себя почти так же отчаянно, как во время течки, смотря на то, как Чонгук раздевается, обнажая широкие плечи, мощную грудь и четко очерченный пресс. Его мышцы не перекачены настолько, чтобы это выглядело некрасиво, и Чимин пальцами сжимает постельное белье под собой, когда Чонгук стягивает вниз свои штаны и нижнее белье, открывая его сильные бедра, его длинные ноги, его толстый член. Господи, фантазии, которые были у Чимина об этом члене. Чимин медленно облизывает губы, и Чонгук вскидывает бровь. Чимин фыркает. "Не смотри на меня так, ты знаешь, как долго это длилось? Еще хуже из-за того, каким сумасшедшим меня делают мои гормоны..." "Ах, извини. Я не осуждаю или типа того," произносит Чонгук, и он, кажется, искренен. Он опирается коленями на кровать и помогает Чимину сперва выбраться из футболки (конечно же не без поцелуя, оставленного на верхушке его живота) и затем из штанов и нижнего белья. Чимин сводит колени, смущенный тем, каким мокрым он уже стал. " Для меня прошло какое-то время. Около двух лет?" "Два года?" повторяет Чимин, раскрывая глаза шире. "С последнего раза, как у тебя был секс?" Уши Чонгука начинают приобретать красный цвет. "Просто я не фанат секса на одну ночь. Как бы то ни было, я чист. Я недавно проверялся, просто на всякий случай." "Да?" Чимин улыбается, но от этого его пульс учащается, жар закручивается в его животе. "Тогда... тогда это значит, что ты можешь заполнить меня своей спермой?" Глаза Чонгука возбужденно вспыхивают, и он наклоняется, чтобы снова поцеловать Чимина, страстно, посасывая его губы. Он ведет рукой вдоль боков Чимина, обхватывает пальцами одно колено и начинает раскрывать его ноги. Дыхание Чимина срывается на стон из-за того, что он обнажен перед жарким взглядом Чонгука, из-за понимания, насколько очевидно альфа возбуждается от его запаха, от влаги между его бедрами. "Я хочу вылизать тебя," произносит Чонгук низким голосом, и член Чимина дергается от тянущего чувства внизу живота. "А потом я хочу посмотреть, как ты объездишь меня, так же, как ты бы сделал со своей подушкой. Как думаешь, сможешь это сделать, детка?" "Пожалуйста," произносит Чимин, пальцы уже поджимаются, когда Чонгук устраивается между его ног, оставляя поцелуи на чувствительной коже внутренней стороны его бедер. "Просто скажи, если почувствуешь себя некомфортно, пожалуйста?" добавляет Чонгук, на что Чимин кивает, теплое чувство вспыхивает в груди от этой заботы. Чонгук оставляет дорожку поцелуев вверх по бедрам Чимина, легких настолько, что становится почти что щекотно, до тех пор, пока Чонгук не утыкается носом в основание члена Чимина, мокро вылизывая место, где его яички особенно напряжены, и затем еще ниже. Чимин чувствует себя уже более чем горячо, его переполняет возбуждение, его пальцы зарываются в длинные волосы Чонгука, цепляясь и оттягивая их, когда Чонгук начинает вылизывать его. "Боже, ты весь мокрый, Чимин. Твоя тугая маленькая дырочка уже готова для меня?" Чонгук, дразня, водит кончиком языка вокруг входа перед тем, как отстраниться, облизывая свои губы. "Ты пахнешь и чувствуешься так сладко, боже, я... возможно, сперва я заставлю тебя кончить своим ртом." "Пожалуйста, пожалуйста," бормочет Чимин, пялясь на темную макушку Чонгука между его ног, и затем откидывает голову назад, обнажая горло; громко стонет от уверенных движений языка вокруг его сжимающегося входа. Чонгук вылизывает его так, словно обожает это, мокро, беспорядочно и грязно. Жар нетерпеливо вспыхивает вдоль позвоночника Чимина, и он поддается бедрами навстречу скользким движениям языка Чонгука, так сильно, как только может, пытается устоять от желания коснуться себя, потому что не хочет отвлекаться от удовольствия вокруг его входа. Язык Чонгука вскоре помогает ему расслабиться и делает его таким влажным, что он с легкостью принимает один палец, а затем второй, после чего Чимин начинает ощущать растяжение. Он сжимается вокруг непривычного давления внутри, даже не пытаясь заглушить стоны, пока его растягивают; пальцы Чонгука скользят глубже, влажный жар его рта неожиданно оказывается рядом с членом Чимина. "Ох, блять, это—" выдыхает Чимин, под кожей зудит от стремительно нарастающего желания кончить. "Это слишком, Чонгук, я кончу—" Чонгук вынимает пальцы, и до того, как Чимин начнет скулить от чувства пустоты, он скользит внутрь тремя, давление становится гораздо сильнее, больше. Он проталкивается глубже и надавливает на невероятно чувствительную точку внутри, и Чимина просто нет, он кончает в ту же секунду, как губы Чонгука накрывают твердую головку его члена. Бедра Чимина дрожат, пока его накрывает волнами удовольствия, и Чонгук проглатывает каждую каплю его оргазма, продолжает давить на его простату, пока Чимин не начинает хныкать, слезы щиплют уголки его глаз, все ощущается слишком ярко и слишком остро. "Тише, тише, вот так," Чонгук произносит грубым голосом, когда выпускает изо рта член Чимина, вынимает пальцы, помогая Чимину вытянуть его трясущиеся ноги. "Звучишь так красиво, когда кончаешь." Из Чимина вырывается смех, его руки накрывают глаза, но Чонгук не позволяет ему долго прятаться от него. Он убирает его пальцы и нежно гладит живот Чимина, прокладывает дорожку из поцелуев к его губам. Чимин стонет в поцелуй, Чонгук толкает его назад, кусая кожу вдоль линии челюсти, его голос меняется в более грубую сторону — в более сладкую темную сторону — когда он спрашивает, "Тебе нравится чувствовать свой вкус на моих губах, хен?" Чимин, все еще задыхаясь от сильного оргазма, чувствует, как его лицо вспыхивает румянцем. Они еще немного целуются — Чимину действительно нравится чувствовать свой вкус на губах Чонгука, он позволяет чему-то собственническому, животному разгораться внутри — Чимин опирается на подушки до тех пор, пока его губы не становятся опухшими и чувствительными, пока он не притягивает лицо Чонгука к своей шее и не умоляет его о грубых поцелуях, просит оставить что-то вроде метки. Короткий грубый рык, сорвавшийся с губ Чонгука перед тем, как он засасывает кожу, заставляет возбуждение в его животе накапливаться так быстро, что это бьет в голову, Чимин цепляется за плечи Чонгука, в конце концов выдыхая, "Трахни меня, пожалуйста." Бедра Чонгука дергаются, длинное очертание его члена вздрагивает прямо под животом Чимина, оставляя влажный след от эякулята. Чимин чувствует себя напряженно, нетерпеливо и опустошенно. "Это не слишком?" "Нет, нет, я хочу—" перебивает Чимин, толкая Чонгука в грудь, пока тот не понимает намек, падая спиной на подушки, жадно смотря на Чимина, когда он седлает Чонгука и встречается с ним взглядом, устроившись на коленях альфы. Это немного смущает - то, как нелепо смотрится делать подобное на большом сроке беременности - но Чонгук не дразнит его. Он опускает руку на бедро Чимина и напоминает ему не торопиться, когда Чимин приподнимается, удерживает член Чонгука на месте и затем опускается вниз, живот скручивает от сильного давления на его вход, пока головка наконец не оказывается внутри. Чимин стонет от неожиданного ощущения наполненности, обжигающего растяжения, но он совсем не хочет останавливаться. Он готов, он так сильно течет, и чувствовать внутри что-то настолько толстое, и горячее, и пульсирующее лучше, чем Чимин представлял. Лучше, чем он представлял на протяжении долгих месяцев. "Так блядски тесно—" шипит Чонгук сквозь зубы, и Чимин выдыхает, когда полностью опускается, наклоняясь к Чонгуку настолько низко, насколько позволяет его живот, угол проникновения чувствуется лучше, когда он в таком положении. "Боже. Чимин. Все хорошо?" "Так хорошо," стонет Чимин, качая бедрами и привыкая к чувству растянутости от члена, к наполненности внутри, доходящей до легкой боли. Зубы впиваются в нижнюю губу, и он стонет, когда начинает двигаться, лицо вспыхивает от безраздельного внимания Чонгука. "Можешь, ах, ты можешь—" Бедра Чонгука толкаются вверх, и Чимин кричит от неожиданного движения, от ослепляющего удовольствия, которое следует после. Он чувствует себя так, словно сгорает заживо, снова твердый, но когда положение становится неудобным, омега смаргивает слезы разочарования. "Хей, хей, что такое?" спрашивает Чонгук, бедра застывают на месте, на что Чимин быстро мотает головой. "Нет, просто— боже, я так сильно этого хотел. Мы можем повернуться набок? Так будет удобнее, когда... когда мы сцепимся." Чонгук шипит, его пальцы неожиданно сжимают бедра Чимина. "Ты хочешь мой узел тоже?" "Да, пожалуйста, так хочу быть заполненным тобой—" "Детка," перебивает Чонгук, голос низкий и заигрывающий, почти что удивленный. "Жадный малыш. Ты так сильно нуждаешься в моем члене, хочешь быть заполненным им? Хочешь мою сперму внутри себя?" Услышав эти слова, Чимин краснеет от чего-то, что очень похоже на стыд, но все равно кивает, мягко скулит, когда член Чонгука выскальзывает наружу, чтобы парень мог подвинуться к нему, обнимая со спины. Чонгук не предупреждает Чимина перед тем, как шлепнуть ладонью по его заднице, и Чимин вздрагивает, а его лицо тут же вспыхивает. Не будь он в таком отчаянном состоянии, он бы, возможно, огрызнулся на Чонгука за то, что он вот так его дразнит, за то, что трется головкой члена между его ягодицами, не входя внутрь, заставляя его течь еще больше. Но Чимин слишком нуждается в нем, поглощенный своими инстинктами и гормонами, поэтому он скулит в подчинении, и Чонгук сдается, снова двигаясь членом внутрь. "Блять, блять," выдыхает Чимин, когда Чонгук начинает толкаться в него, губы приоткрыты, касаясь плеча омеги, а зубы дразнят его кожу, все еще не кусая, но только намека на это достаточно для того, чтобы заставить омегу Чимина хотеть. Его толчки сильные, настолько глубокие, насколько он может трахать Чимина в таком положении, и когда его бедра замедляются, и Чимин начинает ощущать невыносимо приятное чувство растянутости, омега беспомощно стонет. "Пожалуйста, ах, пожалуйста—" "Я понял тебя, детка, вот так. Расслабься для меня, позволь мне войти." Узел Чонгука, должно быть, такой большой, Чимин почти что рад, что не может его увидеть, тело отчаянно его желает, но растяжения слишком много, оно слишком сильное. Его всхлипывания едва ли звучат, как сам Чимин, и Чонгук обнюхивает его плечо, наконец открывает рот около шеи Чимина и кусает, достаточно сильно, чтобы Чимин почувствовал легкую боль. Тело Чимина обмякает, жар, чувство блаженства и пульсирующего удовольствия переполняют его, узел закрепляется внутри, слишком большой, чтобы его можно было вытащить, но слишком широкий, чтобы как следует его обхватить. Он не может вспомнить, когда чувствовал себя так хорошо из-за узла, даже во время течек. "Такой тесный, такой хороший для меня," выдыхает Чонгук, толкаясь бедрами вперед. Он дотягивается до члена Чимина, твердого и мокрого, и дрочит ему, оставляет поцелуи на его шее, плечах, за ушком. После этого Чимину не требуется много времени, чтобы кончить. Уже чувствительный от предыдущего оргазма и растянутый от узла, он толкается в крепкую хватку вокруг своего члена; губы его альфы на его шее. Жар бурлит и накапливается внутри, и Чимин отрывисто выдыхает, голос звучит все выше и выше, пока Чимин не кончает с отчаянным криком, и Чонгуком, толкающимся глубоко внутрь него. Он сильно сжимается вокруг узла, когда удовольствие проносится через него, и единственным предупреждением для Чимина, перед тем как Чонгук тоже начинает кончать, изливаясь внутрь него, становится низкое рычание, узел начинает пульсировать. Чувство удовлетворения медленно распространяется по конечностям, тело дрожит, словно после шока, а вход ноет из-за Чонгука, продолжающего толкаться внутрь через собственный оргазм, заполняя Чимина своей спермой. Чимин обхватывает живот в ожидании, когда рычание Чонгука стихнет, чтобы сказать, "Не могу поверить, что ребенок спал все это время." Чонгук давится удивленным смехом, игриво пощипывая плечо Чимина, "Чимин." "Прости, просто—" Чимин не заканчивает. Честно признаться, он чувствует себя затраханно, мысли все еще плавают в тумане от всего испытанного удовольствия, его омега удовлетворена. По крайней мере, Чонгук выглядит так, словно все понимает, потому что он просто трется носом о заднюю поверхность чиминовой шеи и медленно поглаживает его живот, пока они все еще сцеплены, пытаются восстановить дыхание; оба расслабляются, когда узел начинает спадать. Проходит, может быть, минут двадцать до того, как член Чонгука выскальзывает наружу, к тому времени Чимин уже почти что спит, но Чонгук помогает ему помыться, и, несмотря на все его сонные протесты, делает большую часть работы, и затем набирает для них ванну. У них действительно потрясающая ванна, круглая и достаточно объемная, так что Чимин может свободно подвигаться, чтобы унять боль в спине, когда живот становится слишком тяжелым. Они расслабляются и немного целуются, и Чонгук, кажется, не может убрать своих рук от живота Чимина, а своего лица от его шеи. "Прости," бормочет Чонгук, когда Чимин говорит об этом с мягким смешком. Чимину это нравится, правда, но его все еще удивляет, что Чонгук продолжает ныть, словно щеночек, и просит Чимина вернуть шею обратно к его лицу, когда Чимин пододвигается к одной из водяных струй, чтобы помассировать поясницу. "Мне просто— нужно быть рядом с тобой, прямо сейчас. Может, потому что мой запах все еще внутри, помечая тебя? Я знаю, что в этом нет смысла, но—" "Я не против, правда," говорит Чимин, пробегая пальцами сквозь мокрые прядки Чонгука, тихо вздыхая от того, насколько опасно красивым он выглядит с открытым лбом и бровями. "Мне нравится, когда ты рядом. Твой... твой гон действительно через две недели?" Чонгук кивает, веки опускаются, когда Чимин начинает легкими движениями чесать кожу его головы. "Я уже забронировал комнату в клинике. Это всего на пару дней, и я приму подавители, которые помогут мне спать, когда будет труднее всего." "Это безопасно?" спрашивает Чимин, хмурясь, и Чонгук дарит ему мягкую, обнадеживающую улыбку. "Врачи говорят, что безопасно, и я им верю. Это не повредит моей репродуктивной системе, просто сделает слишком сонным, чтобы хотеть трахаться без остановки. Ты будешь в порядке один?" "Я, может быть, попрошу Тэхена остаться со мной," отвечает Чимин, и Чонгук кивает, чувствуя облегчение от его слов. "Ах, хорошо. Я знаю, что ты прекрасно справляешься со всем сам, но просто на случай—" Чимин поддается вперед и целует кончик носа Чонгука. "Я знаю. Это нормально, если ты переживаешь, я тоже волнуюсь о тебе. К тому же, если я могу избежать готовки..." меняет тему Чимин, хлопая ресницами, Чонгук откидывает голову назад и хохочет. "Окей, намёк понят. Давай-ка вытремся, и я приготовлю тебе все, что хочешь, детка." Он шлепает Чимина по заднице, когда они встают, и Чимин думает, что, возможно, должен бы обидеться, но боже, ему так плевать. Он ужасно голоден.—
В последующие две недели Чимин и Чонгук занимаются сексом почти каждый день. Это прекрасно. Немного по-извращенски, и прекрасно. Конечно, это не всегда проникновение и сцепка, потому что беременное тело Чимина имеет предел, но Чонгук, кажется, становится зависим от того, что доставляет Чимину оргазмы, а Чимин проходит через собственную зависимость от аппетита Чонгука перед гоном, от того, как легко его завести и превратить в еле дышащий, рычащий беспорядок. Чимин никогда не думал, что может быть настолько сексуально привлекательным, с отекшими ногами и отекшим животом (таким, что он даже не может видеть свои ноги) и лицом, ставшим по-детски пухлым. Но вот он Чонгук, массирующий его стопы, или сладко поющий над его животом, или оставляющий мягкие поцелуи на его щеках, или усаживающий его на кухонную тумбу и отсасывающий ему. Чимин выдыхает, продолжая есть медовые чипсы Чонгука. Жизнь довольно прекрасна. По мере того, как гон Чонгука приближается, Чимин обнаруживает на себе все больше и больше засосов, и проводит в постели Чонгука больше ночей, чем в своей собственной. Он забирает у Чонгука парочку его свободных кофт, уверенно оправдываясь тем, что хочет, чтобы у Чонгука было что-то с его запахом, пока он будет не дома, а не потому что любит предоставлять Чонгуку свободный доступ, расхаживая по всей квартире без штанов и белья, так как эти кофты прикрывают половину его бедер. Возможно, Чимин гораздо развратнее, чем он когда-либо признавал, жар в его животе вспыхивает так стремительно, когда Чонгук нагибает его через подлокотник дивана, отшлепывает и вылизывает его, в то время как смазка течет по его бедрам, член твердеет и дергается, и запах возбуждения Чонгука становится настолько сильным, что это почти что невыносимо. И совсем немножко не случайно выходит так, что кофты, которые Чимин планирует отправить с Чонгуком для его гона, теперь пахнут его смазкой и спермой. За день до того, как Чонгук должен уехать в клинику, они проводят много времени вместе, обнимаясь и помечая друг друга. У Чонгука уже небольшой жар, он не говорит много, но, кажется, чувствует себя спокойно, устроившись щекой на животе Чимина, напевая ему, медленно поглаживая кожу и улыбаясь, когда малыш начинает пинаться. "Помогает?" спрашивает Чимин, расчесывая волосы Чонгука. "Мммм, это отвлекает моего альфу, по крайней мере ненадолго. Видеть нашу пару уже беременной, и еще то, как ты пахнешь." Он оставляет неторопливый поцелуй на чиминовом животе и затем проводит носом выше, его губы с любопытством касаются соска. Чимин вздрагивает. Его грудь все еще относительно плоская, но немного набухла в его третий триместр, соски стали заметно больше, чувствительнее. До этого Чонгук не обращал на них особого внимания, поэтому Чимин удивляется головокружительному чувству, когда альфа начинает их посасывать. "Ох," выдыхает Чимин, веки прикрываются от неожиданного прилива жара. "Чувствую твое молоко," произносит Чонгук низким, грубым голосом, и пальцы Чимина сжимают его волосы, пытаясь стать ближе к влажным, посасывающим прикосновениям, к жару его рта. Будучи полностью сосредоточенным на ощущениях, он едва различает слова Чонгука, "Твое тело такое идеальное, омега..." Чонгук действует нежно, но в груди Чимина все равно зарождается импульс, непривычно тянущее чувство. Чимин не совсем понимает, что это значит, пока Чонгук не начинает дышать более прерывисто, сильнее припадая к его груди, его губы раскрываются и Чимин может разглядеть капли молока на его языке. Молока. Его молока? Он уже производит молоко? "Так сладко," рычит Чонгук, передвигаясь к другому соску Чимина, дразня чувствительную кожу, пока немного молока не выступает на его верхушке. "Чонгук-а," произносит Чимин, голос срывается на тихий стон, когда Чонгук продолжает сосать, уже сильнее, распробовав вкус. Чимин не может произвести много молока, судя по еще довольно плоской груди, но глядя на то, как мокрые, теплые капли медленно стекают по его коже, он становится уверен, что это молоко. Чимин сводит бедра, тело накрывает волна стыда от осознания того, что он течет. Он оттягивает волосы Чонгука, и альфа отпускает его сосок с влажным звуком, сглатывая перед тем, как перейти к другой стороне груди Чимина, слизывая стекающее вниз молоко. "Чонгук, ты не должен—" Чонгук низко рычит, зарывается лицом в изгиб чиминовой шеи. Сердце омеги бешено бьется в его груди, когда он склоняет голову в подчинении. "Ты мокрый." "Прости," на выдохе произносит Чимин, лицо вспыхивает, а в животе зарождается жар, когда Чонгук начинает лизать его запаховую железу. Это не то нежное обнюхивание, которым они занимались раньше — Чонгук подавляет ощущения Чимина доминированием и возбуждением, собственническим чувством голода, делающим запах альфы сильнее, насыщеннее. "Нуждающийся омега," мурчит Чонгук, полудразня, полуутверждая. Он наконец отодвигается, глаза темные, смотрящие на Чимина с такой силой, что это вызывает мурашки. "Ты не должен стыдиться того, что становишься мокрым, когда твой альфа пьет твое молоко. Это естественно. Позволь помочь тебе, пока щенок не родится." Чимин беспечно кивает, противясь сильному желанию раздвинуть ноги и умолять Чонгука трахнуть его. Он знает, что нечестно просить о таком, когда Чонгука уже лихорадит от наступающего гона, но боже, он хочет этого, как никогда. Хочет жаркий рот Чонгука снова на своей груди, и его толстый член, заполняющий его, хочет почувствовать сильные толчки бедер и стоны Чонгука, и— "Чимин," неожиданно произносит Чонгук, моргая, пока его взгляд не проясняется, голова склоняется вниз, как если бы он пытался перевести дыхание. Чимин может увидеть пот, проступивший на его висках, увидеть, как сильно Чонгук сдерживается. "Ты должен идти—иди позаботься о себе, и почистись. Пожалуйста. Прежде, чем я—" "Мне жаль," снова говорит Чимин, он пылко целует Чонгука в губы перед тем, как уйти, закрывая за собой дверь в комнату. Он опирается на нее достаточно долго, чтобы услышать рычание Чонгука, чувствуя, как еще больше смазки вытекает на его нижнее белье. Блять. Чимин знает, Чонгук волнуется о том, что будет слишком груб, что потеряет контроль, но господи, Чимин не планировал, что альфа будет пить его молоко, и не планировал так сильно от этого возбудиться. Он долго принимает душ (ну, так долго, как его ноги и спина позволяют ему стоять в вертикальном положении, пока не становится слишком больно) и пытается не думать об альфе в комнате, о призрачной боли в его груди. Чимин вытаскивает Чонгука из его спальни, чтобы поесть, накладывает холодное мокрое полотенце на его лоб и выделяет успокаивающие феромоны, что он обычно делает, когда ребенок становится беспокойным. "Хотел бы я не уезжать," бормочет Чонгук, и Чимин целует маленькую родинку прямо под его нижней губой, нежно обнюхивает его, пока Чонгук подергивает носом, то засыпая, то снова просыпаясь.—
На следующее утро Чимин на удивление очень бодро помогает Чонгуку собираться ("Хен, не то чтобы мне нужно с собой столько вещей..." "Все, что здесь есть, это снеки, пахнущие мной кофты и твой телефон, что это за походный набор такой?") и прибраться в квартире до того, как приезжают Тэхен и его соседи. Юнги и Хосок должны отвезти Чонгука в клинику, но Хосок отказывается покидать квартиру, умиляясь с животика Чимина на протяжении пяти минут, разговаривая с малышом, что приводит Тэхена и Юнги в ужасный восторг. Альфы и бета уезжают, а омеги остаются внутри, Тэхен тут же накидывается на холодильник, чтобы приготовить им обед. "Чонгук попросил откормить меня, да?" спрашивает Чимин, глаза щурятся в подозрении, на что Тэхен только смеется. "Ах, Чимин-а, разве я не могу сам захотеть тебя откормить? Ты все еще любишь свинину, да? Скажи, что ты все еще любишь свинину—" И таким макаром Тэхен проводит вместе с Чимином последующие три дня. Они стирают постельное белье Чонгука и спят в его кровати, потому что она все еще пахнет, как Чонгук, что успокаивает омегу Чимина, и он не уверен, что хочет впускать Тэхена в свое гнездо на таком сроке беременности. "Прости—" "Айгууу, не извиняйся, думаешь, я не понимаю? Я бы все равно не захотел влезать в твое гнездо. Хотя Юнги будет обнюхивать меня целый день, когда я вернусь домой и буду пахнуть Чонгуком." Чимин слегка морщится от этой мысли, но он рад, что соседи Тэхена наконец-то ухаживают за ним по-настоящему, несмотря на то, что иметь нескольких партнеров немного нестандартно. Чимин скучает по Чонгуку каждый день, естественно, но приятно наверстать упущенное время со своим другом. Приятно обниматься на диване и играть в видеоигры ("Стой, где Mario Kart?" "Оу, эм. Она под запретом, пока малыш не родится. Чонгук говорит, что моя любовь к соперничеству приведет к преждевременным родам." "Чимин-а, боже мой."). Тэхен испытывает слишком сильный восторг от того, как иногда Чимин использует свой живот в качестве столика, и от того, насколько красным становится его лицо, когда Тэхен начинает задавать вопросы про секс. Это приятно, но Чимин не может отрицать того факта, что его омегу потряхивает от предвкушения в день возвращения Чонгука. "Заботься о себе, и не делай ничего слишком грубого, шлюшка," заботливо говорит ему Тэхен, напоследок обнимая и обнюхивая омегу, Чимин смеется и машет на прощание. Он опирается на открытую входную дверь, зная, что Чонгук уже должен подниматься на лифте, и сразу, как замечает знакомую копну волос, он начинает плакать. Чимин яростно вытирает слезы, раздраженный до невозможности. Прошло всего пару дней, почему он плачет? Чертовы гормоны. "Чимин-хен?" произносит Чонгук, заметив в проходе Чимина, и неожиданно оказывается прямо перед ним. Он выглядит вымотанным и немного похудевшим, но он здесь, в его запахе все еще присутствуют следы мускуса, оставшегося после гона. Он роняет сумку, помещая лицо Чимина между своими ладонями, и Чимин быстро втягивает Чонгука внутрь квартиры до того, как они оставят свой запах в коридоре. "Чимин, детка, ты плачешь," говорит Чонгук, тихо посмеиваясь в недоумении. Его голос хриплый, словно он почти не говорил за последние несколько дней. "Я просто скучал по тебе, я не знаю," говорит Чимин с щеками, мокрыми от слез, и даже так Чонгук наклоняется и уверенно целует его, потираясь носом о нос Чимина. "Все хорошо. Я тоже по тебе скучал. Много думал о тебе." Горячий импульс появляется внизу живота Чимина, и он не может скрыть интереса в своем голосе, когда спрашивает, "Правда?" Чонгук смеется, игриво и громко, целуя Чимина снова. "Ну не совсем так, но да. Боже. Я так сильно люблю тебя, Чимини." Сердце Чимина пропускает удар, и он даже не осознает, что снова плачет, пока его обзор не затуманивается, он не начинает моргать и щеки не начинают гореть от слез по новой. "Оу." "Прости, если слишком рано—" "Я тоже тебя люблю," выдыхает Чимин, бьет Чонгука о грудь, из горла вырывается раздраженный всхлип, "Конечно, я тебя люблю. Я такой сопливый сейчас, это ужасно, ты уверен, что любишь меня?" Глаза Чонгука тоже влажные, его запах бережно окутывает их обоих в очевидных попытках успокоить Чимина. Он смеется, наконец зарывается лицом в шею Чимина и целует его запаховую железу с нежностью и рассудительностью. "Я люблю тебя. Сопливым и любым. Давай, прими со мной ванну, душ в клинике ужасен." Чимин рассказывает Чонгуку, чем они с Тэхеном были заняты, пока его не было. Признается, что они в конечном итоге сыграли несколько партий в Mario Kart, и что один раз Тэхен рассмешил его так сильно, что он немного описался. (Чонгук смеется, но в его глазах присутствует странный блеск, в чем Чимин не хочет признаваться, нет.) Чонгук спал почти весь гон, но он сказал, что кофты Чимина помогали, когда он не мог игнорировать свои инстинкты. В животе Чимина вспыхивает тепло, и он трется носом о челюсть Чонгука, вдыхая его запах так, словно никогда не сможет им насытиться. "На следующей неделе, если тебе не нужно отлучиться по работе. Ты пойдешь со мной на прием?" Губы Чонгука раскрываются от удивления, и он сглатывает перед тем, как ответить. "Хен. Конечно. Я с радостью." "Когда я смогу убедиться, что с ребенком все хорошо, я... я бы хотел, чтобы ты оставил мне метку, ночью. В моем гнезде." Глаза Чонгука все еще широко открыты, выражение лица почти что пугающе серьезное, но он не говорит нет, поэтому Чимин продолжает. "Я больше не хочу ждать. Я ни в ком раньше не был так уверен, Чонгук-а, я знаю, что готов. Если ты готов." Чонгук поднимает руку, нервно зачесывая свои волосы за ухо, и Чимин позволяет себе улыбнуться. "Ах, не могу сказать, что не думал об этом много в течение гона. Как правильно бы было стать парой, насколько мой альфа уверен в том, что ты тот самый. Это такой ответственный шаг. Но... я готов, да. Я, возможно, звучу наивно, я едва ли с кем-то встречался, но—" "Нет, просто— заткнись, поцелуй меня, пожалуйста." Чимин произносит в спешке, и Чонгук целует, одна рука на лице Чимина, а другая на его животе, целует его, пока их губы не становятся мягкими и опухшими, а вода уже недостаточно теплой.—
Чонгук возвращается к работе, постепенно восстанавливаясь после гона, но все равно находит время обнимать и помечать Чимина, заботиться о нем. Настаивает на том, чтобы Чимин не стоял долго на кухне и не ходил за смузи ("Иди к черту, ребенок хотел смузи." "Хен.") но остается довольным и благодарным, когда Чимин готовит ему ужин, или приносит хотток. Они приходят на прием в больницу, и врач понимающе улыбается Чимину перед тем, как приступить к ультразвуку, позволяя им обоим услышать сердцебиение малыша. Впервые, плачет Чонгук, а не Чимин, однако он все равно слишком тронут своим расчувствовавшимся альфой, чтобы сдержать эмоции. Ребенок полностью здоров, что всегда успокаивает Чимина, и доктор заискивающе напоминает, что они могут заниматься сексом вплоть до дня родов, если хотят. Чимин краснеет, и затем в комнате ожидания отпихивает руку Чонгука, когда та соскальзывает на его задницу. По приезде домой Чонгук продолжает рассматривать фотографии с ультразвука на своем телефоне, будучи не в состоянии не думать о том, какой малыш крошечный и замечательный, что у него нос Чимина. Они заказывают жареную курочку и смеются над другими забавными фотографиями со свадьбы, на которой недавно был Чонгук, и затем Чимин ведет Чонгука к своему гнезду, в животе все скачет от волнения. Он не переживает о боли от укуса или о присутствии Чонгука в его гнезде. Он не может быть еще более уверенным в этих вещах, как и в том, что Чонгук его любит. Он волнуется, потому что им столько предстоит впереди, встреча с малышом и вся неясность его пугает. "Детка," Чонгук шепчет в губы Чимина, учуяв немного кислых ноток нервозности в его запахе. "Расслабься. Все будет хорошо. Я остановлюсь, если потребуется, в любой момент, хорошо?" Чимин трясет головой. "Нет, нет, все не так. Просто— обыденные вещи. Неуверенность в нашем будущем. Но я люблю тебя. Я хочу этого. Боже, я хочу этого," он добавляет с коротким смешком, и вид его улыбки помогает Чонгуку немного избавиться от напряжения в собственном теле. "Я скучал по тебе," мягко произносит омега. Чонгук хмыкает, позволяя Чимину раздеть себя и утянуть на кровать. В качестве доброго жеста он ничего не говорит, когда взгляд Чимина жадно блуждает по нему, когда он выбирается из собственной одежды, уже запыхавшись к тому моменту, как устраивается на кровати рядом с Чонгуком. "Ты скучал по мне? Я прямо здесь." "Окей, давай я перефразирую. Я скучал по сексу." говорит Чимин, Чонгук запрокидывает назад голову и смеется. Однако смех быстро прекращается, когда он действительно позволяет себе посмотреть на Чимина, когда он тянется рукой, чтобы погладить живот Чимина, потрогать немного опухшую грудь. "Прошло всего, сколько, две недели? И твоя грудь стала больше, хен." Чимин винит гормоны в том, что его веки тут же прикрываются, зубы впиваются в нижнюю губу перед тем, как он сделает что-то неловкое, вроде стона. "Врач говорит, что я буду выделять больше молока в течение следующих двух месяцев." "Ммм, я помню." "Это— это было из-за гона? Когда ты..." запинается Чимин, лицо горит, но ответная ухмылка Чонгука не выглядит жестокой. Злорадная и самодовольная, точно, но это только усиливает жар в чиминовом паху. "Когда я пил твое молоко? Наверное, мне стоило сперва спросить, но. Ты пах так сладко, на вкус был еще лучше. Наверное, тебе стоит переживать о моем новообретенном фетише на беременность." Чимин смеется, позволяет Чонгуку уложить его спиной на подушки, маленькие пальцы устраиваются в мягких волосах Чонгука, когда тот обнюхивает грудь Чимина. Он открывает рот, дразня, прикасаясь языком сначала к одному соску, затем к другому перед тем, как начать массирующими движениями разминать грудь омеги. Покалывающее тепло возвращается, Чонгук обхватывает губами сосок и начинает пить. На этот раз молоко выделяется быстрее, Чонгук становится более беспорядочным по мере того, как пьет, и, возможно, причиной тому является его огромное желание. Он приоткрывает рот, позволяя Чимину увидеть светлую жидкость, скопившуюся на языке, и затем глотает, втягивает сосок Чимина полностью в рот, заставляя омегу прогнуться в спине, возбуждение затягивается тугим узлом внутри. Есть все еще доля стыда, чувство, что то, чем они занимаются, это табу, что Чимин не должен наслаждаться этим так сильно. Но он умоляет Чонгука не останавливаться, когда альфа отпускает один сосок и переходит к другому, пьет, глотает и дразнит чувствительную кожу своим языком. Когда Чонгук заканчивает и тянется вперед, чтобы прижаться ртом к губам Чимина, омега может почувствовать сладость собственного молока на языке Чонгука. Он стонет и целует Чонгука сильнее. "Обожаю, насколько мокрым тебя это делает," рычит Чонгук, рука скользит вниз по бедру Чимина, сжимая упругие мышцы. Чимин разводит ноги и запрокидывает голову назад, губы раскрываются, когда пальцы Чонгука проскальзывают между его ягодиц, касаясь его входа. Он может почувствовать запах собственной смазки, молока, темные нотки возбуждения Чонгука. Нетерпимость заставляет Чимина перевернуться на колени и локти прежде, чем Чонгук даже попросит, тяжелый живот поддерживают несколько подушек под ним, задница задрана вверх. Не должно быть так приятно от того, что он показывает себя, уже будучи беременным, но он позволяет удовольствию от подчинения захлестнуть его, ждет, когда альфа сделает свой ход. "Чимин, детка," шепчет Чонгук, почти не дыша, словно от этого вида внутри него что-то щелкает. Он раскрывает Чимина руками и набрасывается на его вход без каких-либо предупреждений, поворачивает лицо к упругой ягодице, бормоча, "Ты такой блядски вкусный, могу делать это вечно. Оставайся открытым и мокрым для меня, просто бери то, что я даю." "Пожалуйста," выдыхает Чимин, сгорая от стыда и желания при мысли об этом, удивленный тем, что может быть настолько отчаянным даже вне течки. Чонгук лижет и сосет, и Чимин хватается за постельное белье, чувствуя будто теряет рассудок от всплесков удовольствия, поддается бедрами назад, разбито постанывая. Он так возбужден, что кончает только от этого, сжимаясь вокруг языка Чонгука, все еще переживая оргазм, все еще подрагивая и поскуливая в подушку, когда Чонгук выпрямляется и толкается внутрь. Чонгук не груб ни в коем образе, в котором может навредить Чимину, но он входит так глубоко под этим углом, заполняет Чимина так хорошо, что омега выгибается, возбуждение превращается в горячую, тяжелую пульсацию в его животе. Чонгук трахает его, и голова Чимина идет кругом от насыщенности их перемешавшихся запахов, от сильного возбуждения Чонгука и от грязных слов, которые он произносит сквозь рык, когда его бедра толкаются вперед. "Такой узкий, блять, такой идеальный для меня. Весь течешь и— и твоя маленькая дырочка просто засасывает меня, разве нет? Мой член удовлетворяет тебя, омега?" "Да," выдыхает Чимин, продолжая беспомощно стонать от каждого глубокого толчка, каждого удара о его чувствительную простату. Всего так много. "Пожалуйста, Гук—" "Хочешь мой узел? Хочешь, чтобы я трахал тебя своим узлом, Чимин-а, заполнил твой живот спермой?" "Да," скулит Чимин. Когда узел Чонгука разбухает, и он толкается им внутрь, тянущее чувство нисколько не меньше, чем в предыдущие разы, но Чимин все равно жаждет его. Жаждет быть раскрытым и заполненным, жаждет чувствовать, как Чонгук пульсирует внутри него. Чонгук сцепляется с ним, низко рыча, и Чимин всхлипывает, "Укуси меня сейчас, пожалуйста, альфа, поставь мне метку—" когда он чувствует, как Чонгук трется носом о его шею. Чимин едва может сдерживать себя из-за доминирующей энергетики, исходящей от альфы. Чонгук кусает прямо поверх запаховой железы, достаточно сильно, чтобы прокусить кожу, и в глазах Чимина все вспыхивает белым, когда он кончает. Это самое головокружительное удовольствие, которое он когда-либо испытывал, он едва ощущает собственное тело, пока оргазм поглощает его, словно он тонет в нем, не в силах вздохнуть или что-либо разглядеть. Сознательность приходит к нему только тогда, когда он чувствует оргазм Чонгука, как свой собственный, чувствует сперму, разливающуюся внутри него, пульсацию его узла и, гораздо глубже, эмоции Чонгука. Яростная, инстинктивная любовь, сильная и стремящаяся защитить, непоколебимая. Шея Чимина горит, пока Чонгук зализывает место укуса, чтобы помочь ему зажить, и Чимин смаргивает слезы, уставший, удовлетворенный так, как никогда не был раньше. "Пара," Чимин вздыхает, в ответ Чонгук трется носом о его щеку. "Моя прекрасная пара."—
Они ждут, когда узел спадет, и затем Чимин, все еще беспорядок из спермы, пота и смазки, поворачивается, чтобы впиться зубами в запаховую железу Чонгука и пометить альфу. Связь просто— вспыхивает жизнью, заполняя их обоих чувством полноценности, поглощающим ощущением своего партнера, зарождающимся где-то в районе грудной клетки. Ребенок тоже просыпается, когда они чистятся, неспокойно двигается, словно обиженный на то, что его лишили всего веселья, и Чонгук снова плачет, осознав, что связь позволяет ему чувствовать себя ближе к щенку, позволяет ярко ощущать его присутствие, как ощущает Чимин каждый день, вынашивая его. Ночь выдается эмоциональной. Чимин требует мороженого, и Чонгук рад подчиниться. На следующий день Чонгук уговаривает Чимина посетить его портретную студию, и использует очень дорогую камеру с таймером, чтобы сделать несколько снимков их двоих и их новых меток ("Это немного нездорово, разве нет?" "Ты не хочешь? Я могу найти немного косметики—" "Нет, я— я хочу, заткнись."), и рук Чонгука вокруг большого живота Чимина. Они отправляют лучшие из кучи фотографий их друзьям и родителям Чонгука, и получают множество поздравлений в ответ. Чимин сияет, а Чонгук не дразнит его за это, возможно, потому что и сам светится от счастья. "Оу вау, хей, Намджун-хен написал мне!" говорит Чонгук на пути из кухни, и врезается в угол дивана, очень занятый тем, что неотрывно смотрит в экран телефона. Чимин хихикает. "Подозреваю, что Тэ отправил ему наши фотографии, хитрожопый засранец, но— вау, он уже вернулся в Корею? С ума сойти. Он говорил мне, что останется заграницей намного дольше." "Намджун-хен?" "Ммхм, мой прошлый сосед." Что-то в животе Чимина подпрыгивает. Бывший сосед Чонгука вернулся, уже? "Оу," произносит Чимин, голос дрожит, и он винит связь в том, что Чонгук тут же смотрит на него с волнением. "Это здорово. Я уверен, он захочет— я могу начать собираться сейчас, мне просто нужно—" Весь лоб Чонгука хмурится в непонимании. "Собираться? Собираться куда?" "Собирать мои вещи," отвечает Чимин, его глаза блестят, в груди болит. "Я могу просто переехать обратно к Тэхен-и пока, пока—" "Вооу, подожди, это— Чимин-хен. Какого хрена? С чего тебе понадобилось куда-то переезжать?" "Ты только что сказал, что он вернулся в Корею! Этот— этот договор был действителен только потому, что тебе нужна была помощь в оплате аренды, пока он не вернется." Лицо Чонгука смягчается в понимании, и он подходит к Чимину, притягивает его ближе, несмотря на то, что Чимин сопротивляется поначалу. Он кладет подбородок на макушку Чимина, и мягким, уверенным голосом произносит, "Детка. Я бы никогда не вышвырнул тебя. Это твой дом. Это теперь наш дом. Намджун-хен вернулся в Корею, потому что стал парой с каким-то супер классным альфой, с которым познакомился в Европе, и теперь они живут в Сеуле. Даже если бы он захотел снова жить здесь, я бы помог ему найти другое место." Выражение лица Чонгука душераздирающе искреннее, когда он обхватывает ладонями лицо Чимина, вытирая несколько слез. "Ты моя пара на всю жизнь, Чимин. Я не хочу, чтобы ты когда-либо покидал меня." Чимин всхлипывает. "Никогда?" "Я бы ходил за тобой в туалет каждый раз, когда ты отправляешь туда свою милую задницу, если бы ты позволил." Смех Чимина такой внезапный и громкий, что пугает даже его самого. "Чонгук-а!" "Просто говорю..." "Я отказываюсь понимать этот кинк, ты, животное." Чонгук ухмыляется, глаза светятся, когда он наклоняется вперед, чтобы оставить пару быстрых поцелуев на губах Чимина. "Но твое животное. Только твое, да, хен?" Сердце Чимина начинает биться быстрее. Он вздыхает и целует в ответ, и затем взрывается еще большим смехом после того, как Чонгук действительно пытается пойти за ним, когда он ковыляет в ванную несколькими минутами позже.—
Следующие два месяца беременности - это сплошной вихрь из болей, постоянных перекусов и метаний между нежеланием вставать и нежеланием оставаться в лежачем положении, его живот такой растянутый и полный, что он не может представить его еще больше, чем сейчас. Чонгук по-прежнему помогает ему хорошо себя чувствовать так часто, как Чимин позволяет, по-прежнему разминает его ноги и увлажняет зудящую кожу на его животе, и практически до нелепого восхищается его небольшой грудью. (Не то чтобы Чимин против — ему хорошо, когда Чонгук пьет его молоко, если оно появляется, облегчая чувство тяжести и всегда так бережно обращаясь с ноющими сосками Чимина. И теперь с их связью Чимин может ощутить, насколько альфе это нравится, ощутить комфорт, близость и жар, которые они оба испытывают в такие моменты.) Чимин ковыляет туда-сюда и старается приходить на пару часов на работу, но за две недели до родов он официально увольняется. Некоторые из младших щенков, которых он учит, собираются вокруг, чтобы поцеловать его живот на удачу, и Чимин благодарит их со слезами на глазах. Неделю спустя, и все еще за неделю до назначенной даты родов, его ребенок решает, что готов встретить этот мир. "Хорошо, в общем, не злись, но," так Тэхен начинает телефонный звонок с Чонгуком, и Чимин стонет. Не только из-за боли от схваток, но и из-за идиотизма его лучшего друга. "Я вытащил твою пару за смузи." Громкость на телефоне Тэхена такая большая, что Чимину даже не приходится напрячься, чтобы услышать Чонгука, "Хен. С чего мне злиться?" "Я прочитал, что ходьба полезна для него, так что мы взяли смузи и пошли в парк—" "Что такое? Он в порядке? Почему я не могу поговорить с ним?" "Чонгук-а, шшш, все хорошо. Мы взяли смузи, и потом у Чимина отошли воды, и теперь он рожает?" Истеричное ЧТО?! Чонгука заставляет Чимина посмеяться, а затем он обхватывает живот и пытается дышать во время схваток, потому что ауч. "Мы уже практически в больнице. Чимин просит встретить его там как можно скорее, и не забудь его сумку. А еще, он любит тебя." Чимин хмыкает. "Я не просил говорить ему это." "Да, но ему нужно это услышать, так что пожалуйста. Приезжай быстрее, Гук-а!"—
Чонгук, к удивлению и облегчению Чимина, становится крайне необходимым источником спокойствия на протяжении его родов. Чимин чувствует себя слабым, измотанным от постоянной боли, ожидания и группки людей в больнице, говорящих ему что делать, но Чонгук остается рядом с ним все эти долгие часы, держит его за руку и целует его щеки, и уверяет Чимина в том, что он справится, что все будет хорошо. Это требует столько работы, столько пота и боли, но, когда все заканчивается, и они кладут крошечного ребенка на грудь Чимина, все неприятности исчезают. Есть только он, его прекрасный малыш и надежная поддержка его пары, наблюдающей за ними в момент их первой встречи. "У него действительно мой нос," шепчет Чимин, восхищенный прекрасной жизнью, которую он создал, красотой его крохотных пальчиков и ножек. Он гладит нежные щечки его малыша, наблюдает, как он тянется, зевает и кряхтит, и его связь с Чонгуком сияет от того, насколько сильно они уже любят их ребенка. "Он красивый," произносит Чонгук, глаза большие и влажные. Чимин видит, как слезы начинают падать, когда Чонгук впервые берет их малыша на руки, наблюдает, как его сильный альфа тихо плачет и шепчет обещания их щенку, что он будет в безопасности, что он поможет ему расти здоровым и счастливым. "Ты так хорошо справился," Чонгук говорит Чимину снова и снова, и Чимин закрывает глаза, позволяет себе поверить в это и наконец бормочет, "Ты тоже хорошо справился, Чонгук-а."—
Это не первая течка Чимина после рождения его малыша — конечно нет, их маленькому Енджуну уже два с половиной года — и не первая течка, которую он проводит с Чонгуком. Но его нервы заставляют его чувствовать себя так, как будто первая. Он благодарен Тэхену за то, что тот согласился присмотреть за ребенком в период течки, даже будучи на пятом месяце беременности, потому что Чимин знает, что об их крохе хорошо позаботятся. Хосок особенно любит баловать своего племянника. "Ты знаешь, что сегодня за день?" Чонгук наклоняет голову в подозрительном жесте. Он уже сидит без рубашки на кровати, уже пахнет слишком хорошо, чтобы омега Чимина могла игнорировать это. "Первый день твоей течки? Это вопрос с подвохом?" Чимин смеется, устраиваясь на коленях Чонгука, обхватывая руками его шею. То, как Чонгук смотрит на него, заставляет чувствовать себя так тепло, чувствовать себя таким любимым. "Сегодня ровно три года, как мы встретились." Глаза Чонгука увеличиваются. "Правда? Кажется, что гораздо дольше..." "Мм, кажется, будто я знаю тебя всю жизнь." Нервозность появляется снова, и Чимин опускает свой взгляд на подбородок Чонгука, кусая свою губу прежде чем продолжить. "Так что. Я хотел удивить тебя, но не то чтобы прям удивить тебя, поэтому я остановил контроль за рождаемостью, но у меня есть экстренные противозачаточные на период после течки, если ты не хочешь— если ты—" Чонгук под ним мгновенно застывает, уловив посыл, скрывающийся за словами Чимина, и Чимин наконец-то слышит тихое, "Ох, детка. Ты просишь о...?" "Давай заведем еще одного ребенка, Чонгук-а," говорит Чимин, и его сердце теплеет от улыбки, растягивающейся на лице Чонгука, оставляющей красивые морщинки вокруг его глаз. "Чимин-и. Мой прекрасный Чимин-и." Голос Чонгука полон эмоций, и Чимин так сильно хочет поцеловать его, но знает, что с пожаром, уже бушующем в его животе, будет сложно остановиться после того, как он начнет. "Ты хочешь этого?" Чимин кивает. "Этого может не произойти, в эту течку, но я хочу начать пытаться." Чимин ерзает на коленях Чонгука, жар скользит по его спине, когда хватка Чонгука на его бедрах усиливается. "Хочу, чтобы ты сделал меня беременным, альфа." "Да?" Чонгук поднимает голову, проводит губами по губам Чимина. Его запах уже стал более мускусным, взволнованным. Чимин хочет укутаться в него. "Скажи мне, как сильно ты этого хочешь." "Как насчет..." произносит Чимин, скользя вниз по коленям Чонгука, пальцы цепляются за край его футболки. "Того, чтобы я просто показал?" Чимину не требуется даже двух секунд стриптиза до того, как Чонгук хватает его за талию, целует его, пока Чимин смеется, ощущая, как сбивается дыхание, ощущая себя нетерпеливым от растущего желания, и таким, таким любимым.