Его сердце — кусочки битого стекла.
— Меня зовут Гон! Гон врывается в его жизнь световой вспышкой, оглушающим взрывом. С первого дня знакомства заполняет всё пространство вокруг. Киллуа поражают таинственный блеск глаз и широкая улыбка, искренний смех, легко срывающийся с их губ. Позже он решает для себя, что именно с этой фразы началось главное путешествие в его жизни. Каждый день пестрит яркими событиями, маленькие соревнования между ними оставляют сладко-кислое послевкусие на языке, как свежая клубника в сливочном креме. Очередная улыбка дёргает одну из струн его души, Киллуа впервые ощущает несмелое биение своего сердца. «Так я всё-таки жив?»Золотистая смола пропускает солнечные лучи, становится похожей на янтарь. Первая капля падает.
~~~
— Спасибо тебе. То, что ты пришёл сюда со мной… нет… то, что я тебя встретил… это большая удача для меня. Гон говорит спокойно и так искренне, что Киллуа теряет дар речи, оставаясь без возможности сказать что-либо в ответ. Он думает, что это именно он должен благодарить Гона. Ведь он первый, кто широко улыбнулся ему при знакомстве. Первый, кто сам хотел разделить с ним приключения, обед, жильё, всю жизнь. Первый, кто доверяет Киллуа на все сто процентов. Первый, кто заставляет его забыть о кошмарах прошлого, даря невероятное настоящее. «Я счастлив, когда я с тобой», — слова Гона с Китового острова опять вырываются из воспоминаний, в груди бывшего убийцы теплеет, что случается часто за последнее время. Гон — умелый хирург, оперирующий его душу, собирает Киллуа по кусочкам.Смола с золотой пылью потекла по трещинам, скрепляя осколки.
~~~
— И что же ты сделаешь, встретив Джина? — Познакомлю его с Киллуа, конечно же. Я скажу: «это мой лучший друг»! Киллуа смущается сам не пойми чего и просит Гона замолчать. Щёки горят, ожившее несколько месяцев назад сердце стремится пробить грудную клетку. Последнее время его самого удивляет реакция на такую вот прямолинейность Гона. Возможно, всё дело в том, что он просто безумно счастлив, когда слышит это, но боится признаться даже самому себе. Киллуа пытается утихомирить ураган, буйствующий внутри, но всё тщетно, да и плачущая в стороне Биски, приговаривающая «как прекрасно», не помогает. Внезапно одна мысль выбивает весь воздух из лёгких Киллуа. «Кажется, я превратился из хищника в жертву. Но меня устраивает, если хищником будет именно Гон»Смола протекает к центру сердца, навеки скрепляя все его кусочки.
~~~
— Но не забудь, дороже всего Гону… никто иной как ты. — Палм смотрит на него с беспокойством. Слёзы текут по фарфоровым щекам. Ему чертовски больно. Весь этот месяц он боялся, что больше не важен Гону, как раньше; что теперь главным человеком в жизни Гона является Палм; что связь между ним и Гоном ему лишь показалась. Мысли терзали своего же хозяина неделями, а новорождённая ревность плескала кислотой на открытые раны, препятствуя их заживлению. Его передёргивало от мысли, что он теряет свой свет. И когда он просит Палм помочь Гону, уже по своему решению выкапывает могилу своим чувствам, она говорит ему это. Слова, что должны были стать исцеляющим элексиром, для него сейчас равносильны нажатию на детонатор*. Киллуа кажется, что его сосуды лопаются, ведь так долго сдерживаемая внутри моральная боль переходит в физическую. Он вопит как подстреленный зверь.Его сердце с золотым узором кровоточит.
~~~
Ветерок любопытно заглядывает в комнату через открытое окно. На крайнем футоне тихо посапывает Аллука. Лунный свет выхватывает силуэты двух крепко прижавшихся друг к другу мальчишек. Киллуа завороженно смотрит на их переплетённые пальцы; из-за этого контраста шоколадного и молочного всегда сбивалось дыхание. Откровенно говоря, Гон очаровывал всем: от колючей причёски до маленьких жёлтых крапинок в карих глазах. У Киллуа было достаточно времени, чтобы рассмотреть его полностью. И хоть Фрикс был непробиваемым наивным оптимистом без инстинкта самосохранения, что часто бесило бывшего убийцу, он не мог не признать, что считает этого озорного мальчишку главным подарком судьбы. Он точно выиграл жизненную лотерею. — Я не хо… — пытается начать Киллуа, но его наглым образом прерывают, закрывая рот той самой шоколадной ладонью. — Т-с-с-с, давай не будем это обсуждать, — шепчет Гон и смотрит так, будто знает все мысли собеседника на перёд. Он смутно догадывается, ведь это же Киллуа. — Когда ты уходил на экзамен, мы просто сказали «увидимся» и очень скоро встретились. Я хочу, чтобы в этот раз было также. — Спасибо, — единственное, что может вымолвить Киллуа на такое простое, но очень важное для них предложение. Гон угукает, треплет бесцветные волосы Киллуа; тот в свою очередь расслабляется и падает на Фрикса. Итак небольшое расстояние между ними достигает отметки «0». — Я постараюсь больше не спихивать тебя с кровати, — даёт обещание Киллуа. — Я куплю тебе шоколадного робота при следующей встрече. — Гон ловит восхищённый взгляд и пытается улыбаться не слишком широко. Их «я люблю тебя» звучит немного иначе. Плоскости жизней двух ярких самоцветов пересеклись по прямой «вечность», что устраивает обоих. В голове Киллуа всплывает небольшая статья о древнем искусстве кинцуги, и параллель с их жизнью проходит сама собой. Киллуа прячет улыбку в загорелое плечо.Они — смола и осколки. Едины и бессмертны.