Вечер пятницы
Вечеринка у Гузмана вышла гораздо пышнее, чем планировалось. И алкоголя было гораздо больше, и людей. Танцующие подростки, музыка, игры, компании — веселье переполняет дом. А на заднем дворе плачет девушка. Её пшеничные волосы спутались, немного спадая на лицо, макияж размазался, а руки в беспамятстве сжимают края юбки. И в голове у неё только одна мысль: «Что же мне делать?».Час назад
Тусовка получилась, что надо. После игры «Правда или действие» некоторые ушли домой, кто-то отошёл обновить банку пива, а кто-то уединился в туалете. В комнате Гузмана на втором этаже, прикрыв дверь, сидела девушка. Карла с грустью смотрела в потухший экран телефона. Ей было некомфортно на этой вечеринке, да и в принципе… Она устала. Размышления о своей жизни и об отношениях с Поло наводили на мысли о суициде. Впереди ожидала только повседневная предсказуемость: Поло и её отец уже распланировали её жизнь до конца, не оставив ни единого свободного кусочка для импровизации. Карла знала, в какой колледж поступит, чтобы учиться вместе с Поло. Знала, куда они поедут отдыхать этим летом. Знала, где она будет через пять лет, и уже примерно представляла, во сколько лет родит первого ребёнка. Неизбежность будущего пугала и угнетала. Но, более того, пугал сам Поло. Карла давно поняла, что их отношения идут по кривой вниз. Кроме того, Поло стал проявлять явные признаки жестокости. Поначалу это были проявления ревности и собственничества, но дело дошло уже до крайности. Блондинка знала, что давно не испытывает к Поло любви, но никуда не могла от него деться. Именно по этой причине она сейчас сидела в комнате друга, рассматривая белую таблетку, зажатую между пальцев. Ей казалось, что она держит в своих руках если не окно к свободе, то хотя бы телевизор, транслирующий новости оттуда. Одна таблетка — и ты забыла о своих проблемах. Одна таблетка — и ты забыла, кто ты, где ты… Одна таблетка — и ты неизлечимо больная дура, подсевшая на колёса. Причиной дурных мыслей в этой золотой головке был не только Поло. Кучерявые русые волосы, что мелькали поблизости на каждом уроке, — вот основная причина всех переживаний. Но Карла скрывала это. Скрывала от других, от Поло, и даже от самой себя. Она старалась не думать об этих завораживающе красивых карих глазах, которые прожигали её взглядом каждую перемену. Карла была очень близка с Андером… какое-то время. Затем, после очередной вспышки гнева Поло, она решила, что это будет нечестно. Она не должна подставлять их дружбу, не должна подставлять отношения с Поло, всю свою жизнь из-за того, что просто… влюбилась. Влюбилась до беспамятства, так, как влюбляются молодые. Влюбилась так, что сердце замирает от одного взгляда, а от прикосновения бросает в дрожь. Влюбилась так, что безошибочно может узнать его макушку в тягучей школьной толпе, и это сильно на неё давило. Поэтому она решила, что это неправильно. Андер тоже влюбился. Точнее, не так, он был влюблён уже давно. Ещё задолго до того, как это пришло к Карле. Андер не мог оторвать глаз, когда видел её на перемене, сидящую в одиночестве и читающую какую-то очередную книгу. Она казалась ему идеальной. Когда они разговаривали, он забывал обо всех и всём, и казалось, что никого на свете больше не существует. Она говорила о том, о чём он думал, и он каждый раз убеждался в своих мыслях — они были созданы друг для друга. Но она была не его. Это нечестно, ведь Поло — его лучший друг. Да и она вряд ли его любила… Андер верил, что такая искренняя и верная девушка не будет встречаться с парнем без любви. А зря… Поэтому Андер и не позволил себе этого. Не позволил признаться или даже намекнуть. Никто не должен был знать о его тайне. Но как бы не так. Карла поняла, что задумалась довольно надолго. Опять эти дурацкие мысли. Что тут думать? Таблетку под язык — и жизнь прекрасна… сегодня. Дрогнувшей рукой она подняла её, покрутив на свету. Казалось бы, маленькая неприглядная вещь, а способна изменить сознание… Внезапно дверь в комнату отворилась и вошёл парень… точнее, нет. Вошёл Андер. Дверь с гулом захлопнулась у него за спиной. Когда он увидел Карлу, он замер. Такой прекрасный, в чёрной водолазке, выгодно подчёркивающей его спортивную фигуру, и тёмных узких джинсах, он выглядел сногсшибательно. Карла не сразу поняла, что не успела спрятать таблетку, но дёрнувшись, всё же убрала руку за спину. — Карла, что ты здесь делаешь? — мягкий бархатистый голос резал по венам. Оттого, что не её. Оттого, что чужой. — Я… да просто сидела, что-то мне нехорошо, шумно там, да и вообще… — Что в руке? — вопреки всем надеждам, он всё же заметил. Хотя, глупо было надеяться. — Да ничего… — не успела. Она просто не успела придумать чёртово объяснение, потому что всё произошло слишком быстро. Парень нахмурил брови. Через секунду он уже стоял рядом с ней. Резким движением Андер поднял Карлу с кресла за руку, в которой была таблетка, и она… выпала. Упала на пол. Их взгляды встретились. — Карла, скажи, что это таблетка от головы, — тон парня стал жёстким как дерево, но всё же не металл, что сквозил в каждом слове у Поло. — Это… ну, эти… — Карла замялась. Никогда такого не было. Она никогда ни перед кем не оправдывалась. — Ты на колёсах? Ты идиотка? Да что не так с твоей дурной башкой? — Андер повысил голос, но к этому времени девушка уже смогла взять себя в руки. Они стояли так близко друг к другу, что Карла слышала гулкое сердцебиение Андера. Глаза метали искры, дыхание было сбито. Секунда — и блондинка подала голос: — Только не смей. Не смей смотреть на меня так. Не смей осуждать меня, не смей презирать. Я не выбирала свой путь. Да чёрт, я ничего не выбирала в своей жизни! Я никогда ничего не решала! Я устала, Андер… так сильно устала, что ты даже не можешь представить. Я чувствую себя ручным зверьком. Я не могу решать, где хочу учиться, где жить, кого… — Карла запнулась на этом моменте. Непрерывный поток слов не давал даже глотнуть воздуха, но теперь она вдохнула. А на выдохе произнесла: — кого я хочу любить. Знаешь, что это? — блондинка подняла с пола таблетку, показав её парню. — Это — моя свобода. Я загибаюсь. Загибаюсь уже очень давно, и без этих грёбаных колёс, а они… они лишь отвлекают меня. Помогают смириться и расслабиться. Как же ещё я могу притворяться? Андер смотрел на неё пришибленными глазами. Такая маленькая, сильная девушка, которая могла поставить любого на место, и по которой пускало слюни пол школы, оказывается совсем на краю. Как он мог этого не заметить? Конечно, он давно подозревал, что у них в отношениях не всё гладко, но… это же Поло и Карла… — Тебе не нужно притворяться… рядом со мной. Ты можешь всё мне рассказать, — русоволосый взял девушку за руки и крепко их сжал. Он пытался понять её, проникнуть в её разум. — В том то и дело, что не могу. Я не могу, ведь… это всё… Андер, я не люблю Поло. Уже очень давно. У меня нет выбора, я… я думала, это из-за того, что он изменился, но потом всё поняла… дело не в нём, — Карла с жадностью смотрела в чайные глаза парня в надежде, что ей не придётся объясняться. Такого испуга она не чувствовала никогда. — Но в ком? — он понял. Или догадался. А может, хотел понять… — В тебе, — на выдохе. Без лишних слов. Пьяная девушка призналась в любви пьяному лучшему другу её парня. Драма. А затем слова не потребовались. Расстояние между их лицами сократилось. Поцелуй получился страстным и в то же время нежным. Как же давно он мечтал об этом. Как же давно она запрещала себе думать об этом. Парень садится на кровать, а она садится на его колени. Всё так, как он и представлял. Всё так, как она хотела. Тёплые губы, настойчивые руки, объятия, время перестало существовать. — Карла, я давно… — девушка приложила палец к его губам. — Я знаю, — она знала. Она догадывалась, что он любит её. Она чувствовала это раньше и чувствовала сейчас. Такое просто нельзя ни с чем перепутать. Она просто устала. Устала сдерживать себя, устала жить так, как надо. Впервые в жизни она позволила себе сделать то, что хочет. Тёплые объятия и нежные слова. Поцелуй переходил в более страстный, а одежда начинала понемногу убавляться. Вот задралась её кофта, а вот на нём не осталось водолазки. Её юбка уже совсем не там, где должна быть, а парень сидит в одних штанах. Это неправильно, но так желанно. Вопреки всем канонам счастливых историй и сказок, счастье не длилось долго. Со скрипом отворилась деревянная дверь, запуская в комнату потоки шума и музыки с вечеринки. Пара не сразу заметила, что кто-то вошёл. А зря. Потому что это был Поло. — Твою мать, — знакомый до боли тон прорвал страстный поцелуй. Они оба его узнали. Сердце Карлы готово было остановиться. Далее всё происходило слишком смято, быстро и резко. Карла была сдернута с парня так сильно, что упала на пол. Кулак Поло прилетел прямо в губу русоволосому, отчего из неё хлынула кровь. — Поло, ты в своём уме? — Андер ожидал его злости, но не думал, что всё будет так. Глаза Поло метали искры, что способны были убить парня на месте. — Это ты мне будешь говорить, сукин сын?! Ты, мой лучший друг, что чуть не трахнул мою девку? Или трахнул? Он тебя трахнул, шваль? — с этими словами Поло чуть наклонился к лежащей на полу девушке, чьё лицо было в слезах. Поло чуть наступил кроссовком на её руку. Карла не могла успокоиться, чтобы выговорить хоть слово. — Я тебя спрашиваю. — Не трогай ее! — Андер встал с кровати. — Я не с тобой разговариваю, ублюдок, — шипение Поло, казалось, вот-вот прыснет ядом. — Нет, Поло, ничего не было. Поло, прости меня, я… — Карла захлебывалась в слезах. Никогда в жизни ей не было так страшно. Никогда она так его не боялась. — Карла, ты не должна… — Андер хотел помочь девушке встать, едва коснувшись её рукой, но Поло не позволил. Брюнет ударил Андера в живот, отчего тот согнулся пополам. Затем Андер нашёл в себе силы выпрямиться, но уже не смог удержаться, чтобы не ударить кулаком прямо в лицо лучшего друга, возможно, ломая ему нос. Что было дальше, объяснить трудно, но, пожалуй, подойдёт слово «драка». На счастье всем присутствующим, в следующий момент открылась дверь и вошёл Гузман. За ним в проеме появилась Лукреция. — Гузман, они же убьют друг друга! — сквозь рыдания Карла смогла выговорить целое предложение. Как она себя чувствовала, трудно представить. — Парни, вы совсем, что ли? Что вы тут устроили? Успокоились быстро! — Гузман вмешался как раз вовремя, иначе, кто знает, чем бы все это закончилось. Оттащив Поло за руки, Гузман ещё долго пытался привести его в себя. Лукреция подбежала к Карле. — Идём, дорогая, приведём тебя в порядок. Тихо, тихо, успокойся, всё хорошо, — в комнате Лукреции было тихо и спокойно, но атмосфера очень давила на блондинку, поэтому она попросила оставить её одну и вышла. Так она и оказалась на заднем дворе. И что же делать, ей было действительно непонятно.Утро понедельника
Блондинка стояла возле школы, смотря на потоки учеников, идущих в неё. В этом нескончаемом потоке она старалась увидеть знакомые русые кудри, но её взгляд никак на них не натыкался. — Не смей искать его. Ты знаешь уговор, — жёсткая рука Поло до боли сжала руку. Карла сглотнула ком в горле, но смогла взять себя в руки и мило улыбнуться. Вот только в душе сквозила боль, а разум до хрипоты кричал этой улыбке: «лицемерка!». Наконец, Карла увидела знакомую копну густых чёрных волос. Лукреция шла прямо к ней. — Ребята, вы чего не заходите? Мартин хотел что-то объявить до начала урока, — подруга пытается вести себя как ни в чём не бывало, чтобы сгладить ситуацию. Она не знает, как ещё себя вести. — Лу, я уезжаю… Мы. Мы уезжаем, — ком в горле всё никак не мог оставить её в покое. Лицо шатенки погрустнело. — Как? Надолго? У нас же скоро экзамены. И куда вы? — Мы в Швейцарию. Поло нашёл там колледж для нас, мы сдадим экзамены уже там. Думаю, это навсегда… Ты, ты можешь приехать ко мне, когда захочешь, и… — слёзы не дали блондинке договорить. Поло немного отошёл от них, дав девушкам попрощаться. Мило с его стороны. Лукреция обняла Карлу. — Я не могу, я просто не могу остаться, Лу. Отец говорит, что наша фирма держится только на деньгах его родителей, и если я с ним расстанусь, от меня просто откажутся. Я… я не знаю, у меня просто нет других вариантов. Поло сказал отцу, что не вынесет скандал за пределы семьи, если только я буду жить на его условиях… впрочем, как и всегда. Я обязательно что-нибудь придумаю, но не сейчас. Сейчас у меня нет других вариантов, — буквально на одном дыхании Карла выпалила всё это шепотом на ухо Лу. Она знала, что это — единственный человек, которому она может это рассказать. И попросить… — Ты можешь кое-что для меня сделать? — блондинка с надеждой посмотрела на подругу. — Конечно, что угодно. — Передай это ему, — Карла взяла руку Лукреции в свои и незаметно просунула в неё маленький листочек, свернутый квадратиком. Они обе всё поняли. Лу всё поняла по её глазам. — Люблю тебя. Не скучай без меня здесь, найди себе новую лучшую подругу, — Карла вымученно улыбнулась. — Лучше тебя нет, — Лу обняла её последний раз. Поло подошёл к девушкам, взяв руку Карлы. Ощущение знакомое, но почему-то девушке оно сейчас казалось неприятным. Ей не хотелось уезжать. Совсем не хотелось. Но выбора у неё не было. — Поехали, — Поло открыл перед ней дверь машины, и девушка в последний раз оглянулась, чтобы посмотреть на школу. На крыльце в толпе стоял парень. Его чайные глаза блестели на солнце. Они смотрели прямо на девушку. Она увидела в них боль. Боль вперемешку с любовью, надеждой. Глаза Карлы наполнились слезами. Она в последний раз посмотрела на Андера в надежде запомнить всё: его кудрявые русые волосы, каждую родинку на лице, то, как на нём сидит школьная форма. Вытерев слезу, блондинка села в машину, с гулом захлопнув дверь. Автомобиль тронулся, унося из вида родные края: школу, друзей, дом и русоволосого юношу, которого так сильно любила Карла.Вечер понедельника
Андер так и не смог открыть письмо в школе. Сейчас он лежал на кровати, сжимая и разжимая его в руках. Ему было больно. Больно, что она выбрала не его, хоть он к этому и привык. Теперь он знал, что Карла любит его, но он злился. Злился на Поло за то, что он так с ней поступает. Злился на неё за то, что она не может уйти от Поло. Злился на себя за то, что не может спасти её. Он потерял лучшего друга в ту пятницу и, скорее всего, потерял свою любовь. Весь день он не находил себе места, размышляя о том, не врала ли девушка насчёт своих чувств. Ему бы знать только наверняка… Ответ мог быть в этом письме, но ещё в этом письме могла оказаться та боль, которую он не хотел впускать. Страх не давал решиться. На одном дыхании парень развернул бумажку. Ровный почерк, знакомый ему с первого класса, заставил улыбнуться. Слов в записке было немного, но он понял всё. Он понял и улыбнулся сквозь боль, что съедала его изнутри. — Андер, иди ужинать, — снизу раздался голос мамы. Парень поднялся и вышел из комнаты. Комната опустела. Только на столе у окна лежала небольшая бумажка.«Я не могу ничего изменить, но обязательно что-нибудь придумаю. Позже. Спасать меня не нужно. Теперь я знаю, что ты — моё всё. Твоя К.»