Господин, Прошу Вас...

В большой комнате, стены которой, украшены золотыми росписями, а на потолке висит огромная люстра, украшенная сотнями драгоценных камней, что красиво переливались от тусклого света пары свечей, что были заженны недавно ушедшими слугами, неимоверно жарко. Посередине комнаты, стоит огромная мягкая кровать с красными шелковыми простынями и большими, такими же мягкими подушками. По середине лежит полуобнаженный юноша в одном лишь полупрозрачном, таком же шёлковом, как и простыни, халате. На его шее, красуется яркий укус, что был сделан несколькими часами ранее. Он лежит без движения, ожидая прихода Господина в  покои, ведь сегодня прошла церемония их бракосочитания. Омежка боится, но держится и трепетно комкает в кулаках простыни, прислушиваясь лишь к биению своего сердца, что стучит, отчасти, намного быстрее, чем должно. В большие двери, снова кто-то стучит и в следующую секунду входит один из слуг, поднося к юноше чашку с горячим отваром, который дают каждому новоиспеченному царю-омеге в брачную ночь, чтобы вызвать течку. Юноша приподнимается и иссушает чашу за доли секунды, аккуратно ложась обратно, начиная прерывисто дышать, вздымая грудь. — Господин Мин, пребудет к вам через пять минут, — поклонился слуга-бета и вышел из покоев. И юноша ждёт. Покорно, не двигаясь, лежит и ждёт. Отвар начинает действовать через минуту, и Чимин это чувствует - низ живота начинает тянуть, а под ним возникает мокрое пятно от естественной смазки. Зуд меж ягодиц, заставляет поерзать, но не вставать и не пытаться справиться с нахлынувшим возбуждением самому – Господину не понравится. — где же ты? — скулит юноша, сразуже громко сглатывая, ведь тяжёлые двери распахиваются, и комнату, шлейфом, накрывает запах вина. Нет, это не то вино, которое они пили часами ранее. Это вино - только для Чимина, его имеет право испить только он и никто больше. Это вино - это его собственность, что подтверждает его метка на шее, только что зашедшего, молодого Господина. Мин снимает с себя верхнюю одежду, откидывая её на рядом стоящие стулья, подходя к своей кровати, облизываясь. — ты скучал, свет мой? — хриплый, и безумно заводящий голос, заставляет пробудиться, абсолютно все нервные клетки, что спят. Он заставляет низ живота, тянуть ещё больше, а возбуждение - расти и расти. — Господин, как я мог не скучать по вам? — нагло улыбается омега, обнимая своего мужа за шею, притягивая ближе, но не целуя, Господин должен разрешить прикоснуться к себе. — Могу ли я поцеловать вас? — ну поцелуй, — резко отвечает Юнги, прижимаясь своими потрескаными и сухими губами, к пухлым, мягким и безумно сладким губам юноши. Комнату наполняют громкие причмокивания, Мин целует так нежно, как только может - сминает мягкие губы своими, проникая в горячее местечко языком, проходясь по зубам, пытаясь сплести его с чужим, таким же горячим. Целовать Чимина — для царя стало чем-то нереальным и безумно сладким, тем, что он хочет делать всю свою сознательную жизнь, и что он будет делать, как только представится возможность. — ты весь течешь, любовь моя... — руки нагло гуляют по чужой груди, очеркивая выпирающие ключицы, спускаясь ниже, задевая набухшие соски и по ели видному прессу. — ах, Господин... народ требует наследника, и мы... и мы должны... — прерывисто дыша, хочет сказать юноша, но не может, горячие ладони мужа, что гуляют по его телу, заставляют забыть о том, кто он, и что от него хотят. — я знаю... — шепчет на ухо Мин, заставляя тело покрыться тысячами мурашек, а кончики пальцев на ногах – слегка подрагивать. Одежда Господина летит в стороны, а омега трепетно за ним наблюдает, поскуливая, желая ощутить на себе не только трепетный взгляд, но и руки любимого, а в себе - его стоящий, бьющий прямо по простате член. И ощущает сначала руки на своём шелковом халате, завязку которого, очень медленно развязывают, стягивая с хрупких плеч, расцеловывая и порой, покусывая, проходя по красным следам от зубов языком, чтобы не болело. Юнги действует очень медленно, поглаживая загорелые бёдра, одновременно лаская чужую шею и ключицы, отчего омега выгибается и звонко скулит, интенсивнее ерзая на кровати, прижимаясь своим возбуждением к члену императора, чтобы он почувствовал, чтобы понял, что нужно его супругу, что тот терпеть уже не может. — ты такой красивый... Не зря судьба предоставила мне именно тебя, любимый, — альфа поцеловал юношу в районе шеи, прямо в метку, что сейчас горела от нетерпения у обоих. Чимин громко выдохнул от невинного прикосновения, начиная скулить ещё громче. — ты просто ангел, что спустился мне с небес, чтобы я стал более благосклонен к людям... Глаза в глаза. Зрительный контакт, делает момент ещё более интимным, чем он есть сейчас. Юноша покрывается румянцем, когда лоб альфы соприкасается с его, когда он сжимает его талию, фиксируя немного выше, чтобы было удобней, чтобы новоиспеченный царь, лежал прямо на подушках. Юнги тянется к бутылке с маслом, что валяется прямо на кровати - слуги постарались, чтобы молодожёнам было удобно и они не теряли ни секунды, что могут провести вот так, рядом друг с другом. Мин снова целует. Нежно, с любовью, так, как, вроде бы хладнокровному царю не положено. Шёлковый халат, летит в сторону, падая на стул и струями скатываясь на пол. Мин, не разрывая страстного поцелуя со своим мужем, разводит его ноги в стороны, поглаживая бедра кончиками пальцев, спускаясь ниже к коленке, и снова поднимаясь, останавливаясь в районе паха, не смея прикасаться. Хочет помучить, чтобы кончая, его муж получил больше удовольствия. Ладони, которые уже смазаны маслом, тянуться к упругим ягодицам, сильно их сжимая, отчего омега ещё больше прогибает свою шею, не сдерживая звонкого стона, что ласкает слух альфы. Но на этом, никто не желает останавливаться – Юнги проводит пальцем по сфинктеру парня, и тот, немного смущаясь, сжимает простыни, сдерживая стон. — покричи, любимый, я должен слышать, как тебе хорошо... И Чимин слушается, больше не сдерживаясь, а наоборот, стонет настолько высоко, что Юнги теряется, и кто кому доставляет удовольствие - уже под большим вопросом. И ждать уже нету сил, Мин проталкивает в гибкое тело своего мужа, сразу два пальца, а тот выгибается и закатывает глаза от удовольствия и лёгкого дискомфорта. Нет, боли нету, Чимин любит Юнги. Больше жизни любит, поэтому ему и не больно. Любимый не может сделать больно. И когда длинные пальцы двигаются свободно, Чимин пытается насадиться на них ещё глубже, чтобы пальцы касались сладкой точки, но ничего не выходит, как только Чимин двигается, Юнги сдвигает пальцы назад, и Чимин скулит от неудовлетворения. — ах-х, Юнги~я, прошу тебя... — громко выдыхал омега, смотря прямо в глаза своего мужа. Тот смотрит с прищуром, хитростью и дичайшим желанием. — пожалуйста... Господин, прошу вас... И Юнги не выдерживает - скулеж его супруга настолько жалобный, а взгляд молящий, что он высовывает пальцы из тёплого и влажного местечка, вытирая их о простыни, и пялясь на вздымающую грудь. Он снова льнет к сладким губам, одновременно с этим, раздвигая ноги так широко, насколько это позволяет превосходная растяжка омеги, и не разрывая поцелуя, подносит красную головку к ягодицам мужа, ведя круги, дразня. Но держаться долго он не может - член готов взорваться от того, насколько долго он терпел, да и стоны Чимина сводят сума, заставляя позабыть о том, что они молодые цари, что вся Южная Корея сейчас под их руководством, их любовь намного важнее, и сегодня они докажут об этом друг другу сполна. Юнги входит сразу до упора, ударяя разбухшей головкой по простате, отчего Чимин резко отстраняется от поцелуя, выгибаясь и громко стоня имя любимого. И обоим теперь все равно на то, что время от времени, слуги будут подслушивать, как-бы что не случилось. Им всеравно, что в замке, вообще-то есть и приезжие гости - южное крыло полностью в их распоряжении в эту ночь, и они могут пойти в любую комнату, чтобы  удовлетворить свои желания. И они так и делают. После очередной волны оргазма, они на ватных ногах встают с постели и не отрываясь от губ друг друга, переходят в соседние покои, чтобы успеть и там. И через три часа бурного нахождения в другой комнате, Юнги толкается до предела глубоко, изливаясь в любимое тело. Спермы много, она грозится вытечь из омеги порциями, но Юнги не даёт — он меняет их с Чимином местами, фиксируя любимого на себе, снова в него входя, намереваясь остаться внутри до самого утра. — будет немного больно, Чимин-и, — предупреждает старший, попровляя влажную чёлку любимого, что прикрывала глаза. — но мы потерпим, правда? — правда... — выдаёт омега, обнимая своего истинного всеми конечностями, прижимаясь щекой к его влажной от пота груди. Может и больно, но они не почувствуют. Они любят друг друга, а любимый человек никогда не сделает так, что его половинка будет физически страдать...