Ход жизни

      Я покрутила в раздумьях головой. Решение пришло само собой.       «Паша прав. Это ведь только проект. Если я его не сделаю, апокалипсиса не случится. Будет долг. Его можно досдать и позже. Работа куда важнее. Деньги мне нужны как никогда».       Архитектурный университет был для меня мечтой. Всё началось ещё тогда. В классе девятом, я помню, победила в олимпиаде по русскому и как победитель поехала с экскурсией в Санкт-Петербург. О таком я не могла даже мечтать. Дома никогда не было денег: родители охотнее тратили всю зарплату на выпивку, чем на меня. Поэтому, как сейчас помню, я безумно радовалась этой поездке. Всего неделя, но запомнила её на всю жизнь. Были во многих местах: и в центре, и на окраинах, и в Петергофе. Но больше всего мне запомнился тот неказистый домик. По дороге в Стрельну наш автобус остановился около него. Даже не знаю, что меня так поразило. Наверное, то, как сильно здание отличалось от остальных. Светлые стены были отделаны туфом с выделяющимися в них контрфорсами. Крыша венчалась готическими щипцами. Маленькие круглые окошки, стрельчатые проёмы, геральдические щиты. Дом производил мрачное впечатление, однако, вместе с тем, выглядел покинуто и даже печально.       Если верить лекции сопровождавшего нас экскурсовода, устало цедившего приевшийся текст, здание раньше принадлежало привратнику при даче графа Орлова. Сам дворец не сохранился — был разрушен во время Второй Мировой. Помню, как я смотрела на этот дом и гадала, кто же тут жил? Воображение рисовало мне обрюзглого скрюченного старика с масляной лампой, свет которой зловеще трепетал в окне. Жаль, нельзя было увидеть саму усадьбу. Если уж дом привратника производит такое впечатление, то усадьба графа должна быть и вовсе невероятной. Даже после того как вернулась, все думала о ней. Какой она была? Может быть, у неё были готический фронтоны или колоны, такие толстые в диаметре, что не охватить. Кто именно жил в усадьбе? Играли ли дети в саду, около дома? Возможно, садовник высаживал там розы, которые так нравились жене графа. Или и вовсе сам граф прогуливался вдоль приютившегося рядом пруда с собакой, задорно лающей на вспугнутых птиц. Наверное, в усадьбе часто бывали гости. Франты в модных сюртуках или военные со строгой выправкой. Жаль, что здания больше нет. Хотелось бы мне построить такое, которое бы сохранилось на многие сотни лет. Такое, каким бы любовались, как и я тогда. Поэтому и решила поступить в архитектурный. Так упорно занималась, училась рисовать, сама готовилась к экзаменам, ведь денег на репетиторов не было и подавно. Моё упорство было вознаграждено, и вот я здесь. Учёба для меня важна, ведь я столько трудилась, однако реальная жизнь оказалась куда сложнее, чем я себе ее представляла. Без денег не снять квартиру, не набить живот. Даже сюда не доехать. Вот и приходится работать. От одного долга не отчислят, а вот денег, которые я могу получить за смену, хватит на недельный запас еды, если не сильно тратить. Такое нельзя упускать.       Стало намного легче. Сомнения рассеялись, и теперь я чётко знала, что для меня важнее и что должна делать. Я поспешила на пары по рисунку.       Паша и вся наша группа уже были там. Я подошла к нему и расположилась за соседней партой.       — Опять розетки?       — Не опять, а снова. Хотя я тоже надеюсь, что это скоро закончится.       Устало вздохнув, Паша начал вытаскивать бумагу из папки, готовясь продолжать начатый на прошлой паре рисунок. Я сделала то же самое. Ещё пару минут в аудитории, отведённой для наших художественных нужд, стоял гвалт, но вскоре появилась Ксения Олеговна, или Мисс «Я вас всех ненавижу», как ее называли. Она обвела присутствующих безучастным взглядом. От него градус дружелюбия резко упал настолько, что засквозило холодом. Я невольно поморщилась. Хоть Ксения Олеговна не знала себе равных в рисовании, преподавательскую деятельность она терпеть не могла, что было заметно невооружённым глазом.       Не тратя времени, все принялись за свои работы. Неуютно молчание давило. В такой атмосфере не то, что рисовать, даже дышать было трудно. Я топорно вырисовывала изгибы орнамента, высчитывая секунды. Часы на стене противно цокали с каждой секундой. Почему-то они шли гораздо медленнее, чем мои внутренние.       Ксения Олеговна не особо придавала значение паре. Усевшись за учительским столом и достав телефон, она водила пальцем по экрану. Судя по движениям — скролила ленту новостей, тупо уставившись в яркий прямоугольник экрана. О том, чтобы наблюдать за нашими работами и уж тем более давать советы и комментарии, речи и не шло.       Спустя, кажется, целую вечность часы показали два часа пятнадцать минут. Прошло только полчаса. Оставался целый час! Нет. Не час, шестьдесят минут. Даже не шестьдесят минут, всего лишь два раза по полчаса. Одну треть я уже вынесла. Ещё две тоже смогу выдержать. А что, по сути, полчаса? Это ведь дважды по пятнадцать минут, а значит, до конца пары осталось четыре раза по пятнадцать минут.       «Пф. Пятнадцать минут — это всего ничего. Не каждое видео на YouTube столько идёт. Это мелочь».       Уверив себя в том, что пара вот-вот закончится, я с новыми силами принялась мазюкать по бумаге. Почему-то, если так думать, пара кажется не такой длинной. Так и произошло. Всего лишь через четыре раза по пятнадцать минут прозвенел звонок.       Я облегчённо выдохнула. Ксения Олеговна, бросив что-то на прощание и не утруждая себя даже взглядом на наши работы, первой покинула аудиторию. Я собралась за ней. Наскоро собрав принадлежности и бросив пару прощальных фраз Паше, выбежала из помещения. Напялив по дороге пальто, поспешила на поезд и уже через полчаса была у кафе.       Над стеклянной дверью висела витиеватая надпись «The Thistle», приглашая посетителей внутрь. Я обогнула вход и свернула в едва приметный проулок позади монолитного здания, в котором и располагалось кафе. Приложила карту к электромагнитному замку. Тот издал приглушенный писк, пропустив меня. Я прошла через складские помещения и юркнула в маленькую комнатку, служившую раздевалкой.       Уже отсюда было слышно, что внутри людно. Голоса сливались в непонятный гул: цоканье каблуков посетителей и приглушенные шаги удобной обуви официантов, звон керамических чашек и стеклянных бокалов. Ещё давно, когда только начала здесь работать, этот рев надоедал, теперь он уже не казался таким раздражающим, наоборот, он стал привычным.       Я открыла свой немудреный шкафчик, выуживая форму. Скинув лёгкий свитер, напялила поверх майки рабочую рубашку стильного оттенка горького шоколада — цвета, которым было отделано и кафе. Поверх штанов завязала фартук — обязательную часть формы. Поправила волосы, за время пути снова сбившиеся, надела удобные кеды и двинулась в зал.       На входе в уютный зал кафе, наполненный запахом гастрономических изысков, меня встретила стойка кассы. Девушка-кассир кого-то рассчитывала. С легкостью нажав несколько комбинаций клавиш, выбила чек, отдав подоспевшему официанту. Увидя меня, живо обернулась, дружелюбно сверкнув глазами.       — Привет, Сонь. Уже пришла? — полненькая, она, по обыкновению, обворожительно улыбнулась.       — Ага. Привет, Лен. Что тут?       — Всё как всегда. Людей много. Там, кстати, изменили стоп-лист на сегодня, иди глянь.       Я протиснулась за стойку. В углу, скрытом от посетителей, висели разного рода бумаги, необходимые напоминания по работе. Поверх отпечатанных дат завозов продуктов висел список от руки. Я скоро пробежала по нему глазами.       — Что, опять клюквенный морс на стопе? Клюква закончилась?       — И не говори. Нужно будет сказать Малику Каримовичу, чтобы заказал больше.       Мысленно зазубрив небольшой стоп-лист, я вышла в зал. За большинством столиков уже сидели посетители. Мне всегда ужасно нравилось за ними наблюдать. Благодаря тому что кафе располагалось в центре, в пешей близости от метро, люд заходил разношерстый. Например та пара мужчин лет за сорок очевидно зашла по делу. Стол между ними был практически пуст, не считая пары чашек с кофе. А судя по строгим галстукам и выутюженным рубашкам, общались они явно о бизнесе. Около них, изрядно мешая, в креслах развалилась молодёжь. Непринуждённые позы, раскованные жесты, громкие голоса. Сюда они пришли развлечься. По горе еды можно было с точностью сказать — пришли надолго. В центре малоосвещенного тусклыми лампами зала, в креслах мятного оттенка, расположилась группа девушек. Они что-то негромко обсуждали. Но, судя по тому, что телефон одной переходил из рук в руки, вызывая смущенные смешки, дело было в парне. Кроме них пара столов была занята одиночками: девушкой, активно печатающей в ноутбуке, и пожилым господином в старомодном костюме, тщательно жующим ужин и попеременно отрывающимся от еды, чтобы поразглядывать прохожих в окно.       Обведя всех взглядом, я наткнулась на мужчину, призывно смотрящего прямо на меня. Было очевидно, что он ждёт, пока официант обратит на него внимание. Второй официант — Витя, парень чуть младше меня — был занят, принимая заказ на новую порцию еды для подростков, потому я подошла к ждущему.       — Добрый день. Чем я могу Вам помочь?       — Я готов сделать заказ.       — Внимательно Вас слушаю.       — Я буду суп-пюре из шампиньонов и ванильный эклер. А что это за салат такой? — мужчина показал меню, ткнув пальцем в одну из строчек.       — Салат «Гаргантюа». Это тёплый салат. В составе гребешки, креветки, лук-порей, морковь, сельдерей, листья салата и сливочный соус.       — Ой, нет. Давайте тогда салат с курицей терияки.       — Хорошо. Что будете пить?       — М, капучино.       — Хорошо. Тогда Ваш заказ: суп-пюре из шампиньонов, салат с курицей терияки, ванильный эклер и капучино. Что-то ещё?       — Нет, это все.       — Хорошо, ожидайте, пожалуйста, Ваш заказ.       Отойдя от посетителя, я направилась к терминалу. Вбила заказ. Терминал пиликнул в подтверждение. Только я справилась с этим, как дверь кафе снова открылась, впуская внутрь очередного гостя. Некогда было стоять без дела. Не успела я заметить, как провалилась в работу. Помочь посетителю, вбить заказ, отнести уже готовый, рассчитать, вытереть стол, проверить сахарницы и солонки. Как всегда, дел слишком много. Присесть было некогда до самого закрытия. К десяти вечера ноги жутко гудели и по ощущениям весили не меньше тонны. Рассчитав последнего посетителя, я поскорее скинула уже надоевшую за смену форму и, попрощавшись с Маликом Каримовичем, Леной и остальными коллегами, поскорее двинулась домой.       Привычно влезла в вагон метро. Благо, вечером людей было уже не так много, и можно было позволить себе сесть. К одиннадцати была дома в уютной двушке в спальном районе, которую я снимала уже больше года. Первым делом, провернув ключ в тяжёлой металлической двери и войдя в прихожую, бросила быстрый взгляд на обувную полку: вычурные красные тапочки ещё были здесь. Это могло значить только одно — соседки дома не было. Дара была заядлой посетительницей клубов, поэтому её отсутствие меня нисколько не удивляло.       В комнате все было так же, как и несколько часов назад, когда я в спешке убежала на учёбу: одежда скинута на стул, кровать не заправлена, а стол завален. Здесь было все, что могло пригодиться начинающему архитектору: набор карандашей, кисти, заткнутые в кружку, ноутбук, бумага разных сортов и размеров, учебники, высохшие рапидографы и целая куча других канцелярских принадлежностей.       Я наскоро стянула с себя одежду, бросив ее на стул, с успехом заменявший шкаф, и натянула удобную домашнюю. Увидь меня кто-нибудь сейчас, мог легко принять за бомжа. Ничего не могу с этим поделать, но нет для меня ничего лучше старых растянутых спортивных штанов. Свитер выглядел ничем не лучше: вязка уже давно потеряла форму, а на бежевой ткани красовались почти не заметные пятна, оставшиеся после создания бесконечных макетов по макетированию. Я уже, кажется, перепробовала все из подручных средств, но ничего не помогло, так что в какой-то момент на пятна просто забила. Главное, удобный, а остальное не особо важно. Вот заработаю денег, тогда и куплю новый. Сейчас денег нет.       Встряхнувшись, я отогнала грустные мысли. Желудок протяжно взвыл, напомнив о том, что кроме наспех съеденного йогурта с утра больше там нет ничего. Пришлось ненадолго прерваться и восполнить энергию, умяв еды, купленной в супермаркете по дороге.       Я посмотрела на время: до подъёма оставалось ещё семь часов. Я грустно взглянула на планшет, который предусмотрительно обтянула бумагой. Конечно можно было хотя бы начать, но толку? Сдать можно только готовый проект. За семь часов я его не успею сделать. Это вне всяких сомнений. Нужно ещё поспать. Все-таки ни пары, ни работу никто не отменял.       «Тут уж ничего не поделать. Но что сделано, то сделано».       Наскоро приняв душ, я завалилась на кровать. Ноги все еще гудели, но плавно нахлынувшая усталость заставила об этом забыть. Уже через пару минут я уснула. ___________________________________________________________ Пройдите к Главе 5