Решения, принятые в три часа ночи, не благоразумны (Но иногда они в любом случае оказываются правильными)

      Эдгар принял множество плохих решений. Он даже не стал бы это отрицать.       Эта конкретная форма принятия неверных решений, однако, была хорошо ему знакома. Тёмное очертание мешков под глазами, его измазанная чернилами рука, начинающая давить на затылок головная боль, и вот, мужчина стоял в ближайшем продуктовом магазине в три часа ночи с миссией купить крекеры, чтобы перекусить, в это же время продолжая писать, вместо того, чтобы ложиться спать, как любой разумный человек.       Тем не менее, была одна особенность сегодняшней ночи, являющаяся несомненно необычной.       Некий Дазай Осаму полуприсел в проходе перед ним и очень серьезно смотрел между двумя коробками лапши быстрого приготовления.       Эдгар моргнул и собрался уходить. Из того, что он видел, Дазай нервировал в лучшие времена и был противно энергичным в худшие. Они разговаривали раньше, когда были в офисе, но... Он не считал их близкими друзьями. Прежде чем он успел выбраться из чужого поля зрения, Карл проурчал на его плече и привлек внимание Дазая. — Скажи, как ты думаешь, если бы я съел достаточное количество, оно бы смогло меня убить? Какой сделает это быстрее? Я голосую за этот, но ингредиенты...       Эдгар глубоко вздохнул: — Подожди пока они не просрочатся и шансы значительно возрастут.       Глаза Дазая заблестели, как только он поражённо посмотрел на него. — Эм, просто быстрый... — мужчина неловко откашлялся, — Просто быстрый вопрос, ах... Когда ты в последний раз ел настоящую еду? Не просто... Рамен быстрого приготовления или другие продукты, разогреваемые в микроволновке?       Дазай весело пожал плечами и встал, все еще держа обе пачки в своих руках: — Не могу сказать.       Он поморщился. Эдгар не хотел этого делать, но судя по тому, что он видел, парень действительно может попробовать съесть просроченный рамен. Как он по прежнему был в порядке? Забудьте, как он, тем не менее, был здоров? — Эм... Я могу... Если ты хочешь, я могу приготовить нам что-то... Продукты быстрого приготовления действительно не очень хороши для тебя...       Дазай склонил голову: — Ты приглашаешь меня, По-Кун?       По нервно дёрнул челку на глаза: — Я-я имею в виду, только если тебе комфортно. — Не проблема! Краб — вариант? — Это... Это довольно специфично, но, ах.. Не пойму, почему нет, так что...? — Отлично! Пойдём, что тебе нужно? — Гм.. Ну, изначально я пришел только за крекерами, так что еще ничего не взял. — Ой? Покупаешь крекеры в три часа утра?       Эдгар нахмурился: — Как ты можешь так говорить, Мистер «я-не-знаю-когда-в-последний-раз-ел-как-следует».       Дазай легко улыбнулся: — Ах, туше, туше. — Иди и возьми краба, которого захочешь. Мы можем встретиться у кассы, а?       Осаму хмыкнул, и Эдгар почти пожалел о своих словах из-за коварного блеска в его глазах. — Конечно.       Мужчина подозрительно сузил глаза на озорную ухмылку Дазая, но в конце концов просто кивнул и повернулся, чтобы найти другие ингредиенты, которые ему понадобятся.       К счастью, они встретились на кассе, как и планировали. Детектив держал в руке две банки с крабовым мясом и ослепительно улыбнулся По, передавая ему их.       Эдгар ответил одной напряжённой улыбкой, а после натянуто повернулся к кассиру.       Худшей частью каждого похода по магазинам было вынужденное человеческое общение.       По счастливой случайности (или несчастливой; он еще не совсем определился) Дазай чрезвычайно эффективно смог начать разговор. Он весело болтал с уставшим, полусонным кассиром, пока Эдгар стоял позади него, блаженно безмолвный.       Все, что ему нужно было сделать, это заплатить, и они уходят.       Дазай, к сожалению, сохранил легкое веселье, которым, думал Эдгар, он не имеет права обладать как человек, покупающий рамен в три часа ночи. Мужчина не ожидал этого от психически здорового человека, но он не мог точно сказать. Кроме того, он не беспокоился о попытках проанализировать его. У него было чувство, что это его ни к чему не приведет. — По-Кун, — внезапно произнес детектив, пока они шли. — Зачем ты присоединился к Гильдии? — Почему ты хочешь знать? — немедленно спросил он, шокированный и явно подозрительно относящийся к его намерениям.       Дазай, конечно же, с довольным видом ответил: — Просто любопытно, — сказал он. — Забочусь о безопасности моих коллег по агентству. В конце концов, ты, как правило, проводишь много времени с Ранпо-Саном.. — Ты знаешь, я бы не причинил вреда ни ему, ни кому-либо другому в агентстве, коли на то пошло, — ответил По, закатывая глаза. — Я знаю это, ты меня поймал! Всё равно, скажешь мне?       Эдгар вздохнул. По правде говоря, он лучше бы пролил чернила на незаконченную рукопись, чем рассказал Дазаю о своем прошлом, но...       Он понял, что ему мало что будет, если он скажет Дазаю, что просто не мог найти себя. — Хорошо, — Эдгар вздыхает. — Я оказался в трудном положении. Фицджеральд помог мне, и с этого момента ситуация накалилась. — Помог тебе? — спрашивает Дазай, кажется, испытывая искреннее любопытство. — Я был ужасным и извечно ругающимся, одержимым, безжалостным, безымянным пользователем способности, скрывавшимся от полиции после убийства коррумпированного политика, а он был человеком с достаточной силой, чтобы спасти меня от жизни на улице.       Дазай молчал где-то минуту. — Что случилось? — Я был туп и неосторожен. — ...Ты узнал что-то, что не должен был знать. — Да. И было много людей, которые хотели убедиться, что я не смогу проболтаться об этом. — Полагаю, это означает, что мнения о пользователях способностей в Америке... Довольно негативные? — Когда это американцы принимали людей, которые отличаются от них? В особенности тех, которых они считают опасными. — А... Твои родители? Семья? — Мои родители умерли, когда я был моложе. Меня приютила бедная семья, которая нашла меня блуждающим, и они... У них были определенные академические требования, и они хотели, чтобы я соответствовал им в определенных областях. Когда казалось, что я не мог, они... Не хотели иметь со мной ничего общего. — И ты был недоволен тем путем, по которому они хотели, чтобы ты пошел, не так ли? — Нет. Но я подумал, что если смогу порадовать их, то точно вынесу немного несчастья. — Ты не должен был. — А? — Ты не должен вот так выносить несчастья. Был или есть путь, по которому ты хотел пойти, верно? Это твоя жизнь, а не их.       Эдгар мгновение молчал. — Возможно, ты и прав. Хотя тогда это было трудно понять. Кроме того, все в любом случае развалилось на части. И больше не имеет значения. — Думаю, ты прав. Что потом? — Потом? — Потом, — Дазай, казалось, полностью сосредоточился на словах Эдгара. — Как ты перешел от этого к… Тому, что случилось с политиком? Они ведь не захотели бы, чтобы ты вернулся домой, не так ли? Куда ты пошел? — Я... Ну, у меня осталось немного денег от моей работы на кампусе, так что я... Потратил все, что у меня было, на билет на поезд и нашел достаточно дешевый отель, в котором я мог бы жить, пока не найду работу. — Отель? — Маленький, не так уж и много всего. От кровати у меня болели суставы, вода несколько минут была ржавой, прежде чем становилась прозрачной, а в душе была только холодная. Но это было укрытие, и я действительно мог принять душ, что было лучше альтернативы, так что для меня все было просто отлично. — Ты нашел работу в конце концов? — Да. В... Небольшом местном издательстве в городе. Конечно, я был в самом низу, но деньги — это деньги. — А потом ты узнал кое-что, чего не должен был знать, и... Защитил себя единственным возможным способом. — То, что у меня не было выбора, не отменяет факта, что я убил человека.       Дазай притих. — Твоя правда, — согласился он. — Но... Это лишь маленький кусочек пазла, который привел тебя в Йокогаму. Просто событие в истории твоей жизни. — Ты используешь эту метафору, потому что я писатель? — сухо спросил Эдгар. — Возможно, — подмигнул Дазай. — Ну, ладно, значит, тогда же ты и вступил в Гильдию?       Эдгар кивнул. — Работа ужасно скучная и почти всегда излишне, неоправданно жестокая. Но за это хорошо платили, и у меня была защита от властей. — Разве Гильдия не нелегальная организация? — Определенно. Но все еще очень мощная. Кстати, мы уже здесь, — он переложил пакеты с продуктами в одну руку, чтобы отпереть дверь, и неловким жестом пригласил Дазая войти первым.       Внезапно его охватило беспокойство. Неужели он оставил гору кофейных чашек на своем столе? Неужели Карл снова разнес чернила по всему дому? Когда он в последний раз мыл посуду? Вероятно, по всему полу были разбросаны бумаги, о, нет... — Ты жил в особняке и никому об этом не говорил? — голос Дазая, на этот раз потрясенный, вырвал его из раздумий.       (Оглянувшись через плечо, он с облегчением обнаружил, что на самом деле на полу не было ни маленьких отпечатков лапок енота, ни бумаг. Кофейные чашки — совсем другая история.) — Я... Ну, допустим, да. Эм... Ранпо-Сан знает, потому что он иногда приходит, когда ему скучно и хочется подоставать меня детективными играми, и, наверное, я... Никогда не думал об этом. — Твоя скромность поражает меня.       Эдгар издал неловкий, неуверенный смешок и закрыл дверь прежде, чем Карл решил, что собирается попытаться выбежать из нее.       Кстати, о Карле: он появился из-за угла, когда Эдгар подтолкнул Дазая к кухне, и сразу же направился прямиком к ним.       Или, более конкретно, в частности к Дазаю. — Он тут же начнет требовать ласки, — предупредил По. — Не хочешь ли чего-нибудь выпить? Может быть, воды? — Рассол, — немедленно ответил детектив.       Эдгар остановился как вкопанный. Он почти боялся оглянуться через плечо, чтобы увидеть выражение лица Дазая. — Рас... Рассол?       За его спиной раздался задорный смех. — Я посто шучу, просто шучу! — игриво заверил его Дазай. Если бы он не был таким трусом, Эдгар запустил бы книгой ему в голову. — Конечно, — сказал он, подыгрывая. — Рассол... Конечно же, нет... — Было бы неплохо, если бы у тебя нашелся чай, — продолжил Дазай. Эдгар все еще слышал сдавленное хихиканье у себя за спиной.       «Невежливо швырять книгами в гостей», — напомнил он себе, «Даже в нежданных, которые, кажется, сами напрашивались на это.» — Разумеется, — сказал он, вместо того чтобы действовать в соответствии со своими мыслями.       Как оказалось, Дазай был таким же буйным гостем в доме, как и можно было ожидать. По большей части, он превратил себя в одну неприятность, задавая слишком много личных вопросов и находя способы уклониться от вопросов, которые Эдгар задавал в ответ.       (К концу ужина Дазай узнал, что Эдгар однажды отвел Карла к врачу, потому что тот проглотил дынное семечко и, не проспав на несколько часов больше, чем необходимо для здоровья, подумал, что внутри него может вырасти арбуз. И все же, самое большее, что Эдгар знал о Дазае, это то, что он был едва ли не более нездоровым, чем он сам, у него была яростная неприязнь к собакам, и однажды он съел связку странных грибов при попытке самоубийства, но вместо этого просто несколько часов находился под кайфом в офисе агентства.)       Эдгар отправил его домой с остатками их ужина и мольбой о том, чтобы тот ел получше, на что Дазай, как и следовало ожидать, отшутился.       Он думал, что на этом все закончится.       (Он старался не обращать внимания на тихий голосок в своей голове, который говорил, что ему будет грустно, если он никогда больше не сможет принять участие в этом непринужденной маленькой дружбе с Дазаем.)       Это было не так. У детектива, казалось, не имелось чувства личного пространства.       Он привык использовать Карла как любимое времяпрепровождение, когда бездельничал в офисе, кормил его маленькими лакомствами, которые хранил в карманах своего плаща, и вел себя так, как будто думал, что Эдгар не знает ничего.       Он был... Взволнован, если честно. Дазай, конечно, был привлекателен, но также и дураком. К тому же заигрывающим. Он не мог отделаться от мысли, что флирт и поддразнивание просто... Дазай был Дазаем. Это ничего не значило.       Эти мысли кинулись в беспорядке, когда он рано пришел в офис агентства. Он не работал там, так что технически у него не было причин находиться здесь, но тихая (или не очень тихая) атмосфера помещения успокаивала и благоприятствовала продуктивности в работе над книгами.       Когда он открыл двери кафе тем утром, в здании было пусто, за исключением владельца магазина и одного Дазая Осаму.       Он действительно не хотел, чтобы это случилось.       Он пришел пораньше, потому что не спал всю ночь, работая над своим последним романом, и беспокойные мысли не давали ему уснуть перед тем, как отправиться в агентство.       Итак, когда он добрался туда... Здание агентства было почти совершенно пустым, если не считать владельца кофейни, поднявшегося ни свет ни заря, и некоего Дазая Осаму, слишком бодрого для раннего часа и хлопающего глазами на невозмутимую официантку, которая терпела его выходки со снисходительной улыбкой.       Было легко забыть репутацию Дазая перед лицом его жизнерадостной улыбки.       (Решив, что это было сделано нарочно, он стал только еще более настороженным.)       Он уже почти решил поскорее выйти за дверь и вернуться в более подходящее (и менее противоречивое) время, но прежде чем он смог провернуть свои действия, Дазай поднял голову и подозвал его. — По-Кун! Какое совпадение! — Ах... Да... Что ты делаешь на ногах в такую рань, Дазай-Сан? — спросил Эдгар осторожно. — Я мог бы спросить тебя о том же. В конце концов, мы оба здесь, вместе, — Дазай подмигивает, говоря «вместе», и Эдгар опустил голову, чтобы скрыть румянец, который он почувствовал на своих щеках. — Беспокойные мысли, — ответил он честно, благодарно улыбаясь, когда владелец ставит перед ним кружку с какао. — Какова твоя причина?       Это вопрос был пронизан уверенностью, которую он не привык демонстрировать большинству людей. По смутно задавался вопросом, что же такого особенного было в детективе. Рядом с ним он и вполовину не нервничал так, как даже с другими сотрудниками агентства.       Дазай, который полон улыбок и ласковых слов, привлекает к себе все внимание и оставляет Эдгара блаженно невидимым.       Или, по крайней мере, менее заметным, чем обычно.       (Может быть, все из-за того, как Дазай всегда знает, когда Эдгару есть что сказать, и ждет, пока он найдет нужные слова для этого. Может быть, все из-за того, как Дазай смотрит на него, когда говорит. Может быть, все из-за того, каким симпатичным он выглядит, когда улыбается, каким умиротворенным он выглядит, когда забывает, что у него есть зрители, как приятно звучит его смех, когда он хоть раз настоящий, как...)       Что же. В любом случае, Эдгар не мог зацикливаться на этих мыслях. В конце концов, у него был соперник, которого нужно было победить. — Парень не может просто посидеть в кафе в пять утра?       Эдгар ответил лишь своим невозмутимым выражением лица и сел на стул рядом с детективом. Тот благодарно кивнул и тихо сказал «спасибо», когда перед ним поставили кофе. — Да ладно, По-Кун, это неинтересно, если ты разглашаешь свои секреты! — У тебя еще много свободного времени, Дазай-Сан, — ответил Эдгар. — Конечно, твои причины нахождения в кофейне в такую рань, не могут быть верхом твоей секретности? — Может, я просто захотел кофе? — сделал попытку Дазай, легкая улыбка все еще играла на его лице. — А может, ты просто хотел позлить других ранних пташек, которые предпочли бы поспать, что является более вероятной причиной. — Думаю, ты прав, — Дазай сладко замурлыкал. — У меня дело к президенту, и в кои-то веки я предпочел бы прийти пораньше, чем опоздать. Достаточно правдоподобно?       Эдгар воспользовался моментом, чтобы окинуть Дазая оценивающим взглядом. Он устраивал спектакль из того, что бездельничал и часто доставлял неудобства, но в конце концов у него всегда все получалось. Его отчеты действительно были готовы, пусть и в цифровом формате, а не вручную, и планы, которые он создавал, всегда заканчивались тем, что агентство оказывалось на вершине пьедестала почета. Ему нравилось играть, но на самом деле он серьезно относился к своей работе. — Скажем так, — ответил он в конце концов. Дазай лишь сделал глоток из своей кружки. — Что насчет тебя? — спросил детектив. — Меня? Я уже... — Да-да, мысли. Но о чем?       «О тебе», — хотел сказать Эдгар, «О том, какого это будет, проснуться и прийти сюда, смочь схватить тебя за руку, даже не задумываясь. О том, почему ты такой комфортный, о том, почему из всех мой мозг выбрал именно тебя, как то, на чем можно зациклиться.» — О моем романе, — сказал он, вместо... Всего другого. — О? Для Ранпо-Сана? — Да. Я... Изо всех сил пытаюсь найти всю возможную отдачу именно в этом романе. Но я... Не хочу, чтобы ему было слишком легко. — Хм-м... Могу ли я помочь?       Эдгар вскинул голову, чтобы встретиться взглядом с Дазаем. Он выглядел серьезным. На его лице не было и намека на поддразнивание. — Ты... Ты бы хотел... — Ну, мне же нужно чем-то заняться, пока я избегаю бумажную работу. — Это... Это целая книга, Дазай-Сан, — недоверчиво пробормотал Эдгар. — Получается, что тогда тебе просто придется провести со мной много времени!       Эдгар скрыл свою досаду, опустив взгляд на кружку с какао, теряющую тепло перед ним. Не то чтобы компания Дазая была неприятной, но Эдгар чувствовал... Противоречие. Все эти... Чувства нахлынули на него, и он не знал, что с ними делать.       У него ведь не было особого выбора, не так ли? Он должен был игнорировать их. Просто не могло быть такого, чтобы рассказ об этом Дазаю имел какие-либо положительные последствия. — Когда... Когда ты свободен? — в конце концов спрашивает он, постукивая по своей кружке. — Сегодня, после работы?       Эдгар кивнул. — Не хочешь ли ты... Прийти еще раз? Мне бы не хотелось, чтобы мой уважаемый редактор умер от недоедания.       Дазай драматично вздохнул. — Тц. Думаю, я могу пожертвовать подобным. В любом случае, это заняло бы слишком много времени.       Эдгар закатил глаза.       Небольшие встречи в доме Эдгара стали частым делом. Он взял на себя обязанность готовить настоящие блюда для Дазая, видя, что парню едва ли можно было доверить приготовить чашку рамена, и кроме того, он не удосуживался попробовать что-нибудь еще.       Но потом... Потом Дазай начал приходить по другим причинам. Посмотреть фильм или порыться в буфетах Эдгара, или разбудить его в полночь, чтобы сходить за мороженым.       И чем больше времени Эдгар проводил с ним, тем больше он понимал, что Дазай, с которым он проводил свои дни раньше — то, каким Дазай был на работе, в агентстве, в продуктовом магазине, в кафе намного раньше, когда он мог проснуться позже — был не тем Дазаем, который разбудил Эдгара после того, как тот уснул за письменным столом во время письма.       Он был совсем не таким, как тот, который восхищался стряпней Эдгара в три часа ночи. Не таким, как тот, который постучал в его дверь под дождем с застенчивой улыбкой и в промокшей одежде.       Он уже не был таким же, как когда-то — По падал все ниже и ниже.       И когда-нибудь он собирался сильно удариться об асфальт.       ...Тем не менее, не до такой степени, чтобы украсть вещь Дазая или что-то еще, но... Увидев, как заблестели глаза детектива, когда тот танцевал с Карлом в гостиной... Эдгару невольно захотелось подпрыгнуть.       С каждым днем его погружение все глубже во... Все это... Дело со словом на букву «л» стало труднее скрывать.       Неудивительно, что Ранпо уже вычислил его. Всю неделю он бросал на Эдгара лукавые взгляды и слегка ухмылялся. Однажды он даже приподнял брови, когда Дазай заглянул ему через плечо, чтобы прочитать новую страницу. Щеки Эдгара горели еще несколько минут после чужого ухода. Если бы он сосредоточился, то все еще мог бы вспомнить голос Дазая прямо у своего уха, когда он протянул руку, чтобы указать на одну из строк.       Дазай, к счастью или к несчастью, был невнимателен.       Однако, Эдгар не осознавал, насколько тот невнимателен, пока однажды днем они не отдыхали у него дома. Дазай растянулся на диване с Карлом на груди, а По, скорчившись в кресле, читал книгу.       И вот тогда Дазай произнес эти слова: — Итак, когда ты собираешься признаться Ранпо-Сану?       Эдгар замер. — Признаться... Ранпо-Сану? — спросил он, озадаченный.       Он посмотрел на Дазая, но тот упорно избегал зрительного контакта. Он возился с настройками своей музыки, но наушники висели у него на шее. — Ты и Ранпо-Сан, — сказал детектив. — Тебе он нравится, не так ли? Ты всегда сопровождаешь его в делах, и только за последние два месяца ты написал или набросал черновики по меньшей мере трех книг.       Эдгар растерянно моргнул. Он сопровождал Ранпо, потому что был свободен, и тому, казалось, нравилось его присутствие. Он писал книги для Ранпо, потому что все еще хотел когда-нибудь победить его, и с каждой книгой его манера письма и повествования становились немного лучше.       Но более того, Дазай правда не мог... Понять? Что Эдгар был абсолютно сражен им? — Я не влюблен в Ранпо. — Не уклоняйся, По-Кун, это очевидно! — Очевидно, что это не так. Я влюблен в тебя, ты... Ты, кретин!       Дазай ничего не сказал. Эдгару отчаянно захотелось утонуть в своем кресле. Ему не следовало этого говорить. — ...Ты не можешь любить меня, — сказал, наконец, Дазай. Он был неподвижен, как камень, и решительно смотрел в потолок. — Я... Ты хоть представляешь, что я натворил? — Конечно, да. Это не... Это в прошлом. Это было тогда, а это сейчас. Ты действительно не можешь поверить, что мое прошлое незапятнанно? Я состоял в Гильдии шесть лет. Ты... Ты не можешь просто оставаться идеально чистым, ведя такую жестокую жизнь. — Возможно, так оно и есть, но я... Я сделал слишком много всего. Теперь я вижу, что все это плохо, но в то время... — Теперь ты лучше, Дазай-Сан. Ты... Другой. Возможно, ты совершал ужасные, непростительные поступки, но... Ты осознаешь эти вещи и активно пытаешься стать лучше. Вот что главное. — Я пытаюсь быть хорошим человеком уже четыре года, но, похоже, никогда не смогу избавиться от своего прошлого. Я не знаю, заслуживаю ли я этого. Но ты... ты действительно хороший, По-Кун. Это не твой выбор. Ты просто... Такой по умолчанию. — А это важно? — яростно спросил Эдгар. — Ч-что ты... — Это важно? Не имеет значения, какой ты по умолчанию. Ты активно пытаешься стать лучше, верно? Тогда это неважно. Просто стремись к этому... Добру, используя то, что у тебя еще есть! — Я не хочу причинить тебе боль. — И ты этого не сделаешь.       Дазай выпрямился. И, наконец, он встретился взглядом с Эдгаром: — Как ты можешь быть таким уверенным? — Я и не могу. Но я люблю тебя. Мы будем говорить друг с другом. Мы будем... Взаимодействовать. Все будет хорошо.       Дазай выглядел... Почти задумчивым: — Все будет хорошо...       Эдгар кивнул. Он встал и подошел, чтобы сесть рядом с другим на диван: — Так или иначе, да.       Дазай кивнул. Он слегка наклонился, так что их плечи соприкоснулись: — Как бы то ни было... Я тоже тебя люблю. — Надеюсь на это, — Эдгар усмехнулся. — Спасибо. — Ты можешь снова приготовить краба? В честь праздника «наконец-то ты открыл глаза!»?       Эдгар улыбнулся, встал, а затем протянул руку, чтобы поднять Дазая. При этом он не отпустил чужую ладонь, когда они тронулись в путь. — Только если ты поможешь на этот раз, — поддразнил он.       Дазай улыбнулся.       Они провели ночь, готовя вместе, толкаясь бедрами на кухне и разговаривая за ужином.       Когда оба проснутся, им придется поговорить подольше. Но сейчас они просто наслаждались обществом друг друга.