Мне опостылели слова, слова, слова, (Я больше не могу превозносить права)

Рахиль часто исчезала надолго. Баам ждала ее как восход солнца - она не знала точно, что это такое. Но Рахиль рассказывала - она читала об этом в книжках - что это было похоже на то, как вечную тьму побеждает свет. - Он похож на тебя? - Баам не понимала, почему, но эти вопросы всегда радовали Рахиль - ее глаза загорались, а веснушки на щеках становились еще красивее. Рахиль в такие моменты сама - сама! - гладила Баам по голове и хвалила. - Ты такая умница. «Умница» было хорошим словом. Оно звучало тепло - хоть Баам не до конца понимала, что оно значит, но если Рахиль говорила ей, что она умница, значит, все было хорошо. Еще больше Рахиль нравилось рассказывать о звездах. - Они как искры в темноте, что озаряют ночь, - все стены в пещере были изрисованы острыми игольчатыми фигурами, - И ночь больше не страшна. Рассвет побеждал ночь - звезды, получается, тоже. Одним днем Баам задумалась надолго, а затем аккуратно потянула Рахиль за рукав самыми кончиками пальцев - она не хотела ее испачкать. - Ночь это плохо, да? Рахиль тогда замолкла в тот момент - Баам смогла даже уловить, как задрожал камень в ее руке, и испугаться, что спросила что-то неправильное - но потом она повернулась и кивнула. - Ночь это страшно - она коварная. В ней часто таятся всякие монстры. Но когда на небе звезды, она бессильна. - Тогда мне не страшно, - Баам рассмеялась легко и звонко, наблюдая, как счастливо улыбается Рахиль, - Ведь ты моя звезда. Маленький Бог лежала на каменном полу, Хва Рьюн слышала тяжесть ее дыхания. Она рухнула как сбитая птичка, распласталась по полу крошечным темным пятном. Алая кровь растеклась по камням, Бог дрожала от боли и холода. Хва Рьюн прибыла вовремя - еще немного, и с таким трудом добытый Незаконный просто бы погиб. Ей все еще было сложно передвигаться с половиной зрения - тогда она никак не ожидала, что Шинсо так яростно ударит по ней, в попытке защитить свою новую любимицу. Но можно было сказать, что это подарок от ее Бога - теперь путь перед ней был ясен и един, будто бы потеряв один глаз, она приобрела что-то гораздо более ценное. В одном из полузабытых мифов рассказывалось, что один из людей отдал свой глаз за знание - похоже, теперь Провожатый сама по себе миф. Девочка - еще девочка, но она уже видела в ней следы величия, боли и силы, которые ей отмерила сама Башня - тихо застонала, будто бы даже в боли она старалась быть незаметной. Хва Рьюн наклонилась перед маленьким Богом и отвела в сторону напитавшиеся кровью волосы - тяжелые от влаги, как бинты на свежей ране. - Каково это - быть преданной? Она дрожала - все еще слабая и разбитая. Это не Урек Мазино, не Энрю - но точно не Рахиль, что смогла спутать нити будущих путей. По крайней мере, Хва Рьюн позволила ей так думать. Возможно, если бы она проявила себя лучше, то смогла бы стать тем, кем так отчаянно жаждала. Но ей не хватало самой малости, что была у той, кого она «убила». Башня не пела для нее. Провожатая могла слышать сейчас песню Башни вокруг себя - она восхваляла отвагу, преданность и невинность. Башня шептала, что когда не было Офицеров и Захарда, не было Десяти Семей, Башня смотрела только на то, насколько сильны ее избранники на самом деле. Когда-то давно на Башню можно было взойти, не убивая никого. А можно было осесть на каком-то из этажей, найдя то, что искал, как награду за упорство. - Я… Не знаю, что это за чувство, - шорох голоса казался лишь слабым отголоском сломавшейся души. Хва Рьюн посмотрела в золотые глаза и поняла - та девчонка все-таки ее убила. По-настоящему. - Пойдем со мной, - руки Провожающей поднимали разбитое тело, но для нее даже сейчас маленький Бог сиял светом. Тысячи путей сплетались в одну дорогу, плясали в танце, который заставит Башню очнуться. - Все что ты ищешь, ждет тебя на вершине Башни, - ее маленький Бог поднял мертвые глаза - но Хва Рьюн знала, что Бог рождается только через собственную смерть. Девочка - чье сияние затмевало даже магический свет - посмотрела вверх, в потолок и вздохнула. - Тут так темно. Это страшно. Ни одной звезды, чтобы победить ночь. - И тогда прекрасная дева сошла с корабля с белыми парусами - и упала от горя, ведь сестра ее предала ее и сказала рыцарю, что паруса были черными. Он в муках выкрикнул ее имя и умер, не дождавшись встречи с не-Баам, ты плачешь? - Рахиль отложила книжку, пока Баам отчаянно пыталась вытереть влагу со щек. - Это так грустно, - она икнула и всхлипнула. Рахил вздохнула и потрепала Баам по голове. - А почему тебе грустно? - Рахиль села рядом с ней. Баам освободила ей самый чистый кусочек пола рядом и потерла глаза руками. - Он умер один, в темноте. Но почему она сказала, что паруса черные? Ведь это же была неправда. Рахиль пожала плечами - складки ее платья заходили розовой волной. Рахиль всегда была такой яркой и красивой - не зря же она одна из тех Избранных, которым разрешали жить наверху. - Возможно, он недостаточно ее любил. Иногда людям очень плохо и они тоже делают остальным людям плохо - особенно тем, из-за кого им плохо. Баам все равно не поняла - что плохого в любви? Ведь если бы Рахиль любила кого-то другого, Баам была бы только рада этому. Ведь тогда это означало, что Рахиль была бы счастлива - а когда Рахиль была счастлива, и Баам становилось хорошо и радостно от одного взгляда на нее. Баам вытерла слезы рукавом и потянулась обратно к книжке - Рахиль поймала ее за руку. - Послушай меня, Баам. Никогда никого не предавай, - она сжала ее ладошки в своих, и Баам было немного больно - но Рахиль говорила что-то очень важное, - Особенно девочек. Ведь обидеть девочку - значит настроить против себя весь мир. - Я ведь тоже девочка? - Баам склонила головку на плечо, внимательно смотря в светлые глаза своей звезды. На мгновение ей показалось, что на глаза набежала тень, но потом Рахиль вновь улыбнулась по-доброму и все исчезло. - Тебе тем более нельзя. Представляешь, как это плохо, когда девочка предает девочку? Это идет против всех законов мира. - Но ведь в книжке… - И все закончилось грустно. Понимаешь меня, Баам? Никогда не предавай. - Почему люди предают? Ха Джинсунг выбросил догоревшую сигарету и вздохнул. Его ученица стояла перед ним, пошатываясь - сегодня был практически экзамен, за тренировками наблюдали Старейшины FUG - и они оба были измотаны. Виоле от того, сколько ударов ей пришлось принять, ему же - от постоянного осознания того, что он избивает ребенка. - Когда как, малыш. Многим нужны деньги, богатство, слава. Некоторые делают это из-за мести. Кто-то - потому что нет другого выхода, - ребенок перед ним стоял, слегка шатаясь. Джинсунг поднял с пола свой пиджак и укутал в него Виоле - она могла носить его как платье, если бы захотела, настолько он был для нее велик. - Как понять почему? Джинсунг остановился и медленно потянул пуговицы, застегивая их, думая, что можно ответить. Виоле не двигалась - лишь было слышно, как слегка шуршит ветер, запутавшийся в длинной копне каштановых волос. - Не думай об этом слишком много, - он добрался до верхних пуговиц и вместо того, чтобы застегнуть их, обхватил ладонями аккуратное лицо своей ученицы и поднял его так, чтобы видеть золотые тусклые глаза, - Причина не так важна, как то, чем все заканчивается. - Мне нужно знать, - он увидел, как влажно заблестели глаза Виоле, и притянул ее к себе поближе. Сегодня ее вымотали слишком сильно, - Мне нужно знать, почему. «Мне нужно знать! Мне нужно знать, почему вы, ублюдки, посмели сделать с ней это!» - Рахиль говорила… Что если обидеть девочку, весь мир ополчится против тебя… «Ты весь мой мир, Джин, милый…» - Я не девочка, Мастер? Я не понимаю… Виоле - видимо в порыве слабости - так трогательно прижалась к нему, что у старого демона-убийцы навернулись слезы на глазах. Он пригладил тяжелые волосы - пыльные, серые от каменной пыли, но все еще красивые - и держал Виоле, пока она плакала, уткнувшись в его плечо. - Не говори глупостей, малышка Оле. Тебе просто нужно отдохнуть. - Что такое «прекрасный»? - Баам нахмурилась, с трудом читая те предложения, которые сказала читать Рахиль, - Тут много таких слов. - «Прекрасный» значит очень красивый, - Рахиль подвинула книжку и ткнула пальцем в нужное предложение, - Читай тут. - А что такое «красивый»? - Баам захлопала глазами и украдкой посмотрела на Рахиль. Она улыбнулась снисходительно - как когда Баам опять спрашивала глупые вещи - и вздохнула. - А ты думаешь, что это такое? - Ну, - Баам посмотрела вокруг себя, засмотрелась на светлые волосы Рахиль и на ее очаровательные веснушки, - Это, наверное, то, на что приятно смотреть? - Ну, почти. Вот, например, красивые женщины. У них изящные руки, гладкие блестящие волосы, яркие глаза, чистая светлая кожа. Они ходят так, словно летят. Каждый их взгляд - будто подарок. Баам склонила голову на плечо и посмотрела на Рахиль - она словно была не здесь. В ее голосе было столько тоски, что Баам захотелось ее поддержать - но она не знала, как. Ее взгляд упал на книжку - в историях красивые женщины всегда попадали в беду, плакали и часто были несчастны. Как в той истории, про деву и рыцаря. - Не волнуйся, Рахиль, - она вспомнила, как выглядела в отражении карманного зеркальца Рахиль. Густые пыльные волосы и непонятного цвета глаза, на руках у нее торчали косточки, которые часто мешали лазать по камням, - Я совершенно не красива! Улыбка начала возвращаться к Рахиль - значит, Баам делала все правильно. - И ты тоже, Рахиль! Значит, все будет хорошо! Улыбка пропала, как и появилась. Когда Джин Сунг пришел этим утром к своей любимой ученице - он вместе с Хва Рьюн подобрал ей платье, ведь девочки вроде любят красивые вещи - он увидел ее в дальнем углу. Вокруг камни подозрительно блестели темно-красным. - Где болит?! Ты поранилась?! Ты опять не сказала про раны?! - Джин Сунг рванулся к ней, протягивая руки. Он не мог видеть, откуда шла кровь, и от этого становилось только страшнее. Внутренние раны? Все хуже и хуже. - Ты дурак, старик, - Хва Рьюн появилась из ниоткуда, садясь рядом с Виоле и приподнимая ее голову, - Она растет и взрослеет. Надеюсь, ты уже выбил разрешение забрать моего Бога из этих пещер. Джин Сунг опустился на колени и осторожно погладил свою ученицу по щеке - горячая как печка. - Разве это должно быть так болезненно? - Здесь слишком холодно. К тому же она спит на полу, - Хва Рьюн загадочно улыбнулась, - Нам нужно о ней позаботиться. - Кому ты об этом говоришь, ведьма, - Джин Сунг протянул руки под тело и поднял Виоле с холодного пола, - Я потом поговорю со Старейшинами об этом, скажу все, что я о них думаю. Виоле вздохнула и открыла глаза. Золото глаз потемнело до засахаренного меда. - ... умру? А друзей… не тронут? Джин Сунг прижался к ее лбу губами. - Глупая ты девочка. Идем домой. Хва Рьюн помогла вымыться Виоле, надела на нее ночную рубашку - какое-то шелковое тонкое платье, но что он в этом понимает - и засела с ней в комнате, которую Джин Сунг подготовил под спальню для своей ученицы. Он же сам курил, ждал и думал, что Виоле еще много предстоит узнать - о себе в частности. - Эй, отец, - рыжая ведьма возникла из-за его спины как дурман, - Я рассказала ей все, что следует знать. Ты знаешь, она растет красавицей. Настоящий Бог. - Это меня тоже волнует, - Джин Сунг затягивается сигаретным дымом, - Ей не нужно больше внимания. Ты же знаешь, с подобной внешностью я не смог бы быть спокойным даже если бы Виоле был мальчиком. - Мой Бог прекрасен, - Хва Рьюн усмехается и отворачивается, - Я приду завтра. Выброшу половину того, что ты хочешь дать моему Богу. - Не осуждай мои вкусы. Когда он заходит в комнату, Виоле прячется за своими длинными каштановыми волосами - Хва Рьюн привела их в порядок, вымыла и расчесала. Белая ночная рубашка делает ее похожей на принцессу или на духа. По бледным, идеально гладким щекам катятся капли слез - Джин Сунг садится на край кровати и берет в руку тонкую кисть своей ученицы. - Почему ты плачешь, малышка? - Виоле вздрагивает, пожимает плечами и мастер-убийца в очередной раз убеждается, что Оле прекрасна. Ее тело только начало оформляться - но даже так за ней уже бы сейчас началась охота, не прячь FUG ее глубоко под землей. - Мастер… Мисс Хва Рьюн говорит, что я буду красивой. Я не хочу быть красивой. - Почему? - он протягивает руку и убирает волосы с ее лица. Виоле поднимает на него глаза. - Это всегда будет плохо. Прекрасные люди всегда остаются одни. - Это тоже тебе сказала та девушка? - Джин Сунг тянет ее к себе на колени и гладит. Она утыкается ему в плечо. - Я запуталась. Мастер, мне не нравятся слова. Они меня путают. Они меня пугают. - Таков наш мир, - Джин Сунг целует Виоле в висок и аккуратно накрывает одеялом, - Все лгут. - Мисс Грейс? - Йеон Йи-Хва прячет гордыню глубоко внутрь и зовет Кандидата в Убийцы FUG в баню. Она идет рядом - волосы текут за ней шелковым плащом, она изящная и миниатюрная, как фарфоровая статуэтка. Йеон даже завидует ей - она же не из Десяти Семей, откуда все это? Но потом Джу Виоле Грейс снимает рубашку и по белоснежной коже бегут шрамы-шрамы-шрамы. - Вы… Очень красивая, мисс Грейс, - Йеон не решается оскорбить ее, так что говорит первое, что приходит в голову - правду. Виоле спускается в воду и заворачивается в свои длинные волосы. Йи-Хва на мгновение видит печальные золотые глаза. - Это не то, чего я хотела.