однажды мы встретимся

      Настольная лампа освещает кусок комнаты и стол, на котором в неком беспорядке разбросаны журналы, ручки, какие-то документы и мелочь, где среди всего этого относительного хаоса стоял серый ноутбук, на экране которого было изображение парня тайского происхождения, миловидной внешности, с красивыми чертами лица, тёмными, угольно-черными волосами и улыбающимися глазами.       Парень по ту сторону экрана живо и увлечённо рассказывал на английском что-то о том, как прошёл его день, обнимал белую подушку, прикладывался к ней щекой или упирался на локти во время диалога. На его фоне была бежевая стена, по цвету напоминающая миндаль, потолок совсем близко, потому что темноволосый спал на втором ярусе двухэтажной кровати. — что ты делаешь? — спрашивает таец, подпирая щеку рукой и заглядывая в экран почти впритык, будто хочет забраться под него. Там, в комнате с холодным освещением, сидит в черной рубашке темноволосый кореец с яркими запоминающимися чертами лица, который почти не говорит, но очень хорошо слушает. А Тэну и не нужно, чтобы парень много говорил. С ним просто комфортно молчать, осознавать, что он на проводе, иногда смотреть на экран, видеть то, как парень готовит что-то, пока Тэн говорит, или наоборот, готовить что-то, пока Джонни молчит. — разбираюсь, — коротко, практически безучастно отвечает на английском кореец, убирая ручку в прозрачный органайзер в левом, наиболее чистом углу стола. Джонни поправляет свою рубашку, которая постоянно норовилась сползти с широких плеч, оголяя периодически острые ключицы. — у тебя аура альфы, — с двусмысленной улыбкой выдаёт таец, даже через экран заглядывая в душу, от чего Джонни хочется сбросить видео звонок, но он лишь усмехается на такое замечание. На самом деле, если бы они жили в омегаверса, он однозначно был бы альфой. — почему? — спрашивает незаинтересованно, хотя думает, что знает ответ на этот вопрос. Парень устало потирает переносицу худыми пальцами, затем снова смотрит на экран, стараясь уловить взгляд этих черных глаз, на дне которых ярко светились звёзды (ну, или Джонни так казалось). — просто, мне так кажется, — таец пожимает плечами, легко и непринуждённо улыбается, а затем отвлекается на кого-то из своих друзей в общаге, с английского тут же переключаясь на тайский. Ёнхо снова хочется захлопнуть ноутбук. И дело не в Тэне, дело в Джонни, который задумывается переодически о том, что не сможет пропустить сквозь свои длинные пальцы эти черные как уголь волосы, не сможет очертить своими пальцами чужую линию челюсти, коснуться пухлых губ, потому что напротив лишь бездушный ноутбук, передающий изображение на жидкокристаллический экран благодаря матрице, а настоящего человека он навряд ли когда-нибудь увидет. Ёнхо вздыхает, выкидывая какую-то стопку потёртых и смятых чеков в мусорку, между которыми всё это время покоилась мятная жвачка. — мне надо идти, — наконец поворачивается Тэн, снова переключаясь на английский, а Джонни для себя ещё в первый раз отметил, что когда Тэн говорит на тайском, Джонни чувствует себя героем какого-то лакорна, а сам таец сошёл бы за актёра, благо внешностью его наделила природа. — хорошо, пока, — палец над кнопкой «сбросить», Джонни как обычно не улыбается, лишь слабо машет рукой в веб-камеру, а затем отрубается. На белом экране появляется привычная надпись «вызов закончен», а внизу таймер. Два часа, сорок три минуты и семнадцать секунд.       Джонни закрывает ноутбук, берёт со стола пачку красных мальборо и ищет зажигалку среди хаоса на столе. Красный «крикет» находится в кармане собственных штанов, на что парень недовольно фыркает, разворачиваясь к балкону.       Лето медленно покидает город, оставляя за собой шлейф прохлады, поэтому, стоять на балконе в одной рубашке немного морозно. Худые пальцы выцепляют сигарету, а затем щёлкают зажигалкой из продуктового пару раз, прикрывая огонь от слабых потоков ветра, который путается в каштановых волосах.       Город кутает в одиночество, пока дым гуляет по прокуренным лёгким и обратно, Со наблюдает за тем, как тот растворяется в пространстве, исчезая затем полностью в ночной тишине.       Внизу горит вывеска круглосуточного магазина, рядом с ним ошивается какой-то пьяница, на парковке стоит жёлтое такси, выбивающееся своим цветом из серой массы города, слышно, как шумят кондиционеры на крыше дома. Соседние девятиэтажки спят, лишь изредка Ёнхо может выцепить взглядом загоревшийся свет в окне чьей то кухни, кому захотелось перекусить в пол третьего ночи.       Табак на вкус терпкий, грубый, донельзя горький. Оседает на языке некой плёнкой, оставляя за собой послевкусие, ощущается на губах. Им пахнут пальцы, руки, воротник рубашки, каштановые волосы и сам Джонни, потому что курит он слишком часто, особенно ночью, когда не может заснуть, как сегодня. В голове одновременно пусто и одновременно мыслей слишком много, чтобы уцепиться за одну; да и если Ёнхо ухватиться, отпустить уже не сможет, а значит, точно выкурит ещё пару сигарет пока будет думать о чем-то.       Окурок летит вниз с восьмого этажа, подхватываемый ветром, падает к тысячи другим таким же, что покоятся на крыше круглосуточного прямо под домом. Джонни последний раз окидывает улицу усталым взглядом, нехотя уходя с балкона. Он бы постоял еще, но это холодно и бессмысленно.       Кровать тоже холодная, но в ней сейчас больше смысла, поэтому забираясь под пуховое одеяло, даже не снимая свою домашнюю одежду, Ёнхо ложится на подушку. В голове улыбка Тэна, его приятный голос, черты лица и то, как мило он выглядит, когда обнимает подушку. Джонни обнимает одеяло, хотя хочется обнять Тэна.       Два пропущенных звонка выжигают роговицы глаз, а сердце стучит взолнованно, потому что пропущенные от Тэна. Ёнхо часто просто не слышал телефон, часто просто не брал трубку. Но сейчас он проспал. А теперь Тэн не отвечал на его звонки.       Телефон с разбитым экраном весь день лежал на столе, под правой рукой Со, пока тот искал что-то в компьютере, смотрел какой-то фильм, затем заполнял полупустой ежедневник, о котором он вспоминал раз в сто лет. Его отвлекает вибрация телефона. Джонни замечает новое сообщение на личном канале Тэна. Беспокоится. Он всегда беспокоится, когда видит сообщения с подобным содержанием, как сейчас, но зачастую даже не знает, как на них реагировать. Что сказать? Сделать? Он хочет быть рядом, чтобы обнять, успокоить, мягко погладить Тэна по голове и сказать, чтобы он не плакал, стереть большими пальцами с чужих щёк слезы и поцеловать в каждую из них. Но он может только смотреть на это дебильное сообщение и держать пальцы над сенсорным экраном в полном незнании, что написать. JohnnyGod: не реви Ten10: не могу JohnnyGod: почему? Ten10: просто Ten10: ну знаешь Ten10: чувствую, будто меня поглощает пустота… Ten10: поэтому я цепляюсь за людей Ten10: не хочу, чтобы меня оставляли JohnnyGod: хотел бы я сейчас прижать тебя к себе JohnnyGod: но, знаешь, мне знакомо это чувство JohnnyGod: люди, которым суждено остаться, никуда не уйдут Ten10: я боюсь потерять кого-то из людей, с которыми сейчас общаюсь… Ten10: тебя JohnnyGod: если суждено, то мы не расстанемся. Ten10: слушай Ten10: не бросай меня пожалуйста JohnnyGod: я и не собирался JohnnyGod: я всегда здесь JohnnyGod: пускай и не могу поддержать тебя в реалии, но я всегда здесь, с тобой Ten10: спасибо JohnnyGod: хочу тебя обнять, но ты слишком далеко Ten10: однажды мы встретимся Ten10: главное думать об этом чаще JohnnyGod: если мы правда встретимся, я тебя расцелую Ten10: ты собирался обнять- JohnnyGod: одно другому не мешает Ten10: а я и не против       Теплая улыбка остается на губах, когда Джонни читает последнее сообщение, и оно греет изнутри маленьким огоньком надежды, потому что Тэн прав – главное думать об этом чаще. Однажды они точно встретятся. Через год или два, может, через десять лет, но обязательно встретятся, нужно лишь верить. Говорят, что мысли материальны, а значит эту мысль Ёнхо будет желать материализовать в первую очередь.       Телефон вибрирует, от чего Со вздрагивает, слишком задумавшись. Смотрит на разбитый экран айфона, видит знакомый номер, который парень совсем недавно записал как "Chitta Porn", улыбается и свайпает вверх зелёную иконку с трубкой. – привет, – на том конце провода голос звучит немного взволнованно, но мягко, и Со понимает, что Тэн улыбается. Этого достаточно, ведь значит, что он прекратил плакать. – привет. – я лежал и думал о том, чтобы заказать пиццу с Чили, ты говорил, что она тебе нравится, хочу попробовать, – и с этой секунды часы разговора не имеют значение. Сон отходит на второй план, как и дела по дому. Ёнхо садится на кухне у окна, ставит телефон в горшок с цветком, потому что так более устойчиво, и не важно, что земля может забиться в динамики и разъём, важно, что Тэн может видеть Ёнхо, а Ёнхо может видеть Тэна и весь мир подождёт.

***

      Минуты на экране смартфона идут чертовски медленно, Ёнхо бы даже сказал "ползут", потому что ему кажется, что он стоит у стойки с информацией уже вечность, хотя прошло лишь около полу часа.       Яркие буквы на табло с расписанием постоянно меняются, Ёнхо каждый раз цепляется за них взглядом, взволнованно разглядывая, хотя уже наизусть выучил номер рейса и время прибытия, десять раз посмотрел погоду, хотя на голубом небе не было даже облаков, чтобы волноваться на счет этого, проверил сводки новостей за последние пару часов с пометкой "авиакатастрофа", выпил три кружки кофе и съел один сэндвич, потому что живот пел раненым китом.       Тягостное ожидание растянулось настоящим мучением, Со заламывал пальцы, пряча их в карманах своей огромной черной кожаной куртки, думал выйти покурить, но не хотел уходить с назначенного для встречи места, потому что по воле судьбы, как обычно это бывает, стоило бы ему отойти, самолет бы приземлился, все бы прошли таможню, получили багаж, уже бы были в зоне прибытия, а Ёнхо бы только успел покурить. Нет, он не уйдёт отсюда ни на шаг.       Сердце замирает, а дыхание перехватывает, когда из-за открытых дверей медленно выплывает поток людей. Кто-то уставший, кто-то наоборот бодрый, какие-то дети радуются встречи с отцом, кто-то проходит мимо встречающих и сразу направляется к выходу, а Джонни глазами ищет знакомое лицо и помнит, что парень должен быть в белой футболке.       Взгляд цепляется за фигуру с плотно натянутой на голову кепкой, в белой футболке и рваных джинсах скинни, с черным кожаным рюкзаком за плечом и огромным чемоданом, что кажется, где-то по пояс его владельцу.       Когда парень снимает кепку и пробегается взглядом по толпе людей, в его глазах читается растерянность, даже некий страх, но еще секунда и он устремляет свой взгляд на высокую фигуру в кожаной куртке, стоящую чуть в далеке. Внутри всё переворачивается, скручиваясь, сжимаясь до размера горошины. Ноги медленно следуют прямо к этой фигуре, а руки, ослабшие за доли секунд, роняют чемодан, грохот от которого заставляет обернуться пару людей на этот звук.       Неуверенный шаг превращается в бег и худые длинные руки обхватывают чужую массивную шею. Джонни приобнимает парня за талию, пока тот буквально висит в воздухе из-за разницы в росте, утыкаясь носом в чужое плечо.       От Джонни пахнет крепким кофе и мальборо красными, его волосы цвета "тёмный шатен" отливают красивым блеском под уличным фонарем, пока он держит одну руку в кармане кожанки, а второй закуривает сигарету, зажимая её между большим и указательным пальцем. Неоновая вывеска круглосуточного магазина светит в спину, а сигаретный дым поднимается медленно вверх, затем растворяясь в сумерках. Телефон вибрирует в кармане, но Ёнхо не торопится отвечать, докуривая излюбленные красные. В кармане с телефоном те же сигареты, та же зажигалка из круглосуточного, половина от упаковки мятной жвачки и смятые чеки. В душе у парня тянущая пустота. Ёнхо достает телефон, выкидывая окурок в урну и видит новое сообщение. Ten10: спишь? JohnnyGod: нет Ten10: почему? JohnnyGod: не могу уснуть Рука стучит по клавишам, но затем стирает сообщение и строчит снова, другое. JohnnyGod: мне приснилось, что мы с тобой встретились. я встречал тебя в аэропорту Ten10: вот как... Ten10: значит, наша встреча ближе, чем кажется JohnnyGod: ага Молчание. Ten10: ну, я пойду спать. спокойной ночи. ты тоже иди JohnnyGod: да, спокойной ночи Ещё одна сигарета, снова щелчок зажигалки и глубокий вдох, чтобы дым точно поразил каждую клеточку легкого, чтобы ударил по мозгам никотином прямо на морозе. Домой идти не хочется, там холодно и бессмысленно. Ёнхо идет в круглосуточный за новой пачкой сигарет, потому что впереди ещё столько же бессонных ночей, где он будет стоять на балконе, утопая в одиночестве ночного города, пока прохладный ветер будет нежно касаться лица, унося дым от сигарет вдаль, разнося в открытые окна чужих квартир. Впереди ещё столько же ночей, во время которых Ёнхо будет думать: "однажды мы встретимся.        главное думать об этом чаще"