«Динамит»

      Чистый белый фон. Абсолютно новый холст. Я забрался в самое безлюдное место в доме для того, чтобы попробовать себя в роли живописца.              Вечерело. На крыше не было никого, и я разглядывал свое будущее полотно, пока ещё не тронутое кистью, размышляя над тем, с какой стороны начать наносить краски. Но кое-кто решил развеять мои муки выбора, и на холсте теперь красовался букет мокрых бурых пятен, которые медленно сползали вниз, образуя разводы.              Безудержных хохот за моей спиной и сотрясающаяся тень с двумя хвостиками не оставляли никаких сомнений касательного того, кем был мой незваный посетитель. Она всё смеялась и смеялась, а я чувствовал, что мои щёки наливаются гневливым румянцем.              — Что, решил поиграть в Тициана? — поинтересовалась девчонка, отдышавшись от смеха.              — А! Мисс «Хук справа», — сказал я, не оборачиваясь, — какими судьбами?              — Только не думай, что соскучилась. Нам в бейсбольную команду не хватает игрока.              — Хм, я уж решил…              — Что ты там решил? — слепая агрессия. Так знакомо, я бы даже сказал — привычно.              — Да неважно, — отмахнулся я. — Как ты вообще сюда попала?              Я обернулся для того, чтобы встретиться с девчонкой глазами, надеясь застать ее врасплох. Но что я вижу? Та же самодовольная ухмылка задиры, как будто мы виделись вчера, а не полтора месяца тому назад, еще в школе; перепачканные краской руки, в которых сжата кисть, отправившая прямиком в Тартарары мою мечту стать художником. Хм, возможно я даже по этому скучал. А впрочем… Что за чушь?              — Меня твой дед впустил. Должно быть, я ему нравлюсь.              Девчонка подошла к краю крыши и застыла там, рассматривая знойную даль округа через залив, откуда доносился глухой рокот стройки, где туда-сюда сновали маленькие фигурки прохожих, где новехонькие окна небоскребов бликовали на солнце. Промышленный век, как он есть.              — Мило тут у вас, — искренне сказал она.              — Ну, еще бы.              — Хочу этот дом себе.              — И как же ты планируешь его заполучить? — полюбопытствовал я. — Неужто замуж за меня собралась?              На секунду «мой ночной кошмар» растерялся. Всего на одно мгновение, но я это заметил.              — Вот еще! — возмутилась она. — Я его в покер у тебя выиграю! Забыл, кто тебя уже не раз…              — Облапошил? Нисколько не сомневаюсь, — саркастично заявил я. — Но ты опоздала, дорогуша, этот дом уже однажды выиграли в карты.              Она улыбнулась, но не как обычно недобро, как будто что-то замышляя, а вполне себе обычно, по-девчачьи. Казалось, еще немного, и она выкинет нечто эдакое совсем дикое, вроде реверанса или протянутой для галантного поцелуя руки.              — Придурок, — девчонка качнула головой, и я возвратился на землю, начиная воспринимать всё трезво.              Мне девять, ей почти десять. Мы стояли на крыше моего дома перед испорченным мольбертом. Она — мой извечный мучитель, а я — такая же неизменная жертва ее выходок. Сейчас июль. Я полтора месяца не играл в бейсбол, но вместо того, чтобы скорее броситься на площадку к остальным ребятам, я стоял, как вкопанный, и наблюдал за тем, как солнце и ветер играют с волосами моей одноклассницы-злюки, вспыльчиво-взрывоопасной словно динамит.              Это было трудно не заметить, потому в следующую секунду ее ладони размазывали по моим щекам не успевшую засохнуть краску.              — Хочешь поиграть в индейцев? — спросил я, пытаясь перевести нападение в шутку.              — Не смей так на меня пялиться!              — Да что ты о себе возомнила, а?              Больше я сказать ничего не смог, потому что нахальная девчонка отработанным движением вывернула мне руку и пинком повалила на землю.              — Ты же знаешь, я могу и врезать, — сказала она насмешливо, прижав меня коленом к грязной поверхности крыши.              — Вот уж в чем сомневаться не приходиться, — процедил я.              Рука, которую она удерживала, жутко болела, но я всеми силами старался не подавать виду.              — Скажи, у меня есть хоть один шанс, что ты от меня отвяжешься?              — А есть шанс, что ты станешь меньшим болваном, чем ты есть?              Я попробовал засмеяться, но эта попытка была грубо пресечена все тем же коленом. До чего же я, наверное, глупо выгляжу, валясь в грязи с перемазанным краской лицом, скрученный девчонкой, которая терроризирует меня последние лет пять. Не знаю, до чего бы это дошло, если бы на крыше не появился дед.              — А! Играете, детки? Молодцы! Подвижные игры — это здорово.              — Дедушка! — взмолился я.              Но не успел я вложить свою просьбу о помощи в короткий крик, как сковывавшие меня путы растаяли, и я смог подняться на ноги. Лицо девчонки было таким же невозмутимым, как тогда, когда она только пришла. Мне бы такую выдержку.              — Фил, внучек, почему ты до сих пор не предложил нашей гостье чаю? — поинтересовался дед, лукаво улыбаясь.              — Гостье?! — я округлил глаза. — Да она…              — Напомни, как тебя зовут, милочка? — перебил меня он.              — Гертруда, сэр, — прелестным голосом ответила девчонка, похлопав ресницами, отчего я чуть не грохнулся на месте, — можно Герти.              — Будь джентльменом, Фил! — грозно-шутливо обратился ко мне дедушка. — Ох, это ты, негодник, испачкал платье этой милой девочки?              Я открыл было рот, чтобы начать оправдываться, но Герти меня опередила.              — Что вы, сэр! Это я сама, и мы опаздываем на игру, правда? — она поглядела на меня так, словно мы были самыми настоящими друзьями. Я вздохнул, понимая, что с этими двоими спорить себе дороже, потому просто кивнул.              — Пошли, мисс «Хук справа», нас ждут, — сказал я, взяв Герти за руку и потянув за собой к выходу.              — Эй! — попыталась возмутиться она, но на пререкания не было времени.              — Кто-кто? — переспросил было дед, но мы уже ступили на лестницу, ведущую вниз, и через полминуты уже спускались с крыльца.              — Ну, и где играем? — спросил я, озираясь.              — Нигде. Я всё выдумала, — Герти пожала плечами.              — Что? Но зачем?!              — Ох, ну как ты не понимаешь? Ты же месяц сидишь взаперти, тебя скоро от пыли выбивать будет нужно, вот я вытащила тебя проветриться.              — Какая забота, — язвительно подметил я. — Но ты же меня ненавидишь!              На лице Герти было написано, казалось, самое большое разочарование в мире.              — Шевели мозгами, дурья башка! — она чмокнула меня в щеку, оттолкнула и бросилась бежать. — До завтра!              Через пару секунд Герти скрылась за углом.              — Эй, Фил! Неужто это ты? И что у тебя с лицом?               Мой друг Джимми Кафка появился так внезапно — так же внезапно, как исчезла моя одноклассница. Теперь стало ясно, куда она так торопилась.              — Где ты пропадал всё это время? Чем занимался? — пока приятель методично заваливал меня вопросами, мои глаза, рыская по земле, наткнулись на какой-то продолговатый предмет.              — Эй, что это? — спросил Джимми, разглядывая ленту в моих руках. — Девчачья какая-то, — фыркнул он.              — Ну, конечно, девчачья! Тебе встречались другие ленты?              Она была красивого голубого цвета, на краю были чуть коряво вышиты знакомые инициалы. Её обладательница сейчас наверняка жутко злится из-за своей потери…              Я бережно завернул ленту в платок и сунул в карман. Мы шли по полупустой жаркой улице. Джимми без устали трещал обо всем, что видел и о том, что мог вспомнить: о строящихся небоскрёбах, о бейсболе, о сухом законе, о возросшей цене на газировку, а мне оставалось только считать часы и минуты до того, как наступит завтра.