Милый грех

      У Его Высочества Наследного Принца Се Ляня оказывается крайне плохая устойчивость к алгоколю, и, знай Хуа Чэн об этом заранее, даже близко не подпускал бы того к выпивке. Демон чуть нервно выдохнул, пытаясь успокоиться. Крепко спавший юноша в белоснежных монашеских одеждах преспокойно лежал на руках у чуть ли не снова умирающего Хуа Чэна. Чертов Ши Цинсюань… Да будь он проклят десять тысяч раз. Князь раздраженно рыкнул, думая, как бы потом посильнее напакостить любившему выпить Богу Ветров. Хуа Чэн тихонько открыл двери в свои покои, аккуратно устраивая принца на большой кровати. Немного погодя, снял с ног юноши белые сапоги, развязал пучок на затылке и внезапно замер у самого лица, осторожно разглядывая изящные черты напротив.       У Се Ляня кожа белая, не такая бледная как у Хуа Чэна, нет, с красивым розоватым оттенком и бархатистая на вид. Щеки по-юношески мягкие, слегка румяные от выпитого вина. Князь демонов наклонился еще ближе. Непозволительно и так неправильно. Настолько близко, что мог посчитать пушистые реснички. Он нерешительно протянул руку, нежно проводя большим пальцем по мягким бровям. Щекотно.       От принца пахло так по-родному приятно, и Хуа Чэн никак не мог понять, чем именно, но точно был уверен, что уже никогда не сможет забыть. Он опустился чуть ниже, словно в каком-то своем бредовом видении прижавшись носом к белоснежной шее и вдохнул, жмурясь от удовольствия. Так хорошо, что хотелось переступить границу приличий. А можно ли собрать аромат языком? Можно. Его Высочество не узнает. Не проснется. Не увидит. Хуа Чэн легко коснулся губами щеки, спускаясь поцелуями к линии подбородка и, не сдержавшись, прикусывает кадык, тут же проводя по нему языком. Сладковатый. Боже милостивый.       У Се Ляня волосы теплого каштанового оттенка, а если пропустить пряди сквозь пальцы, они струятся мягким шелком. Зарыться в них лицом — еще приятнее.       Губы у его Бога пухловатые, со слегка смазанным контуром и чуть приоткрытые, словно в приглашающем жесте.       Хуа Чэн смотрел на них долго, тяжело-туманным взглядом, борясь с самим собой, но как всегда проигрывая битву. -Всего раз…       И нерешительно прижался к устам Бога, оторвавшись лишь на секунду, будто в неверии собственной дерзости, и снова поцеловал. Жадно, умоляя о чем-то непонятном: то ли ответить взаимностью, то ли наказать за проступок. Демон поднял принца на руки, прижимаясь к нему всем телом в отчаянном желании единства, несдержанно проникая языком в рот, кусая губы и тут же зализывая, молча извиняясь за свое безумие. Никто не знает, сколько длился этот поцелуй, но когда с губ Хуа Чэна слетел задушенный стон, тот резко остановился, спрятав лицо в изгиб шеи Се Ляня. Спустя еще пару мгновений, князь снова положил юношу на кровать, поправляя помятую одежду и волосы, что находились в крайнем беспорядке, и тут же упал на колени, загнанно и тяжко дыша, словно действительно задыхался. Внутри все похолодело, но пламя желаний так и не смогло утихнуть. -Простите, простите, умоляю, простите, я… Я так люблю Вас. Клянусь, я никогда больше не… — и резко прервался, замолкая. Ведь прекрасно знал, как безбожно лжет…