Закрой глаза и считай до десяти...

— Как думаете, если я стану достаточно сильной, то смогу спасти Наруто и Саске? — Мм? Какаши, до этого сосредоточенно бинтующий свои руки, вскинул голову, оборачиваясь на внезапно заговорившую куноичи. Сакура не смотрела на него, укладывая кунаи в набедренную сумку и двигая тонкими на вид кистями рук скорее по привычке, нежели осознанно. Ее ресницы чуть подрагивали в такт медленным, даже ленивым движениям тусклых глаз, а губы были сжаты в одну тонкую линию. Это выглядело так, словно она сожалела, что ее смятение все-таки нашло отражение в брошенных словах. А судя по ее задумчивому взгляду было ясно, что заданный вопрос уже долгое время тревожил девушку. Причем настолько, что она решилась рассказать об этом ему. Человеку, которому она никогда в своей жизни не жаловалась и не открывала свою душу полностью. Учителю, который не смог уделять ей столько же времени, как и двум другим ученикам. Мужчине с иными жизненными принципами и боевым опытом, с отличным от ее собственного потоком чакры и специализацией шиноби. И все же было что-то объединяющее их. Необъяснимое притяжение, едва уловимое в глазах Сакуры, слабо сверкающих в полутьме комнаты, и в ответном взгляде Какаши. Это была разделенная на двоих боль переживаний за балбеса Наруто и потерявшего свой путь Саске. Эта боль каждый раз примагничивала их взоры и мысли друг к другу, часто сталкивая на миссиях, в оживленных кафешках, в Резиденции Хокаге и просто на улочках Конохи. И каждый раз они встречали в глазах напротив такую же усталость и тревогу, которые не могли выразить словами… Но еще никогда не решались сказать это вслух, смазано здоровались и расходились в разные стороны, не оборачиваясь. Как будто у них не было сил на то, чтобы принять реальность. Принять то, что Наруто и Саске отдалились от остальной команды окончательно, создав связь совершенно иного уровня. И как когда-то говорил сам Копирующий: «Командной работой тут и не пахнет…» Но Сакура, судя по всему, больше не могла терпеть эту недосказанность и все-таки обернулась. А Какаши не отвел своего обреченного взгляда, смиренно кивнув. Все равно когда-то, но им нужно было расставить все точки над i, чтобы избежать недомолвок как в их отношениях, так и в парадигме бывшей команды номер семь. Хатаке, по воле судьбы, иль совета каге, назначили командующим третьим подразделением Альянса шиноби. И поэтому, Харуно нужна была мужчине сосредоточенной и максимально готовой к трудностям на предстоящей им четвертой войне шиноби. И как ее бывший наставник он хотел видеть девушку такой же сильной и уверенной, как раньше. Какаши хотел вернуть ее улыбку и блеск в прекрасных глазах, потухших от переживаний и давящей ответственности за жизни своих товарищей. Товарищей, которые от нее отдалились… И как никогда раньше им нужна была именно та усердная великая ученица Пятой. Та упорная куноичи с гордым взглядом, сверкающими зелеными глазами и разрушительной силой, способной одновременно сдвигать с места горы и спасать людей с того света… Он не хотел видеть в ее задумчивом взоре болезненные сомнения и тягостные думы. Впоследствии это будет отвлекать Сакуру на поле боя, если сейчас она не сможет справиться со своими эмоциями… Хатаке рассеянно выдохнул и, не прекращая своего монотонного занятия, поинтересовался у такой непривычно тихой куноичи: — Извини, если задеваю за больное, но… я думал, что мы собирались спасать только Саске. При чем здесь Наруто? Мужчина заметил, как побледнела и вздрогнула Сакура при упоминании нукенина, и его пальцы невольно сжались в кулак. Неужели он ничем не может помочь? Харуно итак нелегко дается этот разговор, да и судя по тому, как затрясся кунай в ее руке, она начинала нервничать еще больше. — Наруто потерял близкого ему человека. Джирайя-сана. В ее глазах на секунду полыхнуло болью, но уже через мгновение от былой эмоциональности не осталось и следа. Словно розоволосая куноичи не хотела, чтобы он заметил, как ей тяжело. — И теперь он понимает боль Саске-куна. Понимает, как тяжело смириться с ненавистью в сердце и не ожесточиться против всего мира. Хоть Наруто и храбрится, но я вижу, как ему больно. И я боюсь, что он исполнит то обещание, что дал Саске-куну… Тогда, на границе страны Железа, помните? Наруто сказал, что они умрут вместе. — Голос девушки задрожал: — А как же его мечта стать Хокаге и изменить мир? Он через столько трудностей прошел, столько перетерпел, а сейчас готов так легко принять его условия… Харуно скользнула вопросительным взглядом по мужчине, но быстро отвела стесненный произнесенными словами взор куда-то вбок, на лежащие на полу свитки. Было так непривычно, но почему-то легко делиться с сенсеем своими искренними переживаниями и мыслями. Как будто они могли общаться так всегда. По правде говоря, девушка всегда ощущала, что рядом с этим джоунином она может не стыдиться себя и своих эмоций. Возможно, дело было в доверии, что выросло за несколько лет сотрудничества. А возможно, дело было и в том, что юная куноичи неосознанно начинала ему симпатизировать… — Но ведь Наруто не отказался от цели стать величайшим Хокаге, Сакура. И он не настолько слаб, чтобы легко погибнуть. — Низкий, в этот момент такой теплый баритон мужчины успокаивал, но девушка все равно была взволнована: — Я обещаю, и в этот раз точно, что не позволю им убить друг друга. Ты ведь этого боишься? Плечи куноичи напряглись, словно она хотела встать и убежать подальше от этих слов, от самой себя и от такого прожигающего взгляда сенсея. Но Сакура не сбежит. Она дала себе слово еще на том роковом экзамене на чунина: любой ценой защитить своих товарищей, лежащих без сознания за ее дрожащей спиной. И ирьерин не собиралась нарушать данного самой себе слова ни при каких обстоятельствах. Она защитит Наруто и его мечты, чего бы ей это не стоило, и не позволит ему умереть. А Саске… Ну, а ее временами слепая и детская влюбленность переросла в ностальгическую привязанность, от которой Сакура была не в силах отказаться. Так же, как и от своего бывшего сокомандника, избравшего путь силы и одиночества… И хотя Сакура в глубине своей души понимала, что от былых чувств остался лишь туман воспоминаний, она просто не могла предать свои принципы и взлелеянную на собственных горьких слезах любовь. Девушка не хотела признавать свое поражение и то, что по итогу оказалась вновь выброшенной на берег взаимоотношений между Наруто и Саске… — Да, боюсь… Харуно сжалась, поникнув головой, и глубоко втянула ноздрями воздух. Как будто в легкие девушки не поступало достаточно кислорода. Причиной тому было какое-то странное щемящее чувство, словно давящее на ее ребра изнутри. Какое-то время она молчала, размеренно выдыхая и стараясь придать мыслям ясность. Ей никак не хотелось казаться слабой в глазах человека, которого она уважала всем сердцем. Сакура отчаянно хотела, чтобы Хатаке тоже признал ее. — Но еще больше я боюсь оказаться третьей лишней, Какаши-сенсей. — Ее взволнованный голос прорезал тишину комнаты, поднимая затхлый воздух от призывных свитков: — Как будто я все так же слаба, как и три года назад, понимаете? Когда я увидела то, как они смотрели друг на друга, я поняла, что их связывает что-то настолько необыкновенное и сильное, что никто не в силах помешать им. Никто и никак. Тем более, я… — Сакура… Девушка проглотила окончание фразы и подняла встревоженный взгляд на учителя, пытаясь по его нечитаемому выражению лица понять хоть что-то. Он тоже видел все собственными глазами. Какаши видел равнодушный, смотрящий словно сквозь куноичи взгляд Учихи, когда тот собирался убить Харуно без малейшего колебания. И нукенин обязательно сделал бы это, если бы не подоспевший вовремя сенсей… Верно… Жизнь Сакуры тогда была в его уверенных руках, в прямой спине, что мелькнула словно молния перед испуганной девушкой, в его стальном голосе и в сверкающем тысячей электрических разрядов райкири. Тогда Какаши, не задумываясь, выбрал ее сторону. Как он делал всегда… — Сенсей… — Послушай, я понимаю, каково тебе, — мужчина повернулся к ней полностью, отчего Паккун, лежащий до этого времени рядом, заинтересованно поднял одно ухо, прислушиваясь. — Между этими двумя действительно существует крепкая связь, как бы Саске этого ни отрицал. И нам не изменить этого факта. Понимаешь? Изумрудный взгляд на короткое время приобрел прежний здоровый блеск, и куноичи кивнула. Казалось, что к ней понемногу начинает приходить понимание ситуации. Благо, быстро схватывающий ум девушки способствовал этому, заставив ее направить свои мысли совершенно в иное русло. — Мы должны принять их силу и взаимосвязь как данность. В этом отношении ты не являешься ни лишней, и ни нужной. — Их взгляды встретились, и теперь Сакура готова была поклясться, что могла видеть вину и сожаление в его серых глазах: — Я не могу прекратить винить себя в том, что не смог остановить их. Виню себя в том, что не выполнил данного тебе обещания. И виноват в том, что был недостаточно хорошим учителем для тебя… — Но это не ваша вина… Ведь… Хатаке остановил ее возражения жестом, легко дотронувшись перебинтованной ладонью до ее руки, лежащей на колене. Отчего-то это простое движение с его стороны показалось Сакуре донельзя интимным, и она смутилась, но не отвела от его лица своих внимательных глаз. Ведь в этот момент она могла видеть настоящего Хатаке Какаши. — Даже если это и так, то ничего уже не поменяешь. Это наше прошлое, пусть болезненное и полное ошибок, но прошлое. А мы живем в настоящем, Сакура. И мы должны принять такое положение дел и перестать сожалеть об этом… — Что? — Сакура взвилась, сжимая руку сенсея в ответном жесте, отчего тот слегка сморщился, но промолчал. — Я не хочу с этим мириться! Наруто хочет спасти весь мир, но кто спасет его самого? Во время битвы с Пейном он чуть не погиб! И вместо легендарного героя мы могли бы нести на руках его холодный труп… Я не хочу с этим мириться! Мысли о возможности такого исхода не дают мне спать, а он… — девушка подавила судорожный всхлип, и все ее тело пробила нервная дрожь, отчего лежащая на ее коленях сумка с оружием мелко зазвенела. — Мы на пороге войны за будущее этого идиота, а Узумаки так безответственно раздает свои чертовы обещания направо и налево! Я… Распаленная куноичи несдержанно облизнула губы, и в ее упрямом взгляде загорелась непробиваемая уверенность и решимость. И от этого взгляда Хатаке стало не по себе: она явно что-то задумала и не собиралась отступать… — Я хочу защитить Наруто. И я хочу защитить Саске-куна. И если понадобится, я отдам за них свою жизнь! Им не нужно умирать! Они — мои дорогие друзья, близкие мне люди… Мне плевать на то, что они друг другу наобещали, но я не дам им умереть… И вам тоже я умереть не позволю! Но… — Но? Сакуру секунду колебалась. Она бесцельно блуждала взглядом по своим ладоням, грубым на ощупь, неприятно покрытым застарелыми мозолями, и эмоционально проговорила: — Хватит ли у меня сил на это? Достойна ли я стоять рядом с ними на равных? Могу ли я вообще называться шиноби? Могу ли я быть ученицей, оправдывающей надежды своего учителя? — Девушка неосознанно вцепилась в руку Какаши еще сильнее. Ее трясло, а на глазах начали скапливаться непрошеные слезы. Сакура сердито вскинула подбородок: — А что если не смогу или не успею? Я не хочу оказаться самой слабой вновь или обузой… Я не хочу потерять их! Я так боюсь потерять и вас… Что мне делать со всем этим? Как мне всех спасти? Как?! Яркие и блестящие от слез глаза Харуно, будто впитавшие в себя те редкие солнечные лучи, что попадали в затемненное помещение, пронзительно столкнулись с открытым взглядом мужчины. И что-то словно перевернулось в душе Какаши, с этого момента заставив смотреть на ученицу совершенно по-иному… — Молчите? Где же ваша хваленая способность иметь ответы на все вопросы? Почему вы так на меня смотрите? — На мгновение девчушка замолчала, задохнувшись от накатившей обиды, и ее озарила внезапная догадка: — Словно… словно тоже не верите мне? Почему? Чт… — Ты не сможешь спасти всех, — сказал как отрезал Хатаке, и сердце куноичи ухнуло вниз, отчего сдерживать слезы стало еще тяжелее. Но что-то в его светлом взгляде не давало потерять надежду окончательно. — Но все вместе мы сможем. Твоя сила и моя сила. Сила всех тех, кому дорог Наруто. Мы не позволим ему умереть. Помни, что именно ради его защиты мы и собрали восьмидесятитысячную армию шиноби. Понимаешь? Его рука невесомо скользнула по ее щеке, и прядь непослушных волос куноичи оказалась мягко зажатой меж длинных пальцев Хатаке. Его вкрадчивый голос и прямой взгляд, пронизывающий насквозь, заставил Харуно невольно задержать дыхание и наклониться чуть ближе. — Доверься мне, Сакура. Тебе не нужно нести это бремя в одиночку. Тебе нужно верить в себя и свои силы, понимаешь? Оглянись назад и ты увидишь, насколько сильной куноичи ты стала. — Девушка неверяще прикрыла глаза, не в силах более выдерживать его прямой, устремленный в самую глубь ее души взгляд: — Так смотри только вперед и никогда не отчаивайся. Вместе мы сможем спасти их. Я в этом уверен… Ты веришь мне? — Я хотела бы верить вам, сенсей. Вы даже не представляете, как сильно я этого хочу… Сакура вывернулась из-под руки мужчины и отвернулась, заслонив лицо ладонями. По щеке, еще хранящей тепло заботливых пальцев Какаши, скатилась горькая слезинка. А потом еще одна, и еще одна… — Но я не смогла убить его, понимаете? Я не смогла… И в итоге вам снова пришлось спасать меня, словно мне опять двенадцать, — ее звенящий голос отчетливо выдавал разбитое состояние, как бы куноичи ни старалась придать своим словам твердость. — Я тренировалась как сумасшедшая, чтобы нагнать их. Ха! А теперь не могу быть уверена даже в том, что смогу помочь им в трудную минуту. И они отдалились… — Харуно поджала чуть подрагивающие губы и в волнении заломила пальцы. Одернула идеально сидящую жилетку. Вздохнула. Бездумно заелозила рукой по раскиданной экипировке, сминая свитки и не замечая этого. — Я боюсь, что больше не смогу их понять. Мои чувства к Саске-куну, к Наруто, к вам… настолько сложны, запутаны и сильны, что я не могу разобраться в этом клубке. Мне кажется, я уже ни в чем не могу разобраться! — Сакура, не надо… Его ладонь замерла в паре сантиметров от подрагивающих девичьих плеч, не решаясь дотронуться. Может он сделает только хуже? Он итак переступил уже все рамки дозволенного, прикасаясь к ней и явно нарушая личное пространство. Но черт возьми, что же ему делать в таком случае? Как облегчить ее страдания? Какаши стиснул зубы и убрал руку. Нет, Хатаке, это было бы уже слишком. Нужно действовать словами, и медленно, но верно Сакура поймет… — Поверь мне: от того, что ты переживаешь — ничего не изменится. Ничего не изменится, пока ты не предпримешь конкретных шагов. Тебя ведь это мучает, да? Думаешь, что ничем не можешь им помочь? — Девушка замерла, неуверенно отнимая ладони от лица, но не поворачивалась, вслушиваясь в тихий тембр голоса сенсея: — Но ты уже помогаешь тем, что становишься сильнее с каждым днем и готова драться за них до последнего. Ты искренне любишь этих двоих… Я ведь прав? — Люблю… Пусть даже и не в романтическом смысле, но люблю… Куноичи улыбнулась сквозь слезы, прижимая руки к груди, и в ее сознании всплыло множество забавных моментов с участием этих двоих. Черт возьми, как же много всего она упускала из виду! Она не замечала печальных взглядов Наруто и дикое одиночество в глазах Саске, погруженная в будни, свою влюбленность и соперничество с Ино. Они были настолько травмированы, сломаны морально и одержимы своими целями, что будто не позволяли себе быть счастливыми подростками. Всегда искали подвох: что в жизни, что друг в друге, устраивая проверки на вшивость. Их вечные соревнования иногда доходили до абсурда, но именно это так сблизило их… Почему она не видела всего этого тогда и не смогла им помочь? Почему? — Но именно поэтому я причиняю им только боль и раздражаю. Вот так! Даже вам сейчас я причиняю боль своим нытьем и жалобами. Извините, если это так… — Сакура виновато вздохнула, и как бы в оправдание, добавила. — Но мне почему-то показалось, что вы меня поймете… Возможно, вы тоже вините себя в уходе Саске. И, вероятно, не только в этом… — Она все-таки решилась поднять на него обеспокоенное лицо с чуть покрасневшими веками: — Мне показалось, что у нас одинаково обреченные глаза, Какаши-сенсей… Притихший, не понятно от чего, джоунин некоторое время молчал, его проницательные серые глаза несколько раз прочертили траекторию, неизвестную для ждущей ответа куноичи. И Харуно поняла, что была права насчет своего предположения, уловив в его глубоком взгляде такие явные проблески вины и сожаления. Она это видела так ярко и отчетливо, будто знала об этом всю свою жизнь, и от подобного осознания чувствовала себя еще более обеспокоенной. Но Какаши молчал… Эти секунды были тягуче-медленными для Сакуры, взволнованной от откровенной беседы, теплого дыхания мужчины и того, распаляющего все нервные окончания ее тела, ощущения близкого присутствия другого человека. Небезразличного ей человека… — Мы ведь товарищи, верно? Девушка немного непонимающе посмотрела на заговорившего Какаши и как-то заторможено отреагировала, качнув головой. К чему это он спросил? — Нет ничего зазорного в том, чтобы поделиться своей болью, Сакура. И это не нелепо, ведь… — на мгновение он отвел глаза, словно не желая признавать свое подлинное состояние. — Я чувствую то же самое, что и ты. Но именно сейчас лучшим решением будет подготовиться к войне, поверить в Наруто и в себя. И успокоиться… — Это моя первая война, сенсей. И эта война началась из-за моего близкого друга. Мне… трудно быть спокойной. — Я знаю один способ… Сакура заинтересовано повернулась к мужчине, и в ее потухший взгляд вернулось былое любопытство. Если бы Какаши снял маску, можно было бы заметить, как на его губы легла коварная усмешка. — Паккун, проверь сектор C и D. Сейчас же… — Но они ведь патрулируются другими нинкенами, — лениво отозвался пес, даже не шелохнувшись. — Зачем мне… — И без возражений. По тону Какаши стало ясно, что пес, кажется, может стать свидетелем чего-то явно неприличного. И возражений мужчина действительно не потерпит… — Принял… Сакура-чан, удачи… Паккун вздохнул и послушно исчез в облачке дыма. А воспрянувшая духом «Сакура-чан» с нетерпением спросила: — Ну? Так какой способ? — Я бы назвал это Какаши-терапией… — Его лицо приняло напускное серьезное выражение, и Хатаке со знанием дела протянул: — Пока что вроде никто не жаловался… Гарантия стопроцентная. Первый сеанс бесплатный… Сакура заинтересованно сверкнула глазами, окончательно переключившись на новую тему для разговора. А если быть точнее, то на одного очень хитрого пепельноволосого мужчину. В ее звонком голосе проскользнули легкие недоверчивые нотки: — Что-о-о? Так вы еще и деньги за это берете? — Ну… — Какаши не знал, как аккуратно обойти этот вопрос, потому ответил в своем духе: размыто и не раскрыв всех деталей: — Можно сказать, что да, но это не совсем деньги… На секунду куноичи зависла, уже начав сомневаться в сообразительности своего мозга, и развела руки в стороны. — Ничего не понимаю. Так что делать-то нужно и как платить? — Не беспокойся об этом, - он расслабленно махнул рукой в неопределенном направлении и загадочно улыбнулся. — Ты потом сама решишь, будешь «платить» или нет. Но от грусти и ненужных мыслей не останется и следа на какое-то время… Надеюсь. Сакура смерила его оценивающим взглядом и пожала плечами. Хоть он и странный сегодня какой-то, но Какаши еще никогда не подводил девушку. Кому-кому, а этому мужчине точно можно было доверять… Тем более, что-то ей подсказывало, что Хатаке не врет. — Ну, хорошо. Давайте попробуем… — Тогда слушай внимательно… Харуно подобралась и устроилась поудобнее, придвигаясь к сенсею чуть ближе. Послышался шелест раскрытых свитков и переливающееся позвякивание амуниции, и вот она уже сидела напротив Копирующего, чуть ли не сталкиваясь коленками. Девушка сосредоточено кивнула, готовая слушать, и Какаши вдумчиво продолжил: — Ты должна закрыть глаза и постараться расслабиться. Как только будешь готова, говори мне и медленно начинай считать про себя до десяти… — И все? В ее зеленых, выжидающих глазах промелькнуло разочарование, но она оставалась на месте в надежде услышать что-то ценное. И судя по взгляду мужчины, Сакура услышит. — Все. Самое главное: ни в коем случае не открывай глаза и не прекращай считать. Что бы ни случилось. Поняла? — Думаю, что да… — Харуно выдохнула, прикрывая веки, и словно мантру повторила за мужчиной: — Не открывать глаза и считать… проще простого… Не открывать и считать… Какое-то время девушка не могла привести свои мысли в порядок, но воспользовавшись одним из способов дыхания, понемногу начала успокаиваться. Конечно, в глубине души она понимала, что это временная мера… и как только она перестанет использовать свою технику, внутренняя паника вернется. Нет, не вернется… Какаши-сенсей сказал, что это всем помогает. Все будет в порядке. Все будет хорошо… Глубокий вдох и… — Я начинаю считать, сенсей. Один. Воздух рядом шелохнулся, и Сакура почувствовала чужое, горячее дыхание на своей коже. По спине прошелся непослушный табун мурашек. Может быть, показалось? Два. Что-то теплое аккуратно, будто на пробу, коснулось ее щеки, и девушка вновь ощутила чье-то тихое придыхание. Это были губы, или ей опять показалось? Три. Сакура почувствовала его приближение обостренными от отсутствия зрения рецепторами, и в следующий миг что-то мягко накрыло ее рот. Это определенно были губы Какаши, и ей не показалось… Четыре. Прикосновение было теплым и нежным, словно он боялся отторжения. Судя по ощущениям Сакуры, его губы были чертовски влекущими… Но откуда в ее сознании вообще появились такие мысли, когда Какаши столь явно нарушал все границы, а субординацию так вообще послал к чертовой бабушке? Девушка пока что сама не понимала, почему продолжала играть по его правилам. Любопытство? Пять. Не встретив сопротивления, мужчина осмелел, мазнув языком по ее нижней губе, словно просясь внутрь. Сакура инстинктивно чуть разомкнула губы, позволяя скользнуть его горячему языку в рот. Добро пожаловать, как говорится… Любопытство или все же… симпатия? Шесть. Девушка не понимала, как язык Какаши мог двигаться так ловко и умело, словно он заранее знал, как отреагирует Сакура на то или иное его действие. И кажется, он немного наклонил голову, отчего угол проникновения стал еще больше… Хотя, казалось бы, куда уж больше? Так трепетно и жарко куноичи не чувствовала себя еще никогда в жизни! Семь. Одна его ладонь скользнула по коротким волосами Сакуры, обхватывая где-то в районе затылка, а другая уверенно легла на тонкую талию девушки, чуть сжимая. И хотя у Какаши было всего две руки, розоволосой почему-то казалось, что их намного больше… Ей казалось, будто они скользили по всему ее телу одновременно… От прикосновения искусных пальцев мужчины Харуно начала предсказуемо задыхаться и что-то неразборчиво промычала в поцелуй, протестуя. Но глаза все еще не открывала. Восемь. Язык Хатаке игриво поддел ее собственный, и Сакура неумело ответила, скользнув по своей щеке и чуть задев верткий язык мужчины. Ко все нарастающему возбуждению добавилась частичка азарта, и девушка увлеченно запыхтела, стараясь хоть как-то ответить. Харуно будет следовать его идиотскому правилу еще немного. Еще чуть-чуть, только бы Хатаке не останавливался… Побить его она всегда успеет, а вот насладиться таким прекрасным поцелуем нет… Девять. Девушка уже в открытую постанывала от удовольствия, в очередной раз сплетаясь с мужчиной языками и явственно чувствуя его горячую руку на своем бедре. Сакура неосознанно поджала ноги, стыдливо осознавая, насколько мокрой она становилась. Звуки их влажного поцелуя казались оглушительно громкими в полупустом помещении, а закрытые вдобавок глаза превращали все ее тело в сплошную эрогенную зону. Она задыхалась, возбуждаясь все сильнее и борясь с отчаянным желанием повалить Какаши на пол, запрыгнув сверху. Откуда у нее возникло такое желание, Сакура честно не знала… Кожа горела от его прикосновений. И Харуно уже не понимала, кто она, где она и зачем ее рот так напористо изучает Командующий третьим подразделением. Чертов Какаши Хатаке. Убить бы его на месте! Но позже… Десять. Ее губы неосознанно дрогнули, а ресницы распахнулись словно по команде. В ту же секунду исчезли чужие властные руки, влажные губы, жар мужского тела и дурманящий легкий аромат одеколона, бьющий в голову не хуже удара Цветущей Вишни. Помещение пустовало. И Какаши рядом явно не было. Задыхающаяся и покрасневшая Сакура невольно облизнулась, еще раз обводя взглядом пыльную комнату, и шумно сглотнула накопившуюся слюну. Свою или чужую, она не могла распознать… Да и не это волновало куноичи в тот момент. Еще пару секунд она глупо и счастливо улыбалась, а потом резко вскочила на ноги, осознав, ЧТО с ней только что произошло. Какаши, как и обещал, избавил ее практически от любых мыслей, превратив тело в плавящийся металл, а сознание вообще заставил покинуть бедную головушку… Но вот какого черта она сейчас целовалась… И приятно так, до дрожи в коленках, целовалась с сенсеем… Было совершенно не понятно. Вот значит, как он девушек своих успокаивает, извращенец. Ясен пень, что после такого приятного вторжения в ее личное пространство, голова будет забита только одним единственным на свете человеком… Какаши Хатаке. Сакура ведь даже своего любимого Саске в этот момент благополучно послала ко всем чертям, которые только возможны, и не стыдилась этого. Ни капельки… Более того, она бы с удовольствием повторила все шаги от одного до десяти. — ШАННАРО!

***

В палатке временного штаба третьего подразделения горела настольная лампа на керосине, слабо освещая темное брезентовое сооружение. Пепельноволосый мужчина перебирал какие-то бумаги и сверялся с данными на карте, оценивая общую обстановку на своем участке фронта. Что ж, все не так плохо, как казалось с самого начала… — Если девчонка расскажет Цунаде, я боюсь, что от тебя и косточки не останется. Так и знал, что нельзя было вас вдвоем оставлять… Какаши только усмехнулся на ожидаемое рычащее ворчание своего пса и отмахнулся. — А вот я уверен, что еще немного поживу. Более того, я думаю, что она придет… — Что-то ты много думаешь, болван… — проворчал Паккун, угрюмо шаркая лапой. — Сакура-чан не знала на что подписывалась, а ты полез к ней со своими «успокойся», «верь мне», «обещаю» и прочей чушью. Если бы признался ей изначально, было бы намного проще, чем вся эта твоя клоунада с терапией. Война идет, а он все в игрушки играет… Какаши закатил глаза, раздумывая над сложной, поистине философской дилеммой: лишать сегодня корма Паккуна или же простить? Пока что мужчина склонялся к первому варианту. Наглый нинкен явно перегибал палку… Ведь Сакура тогда не сопротивлялась и была вроде как даже «за». По крайней мере, относительная сохранность Хатаке и абсолютно целые кости красноречиво говорили о ее согласии… Пока мужчина думал, полог его палатки тихо приподнялся и в проеме появилась знакомая розоволосая макушка. Сакура секунду неуверенно помялась на пороге, но медлить было не в ее характере, и дерзкие глаза блеснули азартом. — Какаши-сенсей, как насчет второго сеанса? Хатаке победно улыбнулся, и наконец-то решил. Так и быть! Сегодня он простит своего брата меньшего. Это уже было не так важно… В тот момент мало что могло быть более значительным для мужчины, нежели смущенная собственными уверенностью и желаниями Харуно… А важно было лишь то, что прямо сейчас на пороге палатки переминается с ногу на ногу его розоволосое счастье...