***
Дерек оборачивается, считает по головам, удостоверяется, что стая в полном составе. Кроме... - Где Стайлз? Волчата переглядываются, пожимая плечами. - Где, черт возьми, Стилински? - Альфа повышает голос. Внутри зарождается беспокойство. - Да отлить он пошёл, - отзывается Айзек, потирая озябшие руки. - Сказал, что нагонит нас. Дерек не верит. Внутренний волк тоже. Беспокойство стучит по рёбрам, как несмышленый ребёнок палкой по забору. Только не Стайлз. - Мне вернуться и посмотреть, где он? - хоть Айзеку и не нравится эта мысль, все равно озвучивает. И жалеет в ту же секунду, когда Хейл хватает его за грудки. Притягивает вплотную, и волчонок видит, как зрачки окрашиваются в красный. - Не надо было вообще отходить, - Альфа глухо рычит, отпуская Айзека. - Скотт, веди всех дальше, до пригорка. Там откроется вид на богом забытый городок. И ждите. Все вместе войдём. - Хорошо, Дерек, - Маккол кивает, но во взгляде читается неуверенность. - А может я пойду? Стайлз мой лучший друг... - Веди стаю, - оборвал того Хейл, проходя через толпу собравшихся. Бешено стучит сердце, руки сами собой сжимаются в кулаки. Нюх улавливает тончайшие оттенки запаха зимнего леса и его незримых обитателей, но нужного нет. Хейл не может уловить запах летнего знойного дня, персикового мороженого с ванильным сиропом и миндалем. И так не вовремя начинает идти снег. Крупными хлопьями он липнет к деревьям, скапливаясь на голых ветках, цепляется за густые темные волосы оборотня, а касаясь щёк моментально тает на горячей коже. У Альфы мало времени. Ему нужно найти Стайлза раньше, чем наступят сумерки и снегопад занесёт следы. - Стайлз? Он идёт, идёт и идёт. Возвращается по ещё различимым следам. Шумно втягивает морозный воздух, пристально скользит взглядом по лесу, напрягает слух. Твою мать, Стилински, где ты. Хейл слышит копошение мышей под слоем снега, затаившихся птиц. В нос ударяет яркий запах крупного животного - хищника. И кислый - так пахнет страх загнанной добычи. Он сглатывает, сжимая губы в тонкую полоску от бессилия. Соберись, Хейл. Улови его запах, почувствуй мальчишку. Снег громко шлёпается с деревьев - ветки не могут больше выдержать его тяжесть. Освободившись, они радостно взмывают вверх, колеблются, как руки ростовых кукол на заправках, бьющиеся в экстазе рейва. Казалось, деревья живые - они движутся, шевелятся. Из рта вырывается горячее дыхание, превращаясь в клубки пара. Дерек тяжело дышит не то от быстрой ходьбы, не то от поднимающейся волны злобы. Липкая, обжигающая, она смешивается с чувством бессилия, обхватывает горло кольцом, сдавливает грудную клетку. Когда у него зародилось это чувство? Когда Дерек начал беспокоиться не только за своих волчат, но и за человека? За мальчишку, шумного, болтливого, заполняющего собой все пространство? В один день он ощутил острую потребность в Стилински. Просто заботиться о нем, слушать бесконечную болтовню, слышать смех и подколы. Просто чтобы держать его в поле зрения, ловить украдкой брошенные взгляды и самому любоваться, пока Стайлз не видит. Просто знать, что когда он придёт, лофт снова наполнится шумом, гамом, нервы натянутся до предела, а сердце будет выписывать кульбиты от опасной близости, случайных прикосновений. Стайлз сотрясет всю волчью пыль их логова. Стискивая зубы до скрипа и опуская веки, Дерек видит его глаза цвета растопленной карамели, тёплый солнечный взгляд, изогнутую линию пухлых губ. Стайлз... Тяжёлый вздох, едва различимый волчьим слухом. Совсем рядом. Дерек осматривается, все тело напрягается, обостряются зрение, слух, нюх. Где же ты, Стайлз? Ты слышишь меня, Дерек? Он собирает последние силы, высасывает по крупицам из каждой клетки, из каждой мышцы. Если сможет двинуть рукой - его обязательно найдут. Точно, непременно. Нужно только... Стайлз уверен - это будет кто-то из стаи. Скотт, Лейхи, может... Дерек? Хейл опускается на корточки, упираясь рукой в снежное одеяло. Закрывает глаза, отпускает мысли и растворяется в жизни леса. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Внутренний волк вскидывается. Скулит, требуя немедленно найти человека. Вот он, рядом, где-то здесь. Что же ты медлишь? Хейл с трудом сохраняет трезвость ума, хотя не меньше хочет сорваться на поиски. Лучше холодный анализ, чем бесцельная выматывающая беготня. Альфа не сразу замечает очертания Стилински. Его бордовую куртку почти занесло снегом, да и сам он наполовину лежит под еловой веткой. Широкой, будто хвойное дерево укрыло его своей лапищей. Хейл облегченно выдыхает. Вознося молитвы, он стряхивает снег и вытаскивает Стайлза. Проводит рукой по бледному лицу, откидывает мокрые пряди челки назад. Рваное дыхание, окоченевшие пальцы, скованное льдом тело. - Держись, Стилински, - бормочет Хейл, таща на руках самое дорогое. - Тебе ещё нервы мои мотать, да стаю агитировать на очередной дурацкий киномарафон по супергероям. Стайлз хрипит, веки слабо подрагивают. Он чувствует крепкую хватку, жар чужого тела. Его куда-то несут. Его нашли. Черт, он не замёрзнет и не сгинет в этом проклятом лесу. Он пробует пошевелиться, и тело пронзает боль. Бомба, начинённая миллионом тонких игл, взрывается в каждой клетке. И Стайлз дергается. Стайлз кричит. Изворачивается, лишь бы унять эту нестерпимую муку. Но ему ни вздрогнуть, ни вскрикнуть. Лишь безвольным мешком лежать на руках Хейла. Насмешка судьбы - жизнь Стилински в прямом смысле зависит от рук оборотня. А Хейл все чувствует. Где-то на космическом уровне. Там, где материи смешиваются с тонкими гранями мира. На периферии разумов волка, человека, оборотня. Держись, Стайлз. Руки альфы оплетают чёрные ленты. Клыки удлиняются, выступают когти. Уткнувшись носом в мокрые шоколадные пряди на макушке, Дерек утробно рычит. Слишком много дерьма случалось в его жизни. Судьба не раз отнимала у него самых дорогих людей. Он не может потерять шумного, нескладного, надоедливого человека, ворвавшегося в его тихую, размеренную волчью жизнь. Ничто не сможет заглушить боль, заполнить пустоту в волчьей душе, если Стайлз... Держись, Стайлз. Я не дам тебе умереть.***
Вновь пущенный камешек с громким «бульк» скрылся в темных водах, даже не сделав три подскока над гладью. Каждый вечер Дерек приходил сюда на закате и сидел, пока не наступали предрассветные сумерки. Бесконечные дневные дела, тренировки волчат и поиск информации позволяли отвлечься от гнетущих мыслей. Держали в узде непреодолимое желание пройти в комнату, пока никто не видит, запустить руку в мягкие шоколадные пряди, снова вдохнуть их аромат. Из обрывков разговоров Дерек знал, что Стайлз уже не похож на мумию, поскольку теперь бинты заменяют специальными компрессами. Он даже пытается ходить, а в помощь ему костыли, мебель и стены. В целом, процесс восстановления идет, и скоро Стилински вновь будет тусоваться на тренировках и разряжать долгие вечера своей болтовней. Но Хейлу нужно было лично убедиться, что Стайлз жив и идет на поправку. Если раньше его тянуло к Стилински, но он мог контролировать внутреннего волка и пресекал внезапные желания, то теперь прутья клетки истончились и в любой момент могли лопнуть. Одно неверное движение, мимолетное касание, вздох – и вся волчья выдержка полетела бы к чертям. Хейл наивно полагал (где-то глубоко в душе), что на новом месте будет не до мыслей о болтливом и вечно лезущем, как уж без мыла, подростке. А по итогу только им одним голова и забита. Услышав шаркающие шаги, Дерек чуть обернулся, окидывая взглядом главного героя бесконечных мыслей и ночных фантазий. Даже внутренний волк навострил уши. Стилински ковылял без костыля, неуверенно наступая на ногу. Глаза опущены в пол, на лбу выступили бисеринки пота и залегли складки от сосредоточенности. Если бы у Стайлза не было конечностей или даже половины тела, он бы упорно полз, подгребая подбородком. Дабы не смущать Стайлза, Хейл отвернулся, вновь устремляя взгляд на линию горизонта. Туда, где темные воды моря соприкасались с небосводом, усыпанным миллиардами звезд. Что для звёзд человеческая жизнь? Не больше, чем секунда. Тяжело дыша, Стилински опустился на поваленное бревно, придвигаясь ближе к костру. Они молчали, лишь редкие крики птиц и потрескивание поленьев заполняли тишину ночи. Стайлз кусал губу, сдирая тонкую кожу, пока на языке не почувствовался привкус железа. Хейл учуял запах и стиснул зубы так, что заходили желваки. Как будто этому мальчишке мало того количества крови, которое он потерял. - Спасибо, - сбивчиво выдохнул Стайлз, разглядывая лежащие в песке камни. Он подхватил один, поглаживая пальцами округлые края. Это совсем не тянуло на благодарственную речь, которую он репетировал несколько дней. Стайлз прокручивал в голове, как всё произойдет, и в этих представлениях Хейл, ну, хотя бы улыбался, что ли. Или ободряюще хлопал его по плечу, как минимум. Но Дерек не шелохнулся, как и ни один мускул не дрогнул на лице. Даже кустистые брови не сошлись вместе! Хмуроволк вообще его слышал? Альфа мысленно поблагодарил создателя людей, что тех не наделили способностью тонкого слуха или чтения мыслей. От одного только слова сердце Дерека сделало кульбит и рухнуло вниз. Далеко вниз, пробивая кору земли. Собрав волю в кулак, оборотень повернулся к Стайлзу. Он выглядел уставшим, и даже теплый свет от пламени не оживлял, а, наоборот, подчеркивал болезненный вид Стилински. Его худобу, впалые щеки и мешки под глазами. На руке не было пары пальцев, широкие штанины джинс скрывали изуродованные обморожением ноги. И даже таким Стайлз оставался прекрасным. Хейл едва сдерживал теплую улыбку, жадно разглядывая, изучая, впитывая. - Знаешь, ну, если бы не ты, - он продолжил свой монолог, не поднимая головы, - до весны так и провалялся бы в лесу. Диким зверям стал бы пищей, разложившись на белки, жиры и углеводы. - Заткнись, Стайлз. Разве можно было ожидать иного от Хейла? Нет. Молча кивнув, Стилински поднял взгляд, встречаясь с серо-зелеными глазами. Стайлз мог поклясться, что если записать на видео их «гляделки», то выйдет полноценный ролик на три часа. Дерек пристально смотрел на него нечитаемым взглядом. Или сейчас, или никогда. Хейл приблизился быстро и бесшумно и запечатал искусанные губы поцелуем. Мягким, без напора и принуждения. Захочет – убежит, оттолкнет, отвернется. Вот только руки тянулись к оборотню, оплетая его шею. Пальцы цеплялись за покатые плечи, сжимая одежду. Губы приоткрывались, впуская чужой язык. Стайлз жался ближе, а Дереку нестерпимо хотелось поместить хрупкого человека внутрь себя и оберегать от всех. Но он просто трогал Стайлза везде, до куда мог дотянуться. Гладил пальцами щеки, ерошил шоколадные пряди волос и целовал. Целовал, пока в легких не кончится воздух, пока не насытится вкусом. Вдыхал такой необходимый - до сладкой боли в ребрах - аромат сливочного мороженого с миндалем. Дерек коснулся коротких волос на макушке, замедляясь. Он жаждал целовать его вечность, но в груди саднило от нехватки кислорода. Стайлз чуть отстранился, впиваясь в оборотня взглядом потемневших глаз (цвет карамели теперь напоминает дорогой коньяк), и набрал в грудь воздуха, будто собираясь сказать нечто невероятно важное. - Спасибо, Дерек. - Заткнись, Стайлз. А лучше он сам заткнет Стилински очередным нежным поцелуем. И почувствует, как хитрец расплылся в улыбке.