Бог, что собирает полевые травы и ткет лен

Она пришла к нему босая и простоволосая - безумие ее желаний заставило встрепенуться северные ветра на пороге. Он сидел в тот день у станка и ткал шелковые нити - одному из его детей потребовалось новое одеяние, старое он разодрал об острые хребты западного перевала. Ее шаги испугали воду в блюдце и заставили спрятаться огонь в камине. - Это ты, Бог Внешнего мира? Он хотел ей сказать, что их здесь много, но не стал - ветра нашептали ему, что ей все равно, а значит, можно было не заводить долгий рассказ. Он успокоил взглядом огонь и встал ей навстречу, собирая бесконечные крылья под вязаной шалью. - Что, если да, и Мы есть те, кто есть твоя цель? Она встрепенулась, отголосок земной красоты появился в ее чертах - но он видел дрожь ярости и гнева вокруг нее, дыхание горя красило ее разводами крови. Он помедлил и протянул ей руку, приглашая сесть за стол - возможно, ее горе станет тише, когда она сможет объяснить. Она же отшатнулась от его протянутой руки - когти его пальцев испугали ее. - Я хочу, чтобы ты исполнил мое желание! – ее голос, ржавый от страданий, прорезал медовый воздух. Тень кошки спряталась за книжными полками. Ветра у порога любопытно постучали в стекла хвостами – он подошел и приоткрыл окна, впуская свежий воздух. Она поёжилась и толкнула на стол сверток с печалью внутри. - Я знаю, что ты можешь давать жизнь и отбирать ее. Так помоги же мне! – ее голос был, наверное, раньше прекрасней журчащего ручья. Теперь же он шел из нее, словно грязь скользила в дождевой воде, - Я хочу монстра, чтобы убить убийцу моего ребенка! Ветра затихли и обвились вокруг его плеч – он обошел стол и когтями отодвинул ткани свертка. Он чувствовал пустую оболочку и каплю жизни, что все еще теплилась внутри, словно последний уголёк. - Мы можем разбудить ребенка твоего, - он осторожно потянул сверток к себе, качая его, как одного из юнцов. Она затихла – ее косы опустились, словно нечесаная конопля. Тень кошки заворковала из-за книги со сказками. -…нет. - Мы можем разбудить ребенка твоего, и счастье ты возьмешь с собой, утешишь свое горе, - он смотрел на нее, словно искал в ней что-то другое, чем она не являлась. Руки ее дрогнули несколько раз – он был готов протянуть ей сверток и утешить ее боль. Но она, поглощенная в горе, оттолкнула его и сжала кулаки, словно рвала тонкие нити. - Пока он жив, я не буду счастлива. Никто не будет. Мне не нужен ребенок без мужа, мне нужен зверь, что свергнет Короля Башни. Так что возьми, что осталось, и создай чудовище, Бог Внешнего Мира, и я отдам тебе все. Ветра открыли перед ней дверь – она ушла, как фантом, как мстительный дух, во мраке и своем безумии. Он вздохнул, протянул руку в пучок одеял и схватил каплю жизни кончиками когтей. Оболочка рассыпалась прахом. - А теперь, - Бог-Ткач приласкал огонек, что прильнул к нему, как к родному отцу, - Мы скуем тебе новое тело. Он попросил у крылатых своих сыновей принести ему нужных вещей – чувство первого вздоха, звук кошачьих шагов, молодой паутины, крик счастья и боли, взмах крыльев бабочки и дыхание весны. Они бросились в семь сторон, предвкушая рождение нового брата. Ткач склонился к воде и просил храбрости и любопытства, стальные чешуйки драконов и вечность зеленой воды. Ручьи обняли его ноги и принесли в подарок счастье и морские яблоки. Бог закопал пальцы в землю и заговорил на языке трав, прося о лекарстве от смерти, о каштанах и ирисах, об аконите и белой лилии. Тис над его головой шумел ласково, отдавая сплетенную в ветвях колыбельную, целуя листьями огонек на его плече. Бог-Ткач попросил огонь в своем раздуть меха и согреть дом – пламя потянуло к себе уголек и спрятало между бревен, не давая угаснуть. Он разложил все, что нужно, рядом с собой, и взялся за свою алхимию, древнюю, как сами звезды. Она пришла через десять лет, когда Ткач сплетал из паутинок суть. - Он готов? - Только начали мы работу, - Бог протянул пальцы к камину, и пламя облизнуло когти. Она вздохнула и ушла – ветра смотрели ей вслед. Ткач достал огонек из пламени и положил его в суть, согревая дыханием. Душа встрепенулась и потянулась к нему, звуча счастливо. Бог спрятал огонек под своим крылом, видя будущие очертания. Детская макушка пощекотала его перья. Бог зарылся пальцами в бесконечность и вытянул из нее нечесаную тьму. Сгодится на волосы. Она вернулась через пятьдесят лет, ее волосы напоминали темную волну. Тень кошки спала в руках ребенка под цветастым пледом, пока Ткач ковал из любопытства мудрость. - Он готов? - Мы только начали, - Он вытер пот со лба и повернулся к ней. В глазах ее он все еще видел месть, теперь же там поселилось еще и недовольство. Она была красива – но красота ее плакала. - Слишком долго, он должен уже быть готов. Так он никогда не убьет Короля. С каждой минутой он только сильнее. - Я делаю монстра, таково твое желание – пожалуйста, не торопи меня, - он вновь замахнулся молотом. Она ушла, так и не посмотрев в темный угол с плетеными занавесками. Душа задрожала и перевернулась на другой бок. Ткач посмотрел на него с тихой нежностью и провел рукой по щеке. Бог забрал злое золото ее глаз, обратив его в мед, и подарил ребенку. Она пришла через две сотни лет – в ее волосах сияли камни и жемчуг, и Бог украл из них пару для краски-перламутра. Ребенок сидел с ним рядом и дремал, его черты расплывались. Бог плел для него материальность. - Он готов? - Он только лишь здесь, - Ткач погладил его по голове и посмотрел под ноги. С крыльев сыпались перья, устилая дом ковром, чтобы ребенок учился ходить мягко, как кошка. Она застыла в дверях и смотрела в окно. Черты ее не тронуло время, как и горе ее не ушло. - Сколько можно? – она выглядела усталой. Бог прижал коготь к губам и вытянул крылья, касаясь кончиком пера ее лица. - Я тку ему сердце из льна и лунного света. Он устал, не буди его, дева. Ее желание мести было велико – как и страх ее перед чем-то другим, чего Ткач не знал. Она потянулась рукой к ребенку, но тут же отвернулась. - Тогда тки скорее – не знаю только, зачем монстру сердце. Следующий срок последний. Она пришла через полутысячу лет от времени легенд – ветра путались у нее под ногами, как шелудивые псы. Она куталась в накидку, вышитую серебром и ониксами – Бог-Ткач гладил темную копну волос, читал книгу и смотрел в десятое окно, где плясало будущее. - Ты закончил, Бог Внешнего мира? На этот раз он кивнул утвердительно и немного печально – ребенок рядом с его боком дышал жизнью и теплом, взял хрупкость от бабочки и любопытство едва вылупившихся драконов. Ткач взял его за руку и подвел к женщине и ее горю. Она торопливо потянулась, чтобы ухватить его за запястье, но Бог остановил ее. - Ты все еще хочешь мести? Она посмотрела в большие невинные глаза, отражение ее собственных, но только когда счастье жило с ней рядом. Ребенок стоял между ними – крошечный комочек древней магии и старой памяти – и отвела взгляд. - Да. Я хочу. Бааму иногда снились странные сны – он никогда не видел тех мест, но они ему казались знакомыми. Существо с бесконечностью крыльев склонялось над ним, протягивало длинные когтистые руки к нему – и он с радостью тянулся к ним, словно за лаской. Существо смотрело на него ласково, из прорезей костяной маски сияли зеленые глаза. «Ты будешь красивым, потому что все вещи в мире красивы. Ты будешь быстро учиться потому, что ты будешь любопытным. Ты будешь добрым потому, что я не умею ткать злые вещи. Ты будешь нежным потому, что нежность побеждает недоверие. Тебя будут любить потому, что ты полюбишь их первым» Коготь аккуратно спустился к его шее и поднял подбородок. Костяная маска была совсем близко, но Баам не боялся. «Ты будешь свободным от предначертанного потому, что это моя плата за тебя. И ты сам решишь, кем быть потому, что только так можно создать оружие против Бога»