Becoming

Отрицание. Вилл посмотрела на сжавшийся в кроватке крошечный комок спутанных конечностей и торчком стоящих светлых волос. Она протянула руку и коснулась сморщенной кожи: младенец с интересом уставился на Вилл своими зелеными озерцами. — Мам, — в изумлении вскричала девочка, отдернув руку. — Мам! Изнеможенная, Сьюзан даже не повернулась на оглушающе громкий голос дочери. Роды в этот раз дались ей труднее, она чувствовала это по боли внизу живота и невероятной слабости, коконом окутавшей ее тело. Да, должно быть было трудно, возраст был уже не тот. Вот только она не очень то и помнила, как все прошло. Наверное, это было к лучшему. — Мам, — снова взъерепенилась рыжеволосая малютка. — Эта не наша. Как всегда вы все перепутали. — Что ты имеешь в виду, милая? Девочка посмотрела на Сьюзан в полном недоумении, будто та только что сказала самую большую глупость в мире. Ты разве не видишь? Вилл взглянула на отца, ища поддержки и понимания. — Да вы посмотрите на нее, — а потом, будто озвучивала страшное преступление, добавила. — Она же… блондинка! Раскатистый смех Сьюзан эхом отскочил от стен больничной палаты. Неведение. Талия битый час сидела над этим треклятым заданием по физике. Сколько карандашей она уже сгрызла до щеп? Черт тебя дери с твоими постоянными побегами, Вилл! Почему она вечно должна прикрывать Вилл в школе? Еще пару месяцев такими темпами, и Талия спокойно может перейти в старшую школу, учитывая, сколько заданий в этом году она сделала за ужасно занятую непонятно чем старшую сестру. — Я бы без тебя пропала, — в очередной раз пробираясь через окно, улыбнулась Вилл. — Ты ведь когда-нибудь должна будешь сдавать выпускные, Вилл, — протянув сестре руку, Талия помогла ей спрыгнуть с подоконника, который уже тысячи раз был запачкан ботинками 36 размера с самым нелепым узором в лягушках. — Что ты тогда будешь делать, нацепишь на меня рыжий парик? Или все-таки соизволишь пойти сама? — Если доживу, — ухмыльнулась Вилл, заправляя за ухо запачканную прядь медных волос. Господи, это что — слизь? Если чему-то Талия и научилась в роли младшей сестры Вилл Вандом, так это не задавать лишних вопросов. — Опять эти шуточки, — нахмурилась Талия, вручая ей готовую контрольную. Вот только это были совсем не шутки. Но пока Талия не знала, и жизнь была в миллион раз проще. Оцепенение. В зале было светло, его стены освещались мириадами далеких звезд. Но Вилл не могла успокоиться: когда-то умиротворяющая тишина огромного замка теперь казалась ей мрачной, предвещающей беду, высокие потолки давили ей на плечи, белоснежные стены обжигали холодом. Сегодня Вилл должна была умереть. Она вылетела на проезжую часть, не замечая мчащуюся на всей скорости машину. Она не закричала, ее тело закоченело. Вилл смотрела, как приближалась к ней смертельная груда металла. А потом был крик, не её. Он разодрал воздух, оставляя после себя кровоточащую тишину. Картинка застыла перед глазами: Талия, с дикими глазами стоящая на светофоре, отголоски паники на губах… и машина, вдребезги разбившаяся о столб в сантиметрах от пригвожденной к месту Вилл. Вилл была жива, и это было чудо, и это было невозможно. В тот же вечер совет вызвал стражниц. И что-то подсказывало Вилл, что это не было совпадением. Она молилась, отчаянно хотела ошибиться. Какое-то странное чувство зародилось в груди Вилл и расползлось по венам едким холодом. Будто страх и тревогу смешали в медицинской пробирке и вкололи ей инъекцию в самое сердце. Что-то должно было случиться, Вилл чувствовала. Но то, что скажет оракул, об этом девушка не могла и подумать. В ее память в тот вечер въелись слова, фраза, разорвавшая ее существование на неспокойное, но терпимое «до» и кровожадное «после». — Твоя сестра, Вилл, является источником огромной магической силы. Она — сердце Меридиана. — Произошла ошибка, Оракул. Талия не может быть сердцем Меридиана, — произнесла надломившимся голосом Вилл. Это пол задрожал, или у нее подкосились колени? — Разве сердцем может быть существо, рожденное в другом измерении? — поддержала ее Тарани, выступая вперед. Серые глаза оракула блестели, отражая блики света мраморных колонн. В них было сочувствие … и смертельный приговор. — Сердце существует вне времени и пространства. Магия сердца напрямую связана с жизненной силой ее хранителя, но она не даруется ему при рождении. Магия выбирает себе хозяина, она сливается с его эссенцией, — продолжал оракул, — или, как люди называют ее, с душой существа. Твоей сестре суждено было стать Сердцем Меридиана задолго до рождения. И хотя место рождения и не определяет, будет ли существо удостоено великой чести хранить в себе всю магию мира, в случае Талии это не важно. Твоя сестра не была рождена на Земле, Вилл. Ее родина — Меридиан. — Это невозможно, — Вилл отшатнулась, словно ее обожгло огнем. — Наши родители -земляне. — Я никогда не утверждал обратного, юная стражница. — Что же вы хотите сказать, Мудрейший? — обратилась к Оракулу молчавшая до того Корнелия. — Вилл, ты узнаешь эту женщину? — спросил оракул, очерчивая в воздухе силуэт, который тут же обрел четкость — на Вилл, словно из зеркала, смотрела пожилая женщина. Ее светлые кудри обрамляли красивое худое лицо, уже затронутое следами надвигающейся старости. Изумрудно зеленые глаза, в точности как у Талии, были полны отдаленной грусти. Во рту у Вилл пересохло. Она была совсем крохой, когда эта женщина с глазами цвета лесной чащи покинула их … и все же Вилл помнила. Да и как она могла забыть, когда каждый раз видела это строгое лицо в семейном альбоме? Как она могла забыть, когда каждый день видела его отражение в Талии? — Это Мелани Андерсон, моя бабушка. — Имя этой женщины не Мелани, ее зовут Алианна Эрион. Она родом с Меридиана. Много лет назад, когда тьма еще не окутала нашу галактику, а завеса еще не была создана, пройти через миры было возможно. Алианна, будучи молодой девушкой, преодолела этот барьер и попала на Землю, где полюбила юношу. Время это совпало со становлением на трон династии Эсканоров. Совет был вынужден создать завесу, отделяющую Меридиан от прочих миров. Алианне же было даровано право вернуться на Меридиан, но она отказалась. Ради возлюбленного она навсегда позабыла отчий дом. Она прожила долгую и счастливую жизнь на Земле, обзавелась дочкой и внучкой и как никогда была рада принятому в далекие времена решению. Когда же Сьюзан, ее дочь, забеременела во второй раз, Алианна почувствовала, что ребенок будет обладать невероятной магической силой. Но беременность была тяжелой, и в день родов врачи сообщили, что ребенок может не выжить. Алианна знала, что на Меридиане есть целительница, способная помочь младенцу. Она обратилась к Кадме, которая являлась хранительницей сердца. Алианна молила перенести дочь и нерождённую внучку на Меридиан. Кадма помогла им найти портал, хоть и знала, что это запрещено законами Кондракара. Девочка была рождена в день зимнего звездопада на далеком Меридиане. Когда же было ясно, что здоровью младенца ничего не угрожает, Кадма, страшась гнева совета, стерла все воспоминания у Сьюзан и вернула трех женщин на Землю. Так на свет появилось сердце Меридиана — Талия Вандом. И после этого были долгие разговоры, и крики, и отрицания, потому что «я не стану втягивать ее в эту войну» и «она совсем еще ребенок». И еще было смирение, ведь для истерик не было времени. Талия — сердце Меридиана, и как бы Вилл не хотела, этого не изменить. Теперь и у еще одной сестры Вандом смерть будет ходить за плечом.  — Если Нерисса узнает, она сделает всё, чтобы заполучить сердце, — мрачно произнесла Вилл. — Да, — согласился оракул, — рано или поздно тайна будет раскрыта. И тогда колдунья попытается обманом выманить силу. — Он помолчал, давая словам осесть в сознание стражниц. — А если не выйдет, она захочет избавиться от угрозы. Талия не должна оставаться одна, поэтому совет Кондракара решил приставить к ней защитника, надежного человека, который сможет наставлять и присматривать за девушкой до той поры, пока угроза минует, либо же когда Талия будет готова сама защищать себя. — Я сама могу позаботиться о своей сестре, — возразила Вилл. Неужели она поручит самое ценное в своей жизни незнакомцу? — Но у нас дела на Замбале, — резонно заметила Тарани. — Пусть в твоей душе не будет сомнений, Стражница, — словно прочитав мысли Вилл, молвил Оракул. — Мы избрали более чем достойного человека для этой роли. — Кого же? — скептически осведомилась Вилл. Она не собиралась так просто уступать. — Меня, — юноша, скрывавшийся за тенью колонны, выступил вперед. Конечно, более чем достойного. Кто еще это мог быть? Кажется, в этом споре Вилл уже проиграла. — Калеб. Становление. — Ведьма? — Талия попыталась сдержать смешок, но по окаменевшему лицу Вилл поняла, что попытка не увенчалась успехом. — Я, конечно, видела тебя в той тошнотворно-зеленой маске для лица, но на ведьму это явно не тянет. — Это не смешно, — убийственно серьёзным тоном отрезала Вилл. Ее сцепленные руки неподвижно лежали на островатых от худобы коленях. — То есть вы с подругами … как ты там сказала? Стражницы завесы? — Талия покрутила в руках светящийся кристалл, который Вилл вложила в ее ладони секундой ранее. Мягкий розовый свет разлился по комнате, освещая кучу разбросанной одежды и незаконченные наброски пейзажей, который Талия все никак не успевала вложить в альбом. Вилл кивнула, и Талия уловила легкую нотку отчаяния в наклоне ее головы. — И Калеб — вождь повстанцев из другого измерения? — Бывший. Теперь он начальник королевской стражи. — Это тот самый Калеб, который рожок с мороженым ест всегда не с той стороны? Вилл кивнула. Она помедлила, не решаясь задать следующий вопрос, но все же собралась с силами. Талия увидела, как слегка дрогнули ее побелевшие губы. — Ты мне не веришь? Взгляд Талия застыл на окне. Последние лучи заходящего солнца нежно коснулись ее лица, оставляя едва уловимый след тепла на бледной коже. Все эти исчезновения по ночам, царапины, порванная одежда, постоянная ложь родителям, вечная недосказанность, вопросы без ответов… теперь, в какой-то извращенной манере, все это обрело смысл. Талия обернулась, и изумрудные глаза встретились с взволнованными карими. — Конечно, верю. Она ощутила, как бешено забилось сердце Вилл. Только теперь оно было не красным, как на картинках в учебниках биологии. Ее сердце было бледно розовым, и Талия чувствовала его ритмичную пульсацию в собственных ладонях. Отчуждение. Талия не знала, куда идет: одна улица сменялась другой, машины и пешеходы проплывали мимо, а она все блуждала в сумерках засыпающего города. Талия не помнила, как нашла серую многоэтажку и как поднялась на последний этаж. Но когда после неуверенного (словно в надежде быть неуслышанной) стука, дверь распахнулась и она замерла под взглядом изумрудных глаз, Талия поняла, что хотела оказаться именно здесь. Калеб стоял в дверях. Его растянутая футболка с рок группой показалась девушке смешной по сравнению с воинскими доспехами. — Ты вся промокла. Талия потрогала волосы: мокрые, как и вся ее одежда. Неужели она не заметила дождь? — Входи, — он отступил, жестом приглашая ее в дом. Калеб выглядел уставшим: под глазами залегли тени, волосы приглажены кое-как. В коридоре разбросаны карты и чертежи замка, оловянные солдатики Криса вместо солдат в ряды выстроились на полу. И всё же он улыбался. Чудесным образом, он всегда находил улыбку для подруги. — Я... — голос девушки надломился, — мне не следовало приходить. Проследив ее взгляд, он нахмурился и ногой отбросил хлам с порога. — Не волнуйся, в спальне дела еще хуже, но в гостиной я еще не успел развести беспорядок, -полушутливо произнес он. — К тому же я ни за что не пущу тебя на улицу в такой ливень. Теплый взгляд его зеленых глаз не оставил девушке сомнений и она перешагнула порог квартиры. Калеб сделал им чай, но она так и не притронулась к чашке. — Вилл знает, что ты у меня? — спросил Калеб, присаживаясь на диван рядом с девушкой. — Нет, — призналась девушка. — Думаю, нам обеим нужно было побыть наедине. — Ты не виновата в том, что случилось на Меридиане, — уверенно произнес он, отставив недопитый чай. Талия откинулась на мягкую спинку дивана и уставилась невидящим взглядом в недавно выкрашенный потолок. Стук дождя, всегда такой успокаивающий, теперь лишь нагонял на нее чувство отчужденности и одиночества. — Я выступила за защиту замка. Эти люди пошли на бойню, потому что я не смогла правильно расставить приоритеты. — Они были вольны выбирать, биться им или отступать. — И это право выбора их погубило. Если бы совет был единогласен, если бы мы все проголосовали за отступление, мужчины Меридиана были бы живы,- внутри у девушки будто все вымерло. Она боялась навредить своим. Вся сила мира была в ее распоряжении, а она не сумела ей воспользоваться. Нарцисса считала двух магических сердец было недостаточно; Талии порой казалось, что бьющегося в ее груди было слишком. Вдох, выдох. Пот и кровь. Крики и мольбы. И она снова на Меридиане. Снова в тот роковой день. «Ты не готова» твердила Вилл. И это была правдой, вот только одно «но» — выбора у них не было. Талия не была наивна. Она знала, что битвы — это не Голливудские постановки с парой капель крови и вечным поражением плохих парней. И все же всё благоразумие не могло подготовить её к произошедшему. Пыль, поднимавшаяся топотом сапог, оседала на коже и забивалась в нос. В воздухе витал запах железа, и невозможно было понять, пахло ли оружие или лужи крови под ногами. Свои так перемешались с врагами, что трудно было определить, куда целиться и кого спасать. Стражницы помогали, как могли, но что могут пять девушек против тысячной армии? Мир о существовании которого Талия не знала еще пару месяцев назад, её мир, рушился и захлебывался в крови. — Талия, — мягкий голос вырвал ее из пучины воспоминаний. От Калеба пахло мускатом и корицей, и она наклонилась ближе, завороженная его ароматом. Впервые в жизни ей хотелось перестать чувствовать, на душе было так гадко, что даже привкусом горечи отдавало на языке. Потеряться бы в его сладком аромате и крепких объятиях. Калеб перестал говорить, поймав на себе ее взгляд. В нем было что-то темное, граничившее с сумасшествием. На ее всегда улыбчивое, светящееся лицо словно отбросило тени. Не было ни искрящихся глаз, ни маленьких ямочек — одно сплошное темное пятно и горящие странным огнём глаза на нём. Калеб приоткрыл было губы, хотел предложить ей плед, но она уже впилась в него поцелуем. Не нежным, а жадным и требовательным. Помоги мне забыться. Ее горячее дыхание опьянило его на мгновение, и Калеб ответил на поцелуй. Его руку на его щеке, а ее тонкие пальцы уже тянутся к вороту его футболки. «А ведь она еще никого не целовала» пронеслась мысль у него в голове, вырвав из их ядовитого слияния. Калеб перехватил ее пальцы. Два пылающих человека отстранились друг от друга. Он — потому что любил. Она — потому что не понимала. — Нет, этого не будет, — мягко произнес он. — Почему? — как-то по-детски прозвучал ее обиженный голос. — Я слишком люблю тебя, чтобы так поступить, — просто ответил юноша. А в ее голове все еще звучали звуки пушек и удары мечей, и его откровение, его прекрасное «я люблю тебя» прозвучало как «ты мне не нужна». Он обнял ее и держал в своих объятиях, пока слезы не высохли. Так они и заснули, невысказанные признания застыли на губах.