Спокойствие

Цель. Так легко, так пугающе легко. Мукуро могла уничтожить его за считанные мгновения. Пустить пулю в череп, засадить нож между рёбер, воткнуть что-то очень острое в лёгкие — что угодно — и он умрёт медленно и очень, очень болезненно. Её движения резки. Выпад, вспышка стали, и Наэги Макото оказывается на спине. К его горлу прижато лезвие. Одно движение, и алый потёк бы по пальцам. Мукуро делала это много, много раз, и ни разу не оборачивалась после. На его лице — шок, но в глазах нет страха. Мукуро улыбается, бросая нож. Всё равно это лишь игра. — Теперь лучше, — говорит она с волчьей ухмылкой от уха до уха. Своей собственной, не той, которая принадлежит сестре. Одной из немногих бесценных для неё. — Ты успел развернуться, пока я тебя не поймала. Наэги хихикает от смущения. Когда Мукуро наклоняется, чтобы нежно поцеловать его в лоб, он протягивает руку, кладет теплые ладони на щёки и улыбается в ответ. Мукуро знает, что этими руками драться не получится, но он всё равно настоял, чтобы она научила его самообороне. Особенно теперь, когда отчаяние её сестры лишает мир красок и топит его в сером, тёмном и красном, красном, красном. Он нужен ей. Больше, чем он когда-либо будет знать об этом. Мукуро вздыхает и слезает с него, перекатываясь на спину. Она смотрит в небо думает, почему её чувства всегда доходят до крайности. Она всё ещё хотела потворствовать сестре, хотела довести её до отчаяния и увидеть ее улыбку — какой бы безумной, какой бы милой она ни была. Но каким-то образом этот мальчик одолел её, захватил, и принес ей свет, сделал то, чего никто на свете больше не смог. И ему для этого понадобилась лишь улыбка. С неё всё началось. Ты нужен мне. И он знал это. От обнимал её с необычной добротой, целовал каждую веснушку на лице, и никогда не скупился на слова, говоря, что Мукуро желанна и любима, и он не собирается уходить от неё. Он никогда ни о чем ее не просил и ничего от неё не требовал — нет, он считал, что с ней всё в порядке. Она хорошая: такая, какая она есть. И даже идеальная. Лицо Наэги горело красным, когда он говорил, заикаясь. Но он не стеснялся выражать чувства, и словами, и действиями. Мукуро действия куда больше приходились по душе. Сестра привила ей нелюбовь к разговорам о чувствах. Он верил в её светлые черты. Она верила, что он прав. — Мукуро?.. — окликает он немного нервно. Он всё ещё не привык обращаться без уважительных суффиксов, и от этого хочется улыбнуться. Она с удовольствием смотрит, как он наклоняется, чтобы взглянуть в её лицо. Она пользуется возможностью застать его врасплох ещё раз и тянет его к себе. Их губы соединяются в поцелуе: страстном, но нежном. Наэги слишком нервничает для чего-то большего, а Мукуро это не нужно. Она просто хочет чувствовать его касания, тепло, которое разливается в его теле, словно солнечный свет, попавший под кожу. Мукуро тихонько хихикает ему в рот, и лицо Наэги снова загорается, краснея до ушей. Он предпочитает использовать игривые жесты, которые выучил ещё с начальной школы. От них её сердце всегда бьётся быстрее, какими бы простыми и честными они ни были. Они подходят Наэги, как нельзя лучше. Когда он прерывает поцелуй, то касается губами кончика носа, лба, кладёт голову на плечо Мукуро, и она улыбается и закрывает глаза. Это необычно покорная поза для мужчины, но он — травоядный, а она — хищница. Мукуро крепко обнимает его и продолжает улыбаться. Она смотрит на него сверху вниз, и он решает ответить ей взглядом. Он проводит рукой по её лицу, и этот жест всё ещё кажется ей невероятно непривычным. Но Мукуро всё равно инстинктивно откликается на прикосновение Наэги, её глаза закрываются, и она чувствует покой — единственный покой, который когда-либо знала. Она солдат, который долго, очень долго был на войне. А лежать с Наэги, просто быть с ним рядом — всё равно что наконец-то вернуться домой. — Ты потрясающая, Икусаба-сан, — выдыхает он в почти неслышном восхищении, словно он не может поверить своей удаче, а Мукуро настолько потрясающая, что он забыл о том, что они уже давно называют друг друга по именам. Мукуро довольно выдыхает.