Душно, чертовски душно. В глазах лишь темнота. Сколько он уже так? Вечность или час, а может и вообще пару минут. Изуку пытается выбраться из цепких «оков», что альфа создал своими объятиями. Он делает это медленно, боится потревожить сон беловолосого сопящего парня.
Хрупкое тельце с осторожностью и грацией кошки, тихо-тихо, безумно терпеливо пытается выскользнуть из обжигающе горячих крепких рук. Все же через несколько минут Изуку удаётся выползти из постели. Мягкое головокружение. Он медленно начинает делать шажки в сторону выхода, не замечая ломки во всем теле, озираясь назад, боясь встретить пару красных глаз.
Миновав ИХ комнату, Мидория направляется на кухню. Рот сушит и его немного подташнивает. Сухие, чуть потрескавшиеся губы, обхватывают край стакана. Парень жадно пьёт воду, смотря прямо перед собой на часы. Утро, светает, 4:26. Комната наполнена темно — голубоватым светом, исходящим из панорамного окна, открывающего вид на балкон. Скоро начнётся суета. Хотя в центре города она и не затихала, если только чуть-чуть.
Утолив жажду, Изуку направляется в ванну, также тихо ступая острыми ступнями по серому паркету. Включив свет, щурясь от непривычного яркого освещения, проходит к зеркалу. Пара тускло зелёных глаз смотрит на свое отражение.
Его тонкая шея вновь покрыта красными пятнами, небольшие укусы нетрудно заметить на бледной белой коже. Аккуратным движением правой руки, запястья которой были в бинтах, за край поднимает просторную белую футболку. В зеркале отражаются фиолетово-желтые пятна на худом животе.
«Сходят» — отмечает в уме Мидория. «А скоро ли появятся новые?». Он прикрыл глаза, отпуская предмет одежды, поставил руки перед собой, оперевшись об раковину, и тихо выдохнул. «Этот неугомонный человек, не может быть нежным, как бы ни старался».
Да, Кацуки пытается держать себя в руках, после того случая, когда он зашел слишком далеко, наказывая зеленоглазого.
Это было еще на третьем году их брака, совсем недавно, 3 месяца назад, а всего вместе эта пара 8 лет, несмотря на знакомство с детства. Ещё на первом курсе престижного университета Юуэй, в который парни неосознанно поступили вместе, поставив метку, красноглазый присвоил себе омегу, пахнущего так сладко — земляникой.
***
Майский тёплый вечер. Изуку закончил сортировать товар. Он работает в магазине игрушек для детей. Парень всегда был мягкого податливого характера, как и подобает омеге, любил мелких сорванцов, бегающих по магазину и отчаянно просящих родителей купить очередной «пылесборник», как выражались некоторые. Парень всегда помогал детишкам найти нужную по цвету и форме игрушку и делал все возможное, чтобы родители согласились с выбором их чада.
В общем-то у Изуку было образование юриста, но из-за того, что он омега, его никуда не брали, аргументируя отказы не соответствию требованиям. Не стрессоустойчивый. Нет опыта. Слишком юн. Не вызывает доверия. И другие обидные для Деку характеристики. Все же работу он нашел, простую, со средней оплатой, но омега не жаловался. Заработанные деньги он отправлял матери, оставляя немного и себе. Кацуки категорически был против того, чтобы Изуку обеспечивал себя сам. И парню вроде нравилась эта
забота.
Тодороки заехал в последний миг перед закрытием магазина. Для выбора игрушки своей младшей сестре Хасуне. Девочке исполнялось семь лет и она только и говорила о кукле с золотыми волосами, которая похожа на принцессу! Именно так альфа описал игрушку, которую искал. После покупки, он разговорился с Мидорией.
Они не слишком часто виделись, но половинчатый иногда заезжал в магазин для приобретения очередной игрушки, иногда даже со своей капризной сестрой. Да, Шото знал о том, что омега занят, но он и не надеялся на что-то большее чем дружба. Альфа являлся одним из немногих, кто защищал Изуку от издевок в школе, поэтому их дружба сохранилась.
Тодороки долго упрашивал подвезти зеленоглазого к дому, но тот, понимая, что его ждёт в случае, если Бакуго учует чужой запах, из-за которого так часто они ругались в студенческие годы, отказывался. И все же согласился. Ведь ничего не случится, правда? Поругаются в очередной раз, ведь дальше пощёчины и укусов, а после грубого секса, Бакуго не заходил.
И тут его ждал подвох, парень повёз Изуку не по указанному адресу, а в небольшую кофейню, где предложил зеленоволосому выпить с ним чашечку кофе, ведь Шото так одиноко. Мягкосердечный, наивный Деку хоть и упрямился, но все же согласился. Озираясь по сторонам, он выдержал двадцать минут пытки с чашкой ароматного капучино в руках. Да, ему было приятно поговорить со старым знакомым, но ощущение пристального взгляда не покидало, как бы Изуку не высматривал за столиками белую макушку растрепанных волос, его поиски были тщетны. Наверное ему всего лишь кажется.
Домой зеленоглазый попал примерно к 19:30, его все же отвезли, крепко обняв на прощание, хотя его рабочий день заканчивается в 18:00. Пока парень поднимался в лифте на двенадцатый этаж, пытался безуспешно придумать оправдание. Он знал, что Кацуки был уже дома.
Почти бесшумно открыв входную дверь, Изуку вошёл в квартиру. Пахло знакомым дорогим парфюмом и чёрным крепким кофе, слишком крепким, да, беловолосый несомненно был дома. Омега положил ключи на столешницу, скинул свой черный рюкзак, обперся об стену и начал стаскивать полюбившиеся ему кеды.
Приглушенный звук телевизора из гостиной, мягкий свет от него же попадал в прихожую, где Изуку, как вор, пытался пробраться на кухню. Он словно тень, беззвучно шагал по паркету, всматриваясь в комнату, где предположительно должен быть альфа.
Резко его щека упирается во что-то большое и мягкое, тёплое и родн… Не успел Мидория додумать, что он влепился в темноте в грудь мужа, как его грубо берут за затылок и разворачивают лицом прямо к красным глазам, что смотрели сверху вниз. Да, Кацуки был на голову выше парня, был шире в несколько раз. Его тело было эталоном красоты многих. Изуку нравилось, нравилось до головокружения.
— Хэй, ты потерялся что ли? — с малым возмущением спросил Кацуки.
Немного притянув голову омеги, Бакуго начал внюхиваться в зелёные волосы. Изуку хотел шлепнуть себя по лбу, он совсем забыл о запахе. Парень замер, выглядело так, будто хищник принюхивается к пойманной жертве. Тихий рык, альфа напрягся, его брови сошлись к переносице, унюхал, он унюхал запах Тодороки. Ноги стали ватными и предательски подкосились.
Горячая рука переместилась с головы к метке на шее, блондин сжал руку в пределах разумного, дабы припугнуть омегу. Альфа ухмыльнулся. Ему нравилось, как у Изуку бегали глаза, это означало, что парень напуган и ищет себе оправдание. Кацуки так много раз приходилось наблюдать эту реакцию, кажется, он знает его как облупленного.
— Какого черта от тебя несет этим придурком? — по тону было понятно, что красноглазый был не в духе. — Мало того, что приперся поздно, не предупредил, так еще и воняешь этим сраным жасмином.
— Я…я м-могу объяснить, — дрожащим голосом пропищал зеленоглазый. Точно, еще один прокол, он же мог ему позвонить.
— Тц…ну давай, валяй, — недовольно прорычал Бакуго, но разжал руку.
— Шото просто приезжал в магазин за подарком для сестры, мы с ним всего лишь немного поговорили, — Изуку молебно посмотрел в глаза мужа.
— Подозрительно долго длился ваш разговор, — альфа прищурился.
— Э-это все из-за моей неуклюжести, пока я искал нужную игрушку, опрокинул большую коробку с детальками лего, они рассыпались по всему складу, а Тодороки помог мне все собрать и любезно предложил подвезти до дома. Я пытался отказаться, но он настоял, все же уже начинало темнеть, — голос Мидории звучал уже уверенне, он выпалил первое, что пришло в голову, ему не впервой врать кому-то. Ведь для других все синяки и ушибы он получал из-за своей неосторожности. Отчасти он и не врал, из рук частенько все валилось.
Кацуки поверил. Это было понятно по тому, как он хмыкнул и, несмотря на парня, обошел его, и направился в гостиную. Изуку с облегчением выдохнул и пошел на кухню, за весь день он только позавтракал несколькими бутербродами и выпил кофе. Парень выглядел слегка тощим, ведь из-за стресса у него часто пропадал аппетит. Когда-то он даже падал в голодные обмороки, но Бакуго сразу же занялся здоровьем супруга. И теперь, если омега не поест — запихнут силой.
После ужина Изуку принял душ, дабы не раздражать Кацуки запахом Тодороки, хоть это и мало поможет. Он выходил из ванной лишь в пижамных серых штанах, суша зеленые кудри полотенцем. Было слышно, что альфа говорит с кем-то по телефону, точнее слушает. Омега прошел через гостиную в спальню, но не успел он включить свет, как на всю квартиру заорал Бакуго:
— Де-еку блять! — у Мидории сжалось все внутри — Чертов задрот, ты совсем охуел?! — Кацуки молниеносно подлетел к зеленоволосому и, больно дернув за плечо, развернул его, Изуку выпучил глаза, кажется, еще немного и они вылезут из орбит. Он не знал, что ему и думать, как спасаться теперь.
— Ч-что случилось Каччан? — голос дрожал, и вправду, он не понимал.
— Ч-ч-что с-с-случилось, — противно передразнил блондин омегу — Трясешься, как паршивый лист на ветру, и смеешь мне нагло врать, грязная ты шлюха! — Бакуго практически выплюнул это Изуку в лицо, взяв его за горло.
— Мне звонил Киришима, приятно блять было пить кофе с этим ублюдком?! — он сжал руку, его глаза разгорелись, как два уголька, он был очень зол.
Теперь Изуку все понял, и все же ему не казалось, что за ним пристально наблюдают. Глаза омеги предательски наполнились влагой, в носу защипало, он не хотел плакать, знал, что
его альфе это нравится. Кацуки, надвигаясь, начал толкать Мидорию к кровати.
Это был не единственный раз, когда блондин проворачивал с ним такое, причиной послужили проблемы на работе. Бакуго является владельцем крупной клиники в Токио. Из-за несостоявшейся сделки с партнерами из заграницы, Кацуки был в бешенстве. Он пытался сдержаться, он выслушал Изуку, но все испортила ложь. Красноглазый ненавидел, когда ему вот так, смотря в глаза, врут, особенно, если это делает близкий ему человек.
— С-стой, Каччан, я не… — альфа с рыком кинул хрупкое тело на кровать и вонзил клыки в метку на тонкой шее, было слышно, как Изуку начал похныкивать.
— Заткнись, блять, да как ты мог?! — блондин набросился и начал кусать грудь и плечи парня, оставляя влажные глубокие следы.
Дальше для омеги было все, как в тумане. Воздух накалился за считанные минуты. Удушающий запах черного крепкого кофе заполнил комнату. Кацуки буквально начал срывать одежду с напуганного парня. Мидория пытался что-то сделать, оттолкнуть, закричать, но все действия прерывал блондин. Бакуго рвано дышал и порыкивал, покрывая тело под собой засосами и укусами, опаляя горячим дыханием, прижимая нагой стан, как можно ближе. Чтобы все знали, что Изуку, что Изуку Бакуго принадлежит только Кацуки Бакуго. В этот раз было все больнее, совсем не как всегда, больно и сладко. Сладко ощущать, что принадлежишь кому-то, в этот раз было лишь больно и угнетающе обидно. Его не слушают, ни во что не ставят, омега жалобно скулит внутри сознания.
— Качч…агх, — альфа зажал рот Изуку, припечатав того сильнее к постели.
— Хватит орать, чёртова шлюха, — зеленоглазому было до одури противно слышать из уст любимого человека подобное обзывательство. У него начала болеть голова, категорически не хватало воздуха, паника сдавливала горло, вот-вот и он задохнется.
Изуку вовсе не мог пошевелиться, руки сжимала верёвка, которую Кацуки хранил в ящике своей прикроватной тумбочки, куда зеленоволосому дорога была закрыта. Он начал рыдать сильнее, просить остановиться, пытался отбиться всеми способами, но Кацуки был уже не Кацуки, будто дикий зверь поглотил парня с головой. Это не мог быть гон, он был у Бакуго совсем недавно, а следующий должен начаться лишь через пол года. Да и в это время, блондин делает все не так грубо и грязно.
Альфа не слушая мольбы омеги, стянул с того боксеры, попутно снимая ненужные вещи и с себя. Плотная ткань мешала горячей возбужденной плоти, что так хотела оказаться внутри такого желанного омеги. Желанного с начальной и старшей школы, желанного с первого курса, желанного с первого дня их брака. Из изумрудных глаз текли ручьи горьких слез, он понимал, что сейчас будет. Горечь изнутри разъедала обидой дорожки к бабочкам, которые уже, наверное, подохли от такого обращения. Бакуго резко развернул омегу задницей к себе, толкая рукой в поясницу, чтобы тот прогнулся.
Вырвался болезненный стон, в Изуку грубо вошли, даже не подготавливая узкое чувствительное колечко, парень выгнулся от боли, будто через его тело прошел ток. Его нутро будто бы разрывали, он кричал, кричал надрывая связки, погружаясь в истерику безысходности. Руки натирало, было ужасно некомфортно.
Кацуки взялся поудобнее за бедра зеленоволосого и начал быстро входить до основания. Из-за страха смазки почти не было, каждый толчок отдавался резкой болью. Яркий удушающий запах кофе разносился по всей комнате. Альфа порыкивал, сжимал ягодицы и шлепал по ним, иногда наклонялся и кусал шею Мидории, вовсе не обращая внимания на крики, стоны и душераздирающий плач
своего омеги.
В хрупкое тело вдалбливались со всей силы, буквально втрахивая в кровать. Изуку не знал, сколько продолжалась эта пытка, его сознание было уже далеко, но он почувствовал, как Кацуки начал дышать тяжелее, порыкивать и вскоре, через несколько более сильных и глубоких толчков, альфа излился в омегу. Тёплая жидкость заполнила его нутро, от чего стало жарко и одновременно ужасно неловко, обидно. Грязно, слишком грязно. И на это обречены все омеги? Горячее, обмякшее от разрядки тело грузом упало с боку зеленоволосого. Изуку подрагивал и скулил, как избитый щенок в подворотне.
Его растоптали, унизили в очередной раз. Из его задницы вытекала еще теплая, вязкая белая субстанция. Ему было противно от всего произошедшего, от себя, от того, что он родился жалким омегой и не может постоять за себя, не может быть самодостаточным из-за этих глупых стереотипов, без альфы омега — никто.
— Какого хера ты там скулишь, еще хочешь? Или тебе, блять, с Тодороки больше нравилось? — после сказанных слов Бакуго оживился и снова поднялся на ноги.
— Н-нет…п-пожалуйста…н-не… — его оглушил шлепок по щеке, жгущая боль отпечаталась огненной ладонью на нежной веснушчатой коже.
И на этом Бакуго не остановился, он шлепнул Изуку по попе, ещё раз, и ещё. На его голой бархатной коже оставались красные следы, мурашки пробежались по всему телу. Альфа взял его за загривок и дёрнул зеленоволосого на себя, от чего тот пискнул и залился слезами ещё сильнее.
— Хватит блять мямлить, раздражаешь, — Кацуки снова приподнял дрожащего омегу и придвинул его ближе к уже возбужденному члену. — Готов трахать тебя всю ночь, задрот, чтобы выбить всю дурь из твоей тупой бошки.
И все повторилось заново, Изуку взвывал от боли, внутри все болезненно пульсировало. Альфа жадно рычал и буквально врывался внутрь. Все, как в бреду, повторяя всевозможные обзывательства для Изуку, унижая его каждым словом, чувствуя превосходство над ним. В один момент крики прекратились, но Кацуки не обратил внимания, дойдя до конца, он снова кончил внутрь, не боясь, что омега забеременеет, он же на таблетках.
Закончив дело, он отстранился от бессознательного тела, развернул зеленоволосого к себе лицом. Кацуки развязал хрупкие запястья, провел по ним, и шикнул, нежная кожа была сдавлена. Он перешел к лицу. Его грубые пальцы почувствовали мокрые дорожки, внутри сознания что-то заскреблось. Альфа инстинктивно начал слизывать с щек оставшуюся влагу, обхватив ладонями лицо, принюхиваясь. Совсем не пахло Изуку, ни малейшей нотки сладкой земляники. Бакуго только сейчас понял, что он наделал. Ведь это было почти неосознанно, слишком сильно был разозлен, уже давно ему не удавалось сдержать себя в такой ситуации. Глупый блять Деку, вечно ты все усложняешь.
— Прости… — прошептал он куда-то в темноту, понурив голову.
Кацуки кое-как вызволил одеяло и натянул его на себя, укрывая и обнаженного омегу, что еле слышно дышал. Прижимая, как можно крепче парня к себе, альфа закрыл глаза.
Утром блондин проснулся уже один, без хрупкого податливого тела в объятиях. Место рядом было прохладное, значит Изуку уже давно встал. Парень взял телефон со столика стоящего рядом с кроватью, 7:23, утро пятницы, через полчаса альфа должен быть на работе.
Бакуго встал, попутно натягивая на себя нижнее белье, всю ночь они спали голышом. Он направился на кухню, в поисках омеги, принюхиваясь по дороге, Кацуки не уловил своим чутким нюхом никаких признаков зеленоглазого, нет не единого феромона земляники в воздухе. Брови блондина сошлись у переносицы, на кухне никого не было, он заглянул в зал, затем направился в ванную, но там тоже никого не оказалось.
— Эй, Деку? Ты дома? — в ответ естественно тишина, он один в большой квартире.
По всей видимости омега ушел на работу раньше положенного, чтобы не видеть мужа, он делал так иногда, по той же самой причине. Но при этом еще и не приготовил завтрак, как делал всегда, даже если они в ссоре. Черт с ним, Бакуго сейчас не до еды, перед Изуку извинится вечером, куда он денется, а вот кипа бумаги по сделке сама себя не разгребет.
Быстро приняв душ и сделав все утренние процедуры, Кацуки надел чистые, заранее поглаженные вещи. Как всегда, черные брюки, что плотно обтягивали его накаченную задницу, и белая рубашка. Лаковые черные туфли и мятная жвачка. Парфюм, от которого у всех омег кружило голову, но обладателю чарующего аромата и естественного кофейного, было глубоко плевать на других, у него уже была его истинная пара.
Черный джип подъехал к внушающему размерами белому зданию, его частная собственность. Самая дорогая и при этом качественная медицина находилась именно в этом месте.
Сегодня Бакуго снова нужно постараться, переделать документы, чтобы сделка состоялась. А вечером в хорошем настроении он смог бы извиниться перед омегой как следует, объяснить вспышку своей ярости и поговорить на тему вранья. Но все планы пошли под откос, после неожиданного звонка.
— Да, — блондин взял телефон.
— Кацуки Бакуго, срань господня, потрудись объяснить, почему твой омега в неполном сознании пришел ко мне с утра, еле прохрипев, чтобы я никому не сообщал где он, и просил остаться на пару дней. А когда бедняга проснулся, он не мог вымолвить и слова, я думал, что у Изуку шок, — Денки покрикивал, — я богом клянусь, что прибью тебя как только увижу, и Киришима меня на этот раз не остановит! — И он до сих пор не сказал ни слова, и очень напуган этим.
— Какого хера, я думал он на работе, — альфа потупив голову нахмурился. — Знаю, что я урод, потом все объясню, сейчас приеду за ним. Киришима уже уехал?
Но тут его разговор прервал Эйджиро, который буквально влетел в кабинет. От него несло крепким запахом цитруса, альфа был зол.
— Чувак, что ты блять натворил с Мидорией?! Я же просил вчера просто поговорить с ним, я уверен, что он ничего такого не делал. Ты вообще видел его состояние?! — он кричал на Бакуго, словно тот убил человека.
— Да знаю я, хватит орать на меня, Каминари только что звонил. Он мне соврал, что мне оставалось делать? И с какого нахрен он снова стал Мидорией?! — Бакуго прервал лепет красноволосого.
Киришима стоял в больничном халате прямо перед столом и испепеляюще смотрел на коллегу. Клиника была не только Бакуго, но и
Эйджиро тоже. Это их дело, о котором они мечтали с института.
— Я сейчас поеду за ним, Денки сказал, что он не говорит, его нужно осмотреть, — Кацуки поднялся с мягкого кожаного кресла и начал надевать черное пальто.
— Всмысле не говорит? Чел, я не знаю, что там произошло у вас, но не думаю, что он хочет тебя видеть, я уже уехал к тому времени, как он проснулся, — лучший друг Бакуго успокоился. — Если Каминари говорит, что ему плохо, то мне лучше поехать с тобой — голос звучал грубо, с толикой сожаления.
— Как хочешь, я не причиню ему больше вреда, — альфа направился к двери.
Через полчаса блондин и красноволосый были у пятнадцатиэтажного кремового дома, где и жили Каминари и Киришима.
Когда дверь в квартире захлопнулась, Денки насторожился услышав запах кофе, но за ним последовал родной цитрус и блондин успокоился, что нельзя сказать об Изуку. Зеленые глаза метались из стороны в сторону, он молебно и одновременно зло посмотрел на Каминари, будто говоря, предатель. Кареглазый опустил голову, как провинившийся, и сказал, что так будет лучше.
Как только Мидория увидел перед собой Кацуки, сразу же всплыли воспоминания ненавистной ночи, когда омега был растоптан. Его глаза наполнились влагой, он вскочил с дивана и начал пятиться, мыча себе что-то под нос.
— Деку, стой, я не трону тебя больше, — красноглазый с сожалением смотрел на омегу, который всем видом давал понять, что у него началась истерика. — Прошу прости меня, я такой уебок, я объясню, я все объясню, но твое вранье, это все оно, — Бакуго начал подходить ближе, от чего Мидория начал выть громче и отмахиваться руками.
Киришима быстро сориентировавшись, выбежал из комнаты и вернулся со шприцом успокоительного. Бакуго ловким движением осторожно заломав зеленоволосого, оголил его шею, и поцеловал место, в которое направилась игла. Омега извивался как мог, но сильные руки прижали к горячему телу и вскоре он успокоился. Через некоторое время, когда Изуку уснул, Кацуки поведал всю историю вчерашнего вечера, объясняя почему сорвался, и как ему сейчас противно от самого себя.
— Как-то странно получается, на него не похоже, — рассуждал Денки.
— Это все уже не важно, когда он очнется, будет все мне объяснять, потом узнаете подробности. Сегодня я наплюю на все бумажки и останусь с ним, Киришима, клиника на тебя, — Бакуго взял спящего омегу на руки и направился к выходу.
Красноволосый пообещал, что все будет хорошо, и он постарается подготовить все бумаги самостоятельно. За что альфа был очень благодарен.
Дома Кацуки глаз не сводил с мужа, он боялся, что Изуку не примет его извинения, сколько можно в конце концов обещать. Мысли потоком буйного гидранта крутились в голове блондина, он все никак не мог придумать, как лучше поговорить с омегой. Кацуки был сбит с толку, когда он успел так прогнуться под это веснушчатое чудо, чтобы так нервничать перед извинениями, альфа он или кто.
Еще его настораживал тот факт, что от Изуку совсем не исходит запаха. Сладкая земляника исчезла, он боялся за гормональный сбой, это так опасно для омег. Хоть и был Бакуго полным придурком, клятву Гиппократа он давал не просто так.
Действия со стороны зеленоглазого. Он очнулся и снова вжался в кровать, принимая сидячую позу. Мидория отполз дальше от блондина, но тот подсел ближе, схватив омегу за руки.
— Перестань, пожалуйста, я же сказал, что больше не причиню вреда. Я конченый мудак, я сделал с тобой это против твоей воли, хоть неоднократно обещал, что больше не сорвусь, но ты сам виноват. Почему ты блять соврал мне? Ты ведь не малое дитя. Вчера у меня не состоялась сделка, ты же знаешь, как это важно для меня, я пытался не выплеснуть все на тебя, но ты подлил масла в огонь. Я же просил тебя никогда не врать мне, и видишь, чем оно обернулось… Объясни мне, что ты делал с Тодороки, почему сразу не сказал о нем? Или тебе все же есть что скрывать? Я не хочу больше обижать тебя. Ведь ты самое родное, что у меня есть, — голос Бакуго впервые подрагивал, и звучал так жалостно.
Мидория снова начал плакать, но на сей раз не от страха. Он открыл рот, чтобы ответить, чтобы извиниться, чтобы рассказать, но кроме хрипов не последовало ничего. Изуку схватил горло руками и начал кашлять. Омега скривился и начал стонать, у Бакуго сердце кровью облилось.
— Стой, что с тобой? Где-то болит? — Кацуки испугался.
Омега снова попытался сказать, но тщетно. Кроме хрипения ничего не выходило, он начал рыдать сильнее. Блондин обнял Изуку, и начал гладить того по голове.
— Успокойся, ты просто сорвал голос, позже я разберусь, все будет хорошо, — альфа поцеловал мужа в лоб. — Сиди, я сейчас сделаю чай и настойку принесу, это должно облегчить боль.
Зеленоволосый с интересом и недоумением посмотрел на мужа, ему нравилось, что Бакуго врач. И он, как никто другой, знает его тело. Но для того, кто помогает людям, блондин был слишком вспыльчивым и импульсивным, как казалось Деку, впрочем это уже не важно.
После, омега написал на листе всю правду, и Кацуки выругал его за то, что он зря соврал, и альфа бы не стал трогать его из-за такой мелочи.
Эта история закончилась хорошо, выяснилось, что Изуку потерял голос на какое-то время, не только сорвав его криками в ту злосчастную ночь, но и из-за психологического барьера. Но Благодаря своему горе мужу, омега довольно быстро поправился, и теперь о нем заботятся еще сильнее. Бакуго, как всегда, пообещал, что не тронет больше и пальцем его. А Изуку снова простил и поверил.
***
— Деку? Какого ты не спишь? — голос альфы вернул Изуку в реальность. — Ничего не болит?
Парень ухмыльнулся, сколько вопросов и все это для него одного.
— Ну и че ты лыбишься? — блондин нахмурился.
Улыбка скривилась, и зеленоглазый сымитировал отсутствие голоса, схватившись за горло и начав кашлять.
— Что? Снова? Но я же не делал ничего, у тебя что-то болит? Деку? Я снова…черт, — Кацуки вмиг приблизился к омеге, схватив того за подбородок, в его глазах было беспокойство и страх.
А это точно наш взрывной блондин?
— Какой ты смешной, — Мидория начал издеваться над мужем, забыв, что находится в объятиях опасного альфы.
Бакуго с недоумением и осознанием того, что его выставили дурачком посмотрел в зеленые глаза.
— Да ты охренел, говнюк? — парень начинал злиться, сминая худощавое тело.
— Прости, все хорошо, это просто мило, — Изуку ухмыльнулся.
— Мило?! Да ты из меня веревки вьешь, задрот, — Бакуго оскалился, и сжал руки сильнее.
— Кха-кха, ты меня задушишь, перестань, — омега кое как пытался выпутаться из стальной хватки.
— Будешь знать, как смеяться надо мной, — Кацуки хищно ухмылялся.
И только потом до Изуку дошло, что в его пах упирается возбужденная плоть.
