***
Его крестраж заточенный в дневнике оказывается в разы более сообразительным. Том Реддл образца 1941 года удивленно приподнимает брови, хмурится, проводя пальцами по скуле мальчишки Поттера, шипит проклятия на парселтанге и исчезает, уводя за собою василиска, лишь бросив на прощание собственническое: «Мой».***
А в 1993 Волдеморт наконец принимает решение. Проверить, поймать, запереть, сохранить. Ему всегда нравились диковинные вещички. И Поттеру предстояло занять достойное место в его импровизированной коллекции. Петтигрю...разочаровал его. Поттер же заинтересовал еще больше. Блэк стал проблемой, пока не слишком явной, но той, что может стать угрозой в будущем. И, тот факт, что мальчишка Поттер увлекся кем-то другим, злил до ужаса. Пожалуй, убить его было бы слишком просто и до ужаса неинтересно. Сначала следовало проверить одну...догадку.***
«Оберегай. Наблюдай. Защищай, если понадобится» — приказывает он Барти Краучу-младшему спустя год, а в голове строится мутная картинка. Авада, защита, Избранный, парселтанг, пара. Пазл упорно не хочет складываться, Хвост истошно кричит, срывая связки, теплая кровь заливается пол и он зачарованно глядит, как отблески пламени играют в алых каплях, что кажутся сейчас в сто крат красивее настоящих рубинов.***
Поттер в каменных тисках статуи там, на кладбище, оказывается неожиданно красив. Зеленые глаза краше Авады, глядят яростно, чуть устало, обреченно. Он не испуган - лишь до безумия устал. «Круцио» — мягко ложится на язык, палочка слушается беспрекословно, как и прежде, Поттер изгибается перед ним на земле в немом крике, блестит темная кровь на черных волосах, а Темный Лорд отстраненно чувствует, как на плече распускаются алые лилии. Значит, все же да. Подтвердилось. Он смеется хрипло, с надрывом, до слез и забавляясь пускает в мальчишку новые заклятия, больше не пытаясь навредить - скорее развлечься, испытать. Тот отвечает с поистине гриффиндорским огненным безрассудством и самоуверенностью, злобно рычит, сверкая глазами. А после ускользает, неведомо каким образом, забирая с собой остывшее тело и оставляет Темного Лорда одного на кладбище. И он даже не злится больше, лишь чуть улыбается уголками тонких губ, а в алых глазах вспыхивает азарт. Поймать и укротить. Заставить принадлежать. Он безумен и знает это; он упивается своим безумием, тонет в осознании того, что интерес превратился в настоящую одержимость и громко смеется, чтобы после отдать приказ Пожирателям поймать неугомонного Поттера, не убивая. Ведь теперь тот принадлежит ему.***
Поттер влезает в его мысли, украдкой путаясь в чужих чувствах и заставляет Темного Лорда хмуриться, проводя ночи напролет в библиотеке, в тщетных попытках найти ответ на загадку. Волдеморт злится, наслажденно фыркает, чувствуя горячую кровь слуг на своих руках, слыша отголоски криков жертв и отстраненно замечает глухой гнев Поттера, привычную усталость и боль. Боль. Женщина в розовом, перо пишущее кровью, кошмары, недоверие, взгляды и слова сочащиеся ядом и ненавистью. Ярость захлестывает его с головой, волной разносится магия, уничтожая все на своем пути. Никто, кроме него не смеет причинять боль его Поттеру. Они заплатят за это. Он заставит их заплатить А кусочки мозаики становятся на место, сглаживая неровные углы. Авада, защита, Избранный, парселтанг, равный. Крестраж. Это начинает становиться все более забавным.***
В Министерстве Поттер смотрит волком. Темный Лорд слышит, как тот кричит, срывая голос, - его вопль отдается звоном в голове, набатом стучит в висках. Гарри Поттер вырывается из рук того Орденца и бежит вслед за Лестрейндж, чей дикий хохот вызывает у Волдеморта лишь легкую ухмылку. Она прекрасна в своем сумасшествии, ее безоговорочная преданность забавляет его. — Круцио! — шипит Поттер, сверкают алые блики в зеленых глазах. И Волдеморт по-настоящему восхищен. Поттер ужасающе красив сейчас - с темным от гнева взором, крепко стиснутой в тонких пальцах палочкой, в ореоле могущества, ненависти, тьмы. С кончика палочки срываются красные искры, а в глазах Поттера лишь наслаждение смешивается с тенью былой усталости. Беллатрикс кричит от боли, визжит, срываясь в истерический хохот, блестят слезы в карих глазах. Отчаянно кричит та маглорожденная девчонка, рвано выдыхает Дамблдор, пытаясь завести очередную речь о добре и силе любви, но давится словами, стоит холодным изумрудам взглянуть на него. Волдеморт вновь смеется, с наслаждением глядя на хрупкую фигуру пред собой, с высоко поднятым подбородком и глазами ярче Авады. Поттер красив, в Поттере тьма поселилась, у Поттера черные лилии цветут из запястья, Поттер его. Он протягивает руку, шепчет сладкие слова, обещая, что никогда не навредит, и все смотрит в сверкающие изумруды. А Поттер протягивает руку в ответ, крепко стискивает пальцы и подходит вплотную, глядя снизу вверх. Поттер по-человечески теплый, от Поттера пахнет тьмой и смертью, поцелуй Поттера отдает кровью, дикой магией и жгучей ненавистью к нему, что не пропадет никогда. Но Поттер теперь его - целиком, от головы до кончиков пальцев; в Поттере его душа и его тьма, Поттер сломан, но не сломлен. И свет Поттеру больше не нужен. И Волдеморту этого достаточно.