По пятницам в девять

Пальцы на руле отбивали такт. Мчась по шоссе, Мия подпевала несущемуся из динамиков голосу рэпера: − Они просто патрулировали, а теперь хотят взять меня с поличным. Взять меня с поличным. Взять меня с поличным. Взять меня с поличным. Косяки автомобилей выстраивались у светофоров, образовывая пробки. Но боевой дух Мии ничто бы не спугнуло. Даже солнце, восходящее над пышной пеной облаков, подмигивало ей. − Рядом с игровой приставкой − мой пистолет и полная обойма, чтобы отправить уродов в кому. Детка, ты не знаешь, я чумовой, как Крейзи Боне. Водители с соседней полосы угрюмо косились на неё, явно не понимая, как можно быть такой жизнерадостной в чёртовы восемь утра. − Они надеются поймать меня с поличным, что ж, флаг им в руки. Потом на них запишут расовое профилирование. Хьюстон, Техас − проверьте мои номера. Остановите и проверьте мою тачку. Возьми меня с поличным, возьми меня с поличным. Возьми меня на моей грязной езде*. Машина заглохла на следующем же светофоре. − Не-ет, − простонала Мия, − ну нет, ну ты серьёзно, подруга? В редакцию «Артазарт» она приехала с опозданием. Графика у неё не было. Но свободное от универа утро случалось нечасто, и Мия планировала хорошо поработать над новой статьёй. − Ничего не говори, − предупредила она Камиллу, чтобы отсеять атаку вопросами. Редактор понимающе улыбнулась. О вечных трудностях коллеги с машиной она знала. Утреннее происшествие заметно испортило Мие настроение. Откладывать в долгий ящик проблему уже было нельзя. После недолгих колебаний Мия набрала телефонный номер отца. − Привет, пап. − Милая! Рад тебя слышать. Как ты? − Так себе. − О нет. Опять? − Ага. Сломалось. Заглохла прямо посреди дороги, а ты знаешь, как я от этого паникую. − Какая по счёту поломка? − Я в автосервис езжу как на вторую работу. − А я предупреждал. Эта машина была старая уже на этапе покупки. Теперь и подавно. − Это единственное, на что мне тогда хватало. И она не была таким уж барахлом. − Я предлагал тебе свою отцовскую помощь. Но ты предпочла купить проблемную машину, зато сама. − Ну, ты оказался прав. Как всегда. − Сочувствую, дорогая. Стресс − не лучшее начало понедельника. − Спасибо. Я просто хотела пожаловаться. − Так что, ты теперь без колёс? − Да вроде пронесло на этот раз, кое-как завелась и доехала. Но ещё одна поломка, и с меня хватит. − Думаю, ждать не стоит. Кто знает, где ты застрянешь в следующий раз. А в этой вашей Америке без автомобиля как без ног. − В этой нашей Америке? − передразнила Мия. − Итак. Хочешь получить свой рождественский подарок пораньше? − Ты же не собираешься сказать, что покупаешь мне автомобиль на Рождество? − Ну, кто знает. − Исключено! Я звоню не выпрашивать себе машину. Ты же помнишь, я самостоятельная девочка. − Ох уж эта современная эмансипация. Ладно. Другое предложение. Как ты смотришь на долгосрочный кредит? Банки сейчас предлагают высокую процентную ставку, знаешь. А мой банк выдаст тебе деньги без процентов и всего лишь после некоторых переговоров. − С каких пор у тебя свой банк? − Личный. Сейчас проверю базу данных. Да, всё верно, у вас отличная кредитная история, мисс. Думаю, мы одобрим вашу заявку. Мия рассмеялась. − Что нужно сделать для этого? − Посетить своих дражайших родителей, скажем, на это Рождество. − А. Ерунда. Я уже даже купила билеты на самолёт. − Отлично. Значит, сделке быть. − Спасибо, − Мия смущённо замолчала. − И я всё верну. − Так что планируешь купить на этот раз? − Требований не густо − ходовая и практичная машина, которая будет служить без косяков. − Помочь с продажей твоей старушки? − Ага. − Тогда скоро с тобой свяжутся от меня. − Надо говорить: твои люди свяжутся с моими. Мия болтала с отцом, пока Луис за соседним столом не начал на неё поглядывать. «Приезжает сюда пару раз в неделю и то бездельничает», − читалось на его физиономии. Мия вняла немым укорам и принялась за работу. День был определённо спасён. . Восхищение. Эмоция, с которой смотрел Виктор, когда Мия снова стояла на пороге его дома. − Ты пришла. Рукава её куртки коснулись с приветственной нежностью, какой одаривают только дорогого друга. − Сегодня ведь пятница, − ответила Мия. Виктор потянул её в дом и заслонил собой входную дверь, словно Мия могла передумать и уйти. Было заметно, как много он хотел сказать, но сомневался. − Ты не просила о дополнительной встрече на неделе… − Много дел навалилось. Но пятница ведь всегда моя? Виктор старался не наткнуться на её взгляд. Он спорил с какими-то мыслями в голове. Его губы безмолвно зашевелились. Наконец-то с них сорвалось: − Это из-за меня? Вырванная из контекста фраза − оголённая, натянутая, как струна, суть. Но Мия поняла и без пояснений. Она знала эти ощущения. Так бывает, когда громадный комок чувств не даёт дышать и говорить. − Я тебя обидел? − Наполовину вопроса, наполовину надрывной уверенности. − Нет же! У меня просто был завал на этой неделе, я ведь сказала, что… Тряхнув головой, Виктор не дал ей закончить. − Мия, нам нужно поговорить. Конечно. Догадаться, о чём пойдёт речь, не стоило труда. Сейчас Виктор напустит на себя этот свой независимый вид, чтобы прозвучать убедительно. Они расположились в гостиной. Взгляд Виктора был по-прежнему устремлён куда угодно, только не на Мию. Непривычная картина. Нервозность здесь − не его прерогатива. При иных обстоятельствах такая реакция Мие польстила бы. Теперь же она предпочла бы, чтобы этой ситуации вообще не было. Их ведь ждёт до скрипа правильный разговор. Хотя в этой правильности пробивалось что-то в корне неверное и лишнее. − То, что произошло − недопустимо, − твёрдо начал Виктор. − У меня не было права менять наш привычный сценарий без твоего согласия. Я отдаю себе отчёт в том, что утратил над собой контроль. Именно я ответственен за то, чем мы занимаемся в комнате сессий. И я не справился. Я виноват в домогательствах и превышении дозволенного. Ты не должна становиться мишенью для моей несдержанности. И не твои проблемы, что я не в силах соблюдать рамки. Рамки, ответственность, сценарий… Смехотворные слова. Есть только ты и я. И если нам обоим хотелось того, что произошло, то правильнее этого ничего нет. Нам решать. На хрен договоренности, игры и правила. Мы − это мы. − Если это вообще уместно, я хотел бы извиниться. Виктор учинял трагедию на ровном месте. В его картине мира Мия − жертва, которой бессовестно воспользовались. Он либо в самом деле не понимал, либо отказывался признавать, что большую часть времени Мия откровенно предлагала себя. Жестом, словом, намёком. Иногда почти требованием. − Если ты помнишь, я сама просила сделать мне исключение, − внесла она ясность. − Так что не нужно извиняться. Не случилось ничего криминального. И, вообще-то, ты спрашивал меня, прежде чем что-либо произошло. И я сказала «да». Виктор опустил взгляд на её ладонь, накрывшую его бедро. В глазах его промелькнула досада. − В любом случае, такие вещи я обязан заранее обговаривать с тобой. Не знаю, что на меня нашло. Раньше подобного не происходило. Это так безответственно − сорваться, словно неразумное существо. Но ещё хуже − выгораживать свой поступок. Поэтому, пожалуйста, не расцени мои слова за оправдания. Я просто хочу объясниться. Если тебе это нужно. Мия кивнула. Ну давай. Объясни то, что ясно как день. Ты меня хотел. И это оказалось сильнее всех каменных принципов. Ты отозвался мне, и твой отклик и желание, такие же сильные, как мои − это было так же круто, как секс. − Я достаточно времени занимаюсь этим уже не как любитель. Я научился отстранённости, чтобы действовать механически, не перенося чувства на клиенток. Чтобы уметь делать всё, не вовлекаясь, но и не переступая через себя. Со временем начинаешь получать удовольствие не столько от происходящего на сессии, сколько от того, что делаешь свою работу хорошо. Особенно, если клиентки просят что-то, к чему я равнодушен. Но иногда я участвую в том, что мне действительно нравится. Не как работа. Нравится как мужчине. Когда какая-то женщина затрагивает струнки твоей страсти, это уже другое. Способность отстраняться гаснет, и подключаются эмоции. Он глубоко посмотрел на Мию. − Ты делала то, что мне нравится. Я говорю о покорности. Сколько безупречных слов, сколько мыслей наворошил! Сколько вылизанных, взвешенных аргументов − каждый на своей полочке. Не пытайся меня запутать. Произошедшее − универсальная лакмусовая бумажка на проверку взаимной симпатии. − Виктор. Я не против, если наши встречи обретут более близкий характер. Я об этом и просила тебя, − спокойно повторила Мия, как ребёнку. − Всё должно было произойти не так. − Парень, звонили из позапрошлого века, просили вернуть на место викторианские морали. Не изменив себе, Виктор шутки не понял. Он предпочёл продолжить: − Существует неизменная, что есть обязательное условие на подобных встречах. Это доверие. Независимо от того, чем мы решили заниматься, мы делаем это добровольно и после чёткого «да». Согласие не считается осознанным, если принято на эмоциях. Там, в тех стенах, мы оба должны знать, что происходит − на любом этапе. Я не имел права решать за обоих. Вдох-выдох, успокойся. Он просто хочет оставаться профессионалом. Почему Мию это так злило? Просто всё указывало на то, что для Виктора произошло только крушение рамок. Убеждённый профессионализм пошатнулся. Лишь это его волновало, а не Мия и их разделённое на двоих безумие. Уже очевидную, как слон в комнате, симпатию между ними он игнорировал. Тоже в счёт профессионализма. − Поэтому ты больше не можешь быть моей клиенткой. Я не имею право получать деньги, если не соблюдаю все рамки. Ах, а я-то думала, ты отказался от оплаты в прошлый раз, потому что трахнул меня. Так было бы честнее сказать, не правда ли? − Но мы можем договориться и продолжать встречаться на новых условия, − закончил Виктор. − То есть, как? Хочешь, чтобы я перестала тебе платить? − Ты не будешь платить. Но ты будешь отрабатывать мои услуги своими. Мия растерялась. Похоже на ситуацию из детства, когда хочешь купить сахарную вату, лезешь в карман, а там ни монетки. − И что мне тебе предложить? − Мне нужен редактор для моей книги. От изумления Мия несколько раз осеклась. Она ждала любой просьбы. Даже самой сумасшедшей или грязной. Только не такой. − Твоей книги? Глупо прозвучало. Он признавался однажды, что пишет. Мия не забыла. Просто выпалила первое, что пришло на ум. − Ты легко найдёшь детские рассказы моего авторства, если попробуешь, − ответили на все её немые вопросы. С современной детской литературой Мия была плохо знакома. Интереса к ней не возникало, по работе тоже не приходилось сталкиваться. А в университете она отдавала предпочтение обзорам других тем. − Погоди. Ты пишешь книги для детей? Мия быстро прикусила щёку, но было уже поздно. − Что смешного? − Виктор нахмурился. − Ничего. Это просто странно. Ты и детские книжки. − И что не так? Вот же вывернул! Объяснять ему, что не так − испытание, которого лучше избежать. − Да нет. Ничего. Пустяки. Виктор с подозрением прищурился. − Это была работа по заказу. Но теперь я пишу то, что хочу. И мне нужен помощник. Я предлагаю тебе им стать. − Но ведь я не редактор. Мои статьи проверяет Камилла. − По большему счёту, любому тексту нужен лишь свежий взгляд. И мне бы хотелось твой. − Что, если тебе не понравится моя точка зрения? − Значит, я её не приму. Но получить всё же хочу. Я читал твои статьи в «Артазарт». Мне нравится твой взгляд на вещи. − Как ты выяснил, какие из них писала я? Ты же не знаешь моей фамилии! Виктор дал ей время сообразить. Но Мия продолжала вопросительно таращиться. − К хитрым расчётам прибегать не пришлось. Я регулярно читаю прессу об искусстве и литературе. В том числе и ваш журнал. Ты сама однажды сказала, где работаешь. К тому же ты подписываешь свою колонку. Другой Мии в журнале нет. − Ну, я могла взять псевдоним. Пауза была неловкая только для Мии. − Кстати, анонсы и пост-релизы городских мероприятий выходят у тебя обычными. Просто правильными и гладкими. Писать по шаблонам − не для тебя. Например, статья о фестивале воздушных змеев. − Ну да, это моя, − Мия ощутила, как её щёки пошли красным. − Бывает такая работа, которую делать просто надо. Оттого и выходит она плоской. Это нормально. С работой, где можно выразить своё мнение, ты справляешься изумительно. Ты писала, что некоторые посредственные книги становятся популярны, потому что авторам удаётся уловить тенденции современной беллетристики и соответствовать запросам литературного рынка. Ты сказала, что близость между героями − то, что необходимо читателю сегодня. Тематический профиль произведения не так важен. А вот человеческая близость, в любых проявлениях, способна приковать к себе внимание читателя и превратить бульварный мусор в шедевр. Поддерживаю. Сейчас беллетристику принято считать чуть ли не дурным тоном. А жаль. Насыщенные сцены человеческой близости сложно переоценить. − О, − вот теперь Мия точно полыхала красным. − Ты действительно меня читаешь. − Мне нравится твой слог. Твоё чувство слова. − Спасибо. Виктор опустил её руки, которые потянулись поправлять волосы. Дурацкая, дурацкая привычка. − Конечно, это не столь важно. Но знать, что все эти тексты пишет симпатичная девушка, довольно приятно. Он всё ещё способен сбить с толку комплиментами. − Но твои услуги и то, чем я буду их отрабатывать − неравноценные вещи. Я же не профессиональный редактор. − Я установил цену. Можешь предложить другую, но кто в здравом уме просит за свою работу меньше? − Я согласна! − выпалила Мия, пока не передумала. Взгляд её от неуверенности забегал. − Я отправлю тебе главу по электронной почте. − Ладно. − Значит, мы договорились о взаимовыгодном обмене? − Договорились. Серьёзность на лице Виктора смазала мечтательная улыбка. − Пойдём кое-чем займёмся. . Золотые карточки в руках Виктора походили на игральную колоду. Мию подмывало сострить: «Сыграем на раздевание?». Но едва она открыла рот, ей объяснили, что карточки − не то, чем кажутся. На каждой было задание. − Ты их специально завёл для своих клиенток? − Первый раз пользуюсь. Конфисковал с одной тематической вечеринки. Мне показались они забавными. Мие стало любопытно. Когда Виктор отвлёкся, она сняла со стопки отложенных карт парочку. «Золотой дождь», «Подвешивание» − значилось на них. Выражение лица Мии, очевидно, сказало само за себя. Виктор заглянул в карточки в её руках и стал мягко отбирать их. − Так. Спокойно, без паники, − в голосе искрилось веселье, − это не из нашей истории. Верни мне всё, медленно, не волнуйся. Мия нервно хохотнула и вдруг почувствовала к этому человеку обожание с удесятеренной силой. Убрав всё лишнее, Виктор снова сел рядом с Мией на кушетку и протянул три карты. − Вытяни одну. − Но я же не вижу, что там. − Именно. − Я думала, что сама выберу. − Ты ошиблась. Он смотрел своим фирменным «тут-я-решаю»-взглядом. Мия вытащила карту и прочла: − Зажимы. − Отлично. Она невольно покосилась на две оставшиеся карточки. − А что в других? Виктор усмехнулся, но всё же показал остальные задания. «Анальная пробка», «Сверхстимуляция». Мия чувствовала на себе ожидающий взгляд. − Зажимы на что? − уточнила она. − На соски и гениталии. − Сразу оба? − Сразу оба. − Это очень больно, − сказала она так, словно это Виктор тут новичок. − Самое больное из предложенных вариантов − сверхстимуляция. Чтобы достичь удовольствие от неё, надо очень сосредоточиться и захотеть этого. В противном случае − боль. Сплошная боль. − Я правильно поняла, как этого добиваются? − Я же не знаю, что ты там поняла, − Виктор довольно плохо спрятал улыбку. − Это практика, где один партнёр доводит другого до высшей точки несколько раз подряд. Достаточно жёсткий вид секса. И долгий. Зоны стимуляции становятся очень чувствительными. Боли не избежать. Но за ней приходит удовольствие. В сказанном Мия услышала только «долго», «секс» и «удовольствие». Ну какого чёрта я не вытянула это? Виктор продолжал сосредоточенно ждать её реакции. − Ты можешь отказаться, если для тебя это… − Зелёный. Он одобрительно улыбнулся. «Хороший ответ, девочка». Из уже привычного комода Виктор принёс небольшой холщовый мешочек. Мие снова хотелось хихикать. − Можно взглянуть на содержимое этих загадочных ящиков? − Нет, − отрезал Виктор, резко став холодным. − Разденься. Сначала Мия сняла с себя бельё. Потом платье. Виктор наблюдал за этим с любопытством. Жёсткость в нём постепенно ослабевала. Мия ликовала про себя. Я могу тебя растопить. − Новый подход оголяться? − Так я дольше остаюсь неуязвимой. Ты же не сказал, в какой последовательности раздеться. Почти дерзость. Виктор хмыкнул и скомандовал, чтобы Мия вернулась на кушетку. Сам же встал прямо перед ней. − Должен всё же признать. Зажимы − довольно болезненная вещь. Но им стоит дать шанс и попытаться распробовать. От них можно испытать острый восторг. Гремучую смесь удовольствия и боли. Не всем такое приходится по душе. Возможно, ты в их числе. Но мы не узнаем, пока не проверим. Он коснулся её груди снизу, приподнял, словно пытаясь взвесить. Мия подавила улыбку. Справедливости ради, взвешивать там было нечего. Пальцы Виктора пробежались по соску, сжали его подушечками. Затем стали гладить, слегка щипать. − Прелюдия необходима, − объяснил он своё повышенное внимание. Конечно, всё именно для того, чтобы разогнать кровь. Бессомненно. Почти верю. Нужно срочно перестать веселиться. Виктор достал из мешочка странный силиконовый прибор. − Это помпа для сосков. Вакуумные стимуляторы − довольно примитивная вещь. Думаю, ты выдержишь уровень и повыше, но сначала проверим это. Работа помп простая − откачивается воздух, провоцируется прилив крови. Соски становятся чувствительными. Иногда помпы используют на всю грудь. Разумеется, только с маленькой такое сработает. − То есть, с такой, как у меня. Виктор строго посмотрел на неё. Эту эмоцию Мия не совсем поняла. Когда помпы поместили на соски, Мия чуть не подавилась смехом. Щекотно, ужасно странно, но дискомфорт был вызван просто новым ощущением. Боли Мия не чувствовала. Виктор рассмотрел приспособление на сосках с разных углов. Почти со скрупулёзностью учёного. Казалось, ничто не способно отвлечь его в этот момент. − Я просто слежу, − объяснил он, даже не подняв глаз на Мию. − У тебя реактивная к прикосновению кожа. Нет, тут нужны клипсы. Я недооценил тебя. Мия напряглась, когда из мешочка достали новую штуку. − Не пугайся. Это тоже довольно мягкий стимулятор. Поверь, то, что я предложу сегодня, даже не средний уровень. Существуют очень тугие зажимы, зажимы с шипами, с иглами, с подвесками. И чёртовы японские клеверы. Лучше тебе пока не знать, что это такое. Крутя между пальцами клипс, Виктор задумался. − Всё же, клипсу мы оставим для более нежного места твоего тела. На сосках попробуем зажимы. Мия? − Да. − Нервничать нежелательно. И это не преувеличение. Соединённые цепочкой зажимы выглядели даже мило. Сделаны из металла цвета розового золота, на концах прищепок красовались силиконовые наконечники. Виктор слегка смазал любрикантом сосок, надел на него первый зажим и слабо затянул. − Больно? − Хм, нет. Ау-у, − Мия мгновенно отреагировала − зажим затянули сильнее. То же самое Виктор проделал со вторым соском. Кряхтения Мии его не волновали. Он догадывался, что они − лишь выпуск первых эмоций. Виктор потрогал закованные в зажимы соски сначала аккуратно. Затем сжал посильнее. Даже самое невесомое касание доставило Мие боль. Заявляя, что это даже не средний уровень, Виктор наверняка просто усыплял её бдительность. Ощущение были такие, что казалось, она не выдержит. Но как только Виктор прекратил, её тут же кольнула острая нехватка прикосновений. − Посмотри сюда. Он протянул на ладони клипсу. Выглядела вещица довольно банально. Металлическая. Посредине пружинка. Сверху резиновые наконечники. − Она очень маленькая, − признала Мия. − Специально для тебя. Что-то ласковое пощекотало низ живота. «Специально для тебя». Ох! − Давай наденем её. Открывая себя, Мия развела колени. Виктор выдавил на пальцы немного любриканта, просунул руку между её ног. Он остановил лицо у самого лица Мии и улыбнулся. − Кажется, тут смазка была не нужна. Возможно, быть мокрой − это уже обычное её состояние в этой комнате. Или в присутствии этого человека. Виктор склонился ниже, чтобы надеть клипсу. Движение его головы вниз спровоцировали в Мие бурные ощущения. − Кожа здесь тонкая. Поэтому ощущения могут быть противоречивые. Слушай себя. Приспособление едва сдавливало самую чувствительную точку. Виктор потеребил клипсу, заставив Мию вздрогнуть. − Подойди к станку, − скомандовал он. Не холодно и отстранённо, как обычно. Интимности в тоне было больше. Мия поднялась с кушетки и встала напротив станка. − Ложись. Опирайся на локти. Мия согнулась, отставив задницу назад. Атмосфера ожидания чего-то нового была напряжённой, давящей. Их ждёт нечто большее, они пойдут немного дальше. Виктор медленно, почти с лаской погладил её ягодицы. А потом резко и с оттяжкой шлёпнул. Мия непроизвольно подалась вперёд. Закованные в зажимы соски проехались по кожаной поверхности станка. − Блядь, − прошипела она в свой кулак. − Что, Мия? Ещё удар − звонкий, вопиющий и такой чистый он смешался со сдавленным стоном Мии. Она сжалась снизу. Края клипсы впились в её нежные складки. Придётся себя контролировать. Паузы между ударами дразнили. Задница начала гореть спустя пять шлепков. Но Мия знала, что всё нормально. Виктор не позволит ей запылать пунцовым цветом. К тому же, боль не шла ни в какое сравнение с ощущением между ног. Всё налилось, стало гиперчувствительным, ещё немного − и это будет невыносимо. Но Мия только больше промокла. Растекающаяся влага щекотала половые губы и внутреннюю сторону бёдер. Удары посыпались один за другим. Виктор заходил то слева, то справа. Контролировал, заставлял волноваться, прислушиваться. Он слишком мощный по энергетике человек, чтобы воспринимать его как инструмент. Он − не просто рука, дарящая боль и наслаждение. Мию возбуждала мысль, кто именно делает всё это с ней. Стало одуряюще, жарко. Голова кипела, словно её обмотали полиэтиленовой плёнкой. Мия извивалась, ёрзала. Забывшись, она упала грудью на станок и тут же проскулила. Металл от зажимов почти впился под кожу. Ладонь Виктора на её заднице вдруг остановилась. Подавшись назад, Мия прижалась к ней. Прикосновение успокаивало. − Ты не сядешь завтра. Прозвучало не как опасение. А как обещание. − Ещё, − прошептала она, несогласная с передышкой. − Что, Мия? Виктор склонился над ней, почти прижав к поверхности станка. Уха Мии коснулся его нос. − Что ты там шепчешь, я не слышу? Он потёр её зудящий зад, кончики пальцев скользнули по расщелине. Вес его тела сверху возбуждал сильнее. Мия свела лопатки, невольно желая прижаться крепче. Ноги уже тряслись от напряжения. Виктор снова начал наносить непрерывающиеся удары. Раньше Мия и не догадывалась, что можно столько всего испытывать сразу: облегчение, потрясение, боль и возбуждение. Её слегка обнимали за талию, то подтягивая к себе, то заставляя сильнее прогибаться. Мия ощутила, как цепочку между зажимами подёргали. Как от этого её соски натянулись. Она укусила свой кулак, готовая вынести всё. Расстилающиеся огнём боль и возбуждение переросли в обещанный восторг. От подступающих сладких волн внизу живота хотелось встать на цыпочки. Так Мия обычно освобождала свои чувства через тело. Виктор ударил и тут же с силой сжал одну из ягодиц, и Мия на инстинктах поднялась на носочки. Внизу всё сладко сократилось. Боль на сосках и между ног усилилась. Хотелось зарычать. Влаги на внутренней стороне бёдер стало больше, а в глазах собрались слёзы, словно лишней жидкости организма срочно понадобилось покинуть тело. Всё было так ярко. Остро. И неожиданно − мокро. По движению воздуха Мия догадалась, что Виктор сел на корточки. Теперь её задница − прямо перед его лицом. Он собирался проверить следы. Или снять клипс. Не самое удобное положение для этого. Но догадки не оправдались. Что-то мягкое, тёплое и влажное коснулось внутренней стороны её бедра. Мию буквально выдернуло из реальности, когда она поняла: её только что лизнули. После оргазма всё немного блекнет. Он − сила, забирающая всё на своём пути. Но не в этот раз. От прикосновения языка Мию заштормило. Слишком неожиданно. Она зашаталась, согнувшись в коленях. Поддержав за плечи, Виктор помог ей распрямиться. Зажимы с сосков он снял в тот же момент. Потом усадил Мию на край кушетки. − Ты слишком быстрая. У меня на тебя были ещё планы. Его пальцы тут же стали изучать освобождённые соски. Сначала погладили, затем потёрли. Мия промычала, не понимая, нравится ей это или нет. Голова шла кругом. − Сама снимешь клипс? В ответ она лишь развела ноги, даже не попытавшись что-либо сделать самостоятельно. − Помочь? − Да. − Но ещё мне нужно проверить, всё ли там хорошо. Я могу взглянуть на тебя? Мия кивнула. Конечно можешь. Чего ты там ещё не видел? Снизу её изучали недолго. Виктор вернулся к соскам. − Передохни, и мы продолжим.