В Йеллоустоуне всегда светит солнце

      В полдень «У Монти» всегда было тихо. Может, поэтому Рид приходил сюда, даже прекрасно зная очевидный факт, что виски в этом месте не односолодовый, но вот послевкусие особенное — яркое и порядком насыщенное. Не элитное пойло, но помогает пригладить вздыбившиеся нервы.       Гэвин сидел ссутулившись над стаканом, положив локти на столешницу. Он мазнул пальцем по трёхдневной щетине, оценивая жёсткость растительности и прикинув беззаботное «нормально» продолжил потягивать алкоголь в полуденное время.       Колокольчик над дверью приветливо зазвенел, встречая нового посетителя. Бармен отреагировал на вторжение дружелюбной улыбкой и продолжил вытирать пивной стакан льняным полотенцем, не спеша задавать вопросы пришедшему.       — Доброго дня, — приветствие привлекает внимание Рида, и он спешит подвинуться на соседний свободный стул, — мне как обычно.       Незнакомец усаживается, снимая с головы ковбойскую шляпу песочного цвета. Гэвин искоса взглянул на парня, отмечая, что у того красивый профиль и плавная линия длинной шеи. Не будь он на мели, может даже угостил бы того чем аристократичным и терпким, но точно не дешевым виски.       — Как дела на ранчо? Слыхал, недавно вернулись, — стрельнул фактами бармен и достал лёд, закидывая пару кубиков в стакан, заливая их шипящей водой оранжевого цвета: апельсиновый лимонад — коронный напиток «У Монти».       Рид скрыл свою ухмылку за стеклом стопки, поднося к губам и осушая до дна. Звучно опустив ее на столешницу, коневод поправил шляпу и встал.       — Уже уходишь? — с удивлением интересуется хозяин заведения, который привык к долгим посиделкам Гэвина.       Тот запустил пальцы под широкий ремень, качнулся на пятках, бряцнув звонкими шпорами и фирменно подмигнул.       — Надо жеребца объезжать. Завтра на продажу выставлять.       Рид был не из тех, кто забивал пойманных в прериях мустангов. Он дорожил каждым из них и желал, чтобы лошадь попала в хорошие и хозяйственные руки. За каждого пойманного в песочных степях неподатливого коня, Гэвин платил собственными костями и иногда даже рисковал жизнью.       — Я хочу выкупить его, — подал голос незнакомец и Рид оторопел.       Нежный тон приятно скользнул по ушам, оседая надолго в памяти неловким первым знакомством с шелковым тембром.       — Это не тяж какой для пахоты. Он настоящий бегун. И цена ему не маленькая, — Гэвин умел начинать торги и знал, как стоит правильно подбивать охочих до животины на звонкую монету, но здесь даже не пришлось подключать своё мастерство обольщения. О чем ковбой явно жалел.       Парень улыбнулся: коротко и радушно, кофейным взором исследуя бывалого животновода.       Он знал, какие лошади были у Рида. Слыхал о том, как часто выкупленные у него скакуны занимали призовые места. Охотники за кушем и вниманием со стороны прессы стягивались к нему потоком с самого Техаса.       Коннор не был охотником за удачей. Парень лишь изучал сухие факты, анализировал их и составлял логическую цепь. Он не имел привычки играть с фортуной, не подбрасывал монетку и не обещал дать кому-то зуб за собственную уверенность в расчете.       Гэвин был хорошим коневодом не просто по слухам. Отзывы значимых людей с запада — начиная с шерифа и заканчивая мэром города Колорадо — подкупали своей восторженностью и правдивостью. Трофеи на их полках блистали совершенно реальной победой, зазывая младшего Андерсона в сети монструозного выигрыша. К черту славу, когда на эти деньги можно было расширить ферму и зажить так, как давно мечтал его брат и он сам.       — По рукам. Сколько хотите? — безынтересно вопрошает незнакомец, словно точно зная, что Рид не выдаст такой цифры, которая могла бы быть не по карману.       Он охотился за Ридом несколько дней. Тот пропадал бесследно в бескрайних прериях, уходя на ночлег в поле, выискивая подходящих жеребцов. Андерсон знал его, как завсегдатая бара Билли, но не решался в наглую обращаться с расспросами о бывшем шерифе к бармену, потому пользовался одним из редких качеств — умением ждать.       С минуту поразмыслив, Гэвин пожал плечом и выдал навскидку.       — Тридцатка.       — Идёт! — незнакомец поднялся с места, подойдя ближе к удивленному коневоду.       Это была одна из самых быстрых сделок в жизни Рида. Он в удивлении изогнул бровь, поправляя упавшую на глаза шляпу.       — Коннор Андерсон. — протягивает ладонь паренёк, улыбаясь все так же лучезарно, словно он был рекламной улыбкой Голливуда, — Как скоро я могу приехать за лошадью?       Гэвин безропотно сжал чужую ладонь в своей, крепко тряхнул по-мужски, не переставая ухмыляться в ответ на такое рвение.       — Гэвин Рид. За лошадью можете возвращаться, после того, как внесёте оплату.       Рид пытается что-то разглядеть в глубине тёмных глаз, сверкающих заинтересованностью. Коннор выдерживает его взгляд, не торопясь со словесным ответом — он лишь коротко кивает.       — Хоть сейчас, — уверенно произнёс Андерсон, запуская руку в задний карман джинс, — могу я угостить Вас обедом? Столь выгодную сделку стоит запечатлеть, как считаете?       — Считаю, что с Вами приятно иметь дело!       Рид теряет понятие личного пространства, забрасывая руку на чужое плечо. Он сопровождает парня до свободного столика, заметив на его пальце вызывающий блеск перстня.       Гэвин ухмыльнулся, оглядываясь назад и замечая одобрительный жест от бармена. Тот сложил пальцами знак «Окей» и принялся за смешивание напитков и приготовление сочных стейков.       — Мне только десерт. — Просит парень, получив от владельца короткое «как пожелаете».       Рид только открыл рот, собираясь обратиться к новому знакомому, но фамилия того ни к стати вылетала из головы. И черт возьми, как же было неловко переспрашивать.       — Давно вы занимаетесь ловлей мустангов? — интересуется Коннор, снимая с головы шляпу. Волосы его были акуратно уложены дорогим гелем, но одна прядь небрежно спадала на правый глаз, выбиваясь из идеальной прически.       Гэвин уселся на стул, не обратив внимания на его противный скрип. Лопатками он оперся о спинку мебели, принимая расслабленную позу. Рид никогда не претерпевал напряжения в общении с малознакомыми людьми. Талант обольщения и врождённая харизма были его козырями, припрятанными в рукаве.       — Года два. Как ушел с должности шерифа.       Билли Страйкс — он же и владелец местного заведения — притащил поднос, на котором стояла тарелка с сочным прожаренным мясом и грушевым пирогом. Рид вытянул шею, когда блюда оказались на столе, и жадно сглотнул, чувствуя как живот предательских свело от голода.       — Вы были шерифом? Впечатляет, — с улыбкой поговорил Коннор, оказывая уважение за столь сложную работу в изматывающей профессии.       Он благодарно кивнул, протягивая Страйксу зелёную купюру. И со словами «сдачи не надо», вновь вперился взглядом в светлые глаза Рида.       «Да ужрется он, какое, бля, «не надо»?» — пронеслось в голове Гэвина, который старался быть невозмутимым.       — За порядком следить не так сложно, — наконец ответил он, ощутив накрывшую с головой волну превосходства, — но вот не поддаться жадности— на это требуется воля.       Коннор усмехнулся, дёрнув уголком рта. Коневод откровенно залип на эту притягивающую улыбочку розоватых губ, влажных и гладких даже в такой иссушающий день.       Рид был бы не против провести непринуждённую беседу — обо всем и ни о чем, но это решение кажется странно нелепым. Они остались здесь ради сделки. Обсуждение скакуна — главная цель обоих.       Лицо Коннора до жути знакомо. Гэвин помнил его еще желторотым — весь растрепанный, худощавый и в отцовской десятигаллонной шляпе, которая была ему велика на пару размеров. Тогда-то Рид подарил ему шерифскую повязь для тульи, чтоб та села по размеру на макушке. Радости у парня было не передать, а Рид так и остался в его глазах неизвестным «дяденькой ранчером».       — Я видел тебя здесь раньше, — говорит он, скакнув в формальное обращение, — вы с отцом из Вайоминга приехали лет десять назад.       Андерсон удивился, поддакивающие кивнув.       — Да, почти. Из Йеллоустоун.       Тот самый стереотипно светлый и солнечный городок с людьми, которые не знали бедствий. Гэвин не слышал, чтобы там каждый год погибал урожай или колодцы высыхали от зноя. Райское местечко на карте штатов, до которого рукой подать, но иронично то, что ему так и не довелось там побывать.       — Хороший городишко, — тряхнув в руке стакан, Гэвин наблюдал за лязгающим танцем кубиков льда на поверхности напитка, — может, все же стейк для начала? — вдруг поинтересовался он.       Коннор смутно помнил Гэвина десятилетие назад, но зато хорошо знал его настоящим. Пусть и по слухам, но образ в голове был уже давно готов и Коннор понимал, что тип бывалого шерифа не из простых.       Андерсон мотнул головой, сгоняя воспоминания, аристократично взял в руки приборы и принялся разрезать десерт, будто провидческого факта и не было вовсе.       — В детстве я увидел как мой отец забивает лошадь. Она сломала ногу и ему ничего не оставалось, кроме как пустить ее на мясо. С тех самых пор не могу его есть. Страшная участь для любого существа — вот такая смерть.       Рид понятливо кивнул, не решая выдвинуть протеста. Он уважал выбор других, если тот был подкреплён и оправдан чем-то благородным.       — Достойно уважения. Так к чему такая спонтанная покупка необъезженной лошади?       Коннор нахмурил брови, подцепив вилкой кусочек пирога.       — Нам нужен достойный конь для весенней выставки, — парень с жадностью начал уничтожать десерт, — на этот раз мы займём призовое место.       Не чуждая Гэвину самонадеянность подцепила под рёбра, приятно вдавливая в тело чувство знакомого волнения. Перед продажей жеребца всегда было так: жаль отдавать животное незнакомцам. Это казалось неправильным после долгой попытки подружиться с диким мустангом, но деньги за это дикое животное были не меленькими.       Но что-то в Конноре было особенным: его манера вести себя дружелюбно, но при этом сдержано. Невидимая аристократическая нить опоясывала запястья Андерсона, придавая его рукам очаровывающую плавность.        Рид откровенно засматривался на его изящные пальцы, ухоженное и гладко выбритое лицо с приметной деталью — шрам под правым глазом. Он был аккуратным, похожим на хрупкий узор, которого хотелось коснуться. Желание очертить тонкую грань шрама пересиливало в Гэвине чувство смущения.       — Уверяю, что этот жеребец подарит не один десяток побед вашей семье. Стены от трофеев на трещины изойдут, — гордо заявил коневод, дорезая оставшуюся часть мяса и изредка поглядывая на Андерсона.       Тот, наслаждаясь вкусным пирогом, лишь коротко улыбнулся, явно довольный чужой уверенностью. Красивый ход со стороны владельца лошади ему явно понравился.       — Увидим. Скажете свой адрес? Мой отец наймёт фургон и приедет за «добытчиком трофеев» ближе к восьми.       Надежда на то, что жеребца Коннор заберёт лично угасла, оставляя за собой неприятный осадок неоправданного ожидания. Рид рассчитал эту встречу первой и последней. Он догадывался, что дальше купли-продажи вряд ли сможет уйти.       — Розуэлл, пятый дом от участка шерифа. На окраине, ближе к «широким дорогам». Не перепутаете.       Нью-Мексико — «земля очарования», где все растёт на ходу. С таким девизом этот город раз в год терял урожай и принимал на себя удары непогоды. Улицы здесь узкие, по крайне мере, так было в Альбукерке, но Рида это ни чуть не смущало. Он приехал сюда лет пятнадцать назад и ни разу не задумывался о том, чтобы покинуть тихое местечко.       Он долго искал место, где сможет стать успешным. Работа шерифа подарила ему признание, о котором он мечтал. Но не обошлось и без нападок со стороны любителей брать на лапу.       Гэвин выполнял свою работу с охотой, но постепенно остывал к обыденным житейским перебранкам и не горел влезать в разборки с вторжением краснолицых на территорию прерий близ города.       Риск жизнью настиг Рида и в коневодстве. Он любил этих животных, которые верой служили ему на прошлой работе. Необузданная сила и вольнолюбие привлекали и пленили шерифа, приманив его к более прибыльному делу. Так он и остался плавится в нем, мечтая разбогатеть и стать кем-то более значимым.

***

      Вечером этого же дня к дому Гэвина подъехал скрипучий фургон. Он трясся на повороте к загонам, раскачивался на промытой дождем дороге. Гроза постреливала молниями в кучном чёрном небе, пока ливень полоскал городишко после застойной жары.       Рид накинул жилетку, сунув руки в карманы и нащупывая серебряный портсигар. Как назло, его красота закрывала в себе скудное наполнение — две папиросы на вечер не придавали заслуженной радости после трудоемкого дня.       Он прищурился, наблюдая за остановившимся у забора фургоном. Из него вышел грузный мужчина с собранными на затылке волосами — седыми, как лунный свет, — и густой бородой.       — А, мистер! — проговорил он, коснувшись шляпы в знак приветствия, — Хэнк Андерсон.       — Приятно, мистер Андерсон. Гэвин Рид, — крепкие ладони слиплись в дружественном рукопожатии.       Рид перевёл взгляд на движущийся позади машины силуэт и разглядел в нем Коннора. Он не был уверен, что он, ведь рост парня знатно увеличился с момента их встречи днём. Либо Гэвин не обратил внимания, либо…       — Мой сын Ричард хотел бы взглянуть на жеребца. Вы не против небольшой «оценочной миссии»?       Старик добродушно захохотал, а у Гэвина к черту перехватило дух, когда глаза столкнулись с неприветливым весенним льдом в непроницаемом взоре старшего из сынишек Андерсона.       — Да без проблем, — простецки выдал бывший шериф, указывая на коня.       Ричард и минуты не терял. Уверенно шагнул в открытый загон и снял с пояса веревку. Рид и вякнуть не успел, как на морде жеребца уже сомкнулся плотный узел. Мустанг дернул головой, фырчал и глаза его отдавали на солнце отблесками страха и гнева.       Грациозно оседлав коня, старший Андерсон вежливо похлопал его по шее, словно пытаясь таким жестом подписать никому неизвестный пакт. Скакун под ним перестал дергаться и недовольно трясти головой. Животное смиренно прошло круг около заборчика, потом дало ход рысью под пронзительный свист Ричарда.        Тот был явно доволен своими образцовыми навыками.       — Кон и в этот раз не прогадал. Скакун — сила природы! — восторженно заявил он, продолжая объезжать жеребца.       Гэвин криво усмехнулся, вспоминая детали сделки. Коннор не прогадал, беря коня вслепую. Чуйка или просто удача? Рида не слишком заботили факты колеса фортуны, он лишь думал о причинах и следствиях. Одна из донимавших его неведомых причин вытекала из вопроса: почему не приехал сам Коннор? Почему он не хотел лично увидеть жеребца?       Ответов была лиха сотня: боится ответственности, играет наугад, не хочет наблюдать процесс укрощения. Он же сам говорил, что до сих пор помнит как в детстве отец поступил с одной из лошадей на ранчо. Резонно. Но все равно пиздецки цепляло. Гэвин хотел закрыть какую-нибудь дебильную временную петлю для этого денька, лишь бы он стал бесконечным.       Как там? Живи. Умри. И снова?       — Хорош, хорош конь, — одобрительно выдал старик, оценивая перекатывающиеся мышцы под вороным цветом покрова жеребца. — Вы знаток, мистер Рид.       — Не ошибаетесь.       Ричард слез с коня, пройдясь пальцами по густой темной гриве. Он осторожно дернул веревку, ведя мустанга за собой в фургон. Папашка сразу спохватился, всучив Риду еще сотку зеленых хрустящих, с некой тайной зажимая их в его кулаке.       — Что ж. Мы навестим Вас весной, когда приедем с выставки.       Сухо улыбнувшись, даже не обрадовавшись четвертичной прибыли, Рид кротко кивнул, касаясь пальцами полов шляпы в знак уважения.       Целая ебучая осень, зима и весна должны пройти с тех пор, как у него появится шанс увидеть Коннора Андерсона? Нет, такой расклад коневода явно не устраивал, потому он решил в край обнаглеть и затолкать свое стеснение в задницу.       — А где Вы будете до весны?       Хэнк повел плечом, будто у него в распоряжении была временная будка и он мог переместиться в любой из моментов времени, закольцовывая какой-нибудь гребаный Гештальт.       — Мы с Ричардом вернемся в Йеллоустон, дабы уладить дела. Вы можете заезжать к нам, если что-то понадобится. Мой младший сын присматривает за ранчо и если что, то передайте весточку через него.       Сердце бешено заколотилось о ребра, подгоняя к лицу пылкий румянец. У Гэвина щеки буквально воспылали и он молился всем богам, лишь бы не было видно помидорного оттенка за тенью широкополой шляпы.       Гэвин никогда не любил осень и холода зимнего покрова. Он с тяжестью переживал эти перерывы, ведущие к его любимому и продуктивному лету, где всегда находилось чем себя занять. В холода лошади уходили вниз по реке, пугливо паслись на взъерошенных инеем склонах, куда добраться без снаряжения и посторонней помощи было тяжело.       В словах Хэнка не было обнадеживающего «бывай, свидимся». Наверно, он даже не ждал, что Рид явится к ним еще раз, да причем просто так. Коневод уже строил масштабные планы. Знал, с чего начнет и как будет лестно увидеть на дубовой полке Андерсонов награды с весеннего фестиваля.       Рид был уверен в этих победах, но не был уверен в том, что у него получится так долго ждать. Весна делилась на три месяца, в которых Гэвин видел лишь томительное ожидание и гадание на кофейной гуще: повезет или нет.       — Я зайду к нему на неделе. Передам подпругу и резное седло. Будет чем покрасоваться на весенней ярмарке.       Хэнк потянулся к коневоду, крепко сжав его руку в своих медвежьих ладонях. Пряча улыбку в бороде, Андерсон благодарно кивнул, расходясь на просьбы бывать у них дома почаще.       Гэвин бессознательно тряс его руку, пребывая в мыслях о том, что иногда все же фортуна руководит случаем и в этот раз она ему широко улыбаясь до самой ранней весны.