Фургон паркуется на крытой стоянке. Фрэнсис Долархайд ликует, ожидая возмездия, пока пули прошивают чужие головы.
***
По примерным расчетам, Фредерик должен очнуться только через пару часов. Этого достаточно. Он подхватывает безвольное тело, что оказывается легче ожидаемого, и заносит его в дом, оставляя в инвалидном кресле. Четкого понимания того, что он планирует делать так и не пришло, но время подумать ещё осталось. Он осторожно снимает чужой пиджак, чтобы после подцепить рубашку, резким движением вырывая пуговицы. Те, звонко отскочив от пола, укатились в разных направлениях. Перед драконом предстало хрупкое тело, что не способно вынести даже частицы его силы. Осторожные ключицы, мягкие, нерезкие черты тела и слабая мускулатура — все требовало бережного обращения с собой. Он сдержано тронулся кончиками пальцев чужой груди, как люди касаются дорогих вещей, в следующее мгновение уверенно располагая на нежной коже ладонь. Дракон с восхищением смотрел на созданный контраст. Жёсткость Фрэнсиса и мягкость, ухоженность и необузданность, хрупкость и дикость. Как это может принадлежать этому лживому созданию, согрешившему против дракона? Он наклонился чуть ближе и скривился от тошнотворного аромата духов. Разве может мужчина пахнуть как женщина? Омерзительно. Дракон наклоняется еще ближе к чужой шее, пытаясь вдохнуть чужой запах глубже. Ноздри кусает аромат мускуса и пряного меда, в котором утопают нотки табака и ладана. Дракон разочарованно рычит, не почувствовав собственного запаха психиатра за этой неподобающий насмешкой над мужественностью. Он бы мог насладиться этим ароматом, исходи он от Рибы. Он отступает, продолжая неторопливо снимать чужую одежду. Воспоминания о Рибе отдают чем-то неприятным в районе груди. Проблемы возникают только на поясе. Фрэнсис возится с ним, пытаясь расстегнуть. Голая грудь медленно опускается и поднимается, в такт спокойному дыханию. Дракон хмурится замечая старый шрам на животе. Это тело совершенно никуда негодно. Никчемное. Оно не готово принять силу и величие Красного Дракона. Но Фрэнсис изменит его, чтобы доктор мог понять. А сейчас он избавляется от чужих штанов. Шрам на щеке мужчины еле заметен для пулевого ранения прямо в лицо. Дракон протягивает руку, касаясь пальцами контура, структура кажется необычной. Он хмурится, рассматривая свои пальцы измазанные чем-то косметическим, чего не должно быть на лице у Чилтона. Женским. Отвращение растекается по всему телу, заставляя содрогнуться. И как он мог не догадаться. Его ухоженный вид, любовь к духам и косметике, теперь все казалось логичным, но от этого не менее неправильным. Он называл Фрэнсиса больным извращенцем, в то же время являясь им. Стараясь раньше времени не выйти из себя, Фрэнсис схватился за ручки инвалидного кресла. Предстоял долгий вечер.***
— Теперь вы меня отпустите? — с робкой надеждой уточнил пленник. — Отпущу, — великодушно ответил дракон. — Но я хочу быть уверенным, что вы все поняли и что вы не забудете. — Да, я понял… — с легким заиканием начал он. — И у меня хорошая память. Видео-обращение было снято. Злоба, до этого не нашедшая своего выхода, грозилась выплеснуться сама. Чужая невиновность смягчила конечный приговор, но что-то осталось неизменным. «Неужели я обгорел?» — в голове прозвучали чужие слова, вынося вердикт. Пора перейти к главной части. Фредерик узрел все, что смог в силу своих возможностей. Фрэнсис дарует ему прощение. Протез одним умелым движением встал на место. В тишине мрачной комнаты чужая мольба о пощаде прозвучала слишком громко. Вновь включив запись и грациозно перемахнув через деревянный стол, он скользнул к психиатру, заставляя последнего жаться в кресло из-за всех сил, словно с этой задачей не справлялся один клей. Рот мужчины распахнулся от ужаса и паники. Он попытался закричать, но крик превратился в невнятное мычание. Долархайд захватил кривыми зубами, чужие губы, готовый разорвать их в любой момент, но резко отпрянул, ошалело смотря на мужчину перед ним. Дракон внутри него рычал с удовольствием. Не от наконец наступившей расплаты. От прикосновения к чужому лицу. Дракону хотелось больше. Собственные губы горели, словно это в них сейчас впивались острыми зубами. Во рту стоял металлический привкус крови. Он замер всматриваясь в чужое лицо, в замешательстве понимая, что эта та жертва, что требует Красный Дракон в обмен на жизнь Рибы. Он может дать ему то, чего он хочет. Должен дать. Тогда она будет в безопасности до следующего полнолуния. Это стоило жертв, на которые готов пойти Фрэнсис. Психиатр что-то раздражающе бубнил высоким пугливым голосом, мешая думать. Дракон наклонился к чужим губам вновь, в этот раз осторожно прикасаясь своими, затыкая черезчур болтливый рот. Хватило пары мгновений убедиться, что именно этого требует Красный дракон взамен на жизнь Рибы, как требовал тех женщин. Удовольствие, охватившее дракона, прошлось по всему телу. Фрэнсис резко отпрянул, чувствуя легкую тошноту. Но он не может изменить его, как их. Почему дракон выбрал именно его? Жалкого человека, которому без этого была оказана огромная честь? Он посмотрел в широко раскрытые от шока глаза мужчины, замечая в них искреннее недоумение подобное своему. — Вы… Вы хотите этого, да? — нервно забормотал он, снова цепляясь за хлипкую надежду. — Я согласен, только прошу… Неожиданная пощёчина быстро прервала его. Голова по инерции качнулась в сторону от силы удара, что пришлась на больную щеку, отчего Чилтон заткнулся, чувствуя вновь нарастающую панику. Фрэнсис отвернулся и одним быстрым рывком вернулся к проигрывателю. Как только этот человек мог посчитать его каким-то извращенцем — подобным ему? Успокоить быстро колотящееся сердце удалось только через, казалось, целую вечность. Он остановил запись, тяжело опираясь на стол. После придется вырезать этот момент, но больше волновало то, что дракон требовал мужчину. Мужчину, что не пренебрегает женской косметикой, духами, но, несмотря на это, точно имеет между ног не женские половые органы. «Ты мне нравишься, а я нравлюсь тебе.» — голос Рибы прозвучал в голове слишком отчетливо, принося с собой разочарование и надежду, что, казалось, слишком разные понятия. Можно ли спасти Рибу, принеся его в жертву во имя красного дракона? Фрэнсис вынул и отложил протез, оборачиваясь к своему гостю. Свет от проектора в темноте ещё больше смягчал чужие черты, делая более привлекательными для Дракона. Он не торопясь подошел, следя за чужой реакцией. Чилтон настороженно смотрел на него, не понимая чего ждать, после непонятно откуда взявшегося у Фрэнсиса желания близкого контакта и его резкого отрицания. Не до конца уверенный в своих действиях Долархайд наклонился к чужому лицу, пробуя вновь. Мужчина перед ним с готовностью распахнул рот, дракон внутри удовлетворённо заурчал, но Фрэнсис отшатнулся от неожиданности, широко раскрыв глаза. На что готов этот падший мужчина, чтобы выжить? Его лицо скривилось в отвращении. — Вы омерзительны, — злобно прошипел он прямо в чужое лицо. Фредерик поднял испуганный взгляд, не понимая, что снова сделал не так. Стоило ему открыть рот, Дракон вновь прижался к его губам, в грубом поцелуе, пробуя едкий страх на вкус. Губы Фрэнсиса жгло от осознания, что он целует уста, что бесстыдно клеветали против него. Голову переполняли слишком противоречивые желания: доставить удовольствие и причинить боль, заставить осознать свой грех и пройти семь кругов личного ада, запечатлеть на чужом лице очередной поцелуй и снова ощутить под ладонью мягкость теплой кожи. Что если дракон уже тогда знал, что произойдет? Долархайд жестко сжал чужие волосы в кулак, потянув, мужчина под ним жалобно застонал в чужой рот.Отвращение утонуло в ликовании Большого Красного Дракона.
Дракон безжалостно терзал нежные губы, кусая до железного привкуса крови, ещё немного и, кажется, он откусит их, как и планировал. Другому мужчине только и оставалось открывать рот и подставляться, изредка постанывая, что больше походило на болезненные всхлипы. Фрэнсис ликовал вместе с драконом. Правильно. Он не должен наслаждаться этим. Это не дар, это его жертва. По чужому подбородку медленно потекла кровь, Фрэнсис прижался ещё ближе, размазывая капли своей челюстью. Идеально. Дракон прошелся влажным языком по темным в полумраке комнаты, смазанным дорожкам крови, слизывая их с некоторой тщательностью и неожиданной нежностью, отчего Фрэнсис задрожал. Нет, нет, нет. Дракон не должен быть более милосердным к этой отвратительной и недостойной дряни, чем к Рибе. Долархайд резко сжал свободной рукой чужое горло, перекрывая воздух. Это жертва для дракона — не дар. Достаточно было сомкнуться пальцам на чужой шее, чтобы мужчина замычал в поцелуй, начав активно рваться на месте, но быстро сдался и обмяк, задыхаясь и послушно открывая рот. Стоило Фрэнсису оторваться от окровавленных губ, как Дракон вновь припал к ним, сминая их и ослабляя хватку на горле Фредерика. Неуверенное движение чужих губ в ответ, ввергло в непростительную эйфорию, заставляя дрожь пробегаться по телу. Это не должно было быть так приятно. Не должно было растекаться теплом где-то в районе груди. — Прекрасно, — не успев подумать, выдохнул в чужой приоткрытый рот Дракон, снова и снова прижимаясь к губам. Чужие движения стали увереннее, стоило сорваться этому слову, Фрэнсис успел испугаться только на мгновение. Поцелуй с женщиной не был похож на это. Психиатр подчинялся точно так же, как все девушки, позволял себя вести и истязать, как только пожелает того Дракон. Но от каждого чувственного и умелого движения по телу пробегался разряд, разгоняя кровь и жар. Желание словно жило под его толстой кожей. В нем. Фрэнсис испуганно замер, беспомощно застонав и забыв о своих мыслях, когда его нижнюю губу осторожно прикусили в ответ. Этот мужчина слишком хорошо целуется, даже в подобной ситуации. Дракон впервые за все время неудовлетворенно заскрежетал. — Недостаточно, этого слишком мало. Дракону нужно больше, — забормотал в беспамятности Фрэнсис, позабыв как связно мыслить. — Да, конечно, если вам это надо, то я готов… — начал пленник, но Долорхайд ощетинился, резко схватив и с силой сжав его челюсть. Мужчина болезненно поморщился, жмурясь. — Большому Красному Дракону, — прошипел Френсис, выделяя каждое слово. — Не мне. Фредерик кивнул, как только мог. — После этого вы меня отпустите? — с нелепой надеждой спросил он, в который раз, словно заевшая пластинка. — Узнаешь, если твоя жертва придется ему по вкусу, — честно ответил Фрэнсис. Он готов отпустить его, если после Дракон не станет трогать Рибу. Он делает это не потому что хочет. Психиатр тяжело выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. На мгновение его взгляд стал томным и слишком возбуждённым, и этого небольшого мгновения хватило с лихвой, чтобы Дракон взобрался на него, прижимаясь, будто в отчаянии. Фредерик почти вскрикнул от неожиданности, вжимаясь в инвалидное кресло, словно оно могло его спасти. Кресло старого образца жалостливо скрипнуло под ними, но стойко выдержало. В глубине души Фрэнсис уже жалел, что решил приклеить Фредерика к нему. Поза вышла слишком неудобной и нелепой, но было достаточно прижаться к чужой манящей коже, как эти ощущения отошли на последний план. Стоило Чилтону опустить взгляд, цепляясь им за чужое возбуждение, как его глаза расширились, желанное восхищение кольнуло жаром низ живота, заставляя радость растекаться по телу красного дракона, и содрогаться от отвращения одновременно. Фредерик невольно облизал губы с подсохшей кровью на них, чего Красный Дракон не выдержал, он наклонился к чужому уху, опаляя горячим дыханием на каждом слоге: — Вам нравится. Вы желаете ощутить его внутри себя, как последний извращенец, каким вы называли меня, верно? — Дракон посмотрел прямо в глаза, видя как расширяются чужие зрачки, и сбивается дыхание. — Как же вы мерзок. — щёлкнул зубами Фрэнсис, вновь сжимая чужое горло в крепкой хватке и шипя прямо в лицо. — Как ты только смеешь называть себя мужчиной? Фредерик дернулся в чужих руках, но клей помешал ему предпринять хоть что-то. Он начал открывать рот, будто выброшенная на берег рыба, пытаясь сделать хотя бы небольшой глоток воздуха. — Прошу, не надо… — умоляюще просипел он. Фрэнсис слегка ослабил хватку, дав небольшую возможность дышать. Глаза мужчины заслезились, заставляя часто и быстро моргать. — Я…я просто делаю, то что хочет от меня… Большой Красный дракон. — Вы, — зарычал Долорхайд. — не должны получать от этого удовольствия. Вы его жертва, и вы мне омерзительны. Фредерик замолчал, тяжело дыша от недостатка кислорода и страха, от чего его щеки, как у бульдога, раздувались. Он пугливо смотрел на Фрэнсиса. В комнате повисла напряжённая тишина, прерываемая громким дыханием. Фрэнсис успокоился, ослабил хватку на чужом горле, невесомо сжимая и оглаживая большим пальцем. Психиатр закрыл глаза, не в силах смотреть на Долархайда. Фрэнсис несколько неуверенно проследил пальцами вниз по груди мужчины к животу и обратно, чувствуя чужую дрожь. Фрэнсис понял, что в подобном положении ничего не выйдет. Он нахмурился, стараясь не выдать своего смятения. Он не мог показать жертве, что из хищника превратился в неопытного и неокрепшего детёныша. Мысль появилась довольно быстро и вызывала слишком двоякие эмоции. Переборов стыд и отвращение, он плавно скользнул под резинку чужих трусов. Фредерик распахнул глаза, задохнувшись, стоило только сжать его полувставший член. Дракон начал медленно двигать рукой по стволу, изредка лаская головку. Чилтон вновь закрыл глаза, откидывая голову назад, насколько это было возможно, чем воспользовался Фрэнсис, припав к открытой шее губами и сжав пальцы сильнее. Чужой член в ладони не оказался настолько противным, как он ожидал. Он быстро твердел под грубыми ласками, наливаясь кровью, пока дракон орудовал рукой. Запоздалое отвращение к происходящему не пришло, что заставляло впиваться в чужую шею зубами, вырывая стоны удовольствия, крепко сплетённые с болью. В нос ударил уже знакомый аромат духов смешанный с запахом пота и похоти, теперь не казавшийся таким противным. Он вдохнул его еще глубже, позволяя пленить себя. Голова пошла кругом. Собственное возбуждение не утихало, нарастая с каждым мгновением и становясь болезненным. Он приснял трусы и потянулся к своему члену, но Фредерик неожиданно остановил его, заговорив: — Боже, просто возьмите их в одну руку, Дракон, — посоветовал он, зажмурив веки от удовольствия. Фрэнсис изумлённо посмотрел на него, пытаясь понять, сошёл ли этот человек с ума, чтобы заговорить с ним в таком тоне, но послушно прижался к нему ближе, обхватывая рукой сразу два члена, соединяя их вместе. Грубо и сухо, но так прекрасно. Правильно. Дракон вновь впился в чужую плоть, стараясь заглушить стоны, от долгожданного внимания к своему возбуждению. Это должно быть похоже на обычную дрочку, которой он не брезговал раньше время от времени. Но это совершенно иначе. Незнакомо. Рука дрожит от напряжения и животного удовольствия, прикосновение к чувствительной коже своей мучительно и восхитительно одновременно; чужие тихие стоны подливают масла в огонь, распалив ещё сильнее самые низменные для человека инстинкты и желания, но красный дракон — не человек. Он может позволить себе их. Дракон не человек, для него не существует условностей, сковывающих обычных людей. Он слизывает уже засохшую кровь с чужих губ, пьет ее и слюну, словно воду в жаркий день, отчаянно терзает губы психиатра. Тот глухо стонет в поцелуй, готовый отдать все кроме своей жизни ему. Отдать всего себя Большому Красному Дракону. Фредерик исступлённо целует в ответ. Он больше не жертва, теперь он дар, что преподнес ему мир. Дракону не нужна Риба — жена облаченная в солнце, он целует чужое лицо снова и снова, не глядя, попадая то в щеку, то в подбородок. Непростительно нежно и чувственно. Как быть не должно. Фрэнсис сжимает их плоти сильнее, словно желая, чтобы те стали одним целым. Он дрожит всем телом, чувствуя нарастающий оргазм, пока жестко сжимает волосы мужчины под ним в руке, причиняя боль. Фредерик не выдерживает первый, изливаясь, пачкая свой живот и живот Долархайда. Отвратительно. Гнев и страсть закипают в нем, подводя все ближе к краю. Хватает пары движений, перед тем, как дракон проваливается в долгожданную эйфорию. Темные и цветные пятна перед глазами рассеялись только через несколько долгих мгновений. Он сфокусировал взгляд, обнаружив себя смотрящим прямо на фото большого красного дракона, выведенное прожектором на стену, пока голова Чилтона покоится на его плече. Кажется, тот льнёт к нему из-за всех сил, пока Фрэнсис с удивлением не понимает, что прижимается к психиатру как раз таки он сам. Фредерик буквально приклеен к стулу и не может даже прикоснуться к нему. Дракон подозрительно молчит. Положение пугает. Его рука покоится на чужом бедре, а вторая спрятана в мягких, но грязных от пота волосах. Фрэнсис с ужасом понимает, что наслаждение от таких нелепых объятий испытывает он сам, а не красный дракон, засевший где-то глубоко внутри. Он резко подрывается с чужих коленей, чуть не падая на деревянный пол от неожиданно размягших и затекших ног. Долархайд не оглядывается, когда проносится к нужной сумке. Все еще грациозный и удивительный, но неуверенный и ошеломленный. Не нужно видеть, чтобы знать насколько испуган подобной импульсивностью Фредерик. Фрэнсис хватает пистолет. Он должен убить этого глупого лжеца, пока Дракон дремлет глубоко в нем. Должен, ради Рибы, ведь она не заслужила предательства, тем более с другим мужчиной, которое он совершил по воле Красного Дракона. Должен, чтобы защитить ее и заслужить ее прощения, не требующее признание вины. Но стоит ему обернуться и наткнуться на взгляд полный горького осознания и страха перед неизбежным, гремит рев пробудившегося Большого Красного Дракона. Осознание очевидного бьёт с ноги поддых. Дракону с самого начала не нужна была Риба. Значит, она не нужна и ему.Фрэнсис Долархайд впервые за долгое время не знает как быть.