Now don't matter

Так уж случилось, что Феи-Крестной никогда не было сына, чему она была бесконечно недовольна. Хорошо, что Гарольд прекрасно помнил, что обязан ей всем, поэтому смотрел на давнее «выдать замуж принцессу за отпрыска Феи» обещание, сильно смежив веки. Фея-Крестная была приверженица широких взглядов, поэтому ее не сильно интересовало, как такой союз будет смотреться в глазах общественности. Но появились другие проблемы. О принцессе Фионе уже несколько лет ничего не слышно. Чарминг, конечно же, заявлялась в башню, но нашла там лишь веревку, сплетенную из простынь. Такой поворот сильно ударил по репутации Феи, если быть честным, то она была просто в ярости. Огня в этот вопрос еще подлил тот факт, что королю и королеве пришла небольшая надушенная записка всего с несколькими словами: «Мама, папа, я нашла свое счастье. Не ищите меня». Не всегда магия помогает даже в самых простых вещах — обнаружить принцессу так и не удалось. Вскоре жизнь вернулась в свое привычное русло. Дочь лишь изредка, взмахнув гривой, говорила о том, что такого унижения она не перенесет, но с каждым днем все меньше и меньше проскальзывало в этих возгласах искренней досады на то, что Далекое-Далекое Королевство ушло из ее рук, ведь мама-фея смогла разглядеть дальнюю перспективу. О ней она говорила туманно, с нескрываемым любопытством поглядывая на ныне здравствующего короля. Это случилось в самый неподходящий момент. Не имея при себе никого другого, кто бы мог помочь в столь деликатной проблеме, король однажды подзывает к себе Фею-Крестную и говорит без каких-либо недомолвок о том, что существует еще один претендент на престол, кроме Фионы, ведь сам уже стар, и возраст заметно сказывается на тех решениях, что он принимает ежедневно. Говоря это, любящий отец искренне радуется за свою дочь, что так и не показала носа в Королевстве, ведь тогда бы без малого была катастрофа. Замечая азартные огоньки в глазах Феи, чувствует, что делает все верно, понимая, что той нужно хоть тушкой хоть чучелком сделать свою дочь королевой. А уж кто там будет рядом с ней, Фиона ли или еще кто — без разницы. На строгий вопрос: «Кто это, Гарольд?», Король, выдохнув облегченно, дает точные координаты Вустершира, просто радуясь тому, что этой ведьме с крылышками конкретно от его семьи в скором времени ничего не будет надо. Фея недолго недовольно хмурит брови, решая, что такое положение вещей ей даже на руку. Зачем тащить за волосы принцессу, где бы она ни была, если Король сам уходит со своей должности? Через неделю, объявляя свое решение подданным, Гарольд собирает посольство. Он делает вид, что ничего не замечает, когда на корабле оказывается Чарминг в качестве дипломата. На его взгляд дипломатия и Чарминг — это нечто несовместимое как каракатица и пудинг, но все равно вежливо желает удачи. Фея-Крестная, прощаясь с дочерью, дает точное указание — очаровать наследника или наследницу любым образом. Чарминг в очередной раз, блеснув своей шевелюрой и намазав на губы вишневый гель, говорит, что справится с этим на отлично, и матушке незачем переживать. Чарминг на самом деле смотрит на все глазами своей матушки, оттого ей ничего не кажется странным. Находясь на судне, окрыленная идеей стать наконец-то королевой, она даже не замечает позывов морской болезни. Школа же встречает ее по-своему, мама ни за что не хотела в свое время, чтобы та обучалась с другими детьми, поэтому ей знакомы только частные преподаватели. К восторженным взглядам противоположного и к завистливым своего пола она привыкла. Осматривая детей, мысленно пытается представить себе наследника или наследницу Далекого-Далекого Королевства, как взгляд ее случайно зацепляется за невзрачную, как любят говорить, мышку, которая по виду забилась в угол и, если не затравленно, то с подозрением, так же как и все, смотрит на незнакомку. Это напоминает предчувствие, мама обычно всегда говорит о том, что такие моменты предначертаны заранее. Чарминг произносит фразу: «Есть ли тут кто по фамилии Пендрагон?», не отрывая взгляда от этой забитой девчонки. Как и ожидалось — все ученики дружно указали на нее пальцами. На лице той некоторый страх, ужас от того, что ее заметили, Чарминг чувствует умиление от ее попыток спрятаться, наслаждаясь мысли: «Со мной ты быстро забудешь, что такое скромность». Первое впечатление должно быть сногсшибательным, ткнув в бок тех, кто пошел с корабля за ней следом, не обращая внимания на улюлюканье ее одноклассников, по всей церемониальной форме, Чарминг подходит к этой девочке с ее обиженными глазами и, склонив голову, сообщает цель визита. Чарминг выжидает паузу, наперед зная, что последует далее: неверие, отговорки, попытки сбежать. Она готова ко всему… Используя самый тонкий подход, сочетание нежности и человеческого отношения, что эта девочка не знала года напролет, Чарминг уже к концу этого вечера, без драк и истерик, удается затащить ее на корабль. В ее взгляде проскальзывает не восторг, а слабая надежда, с несмелой улыбкой она говорит Чарминг: «Зови меня Арти», и та это воспринимает как победу. Чарминг ехидно улыбается за ее спиной, понимая, что радость от того момента, когда все ее давние обидчики рты пораскрывали, когда узнали, что она наследница престола, до сих пор кружит ей голову. Она дает себе самое твердое обещание удерживать этот восторг так долго, как это возможно, добавляя в него впечатлений. Далекое-Далекое Королевство встречает приветливо. Все рады тому, что прибыла будущая Королева. Всех только нимало смущает Чарминг, которая, кажется, ни на шаг от нее не отходит. Все понимают волнение и робость недавно названной наследницы, но такого внимания со стороны — нет. Чарминг между тем понимает, что использовать свои дамские чары той вовсе и не нужно — Арти так изголодалась по нормальному общению, что раскрывается перед ней подобно ночной фиалке. Чарминг ловит себя на мыслях, по какой причине она начинает сравнивать неокрепшую Пендрагон с цветком, понимая, что от такого представления о будущей королеве ей не отделаться. Арти — светлая, добрая девочка с незапятнанной душой, с ней хочется быть положительным героем… Фея-Крестная радуется, что дочь так быстро смогла войти в доверие к наследнице, потирает ладоши, намечая для себя рычаги давления, находит советы, которые может дать Чарминг, но в какой-то день с удивлением замечает, что та слушает ее невнимательно, рассеянно, так, будто бы не заинтересована в дальнейших действиях. Вопрос: «Ты что, расхотела быть королевой?» не приводит ее в чувство: Чарминг прерывает беседу объятиями и говорит, что попросту устала. Фея внимательно следит за лицом дочери, догадываясь, что у той появились какие-то тайны, ей искренне хочется их узнать. Чарминг поражается доверчивости Арти. Все, что у нее на душе, та вываливает одним махом, говоря, что Чарминг — ее лучшая подруга. От таких откровений у избалованной маминой дочки встает ком в горле. Нетипичные мысли поглощают ее с каждым днем: о том, как на самом деле одинока Арти, как нуждается в поддержке, как ей боязно и страшно от того, что произошло на днях. Она внимательно наблюдает за ней издали, когда та беседует с уходящим на покой Гарольдом. Что-то ломается в тщеславной душе, и она будто бы видит мир глазами Арти. Решимость соблазнить ее тает на глазах, хочется просто, чтобы девочка была счастлива. Та же вдруг стала доверчиво обнимать свою подругу, хвалить ее роскошную шевелюру, наряды и тайно рассматривать с восхищением. Чарминг как может откладывает ее столкновение с матерью, понимая, что Арти нужно раскрыть глаза. У Чарминг на самом деле есть все, о чем она может мечтать, у Арти нет и малой части от этого. «Так пусть же ты будешь наслаждаться этим сама по себе. Ты умная девочка, тебе точно не нужен кто-то вроде меня». Она вспоминает колдовство, совершенное с Фионой, тяжело выдыхает и желает ей удачи, где бы та ни находилась. К Чарминг вдруг приходит понимание того, что вся эта магия создана не для личного счастья, а наоборот — для его искоренения. С тихим смешком удивляется тому, что все принципы, вбиваемые самой сильной волшебницей Королевства, не имеют смысла рядом с улыбкой Арти. Вечером они как обычно вдвоем, обсуждают некоторые подробности дворцового этикета. Чарминг долго рассматривает Арти, прежде чем раскрыть рот, она думает, как сказать то, что у нее в мыслях так, чтобы потом хоть раз ее увидеть. Чарминг умеет справляться со своими эмоциями, но не в этот раз. — С тобой все хорошо? — положив ладонь к ней на руки, спрашивает Арти. Чарминг переводит взгляд на ее лицо, видит эти еще детские черты, широко раскрытые глаза… Даже отвращение к самой себе заполняет ее душу. — Арти, тебе не стоит быть настолько доверчивой, — серьезно произносит Чарминг, словно издали замечая крылья своей матушки. Арти смотрит на нее удивленно, ничего не понимая. Холод зарождается где-то в груди, Чарминг попросту больно думать о том, как Фея-Крестная поставит еще одну засечку на своем «Долго и Счастливо». Не так ей хочется раскрыться Арти, не так хочется с ней говорить. — Ты рассказала мне об отце. Позволь мне тоже доверить одну свою тайну. Прежде чем Арти успевает раскрыть рот и что-то сказать, Чарминг выкладывает ей все, что знает, все, что скрывала за дружелюбными улыбками. Лицо Арти становится бледным, Чарминг чувствует, что той тоже становится больно, она чувствует, что та готова встать и убежать, но вместо этого ее глазам возвращается то самое затравленное выражение, что было у нее в тот миг, когда ее забирали из школы. Чарминг чувствует, как сердце пропускает удар, нет, только не это, пожалуйста. Арти отсаживается от нее подальше и закрывает лицо ладонями с тихим шепотом: «Спасибо, что была откровенна со мной… Если честно, я не понимаю, на что я надеялась». Чарминг кусает губы, она с тихой ненавистью осматривается по сторонам, что-то борется в ней, и это что-то — попытка сбросить с себя видение матери. Она смотрит на Арти сочувственно, потом не выдерживает, вновь садится к ней, кладет руки на ее плечи и говорит: «Если ты позволишь мне, то давай начнем все сначала, но уже честно. Ты не безразлична мне, Арти». Юная Королева убирает ладони от лица и смотрит на дочь Феи с недоверием, многие чувства играют в ней, но что-то поистине королевское не дает печали перерасти в бурную истерику. Чарминг не замечает того, как любуется ей, тепло в груди растет и растет. «Я дам тебе второй шанс», — в итоге сухо отзывается Арти, а после слегка краснеет. В эти секунды Чарминг дает самой себе страшную клятву: что если она хоть еще раз послушается совета матери, то умрет. Теперь не имеет значения ни одно колдовство.