Связанные словом

      Александра привыкла никогда не снимать с руки браслет. Он плотно облегал её запястье, словно дикая кобра, что обвивается вокруг ноги человека, прежде чем укусить. Александра пообещала себе, что никогда в своей грешной жизни не снимет этого браслета, ибо верила в то, что сможет найти свою родственную душу и без подсказок судьбы. Это была игра, такая, где никто не ставил правил и задач — лишь одно условие и одна цель.       Александра была счастлива рядом со своим будущим женихом, художником из Крыма. Именно он, возможно, и мог бы быть её судьбой, если бы не печальнейший конец, что постиг его. Лишь после кончины Луки Александра узнает, что фраза на его запястье не принадлежала ей, однако в сей момент она и не сомневалась в этом, ведь, кажется, уже нашла свою настоящую родственную душу; Султан Сулейман - великий падишах Османской Империи. Каждая девушка из его гарема, да и не только, мечтала стать его судьбой. Александра была абсолютно уверена в том, что именно она стала счастливицей и выиграла в лотерею судьбы...       Однако, и в этот раз жребий выпал не на ее сторону. Девушка даже не догадывалась, чья фраза была на руке у её возлюбленного, да и мы сего не знаем... Однако, совершенно точно, эта фраза принадлежала не Александре. Она продолжала вести себя так, как будто ничего и не знала, хотя сердце ее кровоточило от боли, разрываясь изнутри на мелкие частицы. Мысль о том, чтобы нарушить своё заветное обещание была невозможно близка, она так и щекотала чертоги разума, пытаясь выбраться наружу и облачиться в желание, а затем и в действие. Как маленький жучок, пробиралась всё глубже и глубже, укоренялась в мозгах... Но Александра не поддавалась ей. Раз уж она затеяла эту игру с судьбой, то уже никогда не позволит себе проиграть...       Александра...— ー Я не Александра! Моё имя Хюррем! – со злобой прошипела девушка, своими зелеными, как изумруды, глазами прожигая соперницу. Махидевран-султан всегда пыталась ставить ей палки в колёса, надеясь предотвратить близость правителя и Хюррем, однако все её попытки были тщетны, а все палки с натиском ломались под тяжестью колёс, на которых мчалась рыжеволосая ведьма к своей цели. ー Хюррем... ー Темноволосая султанша будто пробовала это имя на вкус, обвивала его на кончике языка, каждый раз когда произносила; Да ещё и с интонацией такой, будто проклинает её во всех смертных грехах Корана одновременно, самая настоящая змея. И что ей нужно от Хюррем? Её, видно, гложет чувство несправедливости по отношению к себе; Хотя она сама в этом и виновна, разве же она не знала, что каждая наложница мечтала занять её место? Отнюдь. Пусть теперь и пожинает плоды своих упущений. ー Знаешь что, Хюррем. Поверь уж мне, скоро настанет и твой час — время, когда султан и о тебе забудет, найдет себе другую наложницу, а тебя оставит в одиночестве. Помяни мои слова.       Махидевран ушла вперёд, оставив девушку в раздумьях. Могли ли ее слова стать проклятьем для Хюррем, или же лишь и оставались пустыми словами, пытающимися выглядеть, как угрозы? Из уст женщины, которая потеряла любовь султана, да еще и так легко, эти фразы звучат глупо; Хюррем-хатун не собирается допускать таких ошибок, она будет учиться по твоим.       «Рыжеволосая ведьма» — думала про себя Махидевран-султан, все дальше и дальше отдаляясь от объекта своей ненависти, — «почему же Аллах меня так наказал, избрав эту змею? В чем я была виновата, какое деяние совершила?».       Госпожа зашла в свои покои и села на кровать, устало потерла виски. Надпись на запястье ныла от боли, заставляя взглянуть на нее - что Махидевран и ненароком сделала, случайно и не самостоятельно, будто под гипнозом или чарами.       «Кто это такая?» было выведено черными, как уголь, буквами на бледной коже руки. Вопрос, который Хюррем-хатун задавала Гюльшах, когда жена падишаха вызвала ее к себе. Это была их первая встреча, но они не сказали друг другу ни единого слова, Махидевран лишь краем уха услышала за той стороной двери этот злополучный вопрос, что не дает ей покоя всю жизнь. Как вообще могло такое случиться, что ее родственной душой оказалась женщина, да еще и такая змея? «Она не имеет ни одного качества, что я могла бы ценить в человеке, лишь напротив - агрессивность, неучтивость и несносный характер. Да кому это может понравиться?» — и еще тысячи тысяч причин, по которым госпожа думала, что с ней что-то не так. Какая-то ошибка. Все неверно. А еще и масла в огонь подлил этот браслет на руке Александры, плотно завязанный именно в том месте, где должна быть фраза. Было бы все в бессчетное количество раз легче, если бы Махидевран убедилась в том, что на запястье хатун нет именно ее слов… да даже если бы были, женщины постарались бы забыть это, как страшный сон и жить, как будто и нет никакой душевной связи между ними и никогда и не было. — Госпожа, вы слышите меня?.. — около женщины уже довольно долгое время находилась ее верная служанка, Гюльшах-хатун. Она была неимоверно покорна перед султаншей, порой даже настолько, что была готова отдать свою жизнь ради счастья госпожи. — Неужто вы снова печалитесь из-за этой Хюррем? Она не стоит ни одной вашей слезинки, вы только прикажите мне и я сразу избавлюсь от этой гадюки. — Ни слова больше, Гюльшах. Я говорила тысячу раз, не смей делать что-либо с ней. Лично тебя придушу. — Не понимаю, чего это вы так с ней церемонитесь, ведь-.. — Молчать! — Махидевран нарочито махнула рукой, останавливая служанку. — Убирайся из моих покоев и не возвращайся, пока не перестанешь возражать моим словам. — Гюльшах покорно удалилась, склонив голову. Госпожа осталась в полном одиночестве, съедаемая своими мыслями, будто голодными львами.       Тем временем, Хюррем-султан вернулась в гарем после очередной ночи, проведенной в покоях султана. Сулейман верил в то, что в скором времени девушка обязательно скажет заветную фразу с его запястья, и не пытался торопить Александру снимать браслет. Падишах был мужчиной понимающим и терпеливым, что играло девушке на руку… однако, каково это - жить во лжи? А когда правда вскроется, что же с Хюррем станет? Казнь или ссылка? Если так подумать, девушка не виновата в том, что судьба так распорядилась. Притворись невинной - будто ты и не знала ничего и сама бесконечно подавлена сим. Вот и все. — Гюльнихаль? Ты здесь? — произнесла Хюррем, как только вошла в свои покои. — Я тут, Хюррем. Детей укладываю. Что-то случилось? — донесся голос из детской. — Ничего особенного, лишь одна завистная змея в коридоре. — процедила девушка и присела на диван, расположенный у окна, откуда открывался вид на маленький кусок дворцового сада. Как раз там, за окном, прогуливалась Хатидже-султан - сестра великого падишаха Сулеймана. Девушка была в сопровождении служанок и своей верной подруги Гюльфем. Хюррем и Хатидже имели хорошие отношения, что могло и пригодиться наложнице султана в достижении ее целей, но сейчас ее волновало явно не это. Махидевран. Лишь это имя заставляло Хюррем содрогаться от неприязни. Махидевран - женщина, не видавшая того, что смогла пережить Александра. Ей не приходилось проходить тернистый путь от рабыни до госпожи султанского сердца, ведь она сразу была уготовлена и воспитана, как будущий член династии. И именно это так бесило рыжеволосую хатун: Махидевран-султан пытается строить из себя человека, которого нужно бояться, но сама из себя ничего не представляет. Султанша слишком нежная, ни разу не раненная судьбой-злодейкой. Очевидно было, что поражение от рук Хюррем сильно расстроило бы ее… нет, расстроило - мягко сказано. Проигрыш убил бы ее, потому она так отчаянно пытается этого не допустить.       Хюррем не было жалко Махидевран. Она была готова сделать все ради собственного счастья.       Но смогли бы они быть подругами, сложись все иначе? — Нет. — прошептала Александра, отгоняя себя от подобных мыслей. Как огонь и вода, как день и ночь - они с ней никогда не смогут сойтись. Да и нужно ли это кому-то? Судьба, бесспорно, может столкнуть женщин вместе, как только захочет, но разве Хюррем из тех, кто спокойно идет по течению фортуны? Риторический вопрос. ...Махидевран-султан же думала иначе. В сей момент она, впрямь как и ее соулмейт, сидела в своих покоях, разглядывая происходящее в окнах. Ее покои приходились на другую сторону сада, нежели у Хюррем. Сквозь стекло она не видела Хатидже-султан, однако ей открывался вид поинтереснее: сам султан Сулейман в сопровождении Ибрагима-паши, в своем обычном размеренном спокойствии наблюдающие за игрой в саду Мустафы и Мехмеда. Братья часто играли вместе, несмотря на неприязнь их матерей, которая могла передаться и сыновьям. Шехзаде Мустафа хоть и был ребенком, но понимал всю печаль собственной матушки, даже если и не говорил об этом вслух. — Гюльшах, я хочу выйти в сад. — произнесла султанша, даже не глядя в сторону хатун. Махидевран все еще была зла на служанку за ее реплики про убийство. Подвергать опасности свою госпожу - самый ужасный поступок с ее стороны. А если Гюльшах и осмелится убить Хюррем, то все без исключения абсолютно точно подумают на Махидевран-султан. А далее - либо отправление в Манису, либо, что более вероятно - казнь. Гюльшах слишком глупа, чтобы это понять, а когда это пытаешься ей вбить в голову, она не пытается осознать всего масштаба проблемы. Может быть, ей просто не дано. — Да, конечно, госпожа. — тихо произнесла служанка и удалилась к шкафу, дабы принести султанше шелковый платок, который следовало надеть на голову. Махидевран аккуратно встала с дивана и поправила подол платья. У османских наложниц и жен ткани платей всегда были самыми лучшими и качественными, и, что очевидно, не каждый первый торговец на рынке может предоставить такую роскошь. Это платье, что в сей момент было одето на султанше, было ее любимым - заморская тафта алого, как кровь, цвета была пошита лучшими мастерами империи. Её наряду позавидовала бы каждая девушка, живущая за пределами дворцовых ворот, и, что не удивительно, Махидевран всегда гордилась этим, часто напоминала себе о том, что она выше, чем обычные рабыни, она намного выше чем та же Хюррем, что пытается тернистым путем пробраться к власти и уважению. Говоря, что она делает всё ради своей любви к Сулейману и детям, она, безоговорочно, лжет… вернее, так Махидевран-султан думает, но не факт, что так и есть. …       Хюррем же решила остаться в своих покоях, дабы провести больше времени с дочерью. Михримах с ранних лет была девочкой умной не по годам, показывая в себе все качества, наследуемые от матери. Повелительница солнца и луны обязательно в будущем оправдает свое имя, раскрыв всю свою могущественность. ー Запомни, Михримах. ー начала говорить Хюррем, поглаживая малышку у себя на руках, ー Ты будешь госпожой всех госпожей, моя луноликая девочка. Ты поможешь своей матери заслужить такого же уважения к себе, какое есть у других. Тогда мы с тобой вместе будем самыми великими, нам не помешает никто - ни Махидевран, ни Валиде, ни Ибрагим. ー Госпожа, к вам хочет зайти Махидевран-султан. ー неожиданно произнесла девушка, что только что тихо вошла в покои. ー... Что ей нужно? ー Она не сказала, госпожа. Мне её впустить?       Хюррем скривилась от одной только мысли о том, что придется снова иметь дело с этой змеюкой, однако, с другой стороны на неё давил сильный интерес, что же могло почти сразу после ссоры привести ее сюда? ー Ну, что же… проси.