good morning tokyo

— слушай, заскочим за сидром, слабак? — юнги больно толкает левым локтем под ребро. «когда это уже закончится» — про себя вздыхает чонгук, почти уверенный, что такое не заканчивается. они идут почти бегом, протискиваясь сквозь толпы таких же, как они, на сибуя рут. они могли бы выйти не вечером субботы, думает чонгук. у него снова проскакивает мысль о том, а почему, собственно, такой, как юнги, спрашивает разрешения. — купи, если тебе так приспичило. только надо будет опять драться за места на самообслуживании. юнги не платил на обычных кассах. — тебе сложно? — он оборачивается на чонгука и не изображает на лице ни одной эмоции. младшему приходится сделать два прыжка, чтобы догнать юнги, отрезавшегося от него компанией каких-то девочек, перебегающих дорогу. — придурок, — плюёт чонгук себе под нос и еле-сильно хватается за верёвочки сзади чёрной парки юнги, чтобы больше не прыгать, вечно гоняясь за ним. — че? — дошли. они бестолково встали посреди площади перед постаментом с какой-то собакой. — ну иди, я тут буду. чонгук не любил ходить за алкоголем с юнги. он его не любил. алкоголь. — шут гороховый, — юнги показал свои зубы в усмешке. чонгук поднял правую бровь и остальную половину лица. — рядом с хатико будешь меня ждать? — пояснил тот. — кем? — долбаеб… когда юнги возвращается с двумя бутылками (он каждый раз врёт, что берет ещё одну для чонгука, а не для себя), у младшего уже замёрзли пальцы и щёки. — сегодня мы не пойдем в музей как там её. — электротехники, — проговаривает старший, отбивая железную крышку об угол постамента и быстро осматриваясь по сторонам. — нет, там по-другому было. — электроэнергии. — электроэнергетики, во. — ладно. они и не собирались туда в принципе. просто так спокойнее — отменять что-то, что даже не планировалось. создаётся ощущение, что у них даже был какой-то смысл приезжать в японию. чонгук мнёт обгрызанные пальцы без перчаток и бессмысленно пытается прочитать незнакомые иероглифы, ярким розовым цветом плывущие по бегущей строке в метро. ждёт, пока юнги проснётся после сидра. он мог бы спать и в хостеле, но не оплатил эту ночь. чон смотрит на ужасно поплывшее спящее лицо юнги и вздыхает, от чего крохотная прядь светлых волос старшего сдвигается на пару миллиметров ближе к выемке между левым веком и носом. юнги ужасно холодный. ледяной. чонгук иногда задаётся слишком многими вопросами, как, например, на кой чёрт юнги останавливается в пять утра в комнате с одной кроватью в городе, в котором невозможно спать без тёмных штор. таких, которых в этой комнате нет. — камень-ножницы-бумага и кто выигрывает, тот спит на кровати, — даже не спрашивает юнги. он просто го-во-рит. и побеждает, в последний момент меняя камень на ножницы. чонгук возвращается, ослеплённый морозом и вырвиглазными вывесками на двадцатой рут, и видит юнги в одной майке и джинсах. он не удивляется, хотя отопления на пересечении триста первой и четыреста девятой нет. — юнги, — первый раз за несколько дней он называет его по имени. — может домой?.. тот не отвечает ничего, потому что чонгук его достал и потому что домой нельзя, чонгук и сам прекрасно знает. — ладно, тогда поедем завтра в синагава-ку? — зачем? — тупо смотрит на него старший. — я хочу посмотреть там институт счастья. — нихуево. — да. юнги вздыхает: — тебе всё равно не светит. «это значит нет», — понимает чонгук. когда они доезжают на том же метро до минато, чонгук не идёт вместе с юнги вселяться в какую-то очередную квартиру. он отдаёт ему свой мокрый от мелкого снега шарф, идёт в ближайшую канцелярскую лавку, покупает там самую дешёвую тетрадку, карандаш и скотч, и бредёт в район аояма. он улыбается на входе, чтобы не вызывать лишних подозрений, пряча приобретённое за правым боком. пробегает в самую глубь каменных плит и заклеивает иероглифы на одной из них вырванными тетрадными листами. потом карандашом, уже готовящимся сломаться, пишет на них своё имя взамен заклеенного имени умершего незнакомца. чонгук смотрит на своё творение, размокающее от летящих капель снега, затем заходит за плиту, чтобы от ветра не так сильно болели заплаканные щёки, и начинает ждать. пусть юнги ищет.