Тербийели

Сколько Серкан себя помнит — Селин была рядом. Первый класс, выпускной, первая любовь, первое предательство, университет, разбитая рука, совместные проекты, новый бизнес, первый кризис, первые радости. Всегда. У нее ярко-голубые вечно опечаленные глаза, Серкан в них не тонет, но подвисает знатно. Уголки губ опущены, только улыбка это дело может изменить, но ему нравится эта гримаса вечной грусти на ее лице. Он к ней привык. Как привыкает человек к новому шраму или цвету обоев. Она была комфортным дополнением к его жизни, и он был совсем не прочь ее «любить». Он заботился о ней, дарил дорогие подарки, водил на свидания, в общем, старался, как мог. Вот только однажды вечером Селин заявила, что он бесчувственный, словно камень, и она больше не в силах это терпеть. На самом деле, Болату не больно. Просто тяжело бывает принимать потерю друга, бывшего свидетелем всей его жизненной драмы, прочной опорой, отрезвляющей пощечиной, надежным партнером и… девушкой? Да, наверное, он все-таки любил ее, в самой глубине своей души. Серкан ловит ее взгляд своим и говорит, не отрывая его от ярко-голубых, таких светлых, что ими можно осветить его душу, глаз.  — По всем соображением разума ты подходишь мне больше всего. У Селин уголки губ все еще опущены, он пытается выгнать из мыслей навязчивый образ вечной улыбки одной кареглазой бестии и вчитывается в ее мимику. Комфортное дополнение к его жизни готово вернуться в его руки, однако перед глазами эти темные волосы и карие, глубокие и беспрестанно заставляющие любить огромные глаза.