you've walked all these miles (and now you're in the right place)

      Синий цвет его поглотил. Он ощущал себя так, словно его разрывало на кусочки, по частицам перемещая во времени, пространстве, в измерениях, о которых он даже не знал. Было больно, намного больнее, чем должно было быть. Долорес была права, он должен был немного подождать. Он был не готов. Господи, он все испоганил, правда?       Он думал, что это конец. Он продолжал мысленно повторять ─ "Ребята, мне очень жаль. Я сделал это для вас".       А потом это прекратилось.       Он упал прямо с неба… или нет. Нет, не с неба. Он упал с высоты примерно трех метров и приземлился животом на асфальт. От падения у него выбило весь воздух из легких, и он пытался сделать вдох, как он чуть позже осознал, чистого воздуха. Дым не заполнил его легкие, не было пыли, от которой он начал бы задыхаться. Просто запах бензина от машин, проезжающих мимо и…       Твою мать, мимо проезжали машины.       Пятый резко повернул голову, пытаясь сфокусировать взгляд на том, что было вокруг. На противоположной стороне находился книжный магазин, а рядом была аптека. Это были те же здания, которые он когда-то видел через окна в своей спальне, когда наблюдал за людьми. Эти здания все еще были на месте. Пятый не мог вспомнить, когда в последний раз видел не разрушенное строение, а сейчас он находился на улице, заполненной нетронутыми сооружениями.       Это означало, что…       Пятый поднялся на ноги и резко развернулся, пытаясь не споткнуться о собственные ноги. Сначала он увидел ворота с глупой эмблемой зонтика. А затем и сам особняк во всей его прежней красе. Сейчас была середина ночи (если его показания были верными, что могло быть и не так, но, эй, на улице было темно, а в некоторых окнах горел свет). Очевидно, что одна лампа была включена в прихожей, несколько в гостиной, одна в комнате Вани и…       Одна в его комнате.       "Твою мать, ─ подумал Пятый. ─ Я это сделал. Я вернулся домой".       Он моргнул и через секунду переместился внутрь здания, рассматривая экстравагантную лестницу, с которой однажды свалился Клаус. В доме было тихо, только потрескивание поленей в камине указывало на то, что кто-то еще не спал. Он снял свою куртку и бросил ее на ковер в прихожей. После Пятый снял шляпу с защитными очками и попытался хоть немного прийти в себя.       По его расчетам он должен был вернуться в ночь после своего исчезновения. Если он все сделал правильно, то в этом времени не прошло и двух дней с момента его "ухода".       Для Пятого же прошло четыре года. Четыре мучительных года выживания в глуши, поедания жуков и крыс. Четыре года, которые были наполнены ночевками в домах с трупами и остатками воспоминаний. Свое семнадцатилетие он отпраздновал в полном одиночестве, напевая имена своих братьев и сестер, словно молитву, и отчаянно пытался вспомнить хоть какие-либо детали о них. Как звучал смех Вани, который можно было услышать очень редко. Как у Бэна появлялись небольшие морщинки в уголках глаз, когда он улыбался. Какой цвет глаз был у Эллисон, и какими были веснушки на лице Клауса. Заикание Диего, голос Лютера.       Он знал, что в конце они были вместе. Он похоронил их всех в одной могиле и сделал надгробия собственными руками, чтобы они могли почить с миром. В тот момент он бы все отдал за способности Клауса, желая, чтобы призраки его семьи находились рядом с ним.       Он так и не нашел тела Вани или Бэна. Он никогда не узнал, что с ними произошло, но теперь это не имело значения, потому что он не позволит этому произойти.       ─ Кто здесь?       Пятый замер, потому что этот голос звучал намного ниже, чем он помнил. А потом в дверном проходе в гостиную появился Клаус в самом пушистом халате, который Пятый когда-либо видел в своей жизни, и в длинной рубашке из пятидесятых. Его брат подрос на пару сантиметров, вытянулся и стал слишком худым. Пятый видел его впалые щеки и очертания скул.       ─ Привет, Клаус, ─ сказал он.       ─ Пятый, ─ выдохнул Клаус, а после, к ужасу Пятого, его брат начал всхипывать. ─ Нет, нет, нет. Это нечестно! Нет, черт возьми! Ты должен был вернуться, с тобой должно было быть все хорошо…       В какой-то момент Пятый не мог понять, что вообще происходило. Это была точно не та реакция, на которую он рассчитывал. К тому же, его взбесил тот факт, что он ошибся с подсчётами, потому что Клаусу, который стоял перед ним, точно было не тринадцать. В довершение ко всему его брат продолжал отчаянно всхлипывать, и Пятый понятия не имел, что…       Оу.       Клаус решил, что Пятый умер. Клаус думал, что сейчас перед ним находился призрак Пятого.       ─ Твою мать, ─ выпалил Пятый. ─ Клаус, нет, я жив. Я… господи, да перестань ты рыдать… я в порядке!       Он сделал пару медленных шагов по направлению к брату, потому что знал, как тот боялся призраков, а ведь сейчас он думал, что Пятый тоже был призраком. Жизнь в постапокалиптическом мире не очень-то помогала развивать его социальные навыки, но сейчас он понимал, что должен был вести себя очень осторожно. Он не хотел напугать брата.       Но Клаус повел себя не так, как предполагал его брат. Он рванул вперед и ухватил Пятого за плечи. Он был на пару сантиметров выше брата, что показалось раздражающей мелочью, но его глаза блестели от слез, поэтому Пятый решил не зацикливаться на этом моменте.       ─ Я жив, ─ повторил Пятый, добавляя в свои слова чуть больше эмоций. ─ Клаус, я дома.       Клаус продолжал удерживать Пятого за плечи. Спустя пару секунд он резко выдохнул и обнял брата так сильно, как мог. Пятый почувствовал прикосновения пушистого халата к щеке и ощутил себя в безопасности в объятиях Клауса.       Какое-то время они не двигались, и Пятый продолжал вдыхать запах, который он почти забыл. Господи, сколько бы еще у него хватило сил это помнить? Сколько бы еще потребовалось времени, чтобы черты их лиц и имена стерлись из его памяти?       Когда он, наконец, решил немного отстраниться, то все равно продолжал держаться одной рукой за халат Клауса, напоминая себе, что он был дома. Он был рядом со своим нелепым, невероятным, до жути добрым братом.       Пятый прочистил горло, пытаясь взять себя в руки от невероятного количества нахлынувших эмоций, и сказал. ─ Милое платье, ─ и он действительно так считал.       Лицо Клауса озарила широкая улыбка.       ─ Оу, данке, ─ ответил он, покручивая пояс, как лассо.       Его лицо все еще было немного покрасневшим, а глаза опухли от слез, но единственное, о чем мог думать Пятый, так это о том, что он был рядом с братом.       ─ Клаус, какой сейчас год?       Парень удивлённо поднял брови.       ─ Две тысячи шестой.       ─ Значит, у вас тоже прошло четыре года.       Клаус кивнул и, казалось, собирался спросить что-то еще, когда ступеньки, ведущие на кухню, заскрипели, и в дверном проходе появилась Ваня. Она выглядела старше, чем Пятый ее запомнил. Сейчас он уже понимал причину. Им всем было семнадцать, как и ему самому.       Он реально облажался с расчетами, но сейчас это не имело никакого значения.       Ваня резко остановилась и удивленно приоткрыла рот. Пара секунд и…       ─ Я знала! ─ воскликнула она и босиком подбежала к ним, крепко обнимая Пятого.       Он слегка пошатнулся, но Клаус положил ладонь ему на спину, помогая удержать равновесие.       ─ Пятый, я знала, что ты вернешься. Я знала, что ты нас не бросишь.       ─ Я не собирался вас бросать, ─ ответил он и, чёрт возьми, его голос прозвучал надломлено. ─ Я не собирался вас бросать. Я облажался, Ви, и мне очень жаль. Я каждый день пытался вернуться домой.       Ваня лишь сильнее прижала его к себе. Ему пришлось наклониться вниз, чтобы ей было удобно его обнимать, но сейчас это казалось незначительной мелочью.       ─ Мы оставляем свет включенным для тебя, ─ сказала его сестра.       В этот момент сердце Пятого разбилось на кусочки. Он попытался сморгнуть слезы и сдержать всхлипы, которые так и норовили вырваться. Последний раз он плакал во время своей первой недели в будущем, когда хоронил своих братьев и сестру, закрыв их глаза и засыпая их тела кучей грязи.       ─ Я так боялась, ─ продолжила Ваня, ─ что ты вернешься и не сможешь нас найти, или подумаешь, что мы ушли без тебя, и решишь снова уйти...       ─ Мне так жаль, ─ выдохнул Пятый, продолжая сдерживать всхлипы. ─ Мне ужасно жаль. Я не собирался, я бы никогда… я бы никогда…       Клаус подошел ближе и обнял их.       ─ Групповые обнимашки, ─ пробормотал он в макушку сестры.       ─ Мне так жаль, ─ продолжил повторять Пятый.       Он начал дрожать, из его глаз покатились слезы и, твою мать, это было ужасно. Скорее всего, он испачкал соплями весь халат Клауса.       ─ Я не хотел вас бросать.       ─ Все хорошо, ─ прошептала Ваня. ─ Пятый, все в порядке. Теперь ты снова здесь. Я знала, что ты вернешься.       Клаус не был бы Клаусом, если бы не попытался как-то разрядить серьезную обстановку.       ─ Эй, эй, слушайте, ─ он отстранился и хлопнул в ладоши. ─ Мы должны это отпраздновать! Пятый вернулся! Твою же мать!       Пятый выпустил смешок, позволяя Ване вытереть слезы с его щек. Ее улыбка была мягкой и искренней. Она продолжила держать его лицо в ладонях и добавила.       ─ Пятый, я так рада тебя видеть.       Пятый собирался рассказать им обо всем завтра. Он расскажет о конце мира, о том, что до апокалипсиса осталось чуть больше десяти лет. Он расскажет им о том, как он их хоронил, оплакивал, пытался двигаться вперед ради них. Как он использовал всю свою энергию, все, что у него осталось, чтобы попытаться вернуться к ним.       Сейчас же Пятый собирался приготовить себе сэндвич с арахисовой пастой и маршмэллоу, и позволить своей семье просто быть рядом. Они разбудят Бэна, Диего, Эллисон и Лютера, и будут обниматься все вместе, как в детстве. Они будут плакать, смеяться и радоваться возвращению брата.       Завтрашний день будет тяжелым и пропитан неловкостью. Скорее всего, Пятый будет много плакать. Но сегодня… сегодня Пятый собирался просто сидеть рядом со своей семьей и наслаждаться осознанием того, он, наконец-то, был в безопасности.       Он вернулся домой.