Слышать тебя

- К огромному счастью, серьезной травмы мозга удалось избежать. Немаловажную роль сыграло и то, что скорая помощь прибыла на место в рекордно короткие сроки. Сотрясение мозга и небольшой ушиб мягких тканей. Я бы посоветовал вам… Тэхён слышит, как доктор, стоящий в больничной палате рядом с его кроватью, беседует с его родителями. Они примчались, как только узнали обо всем, несмотря на свою вечную занятость, вот чудеса. Голова все еще дико болит, во рту – неприятный привкус свинца, от которого есть желание сморщиться, но омега все это терпит. Лежит без движения, вдыхая запах медикаментов, которыми пахнет любая больница, наверное, и смотрит невидящим взглядом в белый потолок. На нем ярко горят флуоресцентные светильники, и перед глазами от этого мигают размытые пятна. Но это совсем неважно сейчас… ничего, что вокруг на данную минуту, для Тэхёна не имеет ни малейшего значения. Мысли текут раздражающе медленно, но Тэ подозревает, что делают это они не спроста. Организм борется. С ним самим борется. Пытаясь отгородить от чего-то страшного, что, наступив, вмиг подкосит, сломает, вывернет наизнанку, оставив в итоге ни с чем. Тэхёну от этого страшно, но он все равно делает то, что делает. Потому что не делать не может. Он для себя отключает все абсолютно звуки, что заполняют стерильный воздух палаты: не слышит сбивчивых вопросов папы, обращенных к доктору, как и не слышит на них ответов. Не слышит своего дыхания, судорожного - от страха, что медленно подбирается к горлу, чтобы то сдавить, перекрыв кислород. И тогда понимает: он правда… не слышит. Ничего. Ничего. И выдыхает из себя последнее. Чувствуя, как что-то горячее стекает из уголков глаз, а губы дрожат. Эта дрожь… она сотрясает все тело, она давит на ребра, и те – стискиваются так тесно, что сердце вот-вот грозит лопнуть. И лучше пусть это случится, пусть!.. Потому что Тэхёну больше не нужно, чтобы то билось. Он больше ничего не слышит. Он больше не слышит его. Его руки, что, вцепившись в волосы, пытаются пряди вырвать, ловят, настойчиво прижимают к постели. Над Тэхёном склоняются, но он не может в себе найти силы даже на то, чтобы попытаться различить лица. Он не хочет их видеть, не хочет слышать то, что ему говорят. Какой смысл? Скажите, какой?! Зачем ему что-то слышать, если возможности услышать самое важное он теперь оказался лишен?! Тэхён плачет. Долго, громко, с силой зажмурившись и сжавшись, как сухой осенний листок, хоть и не время сейчас для холодной осени. Ведь за окном только с утра расцветала весна… Но теперь это уже неважно. У Тэхёна в душе поселяется вечная мерзлота, и льды ее тело сковывают, пронзая то ядовитыми шипами одиночества. Того самого, что было Тэхёну никогда до этого незнакомо. Он чувствует, как в вену на сгибе локтя входит игла. Сознание медленно отключается. И хорошо. Пусть лучше так. Только не будите его, пожалуйста, больше никогда. Зачем ему теперь просыпаться, если единственный смысл жизни оказался потерян? *** Весна проходит. Так же проходит и душное лето. Тэхён правда… старается. Нет, не собрать себя по кусочкам (этот вариант – заведомо проигрышный), но хотя бы дышать. Дышать хотя бы через раз и не как чертов астматик. Он теперь изменился, стал немного циничным, колючим и еще больше в себе замкнулся. Он пугает этим родителей, но на это теперь, уж простите, плевать. Потому что он правда старается. Нет, не привыкнуть к постоянному чувству пустоты и утраты (это даже не вариант, так не будет), но хотя бы не коситься на лезвия от отцовской бритвы, что так заманчиво выглядывают из начатой пачки. Или хотя бы делать это не часто. У Тэхёна депрессия – так говорит психотерапевт, к которому омега ходит по вторникам. Опять. И это для Тэ никакая, если честно, не новость. Чему удивляться, если знаешь причину и следствие? Все равно это ничего не изменит, к сожалению. Диагнозы, попытки взрослых помочь, не вернут ему друга. Не исправят тот факт, что тот навсегда замолчал. И если в начале весны Тэхён еще на что-то надеялся (даже на свой день рождения, согласившись задуть свечи на торте, загадал про себя лишь одно-единственное – лучшего друга вернуть), то сейчас, спустя два тяжких месяца, верить в хорошее ему все сложнее становится. Но он правда… старается. Не для себя, не для родителей даже, которых любит, как и все дети любят своих отца и папу, конечно же. Но он старается ради него. Потому что, хоть их связь и исчезла по вине несчастного случая, это не отменяло того факта, что где-то там его лучший друг все еще существует. Он настоящий, он есть! Он, наверное, тоже несчастен, волнуется, не понимает, что с Тэхёном случилось. И ни в чем совершенно не виноват. Он заслуживает, чтобы его сильно-сильно любили, чтобы Тэхён его любил. И Тэхён любит до сих пор. Всем своим сердцем. И будет всю свою дальнейшую жизнь только и делать, что любить. Он не имеет права себя убивать, уничтожать любовь к человеку, который ее заслуживает. Он так не сделает. Он будет жить. Вот поэтому Тэ правда старается… День за днем, вдох за вдохом. Он еще лучше начинает учиться, хоть и находится пока на домашнем обучении, готовясь перевестись в новую школу, потому что родители все узнали о травле… Он, не покладая рук, рисует на подаренном на день рождения планшете. Хочет достигнуть в своем ремесле совершенства, чтобы представлять из себя что-то. Больше всего любит рисовать растения. Особенно часто рисует букеты и венки из цветов – сирени и ярких тигровых лилий. Их сочетание отчего-то всегда успокаивает, и даже плакать при взгляде на них хочется меньше, чем обычно. Еще он часто поет – перед сном каждый вечер. Поет на языке, что незнаком совершенно, но одновременно с тем и родной до невозможности. На языке своего лучшего друга. Чтобы не забыть песни, что тот успел подарить, оставил Тэхёну на хранение. И омега хранит драгоценные строчки бережно, как самую дорогую свою ценность. И всегда будет хранить. Обязательно будет хранить. Вот так Тэхён и живет. Живет дальше… по крайней мере, очень старается. Потому что, хоть и лишенный теперь голоса лучшего друга, человека, которого любит, он знает: где-то там его друг все еще есть. Он жив и здоров. И, должно быть, он тоже по нему очень сильно скучает.