Ледяной принц

      Руи кажется, что его сердце – айсберг. Самый настоящий айсберг, у которого видна лишь верхушка, а под толщей черной ледяной воды скрывается основная его часть – гигантский и неровный кусок льда. При мысли о том, сколько весит этот айсберг, Руи становится страшно. Он чувствует, что начинает медленно задыхаться, придавленный ко дну этой невероятной массой. Да, он задыхается – и, как и всегда, тихо улыбается друзьям, не замечающим в этой самой улыбке ничего странного.       Они способны веселиться, думается Руи, когда он слышит беззаботные шутки и перепалки своих драгоценных товарищей. Драгоценные… Они понятия не имеют, что за груз лежит на сердце четвертого члена их группы, их команды, их семьи. Конечно, у каждого из них есть свои проблемы и трудности, но тяжести айсберга никто из них не ощущал ни разу. Руи вдруг задается вопросом, а не равносильно ли отсутствие тяжести вечному ее наличию? Ведь и в том и в другом случае ты либо не ощущал ее вовсе, либо уже так привык к ней, что однажды перестаешь ощущать…       Но Руи ощущает. В последние дни он ощущает ее настолько явственно, что не может не спрашивать себя мысленно – а в чем же все-таки дело?       Он не помнит, каким было его сердце в детстве, но ему кажется, что оно уже тогда готово было в любой момент покрыться корочкой льда – от любого неосторожного слова со стороны, от любой ситуации, с которой он не в силах был бы справиться, от любого осуждающего взгляда. Так его сердце, должно быть, защищалось от мирских невзгод. Его хрупкая душа оберегалась от гнета знаний, хранившихся в его же разуме, от критики в адрес его же таланта, от осуждения со стороны дорогих его сердцу людей. И однажды этот лед стал настолько крепок, что вернуться назад более не представлялось возможным.       Последний – и самый толстый слой льда сковал его сердце после распада предыдущей группы, участником которой был Руи. Он никогда не размышлял об этом всерьез, но инстинктивно чувствовал – это из-за него. Неважно, насколько сильны или слабы были те парни, но рядом с ним они находиться не смогли. И тогда даже песня и сияние сцены перестали дарить ему столь необходимые тепло и покой.       Руи застыл, неподвижно восседая на своем троне из таланта и знаний и обозревая весь остальной мир, словно неприступный Ледяной принц. Он забыл, что такое смех и веселье, что такое радость дружбы и улыбки товарищей, а ведь где-то в глубине души ему все еще хотелось делить с кем-то чувства... Однако внешне он был холоден и безучастен ко всему, и никому не дано было разглядеть сквозь вежливость и показную радость осколки синего льда в его глазах. Лед… Холод сочился от его одежды, волос, бледной кожи… И только сейчас он сам ощутил его так явственно, так глубоко, что не сумел сдержать легкой дрожи.       Так что же все-таки…       …Середина весны, сакура в самом цвету. Несколько нежно-розовых лепестков срываются с дерева, проносятся мимо распахнутого окна, у которого неподвижно стоит Руи. Легкий ароматный ветерок едва заметно касается его волос, прохладно выдыхает в бледную щеку. Внизу, во дворе, эхом разносятся крики Атома и смех Эра и Эла. «Такие шумные. Такие… радостные». Холодность Руи порой изрядно их обескураживает, но никогда не становится поводом для страха или отчуждения. Они приняли его таким, какой он есть, никогда не давили на него, лишь из раза в раз доказывали, что без него их группе никогда не стать чем-то большим. И неважно теперь, что вначале казалось, будто ничего у них четверых не получится. Даже Руи в конце концов поверил, что вместе они добьются всего, чего только захотят. Поверил даже больше ради них, чем ради себя самого.       И, поймав себя на этой мысли, Руи вдруг понимает, что именно с ним происходит.       Смех внизу становится громче, чуть ли не оглушает, ветер весело врывается в открытое окно, швыряя в Руи пригоршню розовых лепестков – он словно поздравляет его с совершенным внезапно открытием, радуется вместе с ним. В широко распахнутых синих глазах лепестки отражаются сияющими звездами – и Руи чувствует весну, впервые за последние годы чувствует ее всем сердцем.       Эти имена… Атом, Эр, Эл и он, Руи. Вместе они – «Маргинал».       Руи машинально прижимает ладонь к груди, ощущая биение собственного сердца. Айсберг… Эта необъятная и мрачная ледяная глыба, что грозила вот-вот раздавить его… Начинает таять. Медленно, капля за каплей изо дня в день – но лед тает, тает, тает!       Руи прерывисто вдыхает полную грудь ароматного весеннего воздуха и понимает, что не дышал так легко и свободно уже очень и очень давно. И тогда он улыбается. Тихо и едва различимо, но искренне и даже, пожалуй, тепло.