Сердце

У принца были высокие скулы, светло-голубые глаза и чёрные, словно смоль, волосы. Речи его были так сладки и остроумны, что по утрам их прилетали послушать даже птицы, а в глазах юного королевича плясали смешинки. Принц был весенним вихрем, сгустком самой жизни. Принцесса была бледна и изящна. Белокурые локоны шёлком струились по плечам, ниспадая до самых пят. Чуть вздёрнутый нос, тонкие пальцы, серебряный смех. Её глаза цвета весенней травы когда-то глядели на этот мир с затаённым любопытством (девице королевской крови не пристало беззастенчиво пялиться!). Но сейчас в зелёных глазах застыл лёд. В груди у принцессы засела стрела. Принцесса была безнадёжно мертва. И был бездушный колдун, что звал себя Легионом и, по слухам, торговал человеческими сердцами. Он давно утратил свой истинный облик — да и был ли он когда-нибудь человеком? Однако же дела его шли как нельзя лучше: узнай сколько желающих продать своё сердце, удивился бы и сам королевский палач, а уж он-то многое повидал на своём веку. Но король не знал. До этого мгновения. Да и зачем ему, собственно говоря, было знать о живущем на болотах монстре? У него была красавица-дочь и жемчужина-жена, а королевство его процветало, пускай и не без помощи людей, чьи руки обагрились кровью. Король был счастлив. До этого дня. Сейчас же, среди ночи, королевич метался во тьме, то и дело сталкиваясь с зеленью навеки застывших глаз. Закрыть их означало бы принять поражение, навеки завещав жизнь своего единственного дитя костлявой, а король не привык сдаваться. Тени доверчиво льнули к его ногам, стремясь укрыть, цеплялись за роскошную мантию, однако каждый раз он сбрасывал их нервным движением. «Скоро, — шептал королевич и шаги его гулко отдавались в каменной комнате. — Гонец уже должен был миновать трясину с болотными огнями и сейчас, вероятно, пробирается через множество дряхлых крестов — последний шанс повернуть вспять, передумать». Однако гонцу было хорошо заплачено, чтобы он не свернул с опасной тропы. Король не испытал отвращения, узнав о монстре — возможно потом, после того как его дочь получит новое сердце, он прикажет запереть этого зверя в клетке и, выставив его на всеобщее обозрение, позволит людям забить его до смерти. Сейчас же он жаждал этого монстра, скорее, пока лежащее посреди комнаты опустевшее тело не начало терять прежнюю красоту. И чудовище явилось, пришло вместе с темнотой на самую верхушку башни. Оно было могучим — выше самого короля, а уж он-то, закалённый битвами, был не робкого десятка. Из-под просторного балахона выглядывал чешуйчатый хвост. Чудовище откинуло капюшон и король не сдержал пробежавшей по телу дрожи: чёрные, словно самая тёмная ночь, глаза в сочетании со звериным оскалом способны были обратить в бегство не одного храбреца. О, это существо знало, какое впечатление производит, и вовсю пользовались этим. Не удостоив монарха и кивком головы, он прошествовал к кровати, где лежала принцесса. — Когда? — спросил он, осматривая её восковое лицо со всех сторон. В когтистых руках чудовища голова принцессы казалась кукольной — король с трудом подавил в себе желание броситься ему наперерез. — Сегодня днём, — сглотнув, ответил монарх. — Была охота в честь помолвки, один болван промахнулся и… — он так и не нашёл в себе сил произнести окончание фразы. — Краси-ивая, — протянул чуть приглушённый, но явно женский голос. Чудовище пришло не одно — сейчас рядом с принцессой сидела закутанная в плащ фигура и, слегка натянув белокурую прядь, вовсю рассматривала игру теней. — Мне бы такие волосы, — мечтательно протянула она. — А какой изящный носик, вы только посмотрите! — касание было бережным, невесомым. — До чего прелестное создание… было. Король дёрнулся, но промолчал. — Не сейчас, — резко бросил её спутник и она, легко, почти игриво, спрыгнув с кровати, покорно отошла в угол комнаты. Тем временем он ещё долго рассматривал принцессу со всех сторон, поднимал к дрожащему пламени свечи руки покойной, принюхивался к наконечнику извлечённой стрелы… Каждый раз король сотрясался от омерзения, хотел прогнать чудовище, однако каждый раз здравый смысл неизменно побеждал. Ему нужна была дочь, принцу — невеста, а королевству — союз. — Шанс есть, — закончив осмотр, наконец произнёс он. — Однако… — Делай, что полагается! — резко бросил король, но чудовище не двинулось с места. — Вы должны уйти, — вновь подала голос странная спутница монстра. Она давно сбросила капюшон и сейчас перед королём стояла обычная девица, среднего роста, со светло-рыжими волосами… и хищными, вертикальными зрачками. — Сердца любят тишину и уединение, — голос её оставался серьёзным, но в глазах королю чудилась насмешка. — Так пойдёмте же… мой король, — усмехнувшись, она первой выскользнула из комнаты, словно подавая пример. Бросив прощальный взгляд на дочь — хоть бы всё вышло — он поспешил за этой рыжей бестией. Едва король переступил порог, внутри послышался щелчок — чудовище заперло дверь. — Сердца не сталь, это хрупкая, тонкая материя, а их замена дело и того искуснее, — промурлыкала она. — Порой случается… всякое, — существо с вертикальными зрачками прислонилось к дубовой двери и прикрыло свои хитрые кошачьи глаза. Прошло совсем немного времени, и тишину ночи прорезал истошный крик — один из многих, которым было суждено раздаться в темноте. Стоявшая неподалёку стража напряглась, готовая исполнить любой приказ, но король лишь устало вздохнул — ночь обещала быть тяжёлой. — Сердце ищет себя, — равнодушно произнесла ведьма. Из-под полуприкрытых век она не могла не заметить шевеления стражи, но виду не подала. В напряженной тишине раздался ещё один крик — на этот раз куда более пронзительный, он пробрал короля до костей. На лбу монарха выступила испарина, в то время как тело тряслось в ознобе. «Люди так не кричат», — хотелось воскликнуть ему, но встретившись со внимательным взглядом ведьмы, королевич промолчал. И верно, принцесса ведь не человек уже. — А сердце у принцессы, должно быть, сла-адкое, нежное, — мечтательно протянуло существо с вертикальными зрачками. С каждым криком за дверью в ведьме все больше проглядывало нечто потустороннее. — Наверняка она любила сказания о доблестных рыцарях… Хотя нет, — тут же возразила она себе. — Скорее ей нравились баллады о любви, — от удовольствия она зажмурилась. А король стоял, скованный нуждой, смотрел на существо, слушал безумные рассуждения и в душе его крепла ненависть. Однако… слишком рано. Он должен подождать. Казалось, эта ночь не закончится никогда. С каждым разом крики за дверью становились всё надрывнее, а терпение короля иссякало капля за каплей. Стража вздрагивала, нервно косилась на дверь, но клятва верности крепко держала их. И только ведьма наслаждалась происходящим: сердце принцессы, не желая умирать, плакало, стенало под гнётом неизбежного. Чистое, незапятнанное злобой — на мгновение она мечтательно зажмурилась, предвкушая пополнение коллекции сердец, но тут же встряхнулась: король опасен. Дело близилось к утру, когда крепкая дубовая наконец распахнулась. В предрассветных сумерках кровь на тёмной ткани плаща была практически неразличима, но ведьма слишком хорошо знала этот хищный блеск в глазах. Где-то там, на дне мешка, покоилось чистое, свежее, словно весенний ветер сердце принцессы. — Готово, — проскрипел монстр и двинулся вперёд, словно не замечая ощетинившуюся стражу. Недолго думая, королевич ринулся в опочивальню, чтобы увидеть как равномерно вздымается грудь спящей принцессы. Когда монарх вспомнил о чудовищах, их уже и след простыл. — Чего не задержали их? — рявкнул он на стражу. — Дык приказа не было, — подал голос самый юный. — Болваны, — досадливо сплюнул король и поспешил вниз, стремясь поскорее сообщить радостную весть жениху. На память о себе чудовище оставило принцессе длинный уродливый шрам. *** А время бежало, утекало водой сквозь пальцы. Устроенный по случаю свадьбы пир превзошёл размахом все королевские свадьбы. Невеста была нежна, словно весенний цветок, а жених красив и обаятелен. Их союз был скреплён самым набожным священником, а в свиту принцессы вошли самые благочестивые девы королевства. Казалось, лучше и быть не могло: после всех празднеств случай на охоте быстро забылся, стёрся из ненадёжной людской памяти. Между тем принцесса менялась, и королю было всё сложнее отрицать очевидное. У существа, названного его дочерью, появились острые словно бритва когти и временами, удачно ударив служанку, оно с удовольствием слизывало с них кровь. Принцессу боялись. Даже сладкоголосый принц стал избегать с ней встреч, окружая себя выдуманными делами и толпами придворных. Поговаривали, каждую ночь он прячет под подушку кинжал, чтобы при необходимости пустить его в дело. А принцесса всё смеялась, давая пощёчину очередной служанке, улыбалась безумно, слизывая с пальцев алую густую кровь. Ей нравился чужой страх, нравилось удивлённое лицо батюшки, когда он впервые застал её в пыточной. И в то же время простые люди любили её звонкий смех, легко поддавались обаянию. «Молвит, словно птичка щебечет», — говорили простолюдины, и она опускала глаза долу, стараясь скрыть торжество. Принцесса любила власть. Даже тот уродливый шрам под сердцем больше не беспокоил её. С каждым днём желание вкусить тёплой, немного солоноватой жидкости становилось всё сильнее. Каждый день она предвкушала, как спустится в темницу и будет наблюдать за работой палача. Сейчас же этого было мало — ей самой хотелось взять в руки раскалённое клеймо и приложить к нежной коже. Принцесса не привыкла отказывать себе в желаниях, а потому совсем скоро приказала королевскому палачу научить её искусству причинять боль. Поначалу неумело, с каждым разом, она действовала всё увереннее и очнулась от наваждения лишь когда пленник в последний раз захрипел и безвольно обвис на дыбе. Поглощенная своей жертвой, принцесса не заметила, как король скрылся в одном из тайных ходов. На лице у него читалось отвращение. *** — Она изменилась. На этот раз монарх не пожалел своего времени и в сопровождении лучших воинов сам явился к чудовищу на болота. Взволнованный, королевич расхаживал взад-вперёд по отсыревшим доскам, собирая на тяжёлый бархат плаща комья грязи. Движения были нервными дёргаными: своей последней выходкой принцесса здорово испугала его. — …за тем пленником последовал вор, а за ним — пойманный на краже кузнец. Каждый день ей нужна новая жертва и мучительная смерть. По городу поползли слухи! — в отчаяньи он схватился за голову и с удвоенным рвением начал ходить по комнатушке. — Ты, — королевич требовательно ткнул пальцем в монстра, — должен вернуть прежнюю принцессу, иначе не сносить вам обоим головы. Но чудовище не пошевелилось. За свою долгую жизнь он слышал немало угроз от самых разных людей. Его не раз кляли, сулили казнь и мучительную смерть, однако раз за разом он неизменно уходил от меча правосудия. — Это невозможно, — наконец подала голос ведьма. — Лишь злые сердца бьются вопреки всему. Тебе ли этого не знать? — прозвучало с насмешкой, словно она знала о короле гораздо больше других. — Взять их! — хрипло приказал монарх страже. Лицо его было бледно, словно у мертвеца. — Взять и казнить их! — повторил увереннее. Нет, ведьма не могла знать его тайн. Всё произошло внезапно: лязгнули вынимаемые из ножен мечи, бросились в сторону щиты. На покрытых шрамами лицах расцвели злые, жестокие улыбки. Словно цепным псам воинам нужен был лишь приказ, чтобы привести приговор в исполнение. А рыжая ведьма лишь рассмеялась, захохотала своим каркающим безумным смехом. Мелькнула в когтистых руках стеклянная колба, полетела под ноги воинам, упала да и разбилась. В мутном свете умирающей луны было видно как комната наполняется едким дымом. Вот пошатнулись стражники, застыли в недоумении, прислушиваясь к себе: почему рука вдруг стала столь тяжела? С каждым мгновением в их глазах оставалось всё меньше осознанного. Дёрнулся, осел вслед за своими защитниками королевич. В ушах его всё ещё стоял смех ведьмы. И лишь две тени, два приговорённых к казни существа тенями выскользнули из разваливающейся хибары и растворились в густоте ночи, унося с собой нежное сердце принцессы. Впереди их ждало новое болото, новые страждущие и самые разные сердца. *** С каждым днём принцесса всё больше теряла сходство с человеком. По ночам из покоев принцессы раздавались вопли да крики, что были бессмысленны, злобны и дики, а поутру она покидала свою опочивальню, словно и не было ничего. На щеках юной девы по-прежнему играл румянец, а прикосновения изящной руки были легки и нежны. Она была чудо как хороша и лишь глаза выдавали её сущность. Впрочем, принцесса прекрасно знала об изъяне, а потому нередко прикрывалась вуалью, сетуя на слишком палящее солнце. Взгляд зелёных глаз преследовал королевича во сне и наяву, приходил в кошмарах. Их взгляд пронизывал, заставлял в страхе замирать. Казалось, поселившееся внутри принцессы существо оценивало всех и при первой же встрече выносило приговор, кто достоин жизни, а кому суждено умереть. Давно уж не показывался во дворце принц — юный наследник короля предпочёл военную кампанию. И хоть успехи его были невелики, возвращаться он не планировал. Несколько раз ей подмешивали в вино яд, но существо неизменно узнавало об этом, отвергало питье и жестоко — король видел последствия — расправлялось с обманщиками. Принцесса была беспощадна к предателям. «Лишь злые сердца бьются вопреки всему», — голосом ведьмы шептали королю ветры во сне. Вскакивая после очередного кошмара, он мог поклясться, что слышал её безумный смех. Старый король знал — близок тот день, когда чудовищу надоест играть с пленниками, и оно явится по его душу. Камеры в тюрьмах почти пусты, а деревянные полы в пыточной разбухли от крови. Принцессе хотелось власти, и ничто не могло помешать ей. Мельком взглянув на руки, король заметил заострившиеся когти. Принцесса, его единственная дочь постепенно превращалась в монстра, и любящее сердце отца не могло больше выносить подобных метаморфоз. И король решился. Это существо больше не было его дочерью, и с ним должно было быть покончено. Он долго подыскивал подходящее оружие, выбирал удачный момент, однако каждый раз протянутая к кинжалу рука застывала на полпути. Король побывал на многих войнах, но не мог вонзить металл в сердце существа с внешностью его дочери. В отчаянии монарх перелистал множество книг — казалось, шаги торгующего сердцами чудовища тянутся сквозь века — но тщетно. В наиболее старинных книгах почтенный мейстры писали будто бы некоторые сердца из ужасной коллекции чудовища кричали от боли, а некоторые были черны словно самая тёмная ночь. Много неизведанного повстречал на тех страницах король, да только так и не нашёл как избавиться от напасти. Ввергнутый в отчаяние, монарх решил разослать по всем четырём сторонам света гонцов, которые должны были предлагать любые деньги за информацию о торговце сердцами. Рассматривая гладко отполированное древко арбалета, королевич заслышал лёгкие шаги. Развернувшись, он столкнулся с холодным взглядом принцессы. Лишь сейчас он заметил, сколь сильно заострились черты её лица. — Решил убить меня? — увидев в руках отца арбалет, она зло улыбнулась и едва уловимым движением изменила позу. — Я рассматривал новое оружие, — лишь теперь король осознал, что так держит в руках арбалет. — Давай же, попытайся, — странным голосом проскрежетало существо, приближаясь к нему. Попятившись, королевич запнулся о ножку стола и пошатнулся. Стараясь удержать равновесие он неловко взмахнул свободной рукой, задев рычаг. Раздался свист выпускаемой стрела, и принцесса пошатнулась. — Папа? — бесконечно долгое мгновение она удивлённо рассматривала арбалетный болт, попавший точно в сердце. В груди у принцессы засела стрела. Принцесса была безнадёжно мертва.