Golden Hearts (Light Their Way Back Down)

      Гарри вынужден признать, что здесь довольно красиво: раскинувшийся вокруг лес и лагерь на поляне, который маленьким ярким пятнышком вторгается в царство дикой природы. Он даже заметил небольшое озерцо, пока добирался сюда, и ему стало интересно, можно ли там купаться.       Но, несмотря на окружающую красоту, Гарри не может сдержать тихого вздоха. Это не совсем то, как он мечтал провести лето, хотя обслуживать столики в кафе или стоять за кассой тоже не особо увлекательно. Но ему в любом случае нужна работа, чтобы оплачивать учёбу в университете, так что это тоже вариант.       Гарри видит большую вывеску «Домик вожатых ◟̽◞̽» с указателем в сторону самого крупного здания и, стараясь не морщиться, вытаскивает свой огромный чемодан из такси. Волоча его по неровной поверхности земли, парень думает, что это место выглядит пугающе пустынным, несмотря на идеальные пейзажи. Вокруг ни души, никого, кто мог бы, например, помочь ему донести вещи. Гарри прикусывает губу, всё ещё не уверенный насчёт всей этой затеи. Он и в детстве ни разу не был в летнем лагере. Но лучше поздно, чем никогда, верно?       — Привет, — раздаётся весёлый голос, который вполне подошёл бы администратору детского лагеря.       Гарри уже собирается ответить на приветствие, но, подняв глаза, замирает. Всё потому, что перед ним, возможно, самый прекрасный человек, которого он когда-либо видел. За чем-то похожим на импровизированную зону ресепшена сидит молодой мужчина и непринуждённо улыбается, по всей вероятности, стараясь не спугнуть Гарри. Что касается самого Гарри, то он всерьёз сомневается, что готов к взаимодействию с этим великолепным существом. И это всё из-за глаз этого мужчины. Они такие, такие голубые.       — Привет, солнце. Я Луи, старший вожатый. А ты у нас… — он замолкает, выжидающе глядя на Гарри, который, в свою очередь, пытается постепенно оторвать взгляд от рук парня, что у него не очень получается. У Луи есть татуировки. И он назвал его солнцем.       — Оу, эм, да. В смысле, Я Гарри. Привет, — кое-как выдавливает он, гораздо медленнее, чем обычно. Его мозг, судя по всему, никак не оправится от шока.       — Всё это прекрасно, солнце, но боюсь, мне нужна твоя фамилия, — посмеивается Луи. Гарри чувствует, как его лицо начинает пылать.       — Оу, да, эм-м-м, Стайлс. Гарри Стайлс.       — Отлично, Гарри Стайлс, здесь написано, что ты раньше никогда не был вожатым, и так получилось, что тебе достался отряд с первочками! Итак, вот некоторые основные правила: завтрак в восемь утра…       Гарри правда старается сосредоточиться на словах Луи, но… его губы выглядят так завораживающе, особенно когда парень задумывается, как сформулировать фразу. А ещё его лицо покрыто лёгкой щетиной. Она выглядит аккуратно, видимо, Луи специально отращивал её, хотя не похоже, что он собирается отпустить бороду.       — Так ты сверху или снизу? — спрашивает Луи, когда Гарри удаётся вновь зацепиться за нить разговора. И… что? Гарри, конечно, знает, что нужно было слушать внимательнее, но он понятия не имеет, как, чёрт возьми, они могли перейти от обсуждения распорядка дня к его сексуальным предпочтениям.       Наверняка он слишком часто улыбался и кивал не в тех местах.       — Эм-м, ну… Я вообще не люблю вешать ярлыки на людей, исходя только из их сексуальных предпочтений? В смысле, есть вещи гораздо более важные, но если бы мне нужно было выбрать… Мне не стыдно признаться, что я люблю ощущение члена в своей заднице? Если при этом мой партнёр полностью берёт контроль на себя, это лишь приятный бонус. Можно даже добавить немного грубости. Так что да, в основном я предпочитаю быть снизу, я думаю, но это действительно зависит от человека, с которым… — Гарри неловко замолкает, заметив, что Луи смотрит на него, слегка приоткрыв рот от удивления, и его губы образуют маленькую букву «о».       А затем он ни с того ни с сего начинает смеяться.       Лицо Гарри выражает высшую степень недоумения. Он думал, что Луи тоже гей, поэтому и задал такой вопрос, но, может быть, всё совершенно наоборот, и он просто гомофоб. Чёрт.       — Знаешь, я не думаю, что ты имеешь право осуждать меня, когда ты сам спросил, — хмурится Гарри.       Луи по-прежнему ухмыляется, что, если честно, приводит в бешенство. А ещё, хотя, может, Гарри это только кажется, в его взгляде что-то промелькнуло. Что-то, похожее на заинтересованность.       — Конечно я не осуждаю, солнце, — мягко говорит Луи, однако насмешливая улыбка выдаёт его с потрохами. — Просто я всё ещё без понятия, где ты предпочитаешь спать. На верхнем или нижнем ярусе, понимаешь? Потому что здесь двухъярусные кровати?       Оу. Оу. Гарри чувствует, как кровь приливает к лицу, смущение и неловкость расползаются от позвоночника по всему телу.       Он просто смотрит на Луи, боясь сказать ещё хоть слово, и моргает несколько раз в надежде, что это всё развеется, как дурной сон.       Затем, пока он не опозорился ещё больше, Гарри хватает ключ от своей комнаты, который Луи любезно ему протягивает, и выбегает из помещения. Он просто выберет первое попавшееся место, плевать.       Несколько часов спустя у Гарри готов мысленный список, который должен ему хоть чем-то помочь.       Плюсы оставаться в своей комнате до конца лета (он, кстати, выбрал нижнюю койку, спасибо огромное):       • он точно не столкнётся с Луи;       • его подушка довольно мягкая;       • ему не нужно ни с кем разговаривать;       • рано или поздно он умрёт от обезвоживания или голода, что в данной ситуации можно рассматривать как долгожданное освобождение от мучений;       • он точно не столкнётся с Луи.       Минусы: пока что не найдены.       Оказывается, голодание — это профанация и жалкая попытка самовнушения, но никак не плюс, о чём спустя несколько часов напоминает урчащий желудок. Так что Гарри приходится вылезти из кровати, чтобы перехватить хотя бы остатки ужина.       Конечно же, сегодня не тот день, чтобы можно было вздохнуть спокойно, потому что Луи всё ещё здесь, один из немногих, кто остался в столовой, помогая с уборкой.       — О, Гарри, — Луи сразу замечает его и радостно машет рукой. Гарри чувствует, как опять начинает краснеть. Вполне вероятно, что к концу лета это станет его естественным цветом лица.       Луи стоит как раз возле оставшейся еды, так что Гарри неохотно приближается.       — Я искал тебя за ужином. Рад, что ты всё-таки пришёл! Я случайно сказал тебе неправильное время? Прости, обычно ужин начинается в шесть, а не в семь, но я позаботился, чтобы тебе оставили порцию.       — Оу, эм-м-м, нет. Ты сказал в шесть, Я просто… просто потерял счёт времени, — бормочет Гарри и, схватив тарелку с едой, неловко садится за стол рядом с Луи. В любом случае идти к другому столу, чтобы сесть одному и подальше от вожатого, было бы ещё более неловко, если это вообще возможно.       — Эй, Гарри, — Луи прочищает горло, — извини за сегодня. Я не должен был смеяться над нашим недопониманием. Извини, если это было грубо, — мягко продолжает он.       Гарри начинает яростно мотать головой, ещё до того, как Луи заканчивает говорить.       — Нет-нет, не извиняйся. Это не твоя вина. И извини, что повёл себя так странно. Я начинаю нести несвязный бред, когда нервничаю, и ты… — замолкает парень, не желая заканчивать предложение. Такое чувство, что он просто втянул себя в ещё более неловкую ситуацию.       — Я..? — мягко подталкивает его Луи.       — Заставляешь меня нервничать, — признаётся Гарри. — Если ты вдруг не заметил, ты очень красивый, и, честно говоря, не каждый день потрясающие парни спрашивают о моих сексуальных предпочтениях сразу после знакомства.       — Ну, им следовало бы, — Луи снова усмехается, но в его улыбке нет издёвки. — Очевидно, ты тоже выглядишь потрясающе.       Гарри поднимает брови и улыбается в ответ:       — Рад, что мы прояснили этот момент, — он слышит очевидные нотки флирта в своём голосе, но сейчас он уверен, что они на одной волне.       — Что ж, — продолжает Луи дразнящим тоном, не отводя взгляда. Гарри замечает, что они оба придвинулись ближе друг к другу во время разговора. — Теперь, когда мы выяснили, что считаем друг друга привлекательными, открытым остаётся только один вопрос.       — Какой? — Гарри приходится хорошенько напрячься, чтобы не наклониться к вожатому ещё ближе.       — Ты всё ещё не спросил о моих сексуальных предпочтениях, — Луи выжидающе выгибает бровь.       У Гарри пересыхает во рту.       — А? — вырывается у него. Он не уверен, что после такого вообще в состоянии формулировать полноценные предложения.       — Ага, — хмыкает Луи. — Какой позор.       После этого он разворачивается и выходит из столовой. Гарри готов поклясться, что Луи специально покачивает бёдрами, как будто знает, что он пялится на его задницу. Что ж, это действительно так.       И теперь у Гарри есть не такая уж маленькая проблемка, которую ему нужно в срочном порядке решить, чем он и займётся в своей кровати.       Следующие несколько дней наполнены безумным весельем и хаосом, так что Гарри практически забывает о том разговоре с Луи за ужином.       Дети начинают съезжаться, и они потрясающие, но совершенно неуправляемые. Несколько десятилетних ребят в первый же день решают, что Гарри — их любимый вожатый, поэтому не оставляют его ни на минуту, сидят с ним в столовой и отказываются участвовать в различных мастер-классах и соревнованиях, если Гарри не приходит поддержать их.       После трёх дней безудержного веселья с детворой, ему как никогда нужен перерыв. И так совпадает, что следующим вечером, когда дети уже спят, вожатые собираются у костра. Помимо всего прочего, это первая реальная возможность поговорить с Луи за несколько дней, и Гарри не собирается её упускать.       Правда, увидев Луи, сидящего у костра в мягких джоггерах, шапочке-бини и толстовке, он настроен уже не так решительно.       Он не может этого сделать. Он слишком неловкий и нелепый, чтобы флиртовать с милыми парнями, его последние отношения в принципе состоялись только потому, что другие парни делали первый шаг, пока Гарри просто улыбался и согласно кивал. Не то чтобы эти отношения продлились долго, так что это не очень надёжная тактика.       Гарри делает несколько глубоких вдохов и выдохов и, собрав всё своё мужество, садится рядом с Луи.       Волноваться не было причин, потому что Луи приглашающе улыбается, его улыбка мягкая и добрая, как и всегда.       Некоторое время они участвуют в общей беседе, жарят зефир на костре и подпевают песням, которые играет на гитаре светловолосый ирландец Найл. Как и всё в Луи, его голос прекрасен, и Гарри практически неосознанно гармонирует с ним.       Когда именно это происходит, он не знает, но в какой-то момент Гарри просто понимает, что они с Луи больше не вникают в слова окружающих, поглощённые разговором друг с другом. Они обсуждают безобидные темы, вроде того, как прошли эти дни, говорят о жизни дома, семьях, опыте работы в лагере. Становится холоднее, и Гарри замечает, что он всё ближе прижимается к Луи, пока между ними совсем не остаётся расстояния.       Он не знает, дело то ли в близости вожатого, то ли в дыме от костра, то ли это всё те два пива, которые он себе позволил, но спустя пару часов в окружении успокаивающего тепла тела Луи, он выпаливает:       — Так что насчёт твоих сексуальных предпочтений?       Луи, надо отдать ему должное, не выглядит шокированным или оскорблённым. Скорее всего, он ждал этого вопроса с того момента, когда оставил взволнованного и возбуждённого паренька в столовой несколько дней назад.       — М-м-м, думаю, мы прекрасно дополняем друг друга, если ты понимаешь, о чём я, — он адресует Гарри усмешку, а его глаза призывно блестят.       — Вот как? — Гарри правда пытается флиртовать, но из него вырывается лишь вздох с придыханием.       — Да, вот так.       У Гарри, наверное галлюцинации, но ему кажется, что Луи прижимается к нему ещё сильнее.       «Ну и к чёрту», — думает Стайлс, делая глубокий вдох, и наклоняется вперёд, соединяя их губы.       То, что он поцеловал Луи Томлинсона, может потенциально стать самой большой ошибкой в жизни Гарри.       Не потому что поцелуй был плохим. Нет, наоборот, это был лучший поцелуй из всех, что у него были, и который привёл к тому, что они обменялись просто фантастическими, по скромному мнению Стайлса, минетами в комнате Луи, которую тот ни с кем не должен делить, потому что он, по сути, заправляет всем лагерем.       Очевидным недостатком является то, что Гарри совершенно без понятия, как после этого чем-то заниматься. Он не может перестать целовать Луи, прикасаться к нему, и, даже когда это невозможно физически, он продолжает думать об этом. Дети уже несколько раз окликали его из-за рассеянности и невнимательности, и Гарри не может их винить.       У него в голове настоящий бардак. В том числе потому, что среди всех мыслей о вожатом есть одна, постоянно ноющая о том, что Гарри не фанат ничего не значащего секса. Луи ни разу не намекнул, что для него это нечто большее, чем летняя интрижка, и последние несколько дней Гарри пытается убедить себя в том, что тоже сможет относиться к этому проще. Ну и что с того, что раньше у него не было ни к чему не обязывающих связей? Летний лагерь не такое уж и плохое место, чтобы попробовать.       — Гарри, можно спросить тебя кое о чём? — бормочет Луи несколько дней спустя.       Сегодня они выбрались на пикник к озеру, и Гарри с Луи решили, что, пока ответственные взрослые присматривают за купающейся детворой, они могут насладиться обеденным перерывом.       Это означает, что они хватают одеяло для пикника, находят место в высокой траве, откуда слышны голоса детей, и заваливаются там, безостановочно целуя друг друга, чем они и так занимаются практически всё время.       — Да, конечно, — выдыхает в ответ Гарри, ни на что не обращая внимания, кроме губ Луи, ощущения его кожи под пальцами и того, как нога вожатого прижимается к его паху.       — Помнишь наш разговор о сексуальных предпочтениях? Стоит ли нам вернуться к этому? — спрашивает Луи. Его голос звучит легко и беззаботно, но Гарри всё равно замирает.       Он вроде как нормально относится ко всей этой ситуации с интрижкой, но, скорее всего, потому что у них ещё не было секса как такового, лишь несколько вот таких моментов украдкой. Так что они ещё не переспали, по крайней мере, в понимании Гарри.       Пока что они ограничивались минетами и дрочкой, но Луи прав, да и терпение Стайлса тоже на исходе.       — Да! — отвечает он, слишком быстро и слишком громко, боже, он настоящий идиот. — Мы должны. Абсолютно точно. Сделать это, — Гарри хочет небрежно опереться локтями на одеяло, положив голову на руки, но в итоге немного промахивается и чуть не падает лицом в одеяло. Всё замечательно.       Луи, слава богу, не дразнит его за это, а просто хихикает и снова целует.       Гарри думает об их разговоре весь день.       В конце концов им удаётся нормально заняться сексом, но Гарри немного расстроен, потому что это их последняя ночь в лагере.       Просто всё так неопределённо? И в итоге это действительно будет просто интрижка, после которой они разойдутся, словно ничего и не было. Что ж, у Гарри было две недели, чтобы морально подготовиться к такому развитию событий.       И он совершенно точно в тайне не надеялся, что Луи признается ему в вечной любви — или по крайней мере желании встречаться — прежде чем они переспят. Это было бы просто смешно.       На улице в самом разгаре прощальная вечеринка, с которой они ускользнули сразу после девяти, когда уложили детей. Луи пытался оправдываться тем, что очень устал, а Гарри просто что-то пробормотал и поспешил за вожатым. Он почти на сто процентов уверен, что слышал многозначительный свист им вслед (в основном от Найла).       Итак, вот они и в комнате Томлинсона, и здесь, к удивлению Гарри, всё очень чисто и аккуратно. Из телефона Луи доносится тихая музыка и…       — Это что, гирлянды? — недоверчиво спрашивает Гарри. Он совершенно точно уверен, что вчера их не было.       — Ага, — смущённо отмахивается Луи, избегая взгляда Гарри. — Нашёл их в мастерской во время последнего занятия по декору, и детям они не пригодились. Я подумал, что нужно их где-нибудь всё-таки использовать.       Гарри лишь ошеломлённо кивает.       Луи не даёт ему как следует всё рассмотреть и тянет на кровать, и какое-то время они просто целуются, как и в любой другой раз до этого. Гарри чувствует, как постепенно расслабляется. Даже если это ничего не значит, это Луи. Они знакомы всего пару недель, но по какой-то непонятной причине Гарри полностью ему доверяет. Он знает, что Луи о нём позаботится.       — Милый, — произносит Луи, после того, как они избавляются от своих футболок и Гарри начинает возиться с джинсами вожатого. — Помнишь, что ты сказал, когда мы впервые встретились?       Гарри краснеет, как сумасшедший. Он думал, они уже выяснили, что он хочет быть снизу в этот раз, но он не хотел лишний раз вспоминать ту неловкую ситуацию. Он просто кивает.       — Во время своей тирады, ты сказал, — теперь очередь Луи смущаться, — ты сказал, что любишь немного грубо? И когда над тобой доминируют? Это то, чего ты хочешь?       — Охм, — вздыхает Гарри, — да, да… но мы можем… начать медленно? Я просто хочу, чтобы это было всё ещё… — он замолкает, не зная, как выразить свои желания, описать ожидания от этой ночи.       — Нежно? — мягко заканчивает Луи его мысль, и Гарри с облегчением кивает. Он знает, что в его глазах мерцают звёзды, когда он смотрит на Луи, который готов дать ему всё, о чём бы он ни попросил.       Луи так и делает, даёт Гарри всё, что тот хочет. После того, как они избавляются от остальной одежды, его руки и язык принимаются неспешно исследовать тело Гарри, и когда Луи наконец начинает растягивать парня, тот уже сходит с ума.       Луи так нежен с ним, что Гарри уже беспокоится, не забыл ли тот об их договорённости, но когда он, хныча, пытается приподнять бёдра, пока Луи бесконечно медленно вводит второй палец, тот прижимает его обратно к матрасу.       — Будь хорошим мальчиком, — шепчет Луи, и эти слова отдаются прямо в член Гарри. Он скулит от разочарования, но слушается.       Когда Луи наконец входит в него, его руки так естественно ложатся на запястья Гарри, что тот даже не понимает, что его что-то удерживает, пока Луи не начинает двигаться грубее. С каждым толчком из Гарри вырываются приглушённые стоны, и ему ничего не остаётся, кроме как полностью отдаться ощущениям, потому что Луи повсюду, прижимается бёдрами к его телу, держит его запястья над головой, не выпускает его губ из плена своих ни на мгновение.       Гарри не уверен, что когда-либо чувствовал себя таким свободным во время секса, когда он едва может пошевелиться, но он просто принимает всё, что ему даёт Луи. Он не в состоянии ни о чём думать, он растворяется в ощущениях, в том, каково это — чувствовать Луи внутри, каково, когда он словно всюду окружает его. Луи, Луи, Луи.       Гарри кончает, не прикоснувшись к себе, и Луи хвалит его всё время, бормочет всякую бессмыслицу о том, какой он красивый, называет его милым сотни раз.       — Малыш, — выдыхает Луи, кончая, и Гарри никогда бы в этом не признался, но его член подёргивается от этого. Есть что-то особенное в этом слове.       Последняя мысль Гарри, прежде чем он засыпает, это то, что он был бы не против, если бы Луи и дальше называл его малышом. Всю жизнь, например.       Последний день в лагере всегда довольно напряжённый, так что всё, что получает Гарри, — это лёгкий чмок в губы, когда они просыпаются утром. Они заняты весь день, и, когда наконец приходит время прощаться, им так и не удаётся остаться наедине. Они даже не поговорили о том, что между ними произошло.       Гарри чувствует себя опустошённым, прощаясь с детьми, особенно со своими любимчиками. Некоторые плачут, и Гарри сам не раз прослезился. Он действительно очень привязался к этим ребятам, и он не знает, готов ли сказать ещё одно прощай. Самое значимое из всех.       — Вот и всё, да? — начинает Гарри, стоя перед Луи несколько часов спустя. Все комнаты убраны, дети разъехались, и персонал тоже потихоньку освобождает помещения. Все вокруг обмениваются номерами телефонов, объятиями и обещаниями поддерживать связь.       Луи, яркий, красноречивый Луи, который обычно за словом в карман не полезет, лишь кивает, глядя на Гарри широко раскрытыми глазами. Кажется, впервые с тех пор, как они встретились, он, как и Гарри, не знает, что сказать.       Гарри обнимает его, как и всех остальных вожатых, правда, он должен признать, что цепляется за Луи сильнее, тая в этих объятиях.       — Гарри! — внезапно кто-то окликает его, и он оборачивается, замечая свою семью, приехавшую забрать его. Он неохотно выпускает Луи из объятий, стараясь сосредоточиться на радостном волнении от встречи с мамой и Джеммой, которые сразу атакуют его настойчивыми вопросами о лагерной жизни.       — Ну что, готов ехать? — спрашивает мама через несколько минут, и Гарри понимает, что Луи больше не стоит рядом с ним. Лихорадочно оглядываясь, он спрашивает у окружающих, куда ушёл старший вожатый, но те лишь пожимают плечами.       Парень тянет время, неоправданно долго загружая вещи в багажник, но в конце концов ему приходится смириться с тем, что Луи больше не появится.       Уже сидя в отъезжающей машине, он оборачивается, чтобы последний раз взглянуть на место, которое подарило ему несколько, пожалуй, лучших недель в жизни. И вдруг возле огромной вывески перед въездом он замечает Луи.       — Останови машину! — вскрикивает Гарри, не ожидая, что его мама так резко затормозит, в панике оглядываясь и выискивая какое-нибудь животное, которое она могла не заметить.       — Упс, прости, — на ходу бросает парень, выскакивая из машины, и мчится обратно в сторону лагеря, падая в объятья Луи.       — Ты так и не попрощался, — говорит Гарри, прежде чем прижаться к губам напротив, затаив дыхание. На мгновение ему становится страшно, что Луи не ответит на поцелуй, что это всё было лишь летним приключением, а его исчезновение — попыткой мягко отшить Гарри.       Но потом Луи целует его в ответ, выпуская облегчённый смешок, практически не отрываясь от губ Гарри.       — Я думал, так будет проще, — тихо признаётся он. — Тогда бы тебе не пришлось говорить, что было весело, но ты хочешь остаться просто друзьями.       Гарри быстро качает головой.       — Я думал, это ты хотел, чтобы это было обычной интрижкой. Кстати, мы никогда этого не обсуждали… Я учусь в Королевском колледже, ты, кажется, тоже говорил что-то про Лондон?       — Лондонский университет, — недоверчиво выдыхает Луи. — Я живу в Лондоне уже три года. Ну, когда не управляю лагерем.       Они обмениваются сияющими улыбками.       — Что ж, тогда… — ухмыляется Гарри, всё ещё дрожа от адреналина после бега. Он чувствует на себе несколько взглядов, в том числе мамы и Джеммы, но сейчас ему абсолютно всё равно. — Луи Томлинсон, сходишь как-нибудь со мной на свидание? Скажем, на следующей неделе?       — Да, — улыбается Луи и целует его ещё раз.       Кажется, с планами на ближайшие несколько летних каникул Гарри определился.