Теперь можно всё

      Многое в Генриетте привлекало Ганси. Насыщенная разнообразными красками природа буквально кричала о том, что это место пропитано невообразимой магией, царившие вокруг тишина и спокойствие, смешанные с суетой и оживлённостью, люди, чей характер и внешность было трудно сопоставить вместе. Но, до знакомства с Блу Сарджент, он словно видел лишь часть всего этого.       Она открыла ему глаза, стала зеркалом, отражающим всю красоту этого города. Здесь действительно был его дом.       Но, как любой человек, переживший смерть (Ганси даже дважды), он ощущал себя опустошённым. Мысли путались, а иногда вообще обрывались, чувства перемешивались, было непонятно, испытывает Ганси радость, грусть, или он просто устал. Но с Блу всё было не так. Он точно знал, что ощущает трепет рядом с ней, знал, что если прикоснётся к её лицу, ощутит нежность гладкой кожи, если услышит её смех, сердце наполнится умилением, если поцелует, положит руки ей на талию, прижмёт её к себе, то почувствует желание.       Ганси слишком галантен, чтобы прямо сказать, как ему нужна Блу. Перед его смертью (точнее, перед второй его смертью), он поцеловал Блу лишь раз, но мечтал об этом поцелуе слишком долго. И вот теперь, когда проклятье Блу спало, они могли целоваться сколько угодно, когда угодно, где угодно. Они целовались в ее комнате на Фокс Вэй, на Монмунтской фабрике, в оранжевом Камаро на передних и задних сиденьях, целовались посреди ночи, сидя под открытым небом, жадно глотая воздух и наслаждаясь каждым прикосновением губ — им всегда было мало. Ганси верил, что для Блу время рядом с ним так же ценно, как для него самого.

***

      Блу любила Ганси. Она знала, как тяжело ему было в последнее время, и пыталась заполнить пустоту от потери Глендауэра собой, но она чувствовала, что её слов, смеха, её губ мало. Она жаждала отдать ему свои прикосновения, своё тело, показать ему, что она рядом с ним, что она его не оставит. Ганси не был ненасытным, он ждал, пока Блу сама позволит ему быть таким. Чертов джентельмен. Когда она будет готова принять его и отдать ему себя. И Блу была готова.

***

      Сидя в Кабане на пассажирском сиденье, Ганси внимательно читал журнал про средневековые орудия пыток, который заказал в интернете. Блу на водительском месте упорно пыталась припарковаться так, чтобы между колёсами и камнями, лежащими на влажной из-за недавно прошедшего дождя траве, было одинаковое расстояние. Кабан ревел и дергался под ее руками, но эту битву она не собиралась проигрывать.       — Я думаю, ты слишком зациклена для человека, который находится в открытом поле. Незачем усложнять себе жизнь и трепать нам обоим нервы этой ерундой, — сказал Ганси всё также не отрываясь от журнала. Несмотря на скептический тон, на его губах виднелась едва заметная улыбка.       — Моё вождения треплет нервы гораздо меньше, чем извращения которые ты сейчас листаешь, — прошипела Блу в ответ, — Я не научусь парковаться, если буду вставать там, где вздумается. Мне нужны постоянные тренировки.       Девушка, наконец, перестала ездить туда-сюда, остановившись на оптимальном расстоянии от каждого из камней. Повернувшись к Ганси, Блу гордо вздернула подбородок в знак своей победы. Ну и кто теперь занимается ерундой?       — Я недооценил способности твоего глазомера, — хмыкнул Ганси и убрал журнал на заднее сиденье. Оглядев поле, похожее скорее на бескрайний океан, Ганси перевел взгляд на девушку. Он положил палец на щёку Блу и начал выводить узоры, пока глаза девушки не обратились к нему.       Блу притянула парня к себе за воротник тёмного свитера, но не поцеловала, оставив между их лицами расстояние в несколько сантиметров. Сразу повеяло мятой и запахом старинных вещей, то есть, запахом Ричарда Ганси. Он продержался ровно семь секунд, а затем с напором впился в губы девушки. От удивления Блу приоткрыла рот, а Ганси, воспользовавшись её замешательством, начал исследовать его своим языком. Девушка зарылась руками в его темные волосы, стараясь притянуть его еще ближе. Они целовались часто, но каждый раз сердце Ганси бешено билось в груди.       Ему казалось, что весь остальной мир на время исчезает, остается лишь сам Ганси и девушка напротив него. Она пробуждала в нем незнакомые ранее чувства, такие сильные, что иногда они пугали.       Оторвавшись друг от друга, они отчаянно пытались отдышаться, словно несколько минут провели под водой. Блу внимательно посмотрела на Ганси: он нервно подёргивал ногой в такт несуществующей мелодии, а его глаза блестели восхищением. Они снова прильнули друг к другу. Ганси начал покрывать шею Блу нежными поцелуями, ведя влажную дорожку к ключицам. На секунду замерев, он несмело посмотрел на девушку, словно спрашивая разрешения. Глаза Блу блестели желанием.       Он, наконец, чувствовал это, понимал, что им действительно можно. Можно всё, на что они надеялись, чего жаждали и чего раньше боялись. Ганси снова поцеловал её и запустил руки под её сине-зелёно-красную футболку с яркими нашивками. Его ладони исследовали тело девушки неспешно, стараясь запомнить как можно больше изгибов. Начав с плеч, он опускался все ниже, забираясь под ее спортивный топ и касаясь так нежно, будто она могла рассыпаться или исчезнуть, словно видение. Ганси провел рукой по голому участку кожи на ее животе и одобрительно улыбнулся, почувствовав ее отрывистое дыхание на своей шее.       Блу немного отстранилась, задев локтем коробку передач.       — Вот, блин, — с досадой проговорила девушка. Ей катастрофически не хватало места, а то, что дотянуться до Ганси с соседнего кресла было настоящим испытанием, невероятно ее злило.       Тогда в голову ей пришла мысль, вызвавшая у девушки хитрую улыбку. Она перекинула ногу на пассажирское сиденье спереди, затем вторую и села на колени Ганси. Он тут же притянул её ближе за бёдра, позволив устроиться на нём поудобнее. Руки парня теперь смело и бесстыдно блуждали по телу Блу (кто бы мог подумать, что вечно галантный Дик Ганси на такое способен). Блу, не отставая, стянула с него свитер и футболку одновременно и кинула их на заднее сиденье. Сквозь поцелуй у Ганси вырвался неодобрительный стон.       — А ты хотел, чтобы я их аккуратно свернула? — с насмешкой прошептала Блу ему в ухо. Он не видел лица девушки, но кожей ощущал ее улыбку.       Сидя на коленях у парня, Блу чувствовала, как он возбуждён. Приспустив нижнюю часть одежды и покрывая тело Блу поцелуями, Ганси отстранился. Он был на пределе, но должен был убедиться, что Блу готова. Девушка рвано выдохнула и кивнула. Тогда, аккуратно приподняв Блу за бёдра, он развернул ее и прижался грудью к спине девушки, вдыхая сладкий запах ее черных волос. Она тяжело дышала, пока Ганси медленно вводил один палец внутрь.       Чувствуя, как Блу дрожит, сидя у него на коленях, Ганси изо всех сил старался не сделать ей больно. Когда девушка расслабилась, он добавил еще один палец, оставив на ее плече влажный поцелуй. Узкое пространство не позволяло совершать более раскованные движения, и Ганси впервые пожалел, что предпочел именно эту машину другим, более просторным. Руки Блу сжались на предплечьях парня с такой силой, что, вероятно, могли оставить синяки. Блу откинула голову, открыв доступ к своей шее и прикрыла глаза. Ганси опустил губы на шею девушки и несильно прикусил нежную кожу.       Привыкнув к пальцам, Блу развернула голову и подняла лицо Ганси за подбородок, притянув к себе для поцелуя. Быстрым и смазанный, поцелуй был полон нетерпения. Отстранившись, Блу взглянула в глаза парню, помогая снова повернуть себя. Она касалась его смелее, чем это делал сам Ганси, каждый раз улыбаясь, когда проводила рукой снизу его живота и слышала сдавленный стон.       — Возьми все, что нужно, в бардачке, — хрипло прошептал парень ей на ухо.       — Ваша интеллигентность стесняется сказать слово «презерватив»? — весело спросила Блу. Девушка развеселилась еще больше, когда Ганси недовольно укусил ее за ухо, пока она шарила в бардачке.       С надеванием презерватива Ганси справился лучше, чем с попытками отвлечься от непослушных рук девушки, блуждавших по его телу и заставлявших каждую его часть трепетать. Ее подмывало спросить, откуда в машине парня презервативы, но, когда Ганси провел двумя пальцами по особо чувствительному месту снизу ее живота, все слова куда-то исчезли.       Ладони Блу крепко обхватили его плечи, когда он приподнял ее за бедра. Придерживая девушку, он аккуратно вошел, поймав ее стон глубоким поцелуем. Дав ей время привыкнуть, Ганси начал медленно двигаться. Он наслаждался бесконечным количеством эмоций на ее лице, трепетом ее черных ресниц, приоткрытыми, влажными от поцелуев, губами. Сначала было больно, но Ганси был настолько нежен, что спустя несколько неспешных толчков девушка полностью привыкла, растворившись в этих ощущениях. В ощущениях его внутри себя.       Она поймала его ритм и подстроилась, вцепившись в плечи парня руками для поддержки. Горячее дыхание Блу в районе ключиц заставило кожу Ганси покрыться мурашками. Когда его ладонь нашла особо чувствительное место, девушка напряглась всем телом и, за волосы притянув парня к себе, нашла его губы своими.       Этот поцелуй — более требовательный и грубый — отражение их общих чувств. Блу простонала в поцелуй, сильно сжав волосы парня. Это стало для Ганси последней каплей.       Обессиленные, они прижимались друг к другу обнаженными телами, не слыша ничего, кроме громкого биения собственных сердец и учащенного дыхания.

***

      Они лежали в траве немного в стороне от Камаро и смотрели на звезды. Голова Блу покоилась у парня на руке, девушка теребила края его синей футболки.       — Звезды меня притягивают. Их так хорошо видно с земли, но, в то же время, они такие недостижимые. Не знаю, что испытываю сильнее — желание прикоснуться или восхищение, — он прижал девушку поближе, поцеловав в чёрные, как ночь над Генриеттой, волосы. — Как думаешь, Джейн, твоя мама могла в гадальной чаше увидеть, чем мы занимались? — Ганси посмеялся, за что получил удар ребром ладони в грудь (за такие шутки, вполне заслуженно).       — Не знаю, но она точно не обрадуется, когда узнает — тебе стоит бояться ее гнева, — проворчала Блу.       — Ты убила всю романтику, — парень улыбнулся, с упоением осознавая, что теперь он, наконец, счастлив, потому что теперь им можно быть счастливыми.