Чёрно-белые тона любви

Мир Наташи весь черно-белый. Она не различает цвета и уж тем более не понимает, из-за чего красную комнату зовут красной. Но ей нравится, нравится делать свою работу и добиваться новых высот. Ведь это не так уж и сложно, правда? Выстрел, удар, перекат. А после и высокая должность, которой будет доволен ее куратор. Наташа стремится к победе всю свою жизнь и никогда не оглядывается назад. Это привычка, рефлекс, а может и нечто большее, заложенное в нее с детства, да так, чтобы стало четко ясно – нельзя жить прошлым, иначе ждёт наказание, от описания которого обычному человеку станет больно. Ее не волнуют другие, не волнуют люди, которых она убила намеренно или случайные жертвы. Агент выполняет работу и выполняет ее идеально. Никто не должен видеть ее, знать в лицо, а также общаться. Непозволительно. У Наташи нет друзей и близких, нет соулмейта, но есть работа. Любимая работа в России, которую она готова боготворить. Только эта вещь способна помочь и отвлечь от внутренних переживаний, которые появляются даже у такого профессионала, как Романофф. Это неправильно, но вся ее жизнь и есть одно сплошное "неправильно". Именно агент и есть то самое неправильно. Порой хочется верить, что все это ошибка и когда-нибудь ее служба закончится так, чтобы ее оставили в покое. Даже ей захочется спокойной жизни, обзавестись семьей. Не сегодня и не завтра, но лишь бы не трогали, дав Наташе тихо уйти, и не стреляли в упор, когда шанс на спасение минимальный. Когда страх появляется даже у нее. Ведь пули свистят так громко над головой, что появляется желание закрыть глаза, как ребенок перед войной, что была примерно шестьдесят лет назад. Первая ее серьезная вылазка заключается в том, чтобы защитить какого-то миллиардера от простой пули в висок. Звучит это и правда легко, но разве снайпер с луком и стрелами может вызвать доверие? Точно не у Натальи, которая пытается поймать его, перебегая с крыши на крышу, да только и успевая оставлять удары и царапины на слишком уж крепкой броне. Этот парень не местный, и тем более не русский. Но он нравится девушке, потому что таких прытких она ещё не видела. Со своими всегда драться неинтересно – ты знаешь их слабые места, мысли, чувства. А здесь другой человек, техника борьбы которого кардинально отличается и ты без понятия, какой выпад он сделает следующим. Противник совсем не похож на одного из роботов, которые не так давно вошли в моду у ГИДРЫ. И он уж точно не напоминает ей фашистов, с которыми она сталкивалась в молодости: он не выглядел словно идейный фанатик, а взгляд оставался живым. Романофф не знает, почему в мыслях всегда возвращается к войне, сравнивая тех головорезов с нынешними – прошлое преследует ее, сколько бы она не старалась забыть. Больше она не встречает его на своем пути, но прекрасно помнит силуэт сильного соперника и держит его в своей голове, зная, что подобного уровня агенты по случайности не встречаются. Наталья уверена, что он далеко не дилетант в своём деле – шею которого она бы свернула без особых усилий. С этой поры она стремится понять, кто был на крыше той многоэтажки, а также зачем нужно было охотиться на того богача. Последний вопрос решается быстро – торговля оружием куда-то за границу. К тому же нелегальна, но самым худшее, на руках миллиардера множественные теракты и детские смерти. Признавать ошибки девушка не любила, но умела. Она понимает, что была неправа: напыщенный индюк, задницу которого она прикрывала, этого явно не заслужил. Она сама убивает преступника выстрелом в голову. Лишь бы он поплатил за все. После завербовки в Щ.И.Т. женщина и забыла, что такое мечты. Работы здесь было гораздо больше, нежели в КГБ, где Романофф могла позволить себе выпить кофе перед утренним собранием, а также пройтись по всем комнатам, чтобы напомнить новичкам расписание. Сейчас было иначе: каждый день начинался с тренировки и строго подъёма в пять. Серьезная организация, серьезные цели и задачи. Нельзя было просто не прийти, сославшись на выдуманную головную боль. Она не для этого пожертвовала всем, чем только могла. Наташа не сдалась и не сломалась под давлением нового руководства, ведь выбора у неё все равно не было: в России, после ее вольности мог быть только пожизненный срок. Федеральные агенты не убивают, кого им вздумается по собственной инициативе, будто бы могут судить кому жить, а кому умереть. Они лишь пешки, которые обязаны следовать приказам. Но Романофф ослушалась. Первый уровень доступа казался Наталье смешным: ей чуть ли не запрещали дышать в присутствии директора, да его верных коллег. Оно и понятно – ее прошлое доверия явно не вызывало. Но это только подстегнуло Наташу идти вверх по карьерной лестнице, выбиться в лучшие агенты месяца и, высокомерно оглядев всех тех, кто якобы должен был составить ей конкуренцию, решить, что она уже готова для миссий. Было рискованно чуть ли не вламываться в кабинет Фьюри и заявлять, что на эту спасательную операцию она поедет вместе с отрядом, но и тянуть дальше Наташа смысла не видела – она уже достаточно хорошо показала себя и справится с работой в поле. На удивление Ник согласился сразу, будто бы ждал, когда она наконец потребует большего, и с этого момента началась ее настоящая карьера в Щ.И.Т., где она, благодаря своим умениям и успехам на заданиях, неустанно доказывала боссам, что взяли ее не зря и она – не русская разведка, которая прислана для сбора информации. Наталья легко смирилась с тем, что ее соулмейт скорее всего остался на родине и теперь был обязан прожить жизнь без красок. Из-за нее. Романофф не чувствовала угрызений совести. Практически на каждой миссии кто-то умирал по ее вине – прямой или косвенной, поэтому сожалеть о сером мире родственной души было бы глупо. Она знает, что многие пожилые люди умирали, так и не увидев мир в ярких красках. О том, что и совсем молодые юноши и девушки накладывали на себя руки, спустя двадцать лет перестав верить в то, что когда-нибудь смогут различать цвета, Наталья старалась не думать. Сейчас, с любимой работой и целью добиться всего, что только возможно, ей было плевать на остальных. Внутри жил лишь хладнокровный убийца, а в душе горело желание стать лучшей. Лучшей для страны и других агентов, которые продолжали казаться ей неумехами. Тяжело было принять тот факт, что ты почти слеп, но люди привыкали и пытались жить дальше. Кто-то невзначай трогал каждого, продолжая надеяться в глубине души, кто-то старался наоборот закрыться в себе и фантазировать. Но чаще всего все просто ждали, молча, без особых излишек. Наташа ждала лишь до десяти, потом она это переросла и место несбыточных мечт заняли тренировки по стрельбе из разных видов оружия: пистолеты, пулеметы, снайперские винтовки. Разницы особой не было, Романофф владела всем. Могла швырять ножи, палки, а то и людей, которые вставали на ее пути, решив, что могут ей помешать. Она отдавала работе всю себя, главное – не думать о другом. О других. О цветах, которые описывали люди, имевшие возможность смотреть на небо и видеть синеву. Ей не раз говорили, что ее рыжие волосы прекрасны, но разве девушка могла понять это? Нет, для нее они были чуть светлее некоторых, но в то же время и темнее других. Видимо, брюнетов. В Щ.И.Т. нельзя касаться друг друга. Здесь дороже всего служба, которой ты должен посвятить все свое время. Любой приказ воспринимать без пререканий – ведь ты пешка, обязанная исполнить его идеально. Нет понятий «чувства», «любовь», «забота», но есть «долг» и «подчинение». Романофф помнит это с Москвы, где за нарушения не просто били, а заставляли тренироваться до изнеможения. Вся дневная программа выполнялась за двадцать минут и только тогда человек понимал суть их работы – никакого своеволия. Ведь это не детская забава, где захотел – сделал. Не захотел – не сделал, а самая, что ни на есть серьезная работа с кучей правил. —————— Клинт привык так жить. Привык к подъему в пять, привык к вечной беготне, привык ко всему, что обычные люди считают слишком опасным. Он не так давно принял тот, факт, что его способности наконец-то заметили, и уже достаточно хорошо освоился в штабе маленькой, но набирающей обороты организации прямо в центре Нью-Йорка, где никто не замечал то, что происходило у них под носом. Лучник особо не светился: в Щ.И.Т. он появлялся редко, лишь отметиться. Заданий колоссальных не было, да и после того случая в России хотелось лишь скрыться от всех посторонних лиц, да посвятить время усердным тренировкам, чтобы быть лучшим, чтобы больше никто и никогда не смог догнать его, вмазав до хруста в рёбрах. Соколиный глаз этого не простит. И парень делал все, чтобы не вылететь из этого места, да не вернуться снова в цирк, где его любили лишь за то, что он подталкивал маленьких детишек покупать билеты на свои представления, показывая каждый раз все новые и новые трюки. Отвратительно. Но такая жизнь длилась не так уж и долго, потому что, только идя к цирковому манежу восстанавливать свое звание самого меткого, Бартон тут же натыкается на столь любезного одноглазого парня, пытающегося его завербовать. И он принимает приглашение, уходит из цирка и становится тайным агентом, который верно подчиняется боссу. Глупость, но выбора нет. Френсис начинает задумываться о своей карьере и возможностях для роста, когда неожиданно ему встречается девушка – Лора. Они не соулмейты, но зато становятся хорошими друзьями, которые верят друг в друга, даже любят. Хотя пока что молчат. Тогда и приходится стать агентом по вызову. Клинт ведь знает, что убивать это не его. А может, он просто еще не понял до конца. В любом случае ждать не хочется и потому он становится постоянным гостем в этой нашумевшей организации. К тому времени Щ.И.Т. и правда выходит на мировую арену, становится все сложнее, ведь теперь каждый пытается доказать свою правоту, мощь и силу, подвергая людей опасности. Только тогда миссии и правда начинают казаться адом, который невозможно разрулить. Клинт успешно забывает про сон, а его, на тот момент, девушка, о спокойствии. Это даже волнует его побольше собственного самочувствия, но Лора оказывается на удивление стойкой и верной. Она не закатывала скандалы, не было истерик или недопонимая. Лишь скромно улыбалась и качала головой, прося мужчину быть аккуратнее. Чтобы тот не приносил домой мясо и кости, а возвращался человеком. Было сложно, но Клинт старался, часто лез, куда не надо, порой лишь выслеживая врагов и смотря, как остальные агенты справляются с основным заданием, пока он прикрывает их тыл из своего укрытия. Они ловят, обезвреживают, стреляют или гонятся дальше, впутываясь в разные неприятности, которые ему приходилось брать на себя. Порой становилось даже завидно, ведь некоторые дрались с таким энтузиазмом, что хотелось вмешаться и почувствовать адреналин в своей крови, стать частью драки и от души проехаться кулаком по лицу соперника. Так и случилось – в один момент он перестал бояться, стал полевым агентом, а следом снова встретил ту девушку с крыши. У нее были необычного цвета волосы, не такие темные или светлые. Бартон даже не представлял их в цвете, но они все еще не были знакомы. Даже не собирались становиться друзьями, просто были в одной лодке и мирно плыли в неизвестном направлении, готовясь к чему-то большему. Они особо не разговаривали, потому что Клинту было все равно, а Романофф его будто не замечала. До Будапешта. Он объединил их, словно стерев все границы, которые они возвели. В Щ.И.Т. каждый находился чуть больше года, успел освоиться и заработать доверие других агентов. Поэтому, когда встал вопрос о новой миссии в том городе, сложной и рискованной, где не было гарантий, где каждый миг мог стать последним, только эти двое и шагнули вперед, удивленно сталкиваясь взглядами. Непривычно, неправильно, страшно. Впервые им стало тяжело дышать, потому что каждый вспомнил, как хорошо дерётся другой. Они не были командой, коллегами или друзьями, но сейчас шли плечом к плечу в ад и резко качали головой в такт играющей в их джете мелодии, что любезно выбрал Колсон, когда они только собирались лететь в злосчастный Будапешт. Это тяжело, драка шумная, воздух разряжен и дышать практически невозможно, потому что лёгкие жгло изнутри из-за какого-то едкого дыма. Они дерутся давно, врагов все меньше, а бомба так же не обезврежена, потому что времени добраться туда не хватает. Гражданских вокруг нет и это забота Щ.И.Т., агенты в этом им благодарны, ведь плана отхода просто нет. Сейчас никто им не поможет, кроме них самих. Таша чуть ли не падает с крыши здания, как Бартон хватает ее за руку. Без перчатки, которая слетела где-то в середине всего этого спектакля. Он медлит, потому что рядом больше никого, а мир непривычно расцветает. Он становится живым сначала для Клинта, а после и для Наташи, которая чувствует легкое покалывание в руках, в кончиках пальцев и шпионка чуть ли не отпускает теплую руку друга. Когда вовремя берет себя в руки и лишь дарит тому улыбку, получая в ответ такую же, только чуть скромнее. Ведь Наталья не знает о его девушке, о том, что он ее любит. Она ничего не знает, поэтому продолжает улыбаться. Миссия кончается удачно, бомба не взрывается, а девушка решает больше и не поднимать эту тему, надеясь, что мир расцвёл только у нее, что это ошибка вселенной и Романофф надо просто пережить, а потом будет легче. Будет легче всем, как ей было раньше, когда мысли были заняты работой, а не своим соулмейтом. Совершенно точно Наталья не ошиблась. Клинт не ошибся тоже, он был в панике, ведь Лору он бросать не собирался – девушка уже была его невестой, да и Нат он считал лишь другом, хорошим, верным и преданным. Они явно успели сдружиться и даже найти общий язык, но не более. Сам Бартон не начинал разговор, потому что считал это ненужным развитием их отношений. Совместные миссии, болтовня и просто дружба. Они стали не разлей вода, понимая друг друга, и делали то, что считали правильным, пока руководство им позволяло. Только легче от молчания не становится. По непонятным причинам Романофф не узнает, когда Клинт женится. Кольцо на работе он не носит и девушка теплит надежду, стараясь выбить ее о груши на каждой тренировке, ведь они не пара и никогда не смогут ею стать. Агент знает это и ждет, когда ее сущность уже успокоится. Она убийца, киллер, но не идеальная пара для человека, который любит детей, спокойную жизнь и собак. Она ведь бесплодна, да и на собачью шерсть у неё аллергия. Полная противоположность тому, кто занял ее сердце. Шесть месяцев, шесть долгих месяцев, когда нет работы, занятия и увлечений. Наташа ходит по базе, улыбается Колсону и порой выбирается в полевую службу с Бартоном, чтобы просто развлечься. Ей нет дела до другого, а скука накатывает сильнее. К своему удивлению, когда Клинт шагает рядом по тайге и они снова разговаривают обо всем, Романофф все же решается. Она тихо окликает мужчину, и когда тот останавливается на месте, прямо у обрыва перед рекой, заглядывает в чужие глаза, улыбнувшись. – Клинт, я хотела поговорить с тобой про тот случай. В Будапеште. Мы соулмейты и я не знаю, как тебе сказать, впервые так сильно волнуюсь, – у нее дрожит голос, уголки губ слегка приподнимаются и Наташа делает глубокий вдох, прежде чем продолжить, стыдливо, как подросток, отвернувшись в другую сторону, – может это глупо, но ты мне нравишься, Клинт, мы можем попытаться быть вместе. Как пара. Бартон теряется, растерянно осматривается по сторонам и лишь неуверенно шепчет в ответ: — Таш, у меня жена беременна… Она почувствовала как задрожали ее плечи. В один миг все надежды Наташи превратились в попросту глупые фантазии, за которые становилось стыдно. Не в силах посмотреть на Клинта, Романофф отвела взгляд в сторону – боялась увидеть жалость в родных глазах напротив. Вопреки здравому смыслу она ощущала себя брошенной. Преданной. Будто бы Бартон был ей чем-то обязан, хотя на деле они лишь хорошие приятели, связанные службой. Так Наташа пыталась успокоить тупую ноющую боль в груди. Черт, он даже не сказал ей, что женат, а она и не додумалась спросить, прежде чем выставить себя дурой в розовых очках. Романофф не позволила себе шмыгнуть носом и резким движением утёрла выступившую слезу, намереваясь взять себя в руки и начать трезво соображать. Напряженное молчание затянулось и Наташа понимала, что должна выдавить из себя хоть что-то. Но слова не шли. Она положила руку на шею, пока пыталась изобразить холодное безразличие, но тут пальцы коснулись нагретой кожей цепочки. Наталья никогда не забудет момент, когда Бартон подарил ей эту подвеску со стрелой: они были на мелкой вылазке, требовалось лишь зачистить небольшой научный центр Гидры, но информаторы крупно ошиблись в тот раз и в итоге агентам пришлось столкнуться с мощнейшим оружием. Клинта сильно задело и повалило на землю – он сделался совсем лёгкой мишенью. Романофф навсегда запомнила вид крови друга на снегу, его бледнеющее лицо и свой крик. Она кричала на группу огневой поддержки, на гидровцев и на самого Бартона, который успокаивающе улыбался Таше, несмотря на кровотечение. Ей удалось его вытащить и доставить на базу, хотя пальцы продолжали нервно подрагивать вплоть до конца операции. Клинта штопали лучшие медики Щ.И.Т., но унять тревогу это не помогало. Она смогла выдохнуть с облегчением, только когда лучник очнулся после наркоза и принялся глупо шутить, поддразнивая Наташу. Романофф хотела наигранно возмутиться, но почувствовала в руке цепочку, которую Бартон незаметно вытащил из своей куртки, лежащей рядом. Он смотрел на неё с такой нежностью, ожидая реакции, что у Таши невольно заныло в груди – получилось лишь прошептать слова благодарности, но она не сомневалась, что Бартон ее услышал. Подвеску она надела сразу же, не прекращая дотрагиваться до маленькой стрелы пальцами и тепло улыбаться не скрывающему своё довольство Клинту. Позже он признался, что готовил этот подарок к ее дню рождения, но оказавшись так близко к смерти, решил больше не медлить: никогда не знаешь, за каким поворотом будет поджидать старуха с косой. Наташа вытянула руку, не дав лучнику приблизиться, и сама отступила назад, чувствуя, как под ногами хрустят шишки. Она видела, что Бартону сейчас не легче и он пытается подобрать слова, чтобы объясниться, но проблема в том, что правильных слов для неё сейчас просто нет. Обида затмевала собой здравомыслие и Наташа не понимала, чего хочет больше – врезать Клинту или беззвучно плакать. Решив, что ей нужно побыть одной, Романофф сбросила с плеч рюкзак, развернулась на пятках и скрылась между деревьев. Ноги сами привели ее к обрыву, где пару дней назад они разбивали лагерь, и остановились только у самого края. Далеко внизу текла небольшая, но бурная речка; на километры вперёд простирались деревья глубокого зелёного цвета, подобные которым всего полгода назад она видела черно-белыми; ветер развивал ее волосы, даря приятную прохладу, но внимание Наташи было приковано к закатному небу и рыжим, словно ее пряди, облакам. Здесь Романофф ощущала себя умиротворенно и почти отпустила все навязчивые мысли, но ее отвлёк шорох, послышавшийся сзади. Клинт выглядел более обеспокоенным, чем полчаса назад, и стал медленно подходить, заметив ее у самого края. – Таш, пожалуйста, мы можем поговорить? Но не здесь, ладно? Ты же знаешь, что мое отношение к тебе из-за этого не испортится. Мы так много дерьма прошли вместе, черт, да без тебя я бы давно гнил под завалами в джунглях, – Бартон приближался маленькими шажками, давая ей выбор обойти его, если она захочет, но всё-таки надеялся на разговор. Он остановился в метре от неё и развёл руки в стороны, предлагая так объятия. Наташа развернулась к нему и посмотрела в глаза, полные боли, чувствуя себя совсем уж глупо. Она не хотела быть эгоисткой по отношению к Бартону и поэтому почти без раздумий кивнула ему, приподнимая уголки губ, чтобы хоть немного ослабить напряжение между ними. Таше безумно хотелось обнять его и вжаться щекой в крепкую грудь, хоть ненадолго ощутив себя в безопасности. Она почти сделала первый шаг, когда под ногами громко затрещало, заставив ее покачнуться. Последнее, что она видела, это бросившегося с места Клинта, кричащего ее имя. Наташа не успела схватиться за его руку, лишь коснулась его пальцев своими, дальше только секунды падения, а следом за ними – тьма. Она не успела сказать вслух, что любила Бартона, что была рада прикрывать его неугомонную задницу, она ещё много чего не смогла сделать, но больше это не имело никакого значения. Клинт сбивал костяшки о кору деревьев, долго кричал в сторону леса и чувствовал себя полностью опустошенным. Он не мог заставить себя посмотреть на бездыханное тело Наташи и просто позволял слезам катиться по его щекам. Джет прилетел только через два часа, а до того момента Бартон сидел, прислонившись спиной к дереву, и вспоминал искренние улыбки Таши, которые она дарила только ему. Он тоже многое хотел ей сказать сегодня, хотел предложить быть крестной для его ребёнка, потому что она уже давно была частью его семьи. Частью его самого. Ее хоронят со всеми почестями – Фьюри позаботился об этом лично, но Клинт видел во всем этом лишь фарс: многие агенты стояли с нечитаемыми лицами, а кто-то из них мерзко ухмылялся. Никто из этих лицемеров не мог понять горечь его утраты и даже Лора, успокаивающе поглаживающая его меж лопаток, ведь она не знала Наташу лично, только с его рассказов. Клинт просто не смог долго находиться среди циников и эгоистов, поэтому поспешил уехать с женой на ферму, отключив телефон и отмахнувшись от Фьюри с его поручениями, потому что больше не желал работать на того и выполнять команды, как чертова собачка из цирка. С него достаточно. На полке в его гостиной теперь стояли среди всех прочих совместные фотографии с Романофф, лежали ее любимые книги и та самая подвеска со стрелой. Это все те вещи на память, которые он смог себе позволить держать в доме. Ее браслеты, глоки и костюм он хранил в коробках, тщательно спрятанных в гараже и подписанных, как вещи, что забыли разобрать после переезда. Забрав эти вещи перед похоронами, думая, что так будет лучше, ведь их не выкинут или же не отдадут очередному агенту, Бартон ошибся. Ошибся, так больше и не открыв ту коробку. Спустя несколько месяцев Лора родила. Ребёнка они назвали Натаниэль.