Дуновение весны

      Наверное, нигде в мире нет такой весны, как в Париже, подумал Робеспьер.       Утомлённый шумным заседанием, он вышел из здания Конвента и с удовольствием вдохнул свежий воздух. В соседнем Национальном саду — бывшем Тюильри — цвели каштаны и сирень, и вокруг разливался их лёгкий аромат. Да, Париж, как и вся Франция, переживает сейчас нелёгкие времена, и всё же весна наполняет душу радостью и надеждой. У природы свои законы, и людские невзгоды не могут помешать солнцу светить, а деревьям цвести. Сейчас бы забыть обо всех тревогах и бродить до заката где-нибудь в парке, наслаждаясь тишиной и покоем…       Робеспьер устыдился собственных мыслей и покосился на Сен-Жюста, который вышел вслед за ним и в данный момент как раз отдавал последние распоряжения секретарю. Вот уж кто всегда серьёзен и собран; нет, даже весне не затуманить этот ясный, строгий, чуждый всякой праздности разум!       — Зайдёшь ко мне сегодня? — спросил он Антуана, когда тот наконец отпустил с миром секретаря и подошёл к нему. — Мой проект конституции почти готов, думаю на днях представить его в клубе и Конвенте, но сначала хотел узнать твоё мнение...       — Если только вечером. Я и сам вчера весь день и ещё полночи корпел над бумагами, не разгибаясь. Устал как собака, всё тело затекло. — Антуан хрустнул шеей и поморщился. — Хотел сейчас зайти в бани на реке — поплавать, размяться… Прогуляешься со мной? Это на острове Братства, у моста, отсюда не больше получаса.       — Пожалуй, можно. — Дома ждали дела, но мысль о неожиданной прогулке была слишком заманчива. Максимилиан надел шляпу и зашагал рядом с Антуаном к набережной. — А что, сейчас разве не рановато для купаний? Вода в реке, должно быть, ледяная…       — Терпимо, вполне можно окунуться разок-другой. Купания в холодной воде очень полезны... Тебе, кстати, тоже не мешало бы попробовать, — внезапно добавил Сен-Жюст.       Робеспьер воззрился на друга, как на умалишённого.       — Смерти моей хочешь? Нет уж, спасибо! Мне только купаний в Сене сейчас не хватало. Боюсь, я не готов к столь… интенсивным нагрузкам. Ни морально, ни тем более физически.       — Ну и напрасно. Очень бодрящая процедура.       — Не сомневаюсь. Но, знаешь ли, не всем из нас здоровье позволяет упражняться подобным образом, друг мой. Кстати, помнишь, ты показывал мне свои заметки о новом общественном устройстве? Мне и самому близки спартанские методы воспитания, но неужели, по-твоему, для того чтобы считаться полноправным гражданином, нужно переплыть реку? Я вот, например, и минуты на воде не продержусь. А про беднягу Кутона с его ногами и говорить нечего.       — Я этого и не утверждал, — пожал плечами Сен-Жюст. — Разумеется, гражданская доблесть не зависит от состояния здоровья человека. Даже на полях сражений бывает, что дюжие парни обращаются в бега, едва завидев неприятеля, а хилые мальчишки дерутся с отвагой Геркулеса. Ты не совсем понял мою мысль, Максим. Я всего лишь хочу, чтобы в наших школах развитию тела уделяли не меньше внимания, чем развитию ума. Когда народ окончательно стряхнёт с себя бремя угнетения, будет не лишним поощрять в молодёжи тягу к физическим упражнениям…       Они шли по набережной вдоль Сены. День был ясный и тёплый. Солнце золотило волосы Антуана и смягчало выражение его обычно строгого лица. Робеспьер вдруг подумал, что если бы он не знал Сен-Жюста лично и случайно встретил бы его на улице, то, конечно, принял бы его за поэта или художника — с таким-то задумчивым взором и мягкими кудрями до плеч. Как же ему… то есть, как же всем им повезло, что весь свой талант, все силы этот молодой человек решил посвятить делу Республики! Нет, такого самоотречения и такой выдержки ему самому никогда не достичь…       За беседой они не спеша добрались до моста Турнель, возле которого к берегу были пришвартованы два плавучих павильона в модном китайском стиле. Увлечённый отчасти разговором, а отчасти созерцанием прекрасного профиля Антуана, Робеспьер не заметил, как они спустились к воде и подошли к одному из них.       В реальность его вернул служитель бани — он скучал на табурете возле деревянных мостков и при виде посетителей обрадованно поднялся им навстречу.       — А, гражданин Сен-Жюст, здравствуйте, проходите, пожалуйста! А это с вами… Э-э-э… — Пожилой банщик поперхнулся и уставился на Робеспьера так, как обычно смотрели на него незнакомцы: со смесью восхищения и опаски. — Гражданин Робеспьер тоже будет купаться?       Максимилиан открыл было рот, чтобы произнести извинения и поскорее ретироваться, но тут вмешался Антуан.       — Нет, гражданин Робеспьер купаться не будет, — как можно серьёзнее сказал он, сдерживая смех. — Во всяком случае, пока. Вы позволите мне провести для него небольшую экскурсию? Я как раз расхваливал ему ваше заведение. Кто знает, может, в следующий раз он и соблазнится.       Банщик энергично закивал. Сен-Жюст сунул ему пару монет и потащил Максимилиана внутрь.       — Здесь всё очень удобно устроено, пойдём-пойдём, сам увидишь… Отдельные кабинеты, и в каждый поступает вода из реки. В этом месте она ещё более-менее чистая…       Они зашли в свободную кабинку, действительно весьма уютную и опрятную, с небольшим бассейном для плавания.       Максимилиан вежливо осмотрелся.       — И правда, неплохо. Так ты говорил, тут можно даже брать уроки пла… — Он повернулся к Антуану и мгновенно забыл, что хотел сказать.       Шляпа Антуана лежала на скамье, а сам Антуан неторопливо снимал сюртук.       Он что, прямо сейчас купаться собирается, в панике подумал Максимилиан. Первым его порывом было сбежать, но какая-то необоримая сила удержала его на месте.       — Да, тут есть учителя. Можно даже научиться плавать в одежде, — сообщил Сен-Жюст. Он небрежно бросил сюртук рядом со шляпой и начал не спеша развязывать галстук. — Всякое ведь в жизни бывает, вдруг лодка перевернётся…       — Действительно, очень полезный навык, — рассеянно кивнул Максимилиан, заворожённо наблюдая, как из-под волн батиста появляется стройная шея. Раньше Робеспьеру не доводилось видеть Антуана без его знаменитых галстуков, и у него мелькнула мысль, что он многое в этой жизни потерял. Он нервно сглотнул; узел собственного банта внезапно показался ему слишком тесным.       — Тут есть кабинеты на одного, а есть и общие. Может, надумаешь однажды составить мне компанию, — невозмутимо продолжал Сен-Жюст, расстёгивая пуговицы жилета.       Максимилиан почувствовал, что краснеет. Чтобы Антуан — и вдруг увидел его без парика, рубашки и прочих привычных доспехов? Конечно, им как добрым друзьям и настоящим патриотам нечего скрывать друг от друга, но…       — А ещё тут есть массажные ванны, там напор воды сильнее... Серьёзно, попробуй как-нибудь, вдруг понравится. Очень расслабляет, — рассказывал Антуан. Он снял жилет, выпростал из кюлотов рубашку и одним грациозным движением стянул её через голову.       Максимилиана внезапно очень заинтересовали потолочные балки.       — Пожалуй, мне пора, — пробормотал он, стараясь не смотреть на друга (тот как раз вознамерился перейти к оставшимся частям своего гардероба). — Увидимся вечером.       — Конечно, конечно, — Сен-Жюст лениво покивал, заложил руки за голову и сладко потянулся, вдохнув всей грудью. — Я тебя не задерживаю…       Робеспьер не помнил, как покинул помещение бани. Очнулся он только на набережной, тяжело дыша и рассеянно глядя на бегущую воду.       — Купите цветочки, гражданин! — раздался вдруг у него за спиной чей-то голосок.       Он обернулся; маленькая босоногая цветочница протягивала ему веточку сирени, перевязанную трёхцветной ленточкой. Из её корзины выглядывала целая охапка таких же веток; наломала, должно быть, в том же Тюильри…       Он машинально положил в протянутую ладошку несколько монет и взял веточку. Девчушка чирикнула «мерси, сударь» и унеслась на поиски новых покупателей, а он остался, растерянно уставившись на букетик.       Сирень сладко благоухала, и каждый цветок, казалось, тянул к нему свои лепестки, нежные и ласковые, как сама весна.       Нет, какая только чепуха порой не придёт в голову!..       Он положил ветку на парапет набережной и торопливо зашагал к улице Сент-Оноре.