Парадокс доброй феи

Сеттинг: События вымышлены, условия реальны Естественная хронология Незначительное Полный выход 2014-2015 год Написано в 2017 году

– Это соляная фея. Стоит только отвернуться, она незаметно подлетит и посыплет твою тарелку солью. Говорят, что настоящей, вкусной, а не той, что Фенькин батя в Долохонке рубит. – Ты на батю моего наехать хочешь? – тут же подскочил тощий малец – судя по всему, сам Фенька – будто бы вздумал прямо через костёр броситься на обидчика. – Да мой батя, мой батя… – Твой отец хорошо работает, – усадил его обратно упитанный блондин, на вид постарше остальных детей и явно пользовавшийся у них некоторым авторитетом. – Его команда обеспечивает солью все наши деревни. Вот только, что отрицать, долохонский солёный камень довольно паршив на вкус. И горчит к тому же. Кое-кто из слушателей грустно покивал, а рассказчик, весь усыпанный веснушками рыжий пацан лет десяти, продолжал: – Ещё говорят, что фею можно позвать. Надо открыть окна, произнести волшебные слова и уйти из хаты. Через пару минут вся еда будет посолена ровно так, как надо. Я б тоже хотел так, но не знаю слов. Поэтому просто отворачиваюсь от тарелки и зажмуриваюсь. – И как, прилетает фея? – Не-а, не везёт. Наверное, её постоянно переманивают те, кто слова знают. Но я слышал от деда, что один его друг в молодости налил себе в тарелку супа, потом отлучился, а когда вернулся – суп оказался солёным. Мальчишка выкладывался на полную: пучил глаза, разводил руками и изо всех сил делал зловещее лицо, будто бы рассказывал не сказки о добрых феях, а страшилки о чёрных простынях, похищающих детей. В сгущающихся сумерках костёр пылал всё ярче, резко очерчивая тени на лицах сидящих вокруг и превращая компанию подростков в клуб недоупокоенных мертвецов, что придавало дополнительную пикантную нотку царящей здесь атмосфере пионерского лагеря после отбоя. Дели потянулась и с трудом сдержалась, чтобы не зевнуть во всю пасть – в отличие от детишек, лишней бессонной ночи она не сильно радовалась. Но взрослые обитатели долины продолжали гулянку в честь сердца лета, плясали под волынку, набубенивались брагой и в ближайшее время кончать с этим прекрасным занятием не собирались. Как назло чужаков к своему празднику они допускать тоже не собирались, а выяснить, куда подевался контактёр, хотелось уже сегодня. Он работал кузнецом в одной из деревень, исправно делился информацией по своему региону и недавно вдруг перестал выходить на связь. На все расспросы заполошно бегающий деревенский староста лишь буркнул Дельке, что некогда ему до конца официальной части торжества разговоры разговаривать, и стремительно удалился, покрывая и кузнеца, и всю его родню такими смачными конструкциями, что стало даже любопытно, что за интрига тут кроется. Уворовав с неохраняемого стола склянку с невкусным сидром, Виндекс не торопясь его вылакал, после чего нагло присоединился к местным детишкам, жарящим на костре разные мелкие ништяки. В честь полуночных праздников им тоже разрешали не спать и развлекаться по мере сил отдельно от взрослых. За неимением лучшего выбирать не приходилось – какая-никакая, а компания. Набивая животы орехами и сладкой картошкой (или чем-то очень на неё похожим), мелочь решила потешить гостей забавными историями. Кроме Дельки, к костру прибился бродяга, рассчитывавший на остатки еды после праздника, и двое не-пойми-куда-паломников, которых, естественно, тоже не пустили развлекаться в общей куче. Закрытая вечеринка, фейс-контроль, вход по приглашениям. Один из паломников решил посолить картофелину, чем и спровоцировал у детей приступ острой любви к народному фольклору. Впрочем, судя по одобрительным причмокиваниям бродяги, о соляных феях знали и за пределами негостеприимных деревень. – Есть ещё перечная фея, – вклинился в разговор вихрастый пацан слева от Дели. – Перец-то не проблема, – меланхолично сказал упитанный. – Можно растолочь семена горечавки – и будет тебе почти перец. – Я, когда ездил в город, видел настоящий перец! – принялся возражать пацан. – Нашёл чем удивить. Я тоже видел. И даже пробовал. – Да! И он душистый такой, аж чихать хочется. – Где ты его нюхал? На рынке? Стащил небось? – Естественно, – гордо задрал подбородок любитель перца и под общий смех изобразил всю сцену в лицах. – А я всегда мечтала о сахарной фее, – негромко пискнула с другой стороны костра грустная девчушка с тонкими косичками. – Она сделает всю еду сладкой и вкусной, а если очень попросить – подарит белоснежный сахарный замок, в котором можно жить, как принцесса. – Жить – вряд ли, – ответили ей, – а вот облизывать его можно долго. Все сидевшие у костра дружно вздохнули – видимо, с сахаром в стране было туго, а о сладкой жизни везде принято мечтать одинаково. – Я б и на медовую фею согласился, – прервал наконец молчание стриженый под горшок мальчишка с огромным носом. – Тоже сладкое. – Дурак ты, – пнул его Фенька ногой, – не бывает медовых фей. – Бывает! Если сахарные есть, значит, и медовые должны быть. – Не бывает! От кого ты о них слышал? – Не знаю. Ни от кого. Просто знаю, что они есть. – Нету, – принялись кричать на него остальные дети. – Ты её сам придумал! – Да есть же! Должен же кто-нибудь про неё слышать? Ну? Хоть кто-нибудь? Но деревенская ребятня хихикала, паломники покачали головами, а бродяга лишь пожал плечами, добавив, что мёд в состоянии добыть и без всяких фей. Дели тоже отрицательно развела руками. А мелочь принялась вспоминать, каких же фей они знают. Перечислили мятную, маковую, ореховую, дурманную, горчичную и ещё с десяток других растений, известных на Эрсе и сугубо местных. Спорили, насколько эти феи востребованы и нужна ли вообще в природе кому-нибудь фея лебеды. – Я, когда у дяди был, – подал снова авторитетный голос упитанный парниша, – видел ящик, который его хозяин привёз с юга. – Ооо! – все тут же замолкли и навострили уши. Видимо, истории о дяде пользовались популярностью. Даже бродяга и паломники, снисходительно слушавшие детскую болтовню, заинтересовались и подались поближе. – Там были маленькие баночки и бутылочки с порошками, кристалликами и всякими кусочками – пряности из солнечной земли. Они так пахнут! У меня аж голова закружилась. Дядя сказал, что покупатели нюхают их по одной, издалека и после каждой проветривают, чтобы запахи не перебивались. – А какие? Какие запахи? – тут же принялись его дёргать окружающие. – Разные! – пацан с достоинством и удовольствием купался во всеобщем внимании. – Сладкие, горькие, очень сладкие и очень горькие – даже во рту вкус ощущался. Множество острых, кислые, цветочные и совсем непонятные. Дядя говорил, что на юге пряностей ещё больше и на всех хватает, а феи добры и всегда приходят, когда их зовут. И можно попросить у них сколько угодно – они всегда выполнят просьбу. – Не то что наши, – шмыгнул носом вихрастый. – Их там, наверное, много, – поддакнул рыжий, – для каждой пряности по фее. Идёшь, а они перед тобой в воздухе так и мельтешат, так и мельтешат. А из вас хоть кто-нибудь видел фею? Вот чтоб на самом деле. Кому-то в тарелку что-то сыпали, пока вы отворачивались? Все переглянулись и снова печально вздохнули. Разговоры о еде на ночь раздразнили тоску по экзотике, а заодно и зверский аппетит. Девочка с косичками всхлипнула, уткнувшись в коленки: – Сладенького хочется. – Взрослые нам даже пряника не дадут, пока праздник не закончится, – буркнул Фенька. А Дели не подумав ляпнула: – У меня, вроде, шоколадка была. Девять пар глаз тут же уставились на неё. – А что это? – завороженно спросил носатый. – Называется-то как странно. – Что? Шоколад? Ну вы же просили чего-нибудь сладкого. Дели слишком поздно поняла, что совершила маленькую глупость, но вряд ли одна шоколадка могла испортить историю мира. Все получили по дольке и принялись напряжённо жевать. – Это слаще сахара! – изумился упитанный. – Не может быть! Вкуснотища! Остальные одобрительно мычали не раскрывая рта, а быстрее всех прожевавший паломник благоговейно произнёс: – Откуда у тебя такое? – А вот, – Дели решила отделаться таинственным видом, но не тут-то было. Рыжий перевёл дыхание и воскликнул: – Да это же фея! И другие дети тут же завопили следом: – Фея! Фея! Шоколадная фея! Делька нервно икнула и поняла, что путей отхода больше нет. Когда через полчаса страсти немного улеглись, к соседству новой феи попривыкли и, на все вопросы получив лишь интригующее молчание, начали задрёмывать, упитанный догадался спросить о самом главном: – А что ты у нас вообще делаешь? Может, ему хотелось услышать о традициях добрых фей в канун сердца лета выползать из своих нор и осчастливливать случайных встречных, но Дели разочаровала его прозаическим: – Кузнеца вашего ищу. – Онушку, что ли? – не поверил сперва парень. – Так он убёг с полмесяца назад. – Что? Куда? – офигела от такого поворота Дели. – Почему? – Не знаю куда. Сбежали с дочкой старосты. Любовь у них вроде как, а староста хотел выдать её за сына старосты Полешек. Это за рекой. Да вон он, сын, скачет громче всех в обнимку со всеми незамужними девками. Староста б, может, и согласился выдать дочь за кузнеца, да только тот в последнее время совсем крышей в болото поехал, сам с собой говорил и всё такое. Дели медленно встала на ноги, выдохнула с чувством "твою мать" и пошла прочь. Оставшиеся у костра долго смотрели вслед растворившейся в ночной тьме настоящей фее, и в душе, как у детей, так и у взрослых, сияло ощущение сказки.