Забавно

Когда это наконец происходит, это выглядит совсем не так, как ты себе это представляла. Ты воображала… другой танцевальный зал, например. Это было бы уместно – ты брала уроки… или это разрушило бы ощущение момента? Может быть, именно ваше несовершенство сделало прошлый раз тем, чем он был? В любом случае - ты не представляла, что это будет аэропорт. Или, возможно, представляла, ты много думала об этом. Иногда это был всего лишь мимолётный обмен взглядами. Иногда - беседа в баре. Или тела, переплетённые в полумраке номера в отеле. Но вот она там, а ты здесь. Сегодня ты сидишь в лаунж-зоне, расположенной над терминалом, потягивая прохладное шампанское и поклёвывая невпечатляющие сэндвичи. Она ненавидела все излишества, связанные с твоими деньгами, и, в согласии с этим, она сидит сейчас в середине терминала. После неё ты вернулась к дорогим отелям и к лаунж-зонам с их задранными ценами - в конце концов, это опять твоя жизнь. Это неплохая жизнь. Просто другая версия жизни. Тебе пришлось изменять своё видение будущего достаточное число раз. После приюта. После Анны. После тюрьмы. После Парижа. После неё. После неё было больнее всего, но ты не сердишься. Больше не сердишься. У тебя несколько уютных квартир. Ты перемещаешься между ними вместе со сменой времен года. Ты следуешь за осенью. Хруст веток под ногами - это то, что ты не в силах забыть. Она ненавидела сосновые иголки, ковёр из которых простирался от вашего крыльца до береговой линии. Всегда ворчала по поводу их колючести. Ты напоминала ей, что именно настойчивость наперекор колючести привела вас сюда, позволила быть вместе. Она всё равно ворчала. Ты купила ей какие-то дешёвые шлёпанцы в туристическом магазине. Она носила их практически постоянно и когда она ушла, ты начала носить их сама. Когда резинка у них наконец порвалась, ты выбросила их в мусорный бак и потом целый день плакала. Но ты больше не печалишься. Правда. По крайней мере, не так, как раньше. Это новая жизнь, но в ней нет печали. У тебя есть друг. Он - бывший летчик, озлобленный после развода. Вы иногда обедаете вместе, когда ты живешь в своей нью-йоркской квартире. Он необычайно честен с тобой, его не заботит, что ты о нём думаешь и он умеет смешить тебя. Ты пробовала начать новые отношения. Пять лет проносила маску, которая устраивала кого-то, в надежде построить жизнь, которую ты хотела построить с ней. Когда всё это закончилось, ты оплакала её вновь, и эту ошибку с отношениями ты больше не повторяла. В кинотеатрах ты покупаешь три билета и размещаешь свою сумочку и пальто на лишних местах. Ты спроектировала и построила дом, с удовольствием представляя, как было бы весело заниматься этим вместе с ней. Неплохая жизнь. Просто другая. Тебе кажется, что в её волосах теперь больше седины, но с такого расстояния трудно сказать с определенностью. Она разглядывала свои волосы в зеркале в твоей ванной комнате, настаивая, что они серебристые, а не серые. Тебе было всё равно - они были частью её. Хотя сейчас, когда у тебя появилась своя седина, ты понимаешь это лучше. Ты, возможно, вообще понимаешь её лучше сейчас, так, как ты не могла понять её тогда. Глядя на неё, ты не чувствуешь того, что ты ожидала почувствовать. Ты рисовала себе гнев. Воображала злобу. Ты не чувствуешь ни того, ни другого. В этом, впрочем, нет ничего нового - она никогда не вызывала в тебе тех чувств, которые ты ожидала от себя. Ты хочешь знать, зачем она здесь. С кем она. Где она была и куда направляется. Ты понимаешь её тогдашний голод узнать о тебе всё, опять же - так, как ты не могла понять его тогда. Ты была послушной с тех пор как она ушла. Она просила тебя не искать её. Ты никогда не могла ей ни в чём отказать, поэтому ты не пыталась. Ты не смотрела на неё когда она уходила - это было бы слишком. Тихий щелчок замка входной двери - вот и всё. Ты не знаешь ничего о ней за последние десять лет. Ты не осознавала как ты жаждала узнать все подробности все эти годы, или, возможно, если что-то является частью тебя достаточно долго, ты просто забываешь об этом. Ты пыталась, конечно, себе это вообразить. Возможно, - журналистика. Хотя, по правде сказать, писатель из неё был неважный. Ты оставляла для неё маленькие послания по всему дому, - привычка, от которой ты никогда не была в силах отказаться, - рассчитывая на то, что она развёрнуто на них ответит. Ещё одно маленькое разочарование среди многих. Теперь это уже неважно. Может быть она вернулась к Кэролин? Нет, вот этого она абсолютно точно не стала бы делать. Может быть она вспомнила про свой диплом и помогает перевоспитанию бывших преступников? Эта мысль веселит тебя. Тинейджер плюхается на стул напротив неё. Твоё горло сжимается, пока ты не понимаешь, что он слишком взрослый, чтобы быть её сыном. Он наклоняется к ней через стол и говорит что-то, подшучивая над ней, возможно. Она скатывает бумажную салфетку в шарик и бросает в него. Он откидывается на спинку стула, на лице улыбка. Она выглядит счастливой. Это хорошо. Более молодая версия тебя возможно бы смотрела на всё это с усмешкой. Не совсем та волнующая жизнь, о которой, как ты думала, она мечтала. Ты больше так не думаешь, ты понимаешь, что волнующая жизнь не обязательно должна включать в себя опасность, кровь и смерть. Волнующей может быть жизнь с близким человеком. Теперь ты это понимаешь. Ты сканируешь толпу, пытаясь определить кто же с ней. Ты спрашиваешь себя, кто это будет, мужчина или женщина, кто заставит тебя больше ревновать. Ты ревнуешь? Ты не знаешь точно. Женщина садится за стол. Она прекрасна. Хорошо! Она берёт сумку Евы, что-то ищет в ней, находит и достаёт с показным эффектом. Женщина сидит рядом с Евой, которая целует её в щёку и возвращается к чтению книги. Ты вспоминаешь её в аэропортах, взволнованную и озабоченную. Ты думаешь, что тебе бы понравилась возможность узнать её такой, какой она стала сейчас. Задним числом понимаешь, что многого о ней ты так и не узнала. В конце концов, она была с тобой всего два года. Она в очках. Когда-то она прятала их от тебя. Носила, когда тебя не было дома и снимала, как только ты возвращалась домой. Говорила, что в них она выглядит старой. Ты не соглашалась. Она продолжала их прятать. Но сейчас она их носит, по-видимому, без всяких комплексов. Да, это было бы интересно - пожить с ней такой, какая она сейчас есть. Ты никогда не хотела иметь детей. Ты думала, что и она этого не хотела тогда. Захотела бы ты этого с ней? Могло бы быть забавно. Может быть. Может быть нет. Где бы она не была сейчас, ты не можешь себе представить, чтобы вы тогда захотели это попробовать. Нет, конечно. Но иногда бывает забавно притвориться, что такое было возможно. Она бы заставила тебя летать с ней эконом-классом. Ты бы возмущалась, но в итоге поступала бы так, как она сказала. Может там был бы и ребёнок? Девочка? Мальчик? Без разницы. Ребёнок сидел бы между вами - взъерошенная копна волос, уткнувшаяся в её бок, пока они спали бы рядом с тобой. Это могло бы быть интересно. Может быть, это могло с вами произойти? Ты думаешь, не спуститься ли тебе вниз? Может быть, тебе спросить у неё, что вы могли бы изменить? Что вы могли бы сделать иначе, что удержало бы её? Ты потратила годы на поиски этой магической пули, может быть она ответила бы тебе на твой вопрос? Может быть, она увидела бы тебя и почувствовала бы всё опять? Может быть, всё вернулось бы обратно, как оно было? Даже когда она уходила, она сказала, что по-прежнему любит тебя и всегда будет любить. Ты тогда не могла этого понять. Ты не могла понять - если любишь кого-то, зачем уходить? Женщина погружает руку в волосы Евы, лениво перебирает завитки. Ты и сейчас чувствуешь их прикосновение на своих пальцах. Даже после всех этих лет. Они выглядят счастливыми. Это хорошо. Ты оставляешь немного денег на столе и спускаешься. Лифт медленно едет вниз. Ты катишь свой чемодан за собой. Мальчик сидит в наушниках. У женщины на руке часы. Проходя мимо их стола, ты позволяешь свой руке скользнуть по её волосам. Да, думаешь ты, это могло бы быть забавно.